Беседы с батюшкой. Святитель Савва Сербский

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает насельник Сретенского ставропигиального мужского монастыря иеромонах Игнатий Шестаков.

– Сегодня у нас в гостях насельник московского Сретенского ставропигиального мужского монастыря заместитель главного редактора портала «Православие.ру» иеромонах Игнатий (Шестаков).

Отец Игнатий, Вы у нас впервые, и мы очень рады Вас приветствовать. Сегодняшнюю передачу мы посвятим нашим студентам, потому что завтра Татьянин день, когда в нашей стране традиционно отмечается день студента. Также завтра память святителя Саввы Сербского. Вы знаток сербской культуры и сербского языка, и нам будет очень интересно послушать о святителе именно от Вас.

Первый вопрос о том, как в нашей стране появился день студента и почему он отмечается именно в Татьянин день – 25 января?

– В Татьянин день императрица Елизавета Петровна подписала указ о создании Московского университета, с тех пор именно святая мученица Татиана считается покровительницей нашего студенчества, в первую очередь, конечно, Московского университета, где есть домовый храм в ее честь. В российской культуре этот день превратился в день студенчества, который, конечно, принимал разные формы, но в целом мы отмечаем эту студенческую пору, труды по учебе. В советское время эта традиция была практически утеряна по понятным причинам. Но уже с 90-х годов XX века и сейчас она полноценно вернулась в жизнь нашего общества и студентов, что, конечно, очень отрадно.

– Вы являетесь выпускником Московского государственного университета. Каковы были Ваши студенческие годы? Как Вы отмечали этот праздник?

– Честно говоря, я не помню, чтобы мы как-то особо отмечали Татьянин день. Лично для меня студенческие годы были уже более зрелые, потому что за студенческую скамью я попал уже после армии. Тем не менее помню, что – по Божьему Промыслу, конечно, – у нас образовалась компания из верующих ребят. Нас было человек восемь, все мы находились на стадии активного воцерковления и, конечно, испытывали сильные искушения, с одной стороны, студенческой жизнью, очень насыщенной и, как правило, бурной, а с другой – первых шагов в храме. Помню, мы очень поддерживали в этом друг друга и ходили в Татьянинский храм. С тех времен у меня есть несколько старых товарищей, ныне они священники и монашествующие; мы познакомились в Татьянинском храме, но также ходили в Сретенский монастырь, когда были еще студентами.  Кстати говоря, эти две общины всегда были очень связаны, потому что отец Владимир Вигилянский, отец Максим Козлов, которые сами были эмгэушники (МГУ) и служили в этом храме, всегда были очень близкими друзьями Сретенского монастыря, принимали непосредственное братское участие в его становлении. Эти две общины укреплялись и росли практически параллельно.

– В принципе, они и находятся недалеко друг от друга.

– Да, недалеко друг от друга, и некоторые активные прихожане Татьянинского храма потом даже влились в число братий Сретенского монастыря.

Так проходили мои студенческие годы. Они были и путем научного познания, учебы, и одновременно познанием Бога. Все это шло параллельно, и для меня и моих близких друзей было немыслимо одно без другого.

– Какова Ваша специальность?

– Я окончил исторический факультет МГУ, а специализировался на кафедре истории южных и западных славян, тогда мы назывались югослависты, а самая узкая специализация – это Балканы, Сербия. Мы учили и язык, и историю, и источниковедение, весь набор этих наук, была также экономическая география. Изучали историю страны, язык. К тому моменту, кроме церковной истории и опосредованно истории политической, меня уже мало что столь сильно интересовало. Тем более что еще до недавнего времени на наших светских исторических факультетах история Церкви изучалась слабо. Весь советский период она была табуирована; если и были известны какие-то ее периоды, то это, скорее, Средневековье. А меня как раз это интересовало больше всего, и я писал диплом по истории Сербской Церкви во время Второй мировой войны. Это было очень интересно, в том числе и для наших преподавателей, потому что и для них это была во многом новая тема.

