Беседы с батюшкой. Радость жизни в вере

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святителя Спиридона Тримифунтского в поселке Детскосельский священник Сергий Ситников.

– Сегодня у нас в гостях отец Сергий Ситников, настоятель храма Спиридона Тримифунтского и духовник реабилитационного центра «София» в Гатчинском районе. 

Тема сегодняшней передачи: «Радость жизни в вере». Когда мы говорим о радости жизни в вере, то вопросы прежде всего связаны с тем, что нам дарит вера. Ведь иногда это не только радость, но и какие-то испытания, которые мы претерпеваем. Но радость жизни в вере подразумевает еще, наверное, и свободу жизни во Христе. Сегодня мы будем говорить о людях, которые обращаются за помощью в реабилитационный центр, и, наверное, радость для каждого человека бывает либо с самого начала, либо проходит много времени, чтобы эту радость испытать. Как это происходит с вашими подопечными, которые обращаются за помощью? К тому же, наверное, не каждый человек, обращающийся к вам, верующий. 

– Конечно, как правило, у людей, которые оказались одержимы этим недугом (зависимостью от пьянства, алкоголизма, наркомании), происходит деформация веры в Бога. Этот контакт нарушен. Вообще болезнь имеет три составляющие. То есть физически это деградация (назовем так); нарушаются социальные связи с обществом, в семье; человек не может уже ориентироваться в обществе, как ему жить дальше, как существовать, что делать и так далее. Ну и духовно – контакт с Богом тоже нарушается. И для того, чтобы человек пришел к радости (фактически происходит заморозка чувств), нужно, чтобы прошло много времени. Информативная составляющая, например, для наших подопечных – говорить им об этом на примерах людей, которые находились в состоянии одержимости и потом вышли в состояние радости. Это должны быть живые примеры, это живое Евангелие. Соответственно, ориентировка на Священное Писание: это весть о Христе, то, что они должны услышать, могут услышать. И весть о том, что в Евангелии Господь говорит: «Я тебя не осуждаю. Иди и больше так не делай, не греши больше». 

– Достаточно ли бывает пастырского слова для того, чтобы обратить человека к вере? 

– Конечно, пастырская работа имеет в этом отношении огромное значение, но не только она. Должны быть специалисты, профессионалы своего дела, люди, которые знают эту болезнь изнутри (реально ее знают; сами, возможно, через это прошли), знают программу, могут чувствовать человека, что он переживает в тот или иной период времени. Потому что реабилитационный процесс подразделяется на какие-то отрезки времени, когда человек, может быть, проживает одно состояние, а в другой период времени проживает совсем другое состояние. И опытные консультанты, которые сами прошли через это (как апостол Павел говорит, бывший искушенным может искушаемым помочь), опытным путем определяют, что человек может переживать, как ему помочь. 

– Храм Спиридона Тримифунтского и вообще святой Спиридон чрезвычайно почитаемы в православном мире, но в Петербурге это почитание почему-то особенное. Наверное, к Спиридону приходят люди разные, но с каким​и молитвами они приходят? И знают ли они, что Вы человек, который помогает преодолеть верующим людям (и неверующим, наверное, тоже) эти страсти? Приходят ли к вам неверующие люди? 

– Приходят, конечно, и достаточно часто. С какими просьбами, с какими прошениями обращаются к святителю Спиридону? С самыми разными. Как правило, это вопросы, касающиеся жилья, касающиеся какого-то дела. Часто люди рассказывают истории, связанные с этим святым, которые произошли в их жизни, когда они молились святому. Чуда можно было и не ожидать, а оно произошло; вот что самое интересное. 

– Вопрос телезрительницы: «Когда Петр идет ко Христу по воде, он начинает тонуть. Господь ему помогает и говорит: эх ты, маловерный. И когда на корме Господь заснул, ученики начали будить Его: мы тонем. И Он опять им говорит, что они маловерные. Я не понимаю, как верить: в Господа или в свои силы? Объясните, пожалуйста». 

– Интересный вопрос. Я бы хотел здесь пояснить, что Библия никогда не ставит вопрос о существовании бытия Бога, мы это должны понимать; это факт. То есть Бог для Библии очевидность. Он очевидно существует, Он очевидно есть. Поэтому Священное Писание в большей степени ставит вопрос не столько о вере в Бога (как сейчас современное наше сознание задает вопрос: а существует ли Бог? а как Его доказать? а где Он?). Священное Писание ставит вопрос о доверии: доверяем ли мы Богу? Апостол Павел говорит в своих посланиях о доверии Богу, и это дар. Этот дар стяжается, как и все остальные наши духовные дарования; мы просим Бога о том, чтобы Он нам дал это состояние доверия, когда мы можем уже не бояться, а положиться на волю Божию и идти по жизни с Богом в сознании, в сердце, в душе. 

