Слово в образе. Артемизия Джентилески – «Юдифь и Олоферн»

– Сегодня хотелось бы поговорить об образе довольно спорном, хотя при этом удивительно популярном в искусстве. Это Юдифь, героиня одной из книг Ветхого Завета. В еврейских книгах этого текста нет, в православии «Книга Юдифь» считается неканонической книгой, в католицизме она считается второканонической книгой, в протестантизме это вообще является апокрифом. «Книга Юдифь» входила в состав Септуагинты; во всяком случае, эту книгу считали канонической такие авторитеты Церкви, как блаженный Августин, Амвросий Медиоланский, и это достаточно весомое основание для обращения к этому образу.

Если мы вспомним Сурикова, его «Пир Валтасара», то это происходило буквально за несколько десятилетий до того события, когда вавилонский царь Навуходоносор совершил поход на медийского царя, он его победил, но перед этим очень обиделся на то, что многие народы, которые формально считались вассалами Нововавилонского царства, не помогли ни людьми, ни технически, остались в стороне от этой войны. И Навуходоносор разгневался, приказал своему полководцу Олоферну отправиться в страны Восточного Средиземноморья и наказать их, предав все огню и мечу.

Олоферн – человек, который при известных обстоятельствах мог бы стать царем Вавилона, учитывая ту чехарду, которая происходила тогда в Вавилонском царстве. Это могущественный человек, знаменитый, грозный, страшный, он с армией входит в пределы Восточного Средиземноморья и несет с собой смерть. Он пытается прорваться в долину, где находится Иерусалим, а вход туда прикрывает только один укрепленный город Ветилуй, и он его осаждает. И от судьбы этого города зависит, по сути дела, жизнь далеко не только иудеев, но и многих народов, которые жили в том краю.

Олоферн перекрыл выход к воде, жители города и защитники страдали, и одна вдова, о которой известно, что она была добродетельна и удивительно хороша собой (это как раз Юдифь), оскорбилась этим, потому что это было как бы искушение Бога, и сказала: «Выпустите меня из города, я освобожу город от осады». И ее выпустили вместе со служанкой. Она прошла к Олоферну, он поддался ее чарам, а ночью она убила Олоферна, отсекла ему голову, вернулась в город, и эту голову установили на крепостной стене.

Когда на следующий день защитники Ветилуя распахнули ворота и бросились на вавилонян, те, в свою очередь, постарались разбудить Олоферна, увидели его обезглавленным – и в панике бежали от города. Такова история.

Юдифь воспринимается как вместилище добродетелей целомудрия, мужества, смирения, и образ Юдифи привлекал именно этими качествами. Этот образ был удивительно популярен в эпоху Возрождения, и даже Высокого Возрождения. Конечно, мы помним работу Боттичелли, где Юдифь вместе со служанкой выходят из шатра Олоферна. Мы помним работу Андреа Мантенья – та же самая сцена, Юдифь и служанка около шатра Олоферна, прячут его голову в мешок.

Наверное, высший пилотаж этого идеалистического понимания образа, конечно, мы встречаем у Джорджоне. Это удивительный человек, проживший, к сожалению, всего 32 года, мало создавший. Во всяком случае, многое из того, что было написано Джорджоне, затем было завершено его товарищем Тицианом.

«Юдифь» – это эрмитажное полотно, которое раскрыло поразительное мастерство Джорджоне, его удивительный светоносный колорит, удивительную подробность и любовь, с которыми он изображает природу. Ведь Юдифь, которая стоит перед нами подчеркнуто горизонтально (и эта горизонталь еще и подчеркивается деревом, которое мы видим на заднем плане), не просто красива, она одухотворенно прекрасна. И ее нога, которая попирает голову Олоферна, – это скорее метафора победы красоты и добра над злобой и безобразностью.

Такое вот удивительное, возвышенное прочтение, которое мы встречаем в самом начале XVI века, тогда, когда эпоха Высокого Возрождения начинает уходить.

А что мы видим дальше? Как продолжается дальше эта тема? Мы имеем в виду художника-женщину, редчайшее явление в искусстве XVI– XVII веков. Да, это уже новое время, это не Средневековье, но тем не менее пока еще не было прецедента, чтобы женщина занималась творчеством самостоятельно, и более того – она была членом флорентийской Академии художеств, ей покровительствовал Козимо II Медичи. Это Артемизия Джентилески, дочь римского художника Горацио Джентилески. Среди своих братьев, которые тоже пытались стать художниками, она оказалась наиболее талантливой. И до связанной с ней трагедии 1610 года она пишет знаковую для нее картину – «Сусанна и старцы», а ей всего 18 лет. Мы видим совершенно очевидное мастерство; может быть, не великое, но, безусловно, мастерство художника первого уровня.

А через три года произошла трагедия, когда она, оказавшись в мастерской друга своего отца, была изнасилована своим учителем. Да, суд признал ее жертвой, суд признал вроде как виновным Агостино Тассо, но какой ужас она испытала! И вся оставшаяся жизнь этой художницы будет посвящена какому-то вымещению той ненависти к мужчинам, которая будет присутствовать в ней. Посмотрите, какие темы: «Иаэль и Сисара». Кто помнит этот сюжет? А ведь Сисара – это персидский полководец, который после сражения, после поражения нашел себе укрытие в шатре Иаэли – и заснул. И его, спящего, хозяйка шатра убила, вонзив ему кол в висок.

А затем появляется и картина «Юдифь и Олоферн». Мы видим напряженные руки не очень молодых женщин, руки сильные, которые вонзают по самую рукоятку в горло Олоферна меч. Изображены страшные мучения, напряжение и ненависть, это именно процесс убийства и проживания этого убийства как бы изнутри. Эта картина наполнена свирепым чувством, и именно поэтому она производит такое сильное впечатление.

Мы видим, как, выходя из эпохи Возрождения, как прощаясь с иллюзиями, идиллией, с возвышенным представлением о мире, проходя сквозь XVI век, входя в пространство Нового времени, человек уже сам определяет все, человек, лишенный Бога, сам становится богом, сам устанавливает правила игры, и устанавливает эти правила страшными. И не случайно Артемизия Джентилески создает свои работы в начале XVII века, который не только по климатическим наблюдениям является самым холодным в истории человечества, но и становится самым кровавым веком, самым заполненным войнами. XVII век – это первый век, в котором человек определяет все. Именно человек в XVII веке впервые стал мерилом всех вещей. И здесь он определил те правила игры, правила жизни, правила взаимоотношений, которые удивительно точно живописуются картиной художника и женщины – Артемизии Джентилески.

Записала Полина Митрофанова