Когда я уже пришел в монастырь, примерно через полгода попал на послушание на только что открывшийся портал «Православие.ру», и знание языка мне опять помогло: мы переводили актуальные новости. Так все сплелось воедино: и Сербия, и МГУ, и святая мученица Татьяна.

– Изучение сербской культуры и истории Сербской Церкви как-то помогало Вам в духовном становлении?

– Безусловно, да. В жизни Церкви и вообще христианских народов есть такая интересная вещь, что, изучая жизнь других национальных Церквей и других православных народов, знакомясь с их культурой, культурой и историей Церкви, мы взаимообогащаемся.  На своем личном опыте и опыте людей, с которыми много общаюсь (и русских, и сербов), я вижу, что мы, братья по большой православной семье, не можем жить друг без друга. Это общение очень важно. Оно не просто познавательная этнография, когда мы узнаем какие-то интересные обычаи и умиляемся, нам нравятся песни, костюмы или какие-то элементы богослужения… Нет, это намного глубже.

Например, опыт определенных сторон Русской Церкви: богослужение или отношения на приходе, в монастыре, церковной администрации, средствах массовой информации, к которым мы привыкли как к повседневным и начинаем немного скучать, даже говорим, что, мол, застой, ничего нового не происходит. Но когда мы сталкиваемся с болгарами, грузинами, сербами, румынами, какими-то другими православными народами, вдруг видим, что этот наш опыт на самом деле очень серьезный багаж. Даже когда делишься какими-то элементарными вещами (например, правилами документооборота), то это им очень помогает. Часто бывает так: то, что нам кажется обыденным, к чему мы привыкли, на самом деле богатство нашей церковной жизни, традиции, молитвы. Например,  в целом наше отношение в России к молитве. Попадая в другую среду, понимаешь, что это очень серьезная вещь. Конечно, одновременно с этим учишься и у них. И это очень полезно для нашей церковной жизни.

Например, нашему духовенству, монашеству, епископату  полезно знакомиться с жизнью своих, скажем так, коллег за рубежом и в других Поместных Церквах. Тогда мы как-то совсем по-другому смотрим на самих себя. Видим какие-то свои ошибки или то, что должны еще развивать. Бывает, что, начав какое-то новое дело, мы не проявляем к нему особого энтузиазма, но вдруг видим, что у другого православного народа одно знакомство с этим начинанием очень вдохновляет их на церковную жизнь. И когда мы это видим, то начинаем развивать свои начинания и стараться доводить их до конца.

Конечно, мы и сами приобретаем у них очень богатый опыт. Если, например, взять то, что ближе всего лично мне, – монашескую жизнь... Все-таки в России она имеет свои особенности. Но когда узнаешь, как живут монахи на Афоне, в Сербии, Румынии (там такие большие монашеские общины, что, когда видишь их, просто не можешь поверить), их отношения друг с другом, какие-то моменты устава, молитвы, богослужения, это, конечно, очень помогает.

Когда у нас в монастыре разбирались документы Межсоборного присутствия, мы активно обсуждали их на уровне братии, наместник постоянно устраивал встречи, просил кого-то написать справки, обсудить что-то. У нас в монастыре кто-то знает греческий язык, учился в Греции, кто-то другой язык, и это нам очень помогло, потому что мы сразу смогли собрать опыт большинства Поместных Церквей по важному или больному вопросу церковного и монастырского устроения.

– А Вы учились за границей?

– В классическом виде нет. Я не поступал на какие-то факультеты, чтобы учиться там продолжительное время. Но в практическом виде – да, потому что приходилось много работать с сербскими церковными историками, и не только церковными. Потому что при сотрудничестве с «Православной энциклопедией» приходится проводить очень много такой работы. Принимали участие в научных конференциях, занимались издательской деятельностью, переводили фильмы. В прошлом году был очень интересный опыт – мы перевели известный фильм «Второе крещение Руси», который был многократно показан по многим телеканалам, а также фильм о Святейшем Патриархе Кирилле, вышедший к его 70-летию. Автор – митрополит Иларион (Алфеев). Еще фильмы о псково-печерских старцах, «Гибель Византии», о праздниках. Специально титловали их. И это очень востребовано, потому что, к сожалению, тем же сербам очень тяжело выпустить телевизионную продукцию на таком уровне. И финансовые проблемы, и не так много людей, и организация, администрация не такие; может быть, не столь сильная поддержка со стороны профессионального сообщества. Поэтому часто наша русская помощь приходит очень вовремя. Так как и сербы, и греки, и другие православные народы воспринимают это и как свое достояние. Для них это большой заряд позитивной творческой энергией.

