Беседы с батюшкой. Деятельная любовь

В московской студии нашего телеканала на вопросы о деятельной любви отвечает насельник Сретенского ставропигиального мужского монастыря, преподаватель Сретенской духовной семинарии иеромонах Андроник (Пантак).

– Здравствуйте, батюшка! Наша сегодняшняя тема – «Христианская любовь». В Евангелии мы читаем, что надо любить своих врагов, но столько времени (уже два тысячелетия) мы никак не можем научиться любить своих недругов. Получается два вывода: либо Евангелие написано не для всех, либо мы неправильно его понимаем. Как это – правильно любить по Евангелию? 

– Действительно, мы читаем Евангелие: надо любить всех, надо любить врагов. И сталкиваемся с проблемой, что мы сколько-то времени осознанно живем церковной жизнью (несколько лет, потом десятилетий), но не любим всех. Нельзя сказать, что Церковь не знает, как это делать, но зачастую мы не умеем слышать голос Церкви и святых, которые помогают нам понять, что значит любить ближних. Причем для нас, русских людей, эта проблема еще осложнена нашим языком, потому что у нас любовь – это любовь и к родителям, и жене, и дружеская любовь, и любовь к картошке, и страстная любовь… Все называется одним словом. И когда мы говорим, что необходимо любить, мы не понимаем, что конкретно от нас хотят. А в Евангелии Господь прямо говорит, чего Он от нас хочет.

Человеку, который общается на греческом языке,  немного легче, потому что в греческом есть разные слова для обозначения любви. И в греческом  тексте Евангелия есть два разных слова: «филия», то есть любовь душевная (подразумевает какое-то хорошее, позитивное чувство), и «агапе» (слово часто переводят как «духовная любовь», но, наверное, точнее его было бы перевести как «деятельная любовь»). То есть любовь деятельная необязательно сопровождается чувствами. Если мы посмотрим в Евангелие, везде, где Господь говорит, что необходимо кого-то любить, Он использует слово «агапе». То есть Он говорит о том, что необходимо любить делом, необходимо иметь решимость любить.

Мы привыкли, что любовь к человеку – это такое хорошее чувство… В принципе, греки до христианской эпохи во многом думали так же. Что взаимное уважение, расположение к человеку – это очень важный момент, который определяет любовь. А в Евангелии получается, что греческое слово, которое не пользовалось популярностью, вдруг ставится на первый план. И Господь везде, где просит от нас любви, просит именно дел любви. Даже когда Он говорит: «Любите врагов ваших», Он не имеет в виду: «Почувствуйте к ним любовь». Он говорит: «Благословляйте проклинающих, благотворите ненавидящим и молитесь за обижающих». То есть Господь прямо и конкретно говорит, что нам делать.  Получается, Евангелие освобождает человека во многом от необходимости заставлять себя что-то чувствовать. И в этом удивительное милосердие Божие, потому что я понимаю, что не умею чувствовать ко всем любовь; если я сосредотачиваюсь на чувствах, то  сталкиваюсь с таким кризисом, что не могу полюбить всех людей: есть люди, которые раздражают, видишь таких и ничего не можешь с собой сделать. И не надо. Евангелие говорит о том, что если не можешь заставить себя что-то чувствовать, то в этом нет необходимости.

Эту евангельскую мысль многие святые развивали, не только греческие, но и русские. Один из ближайших  к нам – преподобный Амвросий Оптинский. Он говорит: «Если ты хочешь иметь любовь, а любовь выше всего, научись делать дела любви хотя бы без чувства любви. Тогда Господь увидит твое усердие и постепенно вложит в твое сердце любовь». То есть чувство любви – это хорошо, если оно есть. А если его нет? Что мне делать? Евангелие дает простой и абсолютно ясный ответ: надо делать дела любви.  Получается,  когда я живу церковной жизнью и сосредотачиваюсь на чувствах к людям, я сталкиваюсь с кризисом и понимаю, что не всех люблю. И это хорошо, потому что  помогает мне сосредоточить свое внимание именно на делах любви, которых от нас ждет Господь.

Интересно, что все наши библейские новозаветные тексты, связанные с любовью, однозначно говорят о том же самом. Когда Христа спрашивают, какая заповедь больше всего в законе, Он говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всем помышлением, всей крепостью, всей мыслью твоею и возлюби ближнего своего, как самого себя. Сия есть большая заповедь». Причем в Евангелии от Луки очень интересно говорится, что это одна заповедь, то есть это не две разных заповеди. Евангелист Лука передает слова Христа так: «Сия есть большая заповедь». То есть эти две заповеди составляют одно. В этой заповеди весь закон и пророки. То есть все остальные заповеди Ветхого Завета, по большому счету, включают заповедь о любви к Богу и ближнему, только рассказаны они разными словами.

Возьмем десять заповедей. Господь говорит: «Да не будут у тебя другие боги, кроме Меня». Это заповедь о любви к Богу. «Не поминай имени Господа Бога твоего всуе» – заповедь о любви к Богу. «Чти день субботний» – то же самое. Почитание родителей – это грань заповеди о любви к ближнему. «Не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй, не пожелай ничего, что есть у ближнего твоего» – это такие границы, которые помогают человеку не скатиться в нелюбовь. И Господь говорит, что действительно в этой заповеди весь закон и пророки, там используется на греческом языке то же самое слово «агапао» – любить. То есть Господь говорит: «Ближнего своего люби делом, как самого себя».

