Свет невечерний. Церковь в оккупации

Всякий раз, когда я провожу экскурсии, слушатели обращают мое внимание на простой факт, что наш храм, построенный в 1904 году, был закрыт в 1929-м и вновь открыт в 1941 году, как и многие храмы Белоруссии на оккупированной территории. То есть советская власть храм закрыла, а фашисты, войдя в наш город и оккупировав его, вдруг открыли все сохранившиеся в городе храмы. 

Этот факт у многих людей вызывает мысль, что немецкая оккупационная власть была более расположена, что ли, к белорусскому народу и эта эпоха для Церкви была лучше, чем время безбожного большевизма. Но у каждого исторического факта, кроме его конкретного местного контекста или нашего житейского толкования, есть большой контекст, в который нужно все обязательно помещать, чтобы объективно это оценивать.

Нацисты вошли в Гомель 19 августа 1941 года, чиня страшные зверства и варварства. В Беларуси хранится память о тех людях, которые погибли, пострадали, защищая наш город, о погибших позднее в концлагерях невинных мирных жителях, о детях, убитых в специальных лагерях, где у них забирали кровь, о сожженных деревнях.

Когда мы говорим о церковной политике нацистов, ее тоже нужно поместить в исторический контекст и посмотреть, что происходило в то время. Есть несколько деталей, которые нужно иметь в виду, когда мы осмысляем этот факт. Когда фашисты оккупировали Белоруссию, к белорусскому экзарху – митрополиту Пантелеимону, тут же была послана делегация с требованием учредить Белорусскую автокефальную национальную церковь.

Митрополиту было выдвинуто несколько требований, связанных с тем, что немецкая оккупационная власть давала Церкви полную свободу – возможность отправлять богослужения, открывать монастыри, но высшие духовные учебные заведения, семинарии открывать было запрещено. Могли быть только пастырские курсы. Естественно, священников тогда не хватало, поэтому все годы оккупации митрополит пытался добиться у немцев разрешения открыть семинарию, но ее так и не открыли.

Главным требованием оккупационной власти был переход в проповеди, в преподавании «Закона Божия» на белорусский язык, но митрополит от этого отказался. В 1943 году прошел Собор, на котором митрополит отсутствовал (ввиду его несговорчивости он был помещен под домашний арест), и епископы, провозгласившие многолетие Гитлеру и пытавшиеся прислуживать оккупационной власти, согласились на тотальную белорусизацию Русской Православной Церкви на территории Белоруссии.

Кроме того, было принято решение, что к 1 октября 1943 года все священники должны были сдать экзамен на знание белорусского языка и вести проповедь, преподавание «Закона Божия» на белорусском языке. Конечно же, этим нововведениям не дано было осуществиться, потому что в скором времени Красная Армия выбила нацистов с территории Белоруссии.

Но почему же все это происходило? Здесь нужно сказать, какой была эта политика. В рекомендациях, действовавших тогда на территории оккупированной Белоруссии (сейчас эти документы опубликованы), красной нитью проходит мысль о необходимости максимального противопоставления белорусов великороссам.

Здесь речь идет не только о вражде между белорусами и русскими, об искусственном их отторжении, противопоставлении, но и о том, что следует создать как можно больше национальных закрытых церквей, раздробить эту территорию по национальному и религиозному признакам.

Дело доходило до того, что в головах особо продвинутых белорусских националистов существовал проект сделать автокефальной и Белорусскую Католическую Церковь, правда, опять же этот проект осуществить не удалось. Должен сказать, что незадолго до этого в самой нацистской Германии существовал проект отделения немецких католиков в некую своеобразную автокефалию и противопоставления ее Ватикану.

Здесь необходимо пояснить, что церковная, религиозная политика на территории оккупированных областей была частью большой церковной политики вермахта на всей территории Третьего рейха.

В 1939 году ведомством Розенберга был принят общенемецкий документ – план религиозной политики на 25 лет, который заключался в поэтапном полном уничтожении христианства не только в оккупированных областях, но и на территории Третьего рейха, причем все эти этапы, ступени в плане были подробно расписаны.

Кстати, Альфред Розенберг – идеолог нацистской партии, получил образование в России, он даже был подданным России и блестяще знал русский язык. Он написал монументальный идеологический текст «Миф двадцатого века», богословский анализ которого был сделан отцом Сергием Булгаковым в 1941 году с большим риском для жизни, так как отец Сергий серьезно обличал в нем неоязычество, которое тогда демонстрировала нацистская партия.

Так вот, в план Розенберга была заложена работа по выращиванию в течение 10 лет новых кадров, причем с известной немецкой педантичностью было прописано, как должно происходить образование, как нужно менять кадры, как нужно внедрять их в церковную структуру. При этом велась продуманная политика по дискредитации, например, Католической Церкви.

Все то, о чем мы читаем сегодня в западной прессе, уже было когда-то апробировано в нацистской Германии ведомством Розенберга и Бормана. Почти в каждой публикации, в каждом выпуске западных новостей мы видим материалы, порочащие Католическую Церковь.

Конечно, православие – это нечто экзотическое для западных идеологов. Они ведут явную борьбу с католицизмом, дискредитируя священников, ухватываясь за любой скандал, связанный с ними, раздувая его до неимоверных величин. Все это часть того самого 25-летнего плана, который не удалось осуществить нацистам из-за неожиданных для них действий Красной Армии. Итогом этого большого проекта стало создание единой германской государственной неоязыческой нордической религии.

Таким образом, то, что нацисты осуществляли на оккупированных территориях, было не чем иным, как заигрыванием с местным населением, политикой популизма, отвлекающим маневром, но никак не симпатией к христианской Церкви. Никто не планировал расцвета христианства на этих территориях и хорошей жизни для нас. Но если бы планы нацистов осуществились, мы бы не пили сейчас баварское пиво, просто потому, что некому было бы его пить, и на этих территориях не осталось бы христианского духа.

Но, как говорят, история не знает условного наклонения, и мы должны обращать внимание на объективные стороны исторического процесса, зафиксированные в ведущих концептуальных документах, доступных сейчас для всех любителей истории.

Не замыкаясь в узких рамках нашего мещанского близорукого кругозора, нам следует давать оценку тем или иным историческим фактам исходя из доступных нам документов и не позволять себя обманывать, обольщать разного рода пропагандистам, пользующимся расхожими ходульными лозунгами, не делающими чести ни тем, кто их произносит, ни тем, кто за ними следует.

Записала Людмила Белицкая