– Получается, что именно Сретенский монастырь, ваш портал и издательство активно сотрудничают с национальными Церквами?

– Да, но не только. Нам помогал Отдел внешнецерковных связей. Владыка Иларион дал благословение на перевод этих фильмов. Нам дали тексты, что очень важно, какие-то специальные копии. Мы стараемся продвигать и другую хорошую подобного рода продукцию. Просто потому, что об этом просят сами сербы. Такая же ситуация и в Болгарии, и в Румынии, и в Греции, для них это очень важно. Видимо, они чувствуют, что мы не можем друг без друга, и это действительно так.

– Завтра память святителя Саввы Сербского. Наверное, этот день, помимо всего, является и национальным праздником Сербии? Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом святом.

– В первую очередь надо сказать, что для сербов святитель Савва, первый архиепископ, – фактически основатель самостоятельной Сербской Церкви. До него она, конечно, уже существовала, сербы были крещены. Этот процесс не был единовременным, а был несколько растянут во временном периоде. Но Савва именно добился того, что появилась самостоятельная Сербская Церковь, которая называлась по-разному: Печская архиепископия и Печская патриархия, – но это не так важно. Суть в том, что святитель Савва заложил фундамент самостоятельной Сербской Церкви и фактически ее создал.

Савва был младшим сыном сербского правителя Стефана Неманя, который как раз перед этим проделал труд по политическому объединению сербов. По преданию, познакомившись с русским монахом, Савва убежал с ним на Афон. Там принял постриг и спустя много лет вернулся обратно в Сербию. Перед этим его отец приехал к нему на Афон и тоже принял постриг. Они даже жили вдвоем в одной келье. А когда отец, которого сейчас почитают как преподобного Симеона Мироточивого (тоже очень почитаемый сербский святой) упокоился, в Сербии из-за соперничества братьев святого Саввы начались политические неурядицы. А Савва вместе с мощами своего отца приехал в Сербию, остался здесь и, помирив братьев, собрал церковно-народный собор, потом поехал к патриарху Константинопольскому и добился автокефалии, самостоятельности Церкви. Первое поколение своих учеников он сделал епископами, основал епархии, но главное, он был просветителем сербского народа. Поэтому сербское православие в Сербии часто называют «святосаввлен», то есть «святосаввство» – особая форма православия.

Почитание Саввы можно сравнить с почитанием Кирилла и Мефодия. Как у нас память Кирилла и Мефодия – это день славянской письменности и культуры, так и день святого Саввы в Сербии – это день студенчества, всех, кто учится в школах. Во всех школах проходят специальные мероприятия. Во всей стране это праздничный день, когда особым образом вспоминают Савву, но не только. Это день просвещения, день книги, день учебы. Так что во многом он перекликается с нашим днем святой мученицы Татианы. Интересно, что в самой Сербии день святого Саввы празднуется 27-го числа, а не 25-го, а мы празднуем святого Савву вместе со святой Татианой, и думаю, тоже неспроста. Эта разница, видимо, из-за того, что мы отмечаем день упокоения, а сербы день погребения, но это не столь существенный момент. Так что можно сказать, что в Сербии это своеобразный день если не студента, то просвещения, образования, и в первую очередь духовного просвещения и образования. Святого Савву называют отцом нации, отцом сербской культуры. В этот день ему поют особые молитвы, гимны: «Все мы, сербы, где бы ни жили, мы твои дети». Именно наследие святого Саввы их объединяет, фактически для них это духовная и национальная идентичность.