А потом Он еще дает новую заповедь. Мы часто видим ее на иконах, где Господь держит Евангелие;  там написано: «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга». И здесь цитата обрывается, потому что иконописец, скорее всего, подразумевает, что человек дальше продолжит сам. А продолжение такое: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас». В этом новизна заповеди. Потому что в Ветхом Завете была заповедь о любви к ближнему. Но здесь Господь говорит: «Любите друг друга не просто, как вы любите себя». Потому что мы даже себя не всегда любим должным образом, мы не всегда заставляем себя даже делать то, что нам полезно. Поэтому Господь говорит: «Любите друг друга даже не так, как вы себя любите, а любите друг друга так, как Я вас возлюбил».  Новизна этой заповеди в чем? До того, как Христос пришел на землю, мы не знали, как Бог любит людей. Мы могли догадываться по каким-то событиям библейской истории, по откровению Божьему, но тут Господь пришел на землю, и умер за людей, и показал, что даже до смерти нужно возлюбить ближнего. И когда мы читаем в апостольских посланиях, особенно у Иоанна Богослова, о необходимости любви, там говорится о том же самом.

Интересна в этом контексте притча о милосердном самарянине. Когда Христос говорит, что большая заповедь о любви – к Богу и ближнему, законник, который подошел Его искушать, спрашивает: «А кто мой ближний?» И Господь дает притчу о милосердном самарянине, которая показывает, как, собственно, любить ближнего. Человек идет из Иерусалима, ему навстречу попадаются разбойники, которые его избивают, грабят и оставляют в израненном состоянии у дороги. Мимо идет священник, потом левит. Они по очень благочестивой причине проходят мимо, потому что им нужно на службу. А по ветхозаветному закону, если они прикоснутся к израненному человеку, то будут нечисты до вечера, а хуже того: если вдруг он мертвый, тогда сто процентов им будет невозможно служить. И они проходят дальше, в Иерусалим. К слову сказать, в храме тогда служил не один священник, и можно было вполне обойтись без одного человека, но вот эти люди считали свой религиозный долг выше, чем долг милосердия к ближнему. И появляется самарянин, человек нечистый, с точки зрения иудея, который верует в Бога неправильно, который вроде как почитает Единого Бога, но примешивает к этому очень много язычества. И как раз этот самарянин исполняет заповедь Божию о любви, он берет этого человека, омывает его раны, сажает на своего осла, привозит в гостиницу.

Но что происходит дальше? Он платит деньги, оставляет его в гостинице и уезжает. То есть этот самарянин не остался сидеть у его кровати, он не проливал обильные слезы над израненным человеком, потому что у него своя семья, дети, работа, ему нужно ехать дальше. Поэтому он просто заплатил и сказал, что уезжает на неделю по делам и через неделю приедет и проверит, как себя чувствует больной. То есть мы видим, что он сделал все, что мог. Он не стал чувствовать что-то, нигде не говорится, что он расположился сердцем к этому израненному человеку. И как раз здесь очень важный пример разницы в любви. Мы обычно привыкли, что любить – это чувствовать. Хорошо, если чувство любви есть, но наши чувства, бывает, нам помогают что-то делать, а бывает, мешают. И мы это видим в разных аспектах нашей жизни.

– Мы немного обширную тему взяли, давайте по порядку. Например, чувственная любовь… Потом уже про деятельную.

– Любовь душевная  по-гречески называется «филия». Это такая любовь, когда мы знаем человека достаточно хорошо, знаем его душу, нам нравится его образ мыслей, его увлечения. По крайней мере, у нас есть уважение к этому человеку и определенное хорошее чувство. «Филия» – это такая любовь, в которой чувства идут вперед дел, являются двигателем. И такая любовь хороша до тех пор, пока эти чувства есть.

– А потом уже ненавидишь человека.

– Да, именно в такой любви от любви до ненависти один шаг, потому что сегодня я хорошо поел, отдохнул, на улице прекрасная погода – я всех люблю. Ложусь спать, просыпаюсь утром, погода испортилась: у меня давление понизилось, я встаю, чувствую себя не очень хорошо; соответственно, чувств по отношению к ближним тоже особо хороших нет. А веселее всего, когда прошло уже какое-то количество времени в браке, прижились, чувственный порыв прошел, уже дети пошли и постоянно бегают… Или живешь в монастыре и видишь каждый день одни и те же лица перед собой и понимаешь, что каких-то позитивных эмоций ты не испытываешь. И вот если чувство будет двигателем моих дел, то как раньше они двигали все это в позитивную сторону, так же, когда эти чувства заканчиваются, заканчиваются и мои добрые дела. Я считаю себя вполне способным ничего не делать, потому что я не чувствую необходимости.

