Свет невечерний. Церковное многословие

Почему Спаситель говорит, что не нужно многословить на молитве, как язычники? Потому, что языческое богослужение часто было построено на введении человека в транс, разного рода практики вводили человека в состояние измененного сознания. Поток слов, звуков, восклицаний был обычной приметой богослужения всех естественных религий. Господь предупреждает, что мы не должны уподобляться язычникам, потому что это неприлично для сынов света, для тех, кто носит имя Господа Бога Воплощенного.

Многословие язычников было обращено в молитве и в ритуале на Бога. То есть многословием язычник уговаривал Бога откликнуться, потому что имел дело с посюсторонним божеством, которое находится здесь, является частью космоса. И на самом предельном откровении языческих мудрецов надо было признаться, что они по большому счету религиозные материалисты, потому что бог, или божество, к которому они обращались, является частью этого космоса.

Мы, христиане, говорим о том, что наш Бог Воплощенный – это не часть нашего космоса; это Автор этого мира, Который вошел в сотворенный Им мир, стал Человеком, соединил мир тварный и мир нетварный. И Он не нуждается в уговорах, Он знает наши просьбы раньше нашего прошения, говорит нам Священное Писание.

Получается, что Господь нам ясно дал понять, что Его не надо уговаривать, на Него не надо каким-то образом воздействовать с помощью магического древнего ритуала или с помощью длинных, многословных молитв. Почему тогда мы многословим?

Сразу вспоминается пророк Илия и его знаменитый богословский диспут с пророками Ваала, которые целый день молились своему богу, резали себя ножами, чтобы впечатлить своего хозяина. Илия, стоя в сторонке, посмеивался над ними и говорил: «Громче, громче кричите! Может быть, он заснул или отлучился куда-нибудь». Мы бы сейчас сказали: мол, если трубку не поднял, перезвоните ему еще раз... То есть у пророка Илии было суровое пророческое чувство юмора.

Но мы остаемся с тем же вопросом. С одной стороны, мы должны признать, что наше богослужение иногда действительно бывает чрезмерным. И это отмечали еще в древности, например, сирийские отцы, которые говорили, что перегруженность богослужений – большое зло. Древние пустынники предпочитали службу длинную, но насыщенную однообразными, простыми текстами и песнопениями. Поняв эту мысль, мы поймем, почему и наше богослужение такое многословное, многослойное и продолжительное. Дело в том, что мы этими словами и ритуалами не уговариваем Господа. Мы снова вспоминаем мысль, изложенную в Евангелии, что Господь знает наши прошения прежде наших просьб. Он знает и наше будущее, и прошлое, и настоящее; знает, в чем мы нуждаемся. То, что мы так нарочито, может быть, даже надоедливо повторяем какие-то молитвы (например, сорок раз «Господи, помилуй» на часах), читаем длинные молитвы, – это не для Бога, а для нас.

Приведу не самый красноречивый пример, но в биографии Анны Ахматовой (которая не была святой, тем не менее была очень мудрой женщиной) был период, когда она долгое время подрабатывала переводами с английского и французского. Английский язык она знала не очень хорошо, поэтому, обращаясь всякий раз к словарю, против слова, которое искала, она ставила точку. Когда таких точек против слова было три, Анна Андреевна говорила: «Всё, слово надо учить наизусть».

Что-то подобное происходит и с нашей душой: она нуждается в постоянном напоминании. И смысл этих, казалось бы, назойливых чтений, пений, длиннот в богослужении – оставить хоть какой-то отпечаток на нашей рыхлой душе. Мы как будто бы снова и снова возвращаемся к тому же словарю. Вроде бы уже 20 раз читали это слово, но почему-то снова и снова его забываем.

Этот принцип работал не только среди христианских аскетов. Он был заимствован у древних греческих философских школ. Например, школа эпикурейцев выработала тетрафармакон – четыре простых правила, которые последователи Эпикура должны были повторять очень часто: и день свой начинать с повторения этих правил, и в течение дня снова и снова к ним возвращаться.

Почему важно повторять? Почему в некоторых монастырях, например, после вечерних молитв непременно повторяются обеты, снова и снова монахи их перечитывают? Они их помнят наизусть, но важно, чтобы душа хотя бы путем повторения, как капля, которая точит камень, растопила сердце и поставила печать Божественной истины на сердце. Вот в этом смысл и длиннот, и повторений, которые нужны не для Бога, а для нас.

Мы каждое утро читаем 50-й псалом, потом он повторяется... То есть в течение дня 50-й псалом прочитывается много раз. Спрашивается, какой же тут прирост знания? Зачем это нужно? Кому это нужно?

Это нужно для души, чтобы снова и снова вернуться в то русло, из которого мы настойчиво пытаемся улизнуть. Душа лукава. У нас лукава даже совесть, как сказано в одной священнической молитве. И мы просим Господа, чтобы Он нас избавил от этого.

Именно поэтому опытные монахи и люди глубокой церковной культуры с таким трепетом относятся к богослужению и сопротивляются всякий раз, когда кто-то пытается реформировать церковную службу, как-то ее сократить, адаптировать, оптимизировать. Не нужно; потому что нашей душе очень важно снова и снова налагать на себя печать Божию. Потому что мы рабы лукавые, ленивые, к тому же и забывчивые, и нам нужны эти повторы, нужна эта благородная памятливость, без которой никак нельзя оставаться сыном света.

Записала Нина Кирсанова