Например, в современной Черногории такого дня нет просто потому, что имя святого Саввы, так сказать, не в политическом тренде. Но интересно, что Сербская Церковь в Черногории отмечает этот день еще более активно, чем сербы в нынешней республике Сербия. То есть если в Сербии это всего один день (Церковь, как правило, в течение одного дня организует мероприятия: вечера поэзии, научные конференции, концерты), то в епархии в Черногории это длится не меньше недели. Называется это время «святосаввские дни», которые проходят очень интересно. Архиерей каждый день ездит в какой-то небольшой городок, где подготовлена культурная программа; бывает, что он там служит. Это у них называется «духовная академия» – такое собрание людей, где проходит какой-то концерт с национальными номерами, обязательно читаются стихи, которые в русской традиции мы бы назвали стихами духовными, посвященными святому Савве. Девяносто процентов участников – это, конечно, дети. Когда начинается подготовка к празднованию, то в школах, например, дают задание нарисовать портрет святого Саввы или написать о нем какой-то рассказ. Проводятся такие интересные конкурсы.

Так что для сербов это и день национального объединения и просвещения. Мощей святого Саввы не осталось, турки сожгли их во время одного из сербских восстаний. Но святой Савва все равно незримо присутствует в народе. Неспроста сейчас в Белграде заканчивается строительство самого большого храма в Европе, – храма в честь святого Саввы.

– Вы лично бывали на этих праздниках?

– Да, бывал. Причем именно в Черногории. Как-то раз меня пригласил владыка Иоанникий, было очень интересно. В каждом городе люди готовились к празднику, отдавали все, что могли. Где-то он проводился в клубе, где-то просто около храма или внутри его, и  помню, даже на стадионе, который был полон людей. Конечно, для них очень важно, когда приезжают гости из России. Здесь мы видим, какую миссионерскую силу имеет просто общение между нами. Я часто замечал, что русские, побывавшие в Сербии, сильнее обращаются к вере, видя церковную жизнь сербов. Они говорят: «У вас все так радостно, не так строго и очень любвеобильно». Это очень располагает к церковной жизни. А сербы, наоборот, когда видят наши традиции и русские церковные особенности, тоже стараются им подражать, в хорошем смысле слова, и делают над собой некое усилие. Как известно, пророков в своем отечестве нет. Подобное есть и в России: мы тоже любим слушать  иностранцев, что вот они нам что-то скажут…

Здесь есть положительный момент славянской души, и сербской, и русской, что посылы церковной жизни из России очень позитивно действуют на людей даже нецерковных. Они из любви к России, русской культуре часто приобщаются к церковной жизни. Это такой удивительный момент.

– Сербский народ тоже считается многострадальным: он был под турецким владычеством; все время воевали, терпели лишения. Наши судьбы чем-то похожи. Как сербский народ преодолевал эти трудности, в том числе и в XX веке?

– Я думаю, в первую очередь чистотой своих нравов. Когда я был в последний раз в Сербии у своего приятеля, работающего там в церковном архиве, мне попалось репринтное издание послания Хомякова сербам. И Хомяков как раз говорит в нем: «Берегите простоту и чистоту нравов – это залог вашей и национальной, и духовной самобытности, и того, что вы выстоите во всех этих испытаниях».

Сербы, может быть, были не очень церковными людьми, потому что церковный организм был фактически разрушен. Пятьсот лет они находились в такой ситуации, когда государственная и политическая власть была в руках неприятеля. Отчасти это распространилось и на Церковь, потому что самостоятельность Сербской Церкви  упразднили, было очень много епископов-фанариотов, греков, которые тоже включились в государственную систему Османской империи, поэтому простой сербский народ часто относился к ним с недоверием. Церковная жизнь, связанная с богослужениями, крестными ходами, монашеской жизнью, переживала большие испытания в довольно продолжительный период времени. Примерно с XVII века по конец XIX монашество вообще выживало с трудом. То, в каком виде мы его себе представляем: монастырь, хотя бы 15–20 человек братии, – такого в Сербии практически не было, причем на протяжении веков. Кстати, когда после революции была волна эмиграции, русские монахи вдохнули новую жизнь в монашество, особенно женское. Сербы так и говорят, что женское монашество спасли приехавшие русские монахини. Традиция была прервана, и где ее было увидеть, как ей научиться, если в каждом сербском монастыре жило по одному-два человека?