Почему Господь нас просит любить по-другому? Потому что любовь, которой нас просит любить Евангелие, по-гречески называется «агапе». Это дела независимо от чувств. То есть, получается, человек может мне нравиться или не нравиться. Или, что бывает чаще всего, мне все равно (мы ко многим людям относимся нейтрально, значит, так и есть), и Евангелие от меня просит, чтобы я делал что-то независимо от моих чувств. Но вот вопрос: зачем? Это же надо постоянно напрягаться. Я вроде бы ничего не чувствую, никакого порыва нет – и ладно.

– А вот такая любовь не может ли быть лицемерием?

– Это очень интересный вопрос, кстати.

– Потому что можешь внутри и возгордиться: «Вот я как делаю: я его не люблю, я его ненавижу, а делаю ему хорошо». Какая здесь грань вообще?

– Про лицемерие вообще очень интересный вопрос, потому что мы опять же слово «лицемерие» воспринимаем не совсем по-евангельски. В греческом тексте Евангелия стоит слово «ипокритис» – лицемерие. Лицемерие – это подсудность. То есть кто такой лицемер? В нашем русском языке это тот, кто примеряет на себя разные маски, и мы так, собственно, это и воспринимаем. Но для текста Евангелия лицемер – это человек, который пытается подстроиться под чужое мнение. Здесь немного другой акцент. То есть какое мнение должно быть важно для человека в его жизни? В первую очередь мнение Божие, как Господь видит эту ситуацию, потому что мнение людей меняется. Вообще пророк Давид говорит: «Всяк человек ложь». В смысле лжив, то есть изменчив. Сегодня человек думает так, завтра по-другому, через полчаса совершенно по-третьему, потому что мнение людей меняется. И если мы стремимся подстраиваться под мнение людей, тогда, во-первых, нам придется часто меняться; мы так и будем менять свои маски.  Во-вторых, мы считаем, что мы подсудны не Богу, а людям, и это очень серьезная подмена человеческого сознания.

– Часто думаем о том, что о нас подумают люди.

– Да, и нам не важно, что о нас подумает Господь в этой ситуации. А человек нелицемерный – это человек, который во всех обстоятельствах жизни стремится в первую очередь угодить Богу. Если в это же время его действия понравятся людям – хорошо, если не понравятся – это уже, наверное, больше проблема людей, потому что христианин призван поступать по закону Божьему. И в этом смысле исполнение дел любви без внутреннего чувства – это не лицемерие, а, наоборот, исполнение евангельской заповеди и следование за Христом. Потому что если я что-то делаю без чувств, делаю ради Бога в первую очередь, не ради того, чтобы понравиться человеку. Хотя мы все люди, и, конечно, нам присуще определенное тщеславие; и гордынька время от времени играет...

– Постоянно.

– Ну да, будем честными. И в этом смысле очень интересен диалог, который приводится в патерике, когда к старцу приходит ученик и говорит: «Отче, что мне делать? У меня есть выбор: или мне оказать ближнему любовь, но тщеславиться, или мне не оказывать любви к ближнему, и тогда я избавлюсь от тщеславия?» И старец говорит очень интересную вещь: «Если есть возможность сделать добро ближнему, надо сделать добро и тщеславиться, потому что сделать добро – это евангельская заповедь, а мое тщеславие – это уже мои проблемы». Более того, если Господь видит наше усердие в исполнении заповедей,  Он будет нам помогать с нашими внутренними проблемами». Иногда я для себя заранее составляю проблему, которой нет. То есть я думаю, что сейчас сделаю добро и обязательно буду тщеславиться. Давайте попробуем оказать ближнему любовь. То есть действительно в этом нет никакого лицемерия.

– Мы упомянули несколько вкратце, что любовь к Богу важнее, чем любовь к ближнему. Мы все время говорим, что любим ближнего ради Бога, и тем самым выражаем любовь к Богу, но  как все-таки правильно действительно угодить Богу, любя ближнего?

– У многих возникает вопрос о взаимоотношении этих двух заповедей, потому что мы действительно постоянно видим и в Евангелии, и в проповедях слышим, что необходимо любить ближних, но любовь к Богу действительно важнее. Как Бога-то любить? Этим вопросом не мы первые задаемся; начинает об этом подробно рассуждать апостол Иоанн Богослов в своих посланиях. Он говорит очень важную вещь, что невозможно любить Бога, Которого не видишь, если ты не любишь брата, которого видишь. То есть любовь к Богу, конечно, важнее, но парадокс состоит в том, что полюбить Бога можно только начав с любви к ближнему. Потому что любовь к Богу – это особый дар, этот дар Господь должен во мне взрастить. Но как Ему это сделать? Господь должен получить доступ в мою жизнь, Он должен получить право войти в мою жизнь и начать в ней что-то менять. Как я могу дать Ему такое право? Господь говорит: «кто Меня любит, соблюди Мои заповеди»; «кто соблюдает Мои заповеди, тот любит Меня, и Я приду к нему со Отцом, и обитель у него сотворим». То есть если человек хочет полюбить Бога…