– Я сегодня был на большом антинаркотическом форуме «ТрезвоЛето». Общался со многими людьми, и, например, один сказал: «Я – зависимый человек». Я спросил, что значит «зависимый»? Он говорит: «Я уже 17 лет нахожусь в трезвости, но я зависимый человек». Но многие люди говорят о том, что они не совсем зависимые, «если понемножечку, чуть-чуть»…  Меня это поразило. Как Вы считаете, настает ли когда-нибудь тот день, когда человек, обратившись за помощью к Богу, избавится даже от того, что будет называть себя зависимым, находясь 17 лет в трезвости? 

– Это всегда зависит от состояния сознания того или иного человека. Дело в том, что в отличие от независимых людей у зависимых включаются определенные процессы: психологические, духовные, физиологические, генетические, я бы даже сказал… Ему одной рюмки, как говорят, много, а двадцать уже мало. То есть одна какая-то доза вещества может человека вернуть к ужасному состоянию. 

– Значит, человек, считающий себя до сих пор зависимым, отдает себе отчет в том, что процесс этот до конца не преодолеть? 

– Да, он всегда, скажем так, в сознании. 

– То есть можно сказать, что это особого рода трезвение? 

– Да, конечно. Человек всегда чувствует свою предрасположенность к этому, потому он настороже... 

– Настороже – это Вы хорошо сказали. 

Вопрос: «Радость в христианстве носит не пассивный, но деятельный характер. Как превратить радость в деятельную?» 

– Конечно, в христианстве это деятельная радость, и она заключается в служении ближнему, в любви к ближнему. Вот эта деятельная радость служения и Богу, и ближнему – активное, скажем так, состояние души человека. Бывает радость созерцательная, когда человек просто с Богом, в Боге, но это уже другой путь, путь монашеской жизни. 

– Вы сказали: «созерцательная радость», «радость деятельная как любовь к ближнему и к человеку»… Но вот человек находится в страсти; при этом мы знаем, что многие пьющие люди – добрые, они все время смеются, все время у них хорошее настроение… Есть ли в этом та самая любовь к ближнему? Или это все-таки любовь, связанная прежде всего с любовью к своему греху, своей страсти? 

– Я не скажу, что человек, который впадает в зависимость, деградирует так, что у него вообще все эти человеческие качества уходят. Нет, конечно. Мы тем не менее остаемся людьми, образом и подобием Божьим. Естественно, человек даже в этом состоянии может любить, он способен любить, способен совершать какие-то действия, добрые дела. Единственное, что это не длительная добродетель, не длительная любовь, это, как правило, происходит вспышками: что-то в человеке открылось, он в этом нашел свободу – и тогда вам раскрывает душу. Но потом малейшая скорбь, испытание, даже банальное похмелье – и может произойти полнейшая изоляция, одиночество, что может отрезать человека от всех тех людей, с которыми он когда-то общался, которых любил. 

– Может быть, в этом лежит самая главная проблема разрушения семей, если эта добродетель не может быть долгой и в результате все равно возникает какая-то неприязнь, в том числе ссоры и так далее? И к Вам приходят больше наверняка за помощью, что называется, созависимые (матери, сестры, жены, дети). Когда они приходят к Вам, какие слова Вы им говорите? Слова утешения или как-то по-другому с ними строится общение? 

– Такие люди, как правило, обращаются первыми; зависимые, может быть, уже придут вслед. Иногда, бывает, приходят вместе. Но, как правило, первичный звонок исходит как раз от родственников: жен, матерей, сестер или братьев и мужей. Какие слова здесь можно подобрать? Самые разные. В зависимости от обстоятельств, от того, какой у них запрос. Слова утешения или, может быть, наставления, потому что им нужно дать понять, как нужно вести себя с зависимым человеком. Естественно, здесь не может быть универсального ответа, универсального метода: ведите себя так, так и так – и у вас все получится. Я как священник в первую очередь рекомендую молитвенное стояние за человека – так я это называю. 

– Бывают такие семьи, которые не обращаются за помощью ни в Церковь, ни в реабилитационный центр. В реабилитационный центр не обращаются по той причине, что думают, что это будет какое-то лечение по принципу ЛТП (в советское время были такие). К Церковь не обращаются по той причине, что не верят в Бога (может быть, в какого-то бога верят, но не верят именно в Православную Церковь, тем более что много у нас рассказывают о Церкви негативного). В связи с этим вопрос такой. Если бы нас сейчас слышали те люди, которые не обращаются в Церковь или реабилитационный центр, но сталкиваются с этой проблемой ежедневно, что бы Вы сказали этим женам, матерям, братьям, сестрам, которые переживают за своего ближнего? 

