Таинства Церкви. Беседа с игуменией Елисаветой (Поздняковой). Часть 2

– В прошлой передаче не получилось рассказать о вашем замечательном музее. Это шедевр. Предлагаю уделить этой теме несколько минут. Расскажите, пожалуйста, как можно попасть в Ваш музей, какие предлагаются экскурсии. И несколько слов о самых интересных экспонатах музея.

– Наш музей открыт для посещения. В музее в день проводится по пять-шесть экскурсий. На сайте Марфо-Мариинской обители есть телефон музея, куда можно позвонить, и администратор запишет на экскурсию. Если вдруг люди пришли на территорию обители издалека или же по каким-либо причинам не смогли записаться заранее, тогда можно прийти непосредственно в музей к администратору. Экскурсию непременно проведут.

– Людей всегда интересует вопрос: это платные экскурсии или бесплатные ?

– Бесплатные, конечно. Музей Марфо-Мариинской обители содержит довольно много различных экспонатов. Если сегодня говорить, то можно сказать о новых экспонатах, которые не так давно пополнили нашу коллекцию. В частности, это письма великого князя Сергея Александровича, которые не так давно были привезены в Россию. Для нас это большое сокровище. Большой друг обители сумел выкупить эти письма, и теперь люди могут посмотреть на них, почитать.

– То есть это было у какого-то частного лица?

– Да, письма были выкуплены на аукционе. В этом году исполнилось 115 лет со дня основания обители. У нас был торжественный день. Мы провели его в Елизаветинском филиале больницы святителя Алексия. Произошло важное событие. Маленькая икона святителя Николая, один из наших экспонатов, была передана филиалу больницы святителя Алексия в Жуковском. В этой больнице сейчас проходят лечение военные, получившие ранения и потерявшие конечности в зоне специальной военной операции. В этом филиале был создан цех по изготовлению протезов.

Когда я об этом услышала, я так обрадовалась... Некогда великая княгиня Елизавета Федоровна тоже создала при обители небольшой протезный завод. Изготавливали протезы для того, чтобы увечные воины русско-японской войны, как их тогда называли, могли вести полноценную жизнь.

Все эти события натолкнули нас на мысль, что сегодня, при таких обстоятельствах, наша иконочка должна находиться в больнице святителя Алексия. Чтобы раненые, врачи, протезисты могли молиться перед этой иконой и получать благословение великой княгини. Для нас это был большой праздник.

– То есть вы ее передали? И вам совсем не жалко?

– Нет. Наоборот. Я вижу в этом очень глубокий смысл. Я очень благодарна Алексею Юрьевичу Зарову, который прилагает много усилий для того, чтобы помогать ребятам. Надеюсь, что эта иконочка будет радовать их и вдохновлять. Им сейчас это очень нужно. Да и врачам, которые занимаются изготовлением протезов и просто лечат, важно знать, что когда-то великая княгиня Елизавета занималась таким важным и нужным делом.

– Основная задача, основная идея музея, который существует при Марфо-Мариинской обители? Для себя вы какую цель определили? Например, мы приходим в Третьяковку посмотреть замечательные полотна, что-то узнать о художнике или о том периоде. А здесь с чем должен уйти человек?

– Марфо-Мариинская обитель – это всегда прежде всего атмосфера. Здесь чувствуется присутствие великой княгини. Бывает, я сама прихожу сюда, просто чтобы здесь побыть. Здесь нет особых экспонатов, особой интерактивности. Это просто атмосфера. Здесь хочется быть. Иногда кажется, что сейчас и правда выйдет Елизавета Федоровна.

Мне кажется, главное, что здесь есть, это покой, тишина, атмосфера того времени. Люди приходят за этим покоем.

Посмотреть на великокняжеский фарфор – это интересно. Но на него можно взглянуть и в любом другом музее. А этот маленький музей приоткрывает завесу жизни великой княгини. Как она жила, где встречала императора. Дух великой княгини здесь присутствует.

– Мне кажется, всегда важно погрузить наше общество в «кусочек» истории подобного рода. Недаром обитель называлась обителью милосердия. То есть это то, чего в обществе сейчас не хватает.