Об этом говорят многие святые. Один из последних, который четко это формулирует, – преподобный Порфирий Кавсокаливит: «Хочешь полюбить Бога, полюби ближнего». Потому что мы должны всегда и молиться, и поститься, и, естественно, исповедоваться и причащаться в первую очередь. Это все должно происходить в нашей жизни, но любовь к Богу будет в нас взращиваться постепенно. И если человек сосредотачивается на любви к ближнему, он видит, как постепенно эти его действия по отношению к Богу наполняются смыслом, причем смыслом, который исходит уже не из его сердца, а действительно взращивается Самим Богом. То есть я вроде как так же молюсь, так же исповедуюсь и причащаюсь, так же прихожу в храм, но мое внимание сосредоточено на моих ближних, на этих небольших бытовых делах любви, когда я могу одному человеку налить чаю, за другим помыть посуду, третьему придержать дверь или помочь донести какие-то тяжелые сумки… Даже вот в таких мелочах, если я начинаю на этом сосредотачиваться,  постепенно увижу, как Господь наполняет смыслом все мои действия, которые обращены к Богу. И любовь к Богу начнет наполняться, совершаться и вызревать как раз из-за того, что я даю Богу возможность войти в мою жизнь посредством дел любви.

Здесь, собственно, очень серьезный вопрос: если Евангелие говорит мне, что мои чувства важны только в том случае, если они мне помогают любить, а в остальных случаях неважны (то есть, по большому счету, Господь говорит делать что-то, не обращая внимания на чувства), то зачем мне это делать? Это же труд. Я заставляю себя, трачу силы, время. Зачем? Господь говорит, что надо. Но работать ради «надо» очень тяжело, потому что работа ради того, что просто «надо», не дает человеку никаких позитивных чувств. Просто это рутина, тоска, уныние и печаль.

Интересно, что христианская любовь полностью может раскрыться только человеку, который общается с Богом. Только в богообщении, только в связи с Богом раскрывается истинный смысл евангельской любви, потому что, даже будучи неверующим человеком и нехристианином, я могу принять для себя закон любви как главный закон. И есть такие замечательные люди, которые, считая себя людьми неверующими или агностиками, стараются поступать по-доброму со всеми окружающими людьми. И мы видим, что этот закон работает, люди находят внутреннюю гармонию, успокоение, видят такие закономерности жизни, которые выстраиваются за счет доброго отношения к людям. Но человек вне Христа не получает главного. Потому что главное, что хочет Господь дать человеку, – это Божественная благодать, Царствие Божие, которое мы начинаем ощущать уже сейчас.

То есть Царствие Божие для христианина наступает не после смерти. После смерти оно запечатывается и мы уже не можем из него выпасть, но уже сейчас в нашей христианской жизни, особенно через причащение Святых Таин и через все остальное, мы проникаем в это пространство Царствия Божьего. И для нас очень важно быть в этой реальности, потому что христианин понимает смысл своей жизни только тогда, когда он хотя бы немного проник в это ощущение преддверия рая. А люди святые ощущают это очень ярко. Один из наших самых ярких и любимых примеров  преподобный Серафим Саровский, который чувствовал Царствие Божие в своем сердце так сильно, что встречал всех людей словами: «Христос воскресе, радость моя». Мы тоже можем и должны приобщаться в нашей христианской жизни вот этому ощущению. Мы ему приобщаемся постепенно, в меру наших небольших сил, но все больше и больше, все глубже и глубже. Но это проникновение в Царствие Божие невозможно, если мы не исполняем  заповеди Господни.

Интересно то, что Господь может войти в нашу жизнь только тогда, когда мы Его туда пускаем, даем Ему возможность  войти. Потому что когда Господь сотворил человека, Он изначально положил Себе преграду – человеческую волю. Если человек не захочет, – Господь не может войти в его жизнь. Но давайте посмотрим честно на себя: мы не всегда обращены к Богу; зачастую мы не обращены против Бога, но мы обращены ко всему подряд. Как говорит владыка Антоний Сурожский: «Часто мы к Богу стоим не спиной, но как бы боком». То есть мы обращены к чему-то не богопротивному, но к земному, житейскому, суетному. И это вполне нормально, особенно для человека семейного, которому необходимо кормить семью, у которого есть заботы о воспитании детей, забота о собственной жене, потому что апостол Павел говорит, что женатый прежде угождает жене, а потом Богу. И это нормально для человека, так что мы время от времени обращены к каким-то земным делам и не всегда помним о Боге.

И наша воля не всегда обращена к Богу напрямую, и Господь об этом знает. Из-за того что Он знает наше человеческое несовершенство, Он делает такой хитрый ход, говорит: «Кто исполняет Мои заповеди, тот исполняет Мою волю». А какая главная заповедь Христа? Заповедь о любви. И если мы сосредотачиваем свое внимание на этой главной заповеди, это фундамент всей нашей христианской жизни. Потому что мы часто говорим о смирении, покаянии, молитве – обо всем очень хорошем, но все это должно строиться на фундаменте, а этот фундамент – та самая деятельная любовь.