– Я сейчас вспоминаю слова одного христианского апологета Тертуллиана: всякая душа сама по себе христианка. Все равно любой человек чувствует (как-то, но чувствует) Бога, я назову это так, Высшую Силу. Как-то он ее переживает. Поэтому я бы, наверное, сказал: «Обращайтесь к Богу так, как вы пока что Его понимаете, своими словами. Как вы понимаете своими словами молитву, духовность, духовную реальность. А дальше уже Господь посмотрит и разберется с этим». 

– Вопрос телезрителя Евгения из Белгорода: «Когда Христа спросили о Царстве Небесном, Он сказал: Царство Небесное внутри вас есть. По Преданию Церкви, души праведников отправляются в Царство Небесное. Если оно внутри, куда оно исчезает? Или остается на месте?» 

– Христианское богословие очень редко задавалось этим вопросом (я имею в виду именно науку, христианскую теологию). Одно дело, что мы в Предании имеем что-то об этом, а вот именно христианское богословие загробную жизнь не рассматривает в качестве какого-то абсолютного догматического постулата. Несомненно, эти состояния есть – и рай, и ад. Но здесь Вы правильно, Евгений, заметили: это Царство Небесное мы должны в себе как-то открыть, обнаружить. В первую очередь это состояние души. И ад, и рай мы здесь уже можем переживать, ощущать, видеть, чувствовать – это действительно состояние души. А то, куда душа уходит после смерти, одному Богу известно. Если человек был носителем рая на земле, открыл это, обнаружил в себе Царство Небесное, нашел Господа внутри, в своем сердце, то уже неважно, куда он пойдет после смерти в потустороннем мире. Он всегда с Богом был, есть и останется. 

– Вы замечательно сказали, что человек имеет рай в себе. Но мы сталкиваемся еще и с той проблемой, когда человек воспитывает в себе ад и прямо в этой жизни устраивает его себе. Возможно ли человеку самостоятельно, без помощи священников, без помощи людей разобраться в себе? 

– Вы знаете, это имеет отношение и к нашим подопечным, к нашим пациентам, потому что, как правило, это люди, которые много раз в своей жизни хотели самостоятельно справиться с этим адом, но ничего не получалось. Все равно нужна какая-то первая помощь от родственников, Церкви, священников, от каких-то наставников, которые, может быть, прошли этот путь и вышли в устойчивую ремиссию. Одному человеку фактически бывает не справиться с этим, обязательно нужно какое-то общество. И, соответственно, Бог, потому что Бог в любом случае человека исцеляет. 

– Я был в одном реабилитационном центре. Понятно, что человека там никто не держит, никто его наручниками не приковывает к постели, никто не заставляет молиться (хотя каждый день в домовой церкви есть молитвенное правило). При этом у человека есть возможность просто уйти оттуда. Если он вернется, его принимают. Но если он уходит в третий раз, ему уже отказывают в возвращении в этот центр. На Ваш взгляд, возможно ли отказать человеку в помощи, который закоренел в своем грехе? 

– Конечно, это бывает условием (или правилом) того или иного центра. Всему есть предел, мера. Человек срывается, возвращается, и до трех раз это позволительно по правилам центра, который Вы имеете в виду. В некоторых вообще так: если ушел, то уже могут и не взять; ищешь какой-нибудь другой центр. Но всегда есть какой-то альтернативный вариант. 

Даже если этот отдельный, скажем так, пациент обращается в центр, то он должен думать о других подопечных. И другие подопечные тоже должны видеть, что может произойти, если человек срывается. Все это может плохо повлиять на комплексную систему работы центра, если его будут брать снова и снова. Поэтому это вынужденная мера – отказать. 

– Мне понятен ответ. Ваш реабилитационный центр «София» Качинского района находится в городе или селе? 

– Он находится в лесу, рядом с населенным пунктом. 

– То есть это обособленное место? 

– Да, очень обособленное. 

– Сколько у вас подопечных? 

– Сейчас у нас пять человек, шестой на подходе. 

– У тех людей, которые сейчас находятся на излечении, сколько времени проходит процесс реабилитации? Это может быть год или может быть двадцать лет? 

