Свет невечерний. Стилизованное православие

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Одна моя приятельница как-то мне призналась, что для нее было очень важно познакомить свою маму с моими книгами. Для нее это была очень трудная задача, потому что на одной из моих книг («На руках у Бога») есть мой портрет, который создает впечатление, что у меня подстрижены волосы. Волосы у меня, конечно, не подстрижены, это фотография так получилась. Но мама заявила дочери, что она не станет читать книгу стриженого попа.

Если вы думаете, что это просто некоторая эстетическая предубежденность, то глубоко заблуждаетесь. Это жизненная позиция, связанная с определенным кредо православного человека, с мировоззрением, которое с трудом поддается какой-то подробной аттестации или исследованию. К тому же никто, собственно, среди богословов – не религиоведов, не социологов, а именно богословов – не подвергал этот тип благочестия какому-то анализу.

Что это за тип благочестия и почему мы должны о нем говорить? Я ведь в своей жизни неоднократно встречал людей, которые мне бросали в лицо, что я либерал или же обновленец. Однажды я шел по улице в шапочке, которую мне привезли из Грузии (ее носят грузинские священники; это такая небольшая национальная принадлежность духовенства, расшитая крестами), а мне навстречу идет верующая бабушка из собора. Встретив меня, она ответила на мое приветствие и сказала: «Что ж Вы, батюшка, веру продали?» Я растерялся, не знал, что ответить, а она говорит: «Ну как же! Вы же носите католическую шапку. Веру-то зачем продали? Покайтесь, батюшка, пока не поздно».

Таких встреч у меня было немало. Они, конечно, достаточно комичны. Но почему богослов или же просто думающий человек, христианин, должен обращать внимание на такие меты? Речь идет о том, что есть истина, что есть правильно, скажем так. Люди, торопящиеся обличать священников, которые подстригают бороду, стригут волосы или носят какую-то очень подозрительную шапку, убеждены, что православие заключается в определенном наборе свидетельств, знаков, что это, собственно, и есть его суть.

На самом деле при пристальном вглядывании в эту так называемую суть мы видим здесь не православие, а стилизацию под православие. Наш замечательный философ Николай Александрович Бердяев перед революцией написал небольшую работу, опубликованную в журнале «Русская мысль», которая называлась «Стилизованное православие». Она была направлена с критикой на произведения отца Павла Флоренского, в частности его работы «Столп и утверждение истины». Бердяев довольно справедливо упрекал отца Павла в том, что он стилизует христианскую истину под некоторый эстетический идеал. Мы не будем касаться этой работы, просто мне хотелось бы указать на эту фразу: «стилизованное православие» (или «стилизация православия»).

Этот феномен имеет место в нашей жизни. Для нас это очень важно, потому что мы ведь себя называем православными. Но в каком смысле мы православные? Что это значит? К чему это нас обязывает? Например, священник, который стрижет бороду, бреет волосы, носит какую-то шапку или, может быть, в быту ведет себя не так, как значится с точки зрения этого ревнителя, хранителя православного стиля, предал веру? Как здесь быть? Ведь это не праздный вопрос. Это не вопрос эстетических пристрастий, а вопрос именно веры и спасения. Этот вопрос особенно важен для новоначальных. Потому что они хотят себя отождествлять с определенной традицией. Во многом этот период новоначального христианства пронизан некоторым страхом, который бывает плохим советчиком в религиозной жизни.

Одна моя приятельница рассказывала, как она внезапно стала женой священника. Была благочестивая семья, верующие люди, которые ходили в церковь. Так случилось, что Господь подарил ее супругу возможность стать священником. Он стал священником уже в довольно зрелом возрасте, имея взрослых детей и определенный жизненный багаж. Первое время своего священнического бытия он изводил свою семью приступами благочестия, которые он не совсем осознавал.

Так, вполне светская семья вдруг стала себя воспринимать семьей священника, и это легло неудобоносимым бременем и на священника, и на его супругу, и на его детей. Потому что батюшка вдруг стал искать тот стиль, которому он должен соответствовать. «Ведь я же священник, я же должен соответствовать». А как в семьях священников? Там наверняка все становятся на молитву, вычитывают утреннее правило, вечернее правило. Все происходит по благословению. Жена утром идет к плите жарить яичницу, и она должна взять благословение у батюшки, испить святой водицы. Она должна определенным образом одеваться, носить платок, другую юбку, смотреть иначе, не пользоваться косметикой. Эта история знакома многим, и не только семьям священников, но и мирянам, которые только начинают ходить в церковь, и они не знают, как себя вести.

Особенно эта стилизация поражает в первую очередь речь. Мы начинаем говорить другими словами. Мы стилизуем свою речь. Мы живем в XXI веке. Мы говорим на русском языке, и нам необязательно употреблять какие-то такие славянизмы, которые придают нашей речи и нашему мышлению – потому что наша речь очень тесно связана с мышлением, это продолжение нашей мысли – фальшивый оттенок, оттенок искусственности.

Например, недавно я прочел статью, которая называлась «Как Петровым постом не остаться без делания». «Делание» – это совершенно церковное слово, нам всем понятное, но звучит оно как нечто искусственное. Мы ведь так по-русски не говорим. Что за «делание»? Это деланное благочестие, деланная добродетель? Священники часто говорят проповеди в таком стиле. Мы общаемся, используя эту речь. Но ведь это все искусственно, это ненастоящее. Это не то православие, к которому нас призывает Господь.

Стилизация имеет еще один важнейший оттенок: стилизация – это всегда ложь. Вот что мы должны помнить. У христианина должно быть обостренное чувство правды. Он должен воспитывать в себе категорическую невыносимость любой лжи. Дело в том, что не совсем добросовестные (а точнее – совсем недобросовестные) люди используют эту нашу пресловутую стилизацию в коммерческих целях. Стоит священнику или человеку, который выдает себя за священника, отпустить длинную бороду, распустить седые кудри, повесить на грудь крест или надеть на себя одежду схимника, обвешаться крестами, он тут же становится старцем, и любые его дикие советы, изречения, мысли приобретают коммерческий вес. Люди на это очень часто ведутся.

Поэтому важнейший момент, который мы должны помнить: остерегайтесь подделок. Раньше в рекламе так писали. Еще в дореволюционные и послереволюционные времена, если продавали какой-нибудь чай, внизу была приписка: «Остерегайтесь подделок». Эти подделки незаметно проникают не только в наш быт, но и в нашу речь. Но это ложь. Это не православие, а стилизация под религиозную жизнь.

Записала Таисия Зыкова