Если мы обращаемся в первую очередь к деятельной христианской любви, все остальное начинает выстраиваться, и у Бога появляется возможность войти в нашу жизнь. Потому что как получается? Я вроде не помню о Боге сейчас, в эту секунду, в эту минуту, но я делаю доброе дело, я христианин, я верю Христу, Который дал заповедь о любви. Соответственно, я эти добрые дела делаю из любви к Богу, по Его заповеди. И Господь использует каждое доброе дело христианина, чтобы войти в его жизнь, воздать ему благодатью. Об этом очень подробно говорит в своих беседах преподобный Паисий Святогорец. То есть если мы обращаем свое внимание на эти дела любви к ближнему, мы даем возможность Христу войти в нашу жизнь. И каждый раз, когда мы оказываем доброе дело окружающим нас людям, каждый раз мы даем возможность Господу дать нам благодать, дать нам возможность еще больше и глубже приобщиться к Его Небесному Царству.

Ведь мы часто причащаемся, и у нас возникает вопрос: «Вот я причастился, я соединился с Богом. И что мне делать, чтобы в этом состоянии остаться?» Мы очень боимся отойти от Чаши, согрешить – все исчезнет, как нам кажется. Действительно, грехи совершать после причастия не нужно. Но не нужно и сильно бояться: если, например, пришла какая-то плохая мысль, это не значит, что всё, что мы делали перед причастием, молились на литургии, вменяется аки не бывшее. Не совсем. Господь пытается держаться за нас, пытается остаться в нашей душе до тех пор, пока мы Его не выгоняем. А для того чтобы нам помочь Ему остаться в нашем сердце,  чтобы нам остаться в соединении, в этой связи с Богом, нам очень важно помочь Самому Богу, дать Ему возможность и творить дела любви. Поэтому многие святые говорят, что когда мы оказываем любовь ближнему, мы как бы делаем Бога своим должником, но не потому, что Он становится нам должен, а потому, что Он хочет быть нашим должником. Он как бы говорит: «Дай Мне возможность тебе воздать». Когда мы исполняем Его главную заповедь, мы даем Ему такую возможность. И Господь входит в нашу жизнь и постоянно в ней присутствует.

Есть еще очень интересная мысль преподобного Паисия, но это не только его мысль, просто я сейчас помню именно его текст. Он говорит, что такая деятельная любовь рождает смирение, а это очень важно, потому что мы много говорим о важности смирения в христианской жизни, но как его получить? Ведь мы понимаем, что никого не убили, ничего не украли, живем вполне себе нормальной, хорошей и вроде бы, казалось, христианской жизнью. И зачастую вместе с тем благочестивым юношей в Евангелии можем сказать: «Господи, все это я сохранил от юности моей. И родителей почитаю, не убиваю и не краду, даже если что-то когда-то было, я уже покаялся. Чего ради мне смиряться-то?» А если я понимаю, что главная заповедь Христова – это заповедь о деятельной любви к ближнему, я начинаю смотреть: ага, здесь меня попросили сделать что-то – и я не захотел, поленился, решил, что мое время, мои силы, мой отдых мне важнее; потом я увидел, что человек нуждался в моей помощи, ему было тяжело, с ним нужно было поговорить, его нужно было утешить или можно было ему помочь с работой, с учебой, с каким-то делом, а я этого не сделал, хотя видел. И за неделю между одной исповедью до другой я найду очень много таких дел и начну понимать, что проблема-то –вот она. Заповедь о любви – это первая и главная заповедь. И не самая сложная, а я ее не делаю.

Отсюда начинает рождаться правильное смирение, а это смирение, в свою очередь, рождает любовь. Потому что если понимаешь, что моих человеческих сил не хватает, даже когда сосредотачиваешься на этом  (здесь попросили – не сделал; здесь не помог), то начинаешь хвататься за каждую мелочь. Есть возможность помочь человеку книги донести – сразу хватаешься и несешь. Потому что Господь за это дает благодать, входит в мою жизнь. И я хочу использовать каждый момент, потому что понимаю, что потом мне позвонит человек, а я в это время уже захочу пойти спать и мне будет не до того; я не захочу ему помогать, а вот сейчас у меня есть силы, время, от меня много не требуется. И вот это внутреннее смирение, сознание, что моих человеческих сил на исполнение простой главной заповеди не хватает, дает особое усердие в любви. И христианин начинает хвататься за самые небольшие дела, чтобы помочь окружающим его людям. Это очень важный момент, потому что есть много ближних вокруг нас, которым действительно нужна помощь.

Бывает, мы много думаем о том, подавать или не подавать нищим на улице, как повести себя в ситуации с каким-то человеком, который нам встретился один раз в жизни. Это все хорошо, это правильные вопросы, о них нужно размышлять, но в свое время. Потому что вокруг нас есть ближние, те, кого Господь нам дал в первую очередь: это наша семья и наши друзья, знакомые, наше окружение на работе или в учебе. И это те люди, на которых мы должны сосредоточить свое внимание в первую очередь. А то может так получиться, что я такой замечательный христианин вне стен своего дома, а прихожу домой, бросаю грязную посуду в раковину, ложусь на диван и ничего не делаю. Или прихожу, смотрю, кто-то оставил грязную посуду, и начинаю выяснять, кто это сделал в очередной раз, вместо того чтобы просто спокойно ее помыть, потому что я вижу, что жена, допустим, устала и не может. То есть такие мелкие дела дают обильную благодать Божию.

