Слово в образе. Михаил Нестеров – «Святая Русь»

– Однажды, уже давно, мы с вами говорили о Михаиле Васильевиче Нестерове, замечательном мастере, с именем которого связана православная тема в русской живописи. И сегодня мы с вами поговорим о его работе, которую он считал главной. У него была мечта написать большую работу, в которой можно было бы самовыразиться в той же самой полноте, как это удалось Александру Иванову в его «Явлении Христа народу», и он искал эту тему. Он искал те образы, ту сюжетную канву, которая позволила бы сформироваться такой композиции, и в 1901 году он приступает к работе, которая называется «Святая Русь», она будет экспонирована, впервые представлена публике 5 января 1907 года на персональной выставке Михаила Васильевича Нестерова в Санкт-Петербурге.

Работа будет встречена неоднозначно, и разве могло  быть иначе? Ведь мы с вами говорим о первом десятилетии XX века. Нестеров пишет эту работу в то самое время, когда идет русско-японская война, когда страна разрывается в катастрофе первой русской революции, когда вдруг обнаруживаются те бездны, в которые провалится в конечном счете Российская империя.

«Святая Русь» – это работа, в которой при всей благостности ощущается тревога. Она ощущается хотя бы в пейзаже – это зима. Мы знаем, что Нестеров рассматривал и другие времена года, и однажды в письме он, полушутя-полусерьезно скажет о том, что полгода в нашей стране бывает зима. На самом деле все гораздо серьезнее и глубже. Это ощущение холода, которое Нестеров испытывает от времени, той тревоги, которую он не может не переживать от встречи с людьми, что становятся все менее и менее адекватны.

Перед нами действительно зимний пейзаж. Это Россия, это не Иерусалим, не Восточное Средиземноморье, не какой-то вымышленный мир – это именно Россия, погруженная в глубокие снега и удивительно лиричная. И здесь, в левой стороне картины, мы с вами видим группу, к которой идут люди. А центр и правая сторона – это люди, идущие ко Христу. В группе с левой стороны – четыре, в сущности, фигуры: образ Христа, святой Георгий на заднем плане, святой Николай Мирликийский, которого мы видим с белой бородой, и с более темной бородой – святой Сергий Радонежский. Это святые, наиболее почитаемые на Руси.

Нестеров в своих эскизах изначально собирался сделать эту группу значительно больше, но в конечном счете остановился именно на тех фигурах, которые почитаемы в каждом уголке Руси, конечно, среди верующих людей.

Что касается образа Христа, то Нестерову для этой фигуры позировал один из священников Русского Севера. Кто-то считает этот образ удивительно удачным, целеустремленным, возвышенным, чистым, а кто-то считает совсем иначе.

Как отреагировал на это Лев Николаевич Толстой? «Эта картина – панихида по русскому православию». Толстой не скрывал своего скептического отношения к творчеству Нестерова, и сам Нестеров, человек глубоко верующий, знал о сложных взаимоотношениях Льва Толстого с Церковью и православием, но тем не менее именно в 1907 году появится знаменитый «Портрет Льва Толстого». На фоне реки, могучих елей, русского пейзажа – задумчивый Лев Толстой, который смотрит куда-то вдаль, мимо зрителя, за пределы этого мира. Отношение Нестерова к Толстому было, конечно, исполнено глубочайшего уважения.

Сам Нестеров был человек глубокой веры, искренне православный, он верил в особый путь, в особую миссию России в этом мире, был абсолютно убежден в неизбежном торжестве этой самой Святой Руси, которая должна спасти этот мир, эту цивилизацию – и никто другой.

Его вера была поразительно глубокой и поразительно спокойной. И такой же она останется и после 1917 года. Но что для нас с вами важно – то, что сам-то художник воспринимает свое творчество как подвижничество и как служение. Следовательно, вера является главным смыслом жизни художника – это-то мы понимаем, но мы, следовательно, должны и понимать, что главным побудителем творчества тоже является вера.

Когда Нестеров работает над «Святой Русью», он ведь в это время пишет две знаковые картины, два знаковых пейзажа. Это «Осенний пейзаж» – очень знаменитая работа и очень любимая, удивительно просто написанная, невероятно трогательная. Прозрачная в своей бесконечной любви и очень узнаваемая.

И вторая работа – она более мистическая – «Молчание». Эта работа родилась, как, кстати, и «Святая Русь», из путешествия на Русский Север, на Соловки, по Белому морю, откуда было привезено довольно большое количество эскизов. Смотрите, какая удивительная парность: река, суша, гора и два храма по вертикали – наверху и внизу. И два путника, и они же – ловцы рыбы. На лодках, то ли двигаются, то ли замерли. Это ощущение в этих двух работах, и в «Осеннем пейзаже», и в Молчании», – удивительной тишины и при этом удивительной наполненности. Той наполненности, которая не нуждается ни в каком красноречии: все сказано.

А теперь вернемся вновь к «Святой Руси». Образы идущих ко Христу – простые люди, среди них мы не встречаем той группы людей, которых, наверное, должны были как-то здесь увидеть, это русская интеллигенция, русская аристократия. Где они на этой картине? Их нет. Как удивительно прозорлив был Нестеров, он как бы предчувствовал те слова, которые напишет Николай II в своем дневнике: «Предательство, кругом одно предательство», когда его предает высший генералитет, когда его предает аристократия. Россия гибнет из-за предательства того сословия, которое призвано было эту страну беречь и охранять.

А что касается интеллигенции – посмотрите, в центре картины мы с вами видим образ крестьянина, иногда он называется «крестьянин в зеленом», просто здесь зеленоватый оттенок. Вот на этом месте должен был находиться Максим Горький. С Горьким Нестеров часто встречался, был поклонником творчества Алексея Максимовича, он его хорошо знал,  даже набросал его фигуру на этом холсте. Там есть первый подмалевок с Горьким, но потом он его убрал. И тоже промыслительно.

Интеллигенция, увы, показала себя сложно. Не смог простить Нестеров русской интеллигенции поздравительных телеграмм японскому императору с победой над русским флотом в Цусимском сражении, Мукденском сражении, взятии Порт-Артура. И словно бы предчувствовал то, что суждено русской интеллигенции сделать в 1917 году. Поэтому здесь мы с вами видим людей простых, искренних, идущих ко Христу без всякой задней мысли, с абсолютной, глубокой, искренней верой.

Нестеров ведь был человеком, который тщательно продумывал каждую деталь в своей работе. В его картинах абсолютно все наполнено смыслом. Ведь не на фоне абстрактных, величественных храмов мы с вами видим Христа и сопровождающих Его святых, а на фоне простых русских церквей. Это всегда очень знаково: не в пышности, не в триумфальности величие веры, а в глубине и интимной исповедальности. Эта тема, интонация тишины, постоянно присутствует как основная во всех работах Нестерова, посвященных так или иначе религиозной теме.

Замечательный русский философ Розанов, современник Нестерова, напишет: «Михаил Васильевич Нестеров один из самых прекрасных русских людей, встреченных мною за всю жизнь. Я думаю, он вполне исторический человек. Одухотворение, несущееся от его картин, никогда не забудется. Он создал "стиль Нестерова", и этот стиль, в котором есть и искренность, и простота, и поэзия, в котором есть место и реализму, и метафизике, – никогда не повторится».

Удивительно точно сказано о творчестве Михаила Васильевича Нестерова.

Записала Полина Митрофанова