Проводились очень интересные исследования. Спрашивали родителей, какими они хотят видеть своих детей. Что только не отвечали родители... Они хотят видеть детей умными, успешными, физически развитыми и т. д. И, если я не ошибаюсь, только в одной семье сказали: «Мы хотим видеть наших детей добрыми». А о милосердии вообще никто не произнес ни слова. То есть понятия доброты и милосердия уходят.

– Может быть, не совсем уходят, конечно. В зоне специальной военной операции, в госпиталях, в которых я была, я смотрела на ребят, которым от 20 до 25 лет. Я точно знаю, еще три года назад они были совсем другими. Если бы их положить тогда вместе в одной палате, то каждый бы сидел в своем телефоне, разговаривал бы со своей девушкой, а сейчас они другие. Как будто страшная война стряхнула верхнее наслоение – и открылись люди. Настоящие и добрые люди, которые переживают друг за друга, поддерживают друг дуга.

Это удивительная красота. Это настоящая человечность. Причем поддерживают друг друга два израненных бойца, которые шевелиться толком не могут. Но они стараются друг другу помогать. Вот красота. Есть это еще в нашем народе. Просто в погоне за какими-то благами, удовольствиями и комфортом мы обрастаем чешуей, которая мешает нам быть добрыми людьми и чувствовать чужую боль.

– Я думаю, что и мы становимся немного другими в этот период. Во многих храмах собирают гуманитарную помощь, своими руками делают что-то для бойцов. Страна всколыхнулась. Мне кажется, что какая-то часть общества изменила свое отношение к жизни и ко всему происходящему.

– Очень большая часть общества всколыхнулась. Стали помогать и искать, где могут оказать помощь. Я все время смотрю на людей, которые к нам приходят плести сети.

– То есть к вам просто приходят добровольно?

– Да, приходят добровольцы плести сети и лить свечи. Они приходят каждый день, кроме воскресенья. С раннего утра и до позднего вечера. Я на них смотрю и думаю: «Это разные люди, разных возрастов и полов, у этих людей до специальной военной операции была какая-то жизнь. Время, которое они здесь оставляют, им было куда деть. Они чем-то занимались, где-то работали, имели хобби... Но теперь они все это время проводят здесь. Не покладая рук льют свечи, плетут сети. Это основной показатель того, что наш народ всколыхнулся. Люди многое отложили, многое сочли второстепенным. Это очень важно.

– Как сложилось общество добровольцев при вашем монастыре? Что сподвигло начать заниматься такой работой? Я, кстати, узнала об этом совершенно случайно от нашего большого друга программы и канала архимандрита Мелхиседека, который ездит по военным госпиталям, помогает пастырским словом и занимается гуманитарной помощью.

– Когда началась специальная военная операция, мы, как и все, были оглушены этим. Мы не поняли, что произошло. Думали, что все быстро закончится. Но прошло несколько месяцев, и стало понятно, что не кончится и что нужно что-то делать, помогать.

 Первоначально было понятно, что много пострадавших мирных жителей. Мы стали собирать продукты, деньги, вещи для отправки на Донбасс. Постепенно сориентировались, что именно нужно военным. Мы – мирное поколение, мы слов таких не знали: окопные свечи, маскировочные сети... Но нам подсказали, и мы подумали, что это замечательное дело. Это безопасность наших ребят. Окопные свечи – это тепло, свет. Ребятам там приходится очень туго. Особенно в холодное время. Была зима холодная. Бойцы находились в окопах, отмораживали себе руки и ноги. Это очень страшно, тяжело.

Изучив этот вопрос, мы стали помогать. С тех пор люди приходят к нам каждый день. Это большая радость. Если приезжают военнослужащие или просто люди с Донбасса, мы показываем им наши мастерские. Наши женщины и мужчины, которые плетут сети, слезно благодарят приезжих воинов, а те благодарят наших добровольцев. Это здорово!

Ведущая Любовь Акелина

Записала Анна Родионова