Получается, для того чтобы быть в богообщении, чтобы Господь мог присутствовать в моей жизни, от меня Евангелие не требует каких-то великих свершений, требуется элементарное. Причем в 33-м псалме дается очень хорошая инструкция по любви. Там эти слова сказаны немного по другому поводу, но абсолютно подходят. Там говорится: «Удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти». А потом: «Уклонись от зла…» Это первая ступень: не говори и не делай ничего плохого человеку; а следующая: «… и сотвори благо».

И в этом контексте, когда мы понимаем, что у нас есть призвание любить ближнего, практически в каждой нашей жизненной ситуации у нас есть три пути. Первый путь – это оказать человеку нелюбовь. И так делать нельзя. Второй путь – не оказать человеку любви, что нежелательно. И самый правильный путь – оказать человеку любовь. Этот смысл имеют слова апостола Павла о любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, не превозносится, не завидует, не бесчинствует, не мыслит зла, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, все переносит». Мы часто воспринимаем их как описание любви, но понимаем, что нам до этого как до Камчатки пешком, что это для совершенных людей, а не для меня. Но давайте посмотрим на этот текст по-другому. Потому что, по большому счету, это инструкция по любви. То есть апостол Павел говорит: «Если ты хочешь любить, то любовь долготерпит, милосердствует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует...» И так далее. То есть апостол дает очень подробное описание, что делать, для того чтобы исполнить заповедь о любви, и это становится очень просто. Но в нашей жизни бывают люди, которые откровенно пользуются нашим христианским отношением и садятся на шею.

– Только хотел об этом спросить...

– Действительно, вопрос очень важный, потому что он возникает у очень многих людей. Начинаешь говорить о христианской любви, что должен всем вокруг себя помогать...

– Такими людьми зачастую пользуются, манипулируют.

– Да, есть даже такое выражение, как медвежья услуга: если механически принимать, что я должен всем-всем помогать, зная при этом, что человеку это вредно, но я ему помогу… Здесь действительно должно быть рассуждение. Кто-то из святых сказал замечательную вещь, что православие не очень удобная вера, потому что все время нужно думать. То есть нет готовых схем, нужно все время размышлять. Как говорит отец Иоанн Крестьянкин, в духовной жизни очень важно рассуждение. Собственно, некоторые преподобные называют рассуждение первой монашеской добродетелью. И Паисий Святогорец очень хорошо говорит о том, когда нельзя любить, не имеешь права. Он говорит так: «Ко всем людям я отношусь хорошо и всех стараюсь любить (всех, кого узнаю, вижу, с кем начинаю общаться), но есть люди, которые начинают вести себя нагло. И если человек ведет себя наглым образом, я понимаю, что не имею права  оказывать ему любовь, потому что таким образом я развиваю и культивирую в нем эту наглость. И что я делаю? Я молюсь за этого человека; конечно, с ним здороваюсь, общаюсь с ним по какой-то необходимости, но при этом не веду уже никаких посторонних разговоров, не сажусь с ним пить чай, разговаривать. То есть, насколько могу, ограничиваю себя от общения с этим человеком, при этом не проявляя неуважения, небрежения. Здороваюсь, спрашиваю, как дела, но не больше. Но помогать ему я не могу, человек ставит мне преграду».

С этим сталкиваются педагоги время от времени, потому что есть такие воспитанники (и в школах, и в духовных учебных заведениях). Я понимаю, что, с одной стороны, у меня есть призвание проявлять любовь к ближнему, делать хорошие, добрые дела. Пока ребенок, допустим, в семье шалит и понимает, что он нашалил, и даже попадает в неприятную ситуацию, его можно простить всегда, поговорить с ним. Но единственная преграда, когда я не могу поступить мягко, оказать деятельную любовь, – это наглость. Потому что если я потакаю этой наглости, то становлюсь соучастником греха. И, конечно, мы не можем по доброте душевной помогать человеку красть, воровать, убивать, строить козни против других людей и так далее.

– А когда ты делаешь доброе дело, подаешь милостыню и в голове у тебя такая формула: «Я делаю сейчас дело, которое является деятельной любовью, и Господь мне даст благодать», – это правильно или это уже гордыня? Как нужно у себя в голове построить некую психологию или свое мышление, чтобы, делая дело, не думать о награде? Или мы можем думать о награде? Как правильно?

– Хороший вопрос. Мы тоже время от времени думаем: «Вот, я же сейчас буду рассчитывать на то, что Господь мне воздаст». И чувствуем себя преподобными Антониями Великими или Мариями Египетскими, которые должны делать все бескорыстно, без всяких ощущений собственной выгоды и так далее. Есть ли в этом гордыня? Если мы даже обратимся к истории появления гордыни, к первому падшему ангелу, гордыня – это такое состояние сознания, которое исключает Бога, исключает Его важность в жизни. А посмотрим Евангелие. Господь говорит: «Взыщите прежде всего Царствия Небесного, и все остальное приложится вам». «Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет». «Ищите сокровищ на небесах». И мы видим у Иоанна Лествичника, у других преподобных отцов, что есть три разных степени любви.