– По договору полгода. Это общее правило пребывания человека в нашем центре. Но мы никого не держим, у нас нет строгого режима. Хочешь выздоравливать, хочешь что-то узнать – оставайся. Если человек не хочет – уходит через два, три, четыре месяца. Конечно, мы понимаем, что это всегда плохо будет влиять на других. Один ушел, других надо мотивировать остаться, мотивировать на то, чтобы их работа продолжалась. Это тонкий организм. 

– Я несколько раз был в исправительно-трудовой колонии, где практически все заключенные осуждены за распространение наркотиков. Там есть церковь. Мне говорил настоятель храма, что есть люди, которые после того, как отсидели в этой колонии, просят священника дать им возможность работать в церкви; буквально пономарями, чтецами и так далее. Хотя такие случаи редки. И есть люди, которые сколько сидят, столько и ходят в церковь, а когда срок заканчивается, они уже никогда больше в церковь не приходят. Есть ли у вас примеры, как люди, прошедшие реабилитацию и неверующие, приходили к вере и оставались в Церкви? 

– Мы недавно на этом поприще, поэтому пока что такие примеры не встречались. У нас очень часто бывают сомневающиеся... На самом деле мы понимаем: внутри человек верит. Просто должно пройти какое-то время, чтобы он сказал: «Да, сдаюсь, ребята, я верующий». 

– «Я сдаюсь» – это хорошо. 

Вопрос телезрительницы: «У меня пьющий сын, он пьет уже пять лет. Мы два раза его кодировали, но все бесполезно. Последний раз он восемь месяцев не пил, сейчас опять сорвался. Когда выпивает, очень агрессивный. Как его мотивировать идти в реабилитационный центр, если он сам не пойдет?» 

Спасибо, я так понимаю – вопрос: «Что делать?» 

Давно уже известно, что кодировка – некое насилие над человеком; это не может помочь в принципе. Почему в медицине, которая нам предлагает целую сферу услуг по выводу из запоя, по кодировке от употребления психоактивных веществ, это не срабатывает? 

– Я, наверное, на этот вопрос отвечу так. Можно и этот способ применить, но человек за этот период должен с собой что-то сделать, потому что мышление остается тем же, сознание остается тем же; сердце, духовное состояние может оставаться прежним. Вот в чем дело. 

Православие говорит о преображении нашей человеческой природы. Если за это время человек не проанализирует свою жизнь, если не произойдут какие-то изменения, не проснутся чувства покаяния, смирения и в конце концов благодарности за то, что было, что есть в данный момент, то человек может вернуться к прежнему. Человеку важно заняться собой, прийти в Церковь, попросить у Бога помощи, попросить помощи у Церкви, у священников. Мы знаем, что при церквях всегда действуют какие-то реабилитационные центры со своими программами. 

Часто слышу от родственников, как они переживают, как волнуются, – это семейная трагедия на самом деле. Я иногда говорю так: «Я не знаю, что вам сказать, но знаю, что избавляет от этого Бог. Молитесь за вашего подопечного, вашего родственника, не прекращая этого. Не отчаивайтесь, не унывайте; просто каждый день помните о том, что Господь может человека вытащить из всего, и творите молитву за себя и за него». 

Иногда бывают и другие рекомендации. Они могут подействовать, как-то повлиять, что-то человек может воспринять, но это в зависимости от ситуации. 

– Гипноз? 

– А что дальше? Все равно дело-то опять же в сознании, мышлении... В эти вещи лично я не верю. 

– В конце XIX – начале XX века у нас было развито трезвенническое движение. Крестные ходы (трезвеннические) собирали от восьмидесяти до ста тысяч человек. Крестный ход из храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала шел больше двадцати километров в Троице-Сергиеву пустынь и насчитывал сто тысяч человек; это было действительно много. Сейчас идет возрождение трезвеннического движения. Слава Богу, что крестные ходы сейчас тоже собирают тысячи человек (конечно, не восемьдесят и не сто; может быть, несколько тысяч). Возможно ли, чтобы в нашей стране и вообще в мире наступило время, когда мы сказали бы, что трезвость стала нормой жизни – настолько, что любое употребление психоактивных или любых химических веществ стало пережитком прошлого? Может ли такое случиться? Если это утопия, то почему? 

– Трудно на этот вопрос ответить. Я не Господь Бог, чтобы знать ситуацию, которая может сложиться в мировом обществе или в нашей стране. По крайней мере, то, что мы делаем при той пропаганде алкогольно-наркотического геноцида, пропаганде другой жизни, как-то способствует тому, чтобы люди (школьники, дети наши) задумывались, что такое трезвость, почему она так ценна, так важна. Почему важно не делать в своей жизни первый глоток или прибегать к употреблению чего-то. 