Есть любовь раба к господину, вроде как любовь, но вроде как и боязнь: «Что я буду без него вообще делать-то?»  И этот страх Божий – очень важная степень развития любви к Богу. А есть любовь слуги: «Я работаю на господина, он мне нравится, я с ним в хороших отношениях, но я, конечно, хочу получить и зарплату, и даже премию». А есть любовь сына – абсолютно совершенная, бескорыстная и свободная. Так вот, сыновняя любовь – это все-таки высшая ступень любви к Богу, и мы зачастую, конечно, находимся на второй. Потому что ступень рабского страха проходит со временем у каждого воцерковляющегося человека.

– Наглеем, так сказать, чуть-чуть, да?

– Мы входим с Богом в какие-то более свободные отношения, и в этом смысле Господь Сам в Евангелии нас в этом не ограничивает. Он говорит: «Ищите себе сокровища на небесах». Потому что если я ищу сокровища на земле, то не в те ворота играю. А если я делаю какие-то дела с расчетом, что Господь мне за это воздаст, я исполняю Евангелие. Если я достигну такого совершенства, что мне уже не нужно будет воздаяние от Бога, я буду это делать просто потому, что я христианин, – это хорошо, и мы так время от времени действительно поступаем, не ждем никакой награды, никакого воздаяния, просто понимаем, что так нужно поступить по-христиански. К этому и нужно стремиться. Но если так не получается, то ничего страшного нет в том, что мы хотим награды от Бога. Вопрос, от кого мы этой награды ждем.

Кстати, любовь душевная, человеческая обязательно требует взаимности. Потому что если я к человеку расположен, если я его люблю, а он меня нет, я начинаю страдать. Отсюда появляется этот романтизм, этот байронический герой-поэт, который стоит над бушующим морем, всматривается вдаль и думает какие-то тягостные думы. Вот этот романтизм: потому что я люблю, а меня нет. Трагедия!

А любовь деятельная, евангельская не требует взаимности от людей, потому что я сделал доброе дело и знаю: Господь мне точно воздаст, я в любом случае в плюсе. А если мне еще и человек ответит, так совсем хорошо. Если человек мне не ответит, Господь мне ответит всегда. То есть эта любовь не требует взаимности от людей. И эта деятельная любовь еще часто называется духовной. Потому что любовь душевная работает на одном уровне: «Я отдаю душевное чувство, внимание, уважение и получаю то же самое душевное: внимание, уважение, какое-то общение».

А духовная любовь тоже очень интересная. Что я отдаю? Какие-то свои силы, время, то есть я отдаю от себя телесное и душевное. А что я в ответ получаю? Получаю благодать Божию, получаю духовное. То есть несоизмеримо то, что я отдаю, и то, что я обратно получаю. Потому что любовь плотская, которая в греческом обозначается отдельным словом «эрос», тоже работает на плотском уровне, причем в греческом любая неосознанная симпатия так и называется – «эрос». Посмотрел на человека, тебе понравился его внешний вид – это, в принципе, «эрос». Соответственно, в браке все эти три любви присутствуют, но одна работает на уровне плоти, другая – в общении на уровне души, а деятельная любовь требует от меня чего-то, что я могу дать, то есть телесного и душевного, а обратно я получаю несоизмеримо больше – духовное. И поэтому она часто называется духовной любовью.

– Но не всегда получаешь сразу... Награда, бывает, не сразу приходит, и человек отчаивается. Он говорит: «Я вот всем помогаю, а мне ничего нет, в жизни не складывается, мне никто не помогает». Ведь так тоже бывает?

– Бывает. Тут вопрос в том, чего я хочу. Я хочу, чтобы у меня все в жизни складывалось, или я хочу проникнуть в пространство жизни с Богом, где у меня все будет не складываться и мне будет все равно, потому что я буду жить с Богом, я буду чувствовать, что Промысл Божий носит меня на руках. Об этом хорошо говорит святитель Игнатий (Брянчанинов): «Почему христианин ни о чем не должен беспокоиться? Потому что он действительно чувствует, что Промысл Божий носит его на своих руках».

И еще, раз уж мы затронули третью, плотскую любовь, я сразу должен сказать, что слово «плоть» обозначает не тело, а низшую часть души, которая общая у нас с животными (инстинкты, влечения). У человека все эти три вида любви есть внутри, но они  иерархически подчинены. То есть плотская любовь на низшем уровне, душевная любовь выше плотской. Потому что как происходит, например, знакомство молодого человека с девушкой? Сначала посмотрели друг на друга, понравились внешне (любовь «эрос» – влечение), потом друг друга узнали, поговорили, появились общие интересы, появилась душевная любовь. И в конце концов уже появляется такая деятельная любовь, которая должна вырабатываться.

Внутри каждого человека есть эти три любви. И они должны быть в твердой иерархии: плотская внизу, душевная выше, и деятельная любовь должна быть над всем. Если мы нарушаем эту гармонию, происходит внутреннее искажение: если предыдущая любовь становится выше следующей, она перекрывает ее плоды. Поэтому Господь говорит: «Кто не возненавидит отца и матерь, не может войти в Царствие Небесное». Что такое ненависть? Тоже очень сложный евангельский момент. А ведь ненависть должна быть противоположна любви. Встает вопрос: какой любви? Здесь Господь говорит как раз о чувственной любви. Он говорит о том, что если мои чувства по отношению к родителям, к близким становятся для меня важнее, чем мои дела, то, во-первых, у меня есть опасность, ничего не чувствуя, ничего не делать или, почувствовав что-то плохое, сделать гадость. А во-вторых, моя деятельная любовь не дает плодов получения благодати Божией, я их не чувствую. И для того чтобы научиться деятельной любви, иногда важно сознательно отказаться от главенства чувств даже по отношению к нашим родным и близким.

А если плотская любовь становится выше, то она перекрывает плоды не только духовной любви, но и душевной. За что отвечает душа? За разум, чувства и волю, если обозначить схематично. И аскетическая традиция отцов единогласно говорит о том, что человек, который искажает любовь и у которого плотская любовь становится выше всей остальной, теряет и в разуме: появляется рассеянность, сложности с сознанием, и воля его становится слабой, и чувства притупляются.  Кстати, это один из тех моментов, почему Церковь считает сожительство до брака невозможным. Потому что в этом случае плотская любовь становится выше и человек получает повреждения, а любое душевное повреждение называется в Церкви грехом. А если у меня внутри неустроенность, тоска, печаль, я не знаю, что делать, в этом случае даже некоторые психологи посоветуют: если тебе плохо, сделай или делай другому человеку хорошо.

Это понимание абсолютно евангельское. Если я начинаю уделять внимание ближнему, то я не просто исполняю закон Божий и не просто получаю от Бога благодать, но и мое внутреннее состояние правильно выстраивается, моя внутренняя иерархия начинает выстраиваться должным образом. И таким образом я даже приближаюсь к целомудрию, потому что это слово обозначает целостную жизнь, когда все мои внутренние устремления целостны и направлены в одно русло. Поэтому деятельная любовь – это во многом панацея для христианина. Если я не знаю, что делать, делаю дела любви. И если я не знаю, как выйти из какого-то душевного состояния, мне нужно делать дела любви, помимо того что я, конечно, продолжаю молиться; естественно, продолжаю общаться со Христом. И в конце концов, на Страшном Суде, когда мы предстанем перед Богом, Господь с нас спросит не количество акафистов, которые мы читаем, не частоту нашего причащения, не длину нашей исповеди и даже не какие-то чувства. Он спросит: «Накормил ли ты голодного? Посетил ли ты больного в больнице? Одел ли ты человека, который был без одежды?» То есть это те моменты, по которым Господь будет судить людей на Страшном Суде.

И Страшный Суд предназначен в первую очередь для христиан. Святитель Григорий Палама об этом говорит четко и явно, что нечестивые люди воскреснут не на Суд, а на осуждение. Они будут понимать, что у них нет никаких вариантов. А будет часть людей, которые скажут: «Нет, мы христиане, мы делали правильно, причащались каждую неделю, исповедовались с большим списком грехов, мы делали много всего, читали много молитв, ставили большие свечки». И Господь скажет: «Давайте посмотрим, исполняли ли вы главную и, собственно, единственную заповедь Божию». Окажется, что нет. Человек делал все для себя, он занимался всей этой религиозной деятельностью для самоудовлетворения, самоуспокоения. И окажутся люди, которые, может быть, не всегда соблюдали молитвенное правило, которые с трудом делали те или иные добрые дела, но они их делали. И Господь им скажет: «Придите ко мне, возлюбленные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство».

– В то же самое время важно участвовать в таинствах Церкви, то есть это должна быть некая совокупность всех дел и религиозной жизни, и  жизни повседневной.

– Да, потому что подразумевается: если человек живет со Христом, то эти вещи даже не проговариваются. Естественно, человек постоянно причащается, исповедуется и молится. Если я просто надеюсь, что я ничего не буду делать и буду добрым, это не сработает. Такая неудобная картина получается. Поэтому, конечно, эти дела любви даются Христом для людей, которые будут общаться с Богом, в первую очередь через Евхаристию, которая тоже заповедь Христа. Он говорит: «Придите, ядите Тело Мое, сие творите в Мое воспоминание». То есть, конечно же, приобщение Святых Христовых Таин, исповедь, молитва, другие христианские дела нам необходимы. И все это наполняется смыслом тогда, когда мы делаем дела любви. Преподобный Силуан Афонский замечательно говорит: «Все доброе дает мне благодать: и молитву, и пост, и исполнение заповедей. Но больше всего благодати мне дает любовь к моему ближнему».

– Спасибо Вам за эту прекрасную беседу. Действительно, очень сложную тему мы затронули, и надеюсь, что частички нашего с Вами разговора останутся  в сердцах, душах наших телезрителей. Давайте подытожим наш сегодняшний вечер.

– Дорогие братья и сестры, большое спасибо за общение! Будем  помнить о главной заповеди Божией, о деятельной любви, увидим наших ближних в нашем доме, в нашем окружении, увидим возможности для проявления нашей христианской любви к ним и будем помнить, что за это Господь дает нам благодать и постоянно присутствует в нашей жизни. 

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Кузоро