Православие всегда говорит о трезвости. Это эмоциональная трезвость, духовная трезвость. Речь идет не только об отказе от психоактивных веществ. Трезвый взгляд на жизнь, здравомыслие, мудрость и многое другое – вот что важно. Вещества – это уже следствие. Это человека просто в большей степени сбивает с пути истинного. А так мы и эмоционально можем быть опьянены, можем быть в нетрезвости относительно какого-то эффекта, новости, информации, фильма, от многих других вещей. Христианство призывает к тому, чтобы мы были всегда духовно трезвы. 

– И в этом радость. 

– Конечно. 

– Продолжаем разговор о радости христианской веры в нашей жизни. Я иногда встречаю странное утверждение. Говорят: «Вот вы, православные, верите в живого Бога. Он сотворил все – от последней букашки до облаков. Неужели Он не может сделать чудо и освободить всех людей от всех грехов, страстей, дать всем здоровье?» Казалось бы, все довольно просто. Господь же может абсолютно все. Как ответить на такое утверждение, на этот недоуменный вопрос нам, православным христианам? 

– Я вспоминаю слова святого Иоанна Дамаскина: Бог может все, что Он хочет; но не все из того, что Он хочет, Он будет делать. С точки зрения нашей формальной логики, казалось бы, почему бы Богу не сотворить этот фокус-покус? Он может. Но это не будет Бог любви. Бог любви – это тот Бог, Который предоставляет выбор. По словам мыслителя прошлого столетия русского философа Николая Бердяева, если бы Бог устранил все наши дефекты, мы бы превратились в добрых автоматов. 

– Он лишил бы нас свободы. 

– Конечно, мы были бы добрыми роботами. 

– Хорошая мысль. То есть в этой нашей свободе мы вольны распоряжаться ею как угодно. Если мы так и делаем, в этой свободе мы можем и от Бога отказаться? 

– Да, несомненно. У богослова ХХ века Владимира Лосского есть замечательные слова: «Бог идет на риск, создавая свободное творение». Потому что тот, кого Он создал, может Его отвергнуть, отречься от Него. 

– Если человек в своих страстях, своей свободе отказывается от помощи Божией и от этого спасительного пути, спасительной идеи, неужели получается, что Господь создает кого-то на погибель? 

– Нет, конечно. Как Господь может создавать кого-то на погибель? Если кто-то отказывается от Него, это акт его воли, его свободы. В этом и заключается ценность нашего человеческого существования вообще, бытия перед Богом – в том, что мы можем. Для Бога это тоже ценный выбор. Иногда мы говорим друг другу: «Я ценю твой выбор, но он мне не нравится». Будет честно, искренне, если ты скажешь: да, мне не импонируют эти твои действия. А Господь, возможно, ценит этот выбор. Мы можем даже не оценить его, но Господь ценит всегда. Что бы человек ни сделал и как бы он ни поступал, Бог всегда рядом и всегда будет любить нас независимо от нашего поведения. В этом парадоксальность Божественной любви. Бог есть Бог смирения, Он подстраивается, бывает, под нашу греховность и наши отказы. 

– Недавно мы слушали молебен о намерениях, о начале доброго дела. Сказано: «Господь и намерения человеческие целует». Если очень коротко, могли бы Вы объяснить, что означают эти слова? Намерения бывают у человека хорошими, но они только намерениями и остаются. Как в этом случае Господь поощряет, целует намерение? 

– Бог смотрит на сердце. Мы смотрим на внешние дела. Человек смотрит на лицо, на то, что ты сделал. Как говорят, встречают по одежке. А Бог сразу смотрит на сердце. Даже пусть у тебя были мотивы и намерения сделать что-то полезное, доброе для себя, для других, для общества вообще, а средств к этому не было – Бог целует эти мотивы, потому что Он смотрит именно вглубь. Намного глубже, чем мы. 

– Вы сейчас очень просто ответили на вопрос, что такое радость христианской веры. Господь нас так любит, что прощает нам иногда то, что мы человеку не прощаем. 

Мы судим его так, как, наверное, может судить только очень жестокий человек. Но если Господь так нас любит, какая же это удивительная радость – жить с ощущением этой любви! Мы же все хотим любви – такой, чтобы от нее нам стало радостно и спокойно. ​

Я бы провел с Вами еще передачу и задал бы вопрос о том, как добиться в обычной человеческой жизни счастья и этой радости… 

Ведущий Глеб Ильинский 
Записали Елена Чурина и Маргарита Попова