Но сам народ был крайне благочестив. Во-первых, семья была малой церковью, то есть люди жили традиционно. Общество было патриархальным, люди находились в постоянном труде и постоянной борьбе, и благодаря этому народ выжил и сохранил свою культуру. Сербия до последнего времени (да, по сути, и сейчас) страна народная. Аристократии как таковой у них нет, так как она пресекалась. Тем не менее сербы хранили свои, пусть и незамысловатые, народные традиции (например, традиция крестной славы – совсем короткий молитвенный обряд; и другие). Но в этой народной христианской культуре сербы и держались своего вероисповедания, и надо сказать, с честью вышли из этого периода. Дерзну сказать, что коммунистический период нанес даже больше вреда и духовному, и физическому здоровью сербского этноса, чем пятьсот лет турецкого ига. Сейчас сербы – вымирающая нация.

– Это связано с их разделением и войнами или нравственным разложением?

– Понятно, что и развал государства, и потеря огромных земель, и просто физическое уничтожение их самих и их культуры нанесли сербам большой удар в XX веке. Было несколько таких волн. Но мне кажется, что самый большой удар – это внутреннее разложение, как, собственно говоря, произошло и с нами. Это и аборты, и проблемы семьи, и разводы, с которыми у них тоже очень острый вопрос. Большое количество людей не вступают в брак. Конечно, можно всегда найти этому объяснение – экономические, политические факторы, но невозможно сравнить современные условия с теми, что были в XVII веке, однако тогда они выживали. Конечно, это в первую очередь связано с тем, что человеку стало все дозволено; и одновременно с этим он отошел от веры.

Однако у сербов сохранилась и народная вера, и мученическая Церковь, которая, надо сказать, очень живая. Молодежь очень активно идет в Церковь.

– Возвращение к истокам?

– Возвращение к себе и своему Отцу, Спасителю. Это особенность сербской церковной жизни, в которой голос народа очень важен и значим, что встречает понимание и в церковной иерархии. Может быть, со стороны это выглядит как некое отсутствие порядка, но тем не менее в этом есть какая-то евангельская правда. Видимо, некогда, в прошлые века, Церковь так и была устроена: народ был очень близко к иерархии, священникам, отчасти мог их и поставить на место, но был готов всегда защищать свою Церковь. Пятьсот лет сербы, в общем-то, этим и занимались, потому что было пятьсот лет постоянных восстаний. Хотя в это время построены и многие монастыри, и развивалась фресковая живопись.

– В том числе монашеская жизнь была и на Афоне: монастырь Хиландар, который возродил святитель Савва.

– Когда он был на Афоне с отцом, они нашли этот греческий монастырь, который существовал в полуразрушенном состоянии, был заброшен, и выкупили его у греков; договорились, подписали буллы о том, что он переходит к сербам. Фактически святитель Савва его возродил, в нем подвизался и его отец. И до сих пор там есть знаменитая лоза, которая, как считается, проросла из гроба Симеона Неманя, когда там находились его мощи. Плоды с этой лозы дают мужчинам и женщинам, которые долго не могут зачать ребенка. Они молятся святому Симеону, принимают плоды как святыню, и это действительно помогает.

Хиландар – это, можно сказать, сербское посольство на Афоне. Сербы очень заботятся о своем монастыре. К сожалению, несколько лет назад там был очень большой пожар, и очень сильно пострадал монастырь. Многое сгорело, но сейчас в основном его уже восстановили, и главное, есть новая братия. Игумен Мефодий – сравнительно молодой человек, родом из Центральной Сербии. Он регулярно приезжает в Россию, был у нас на монашеских конференциях и в Троице-Сергиевой лавре.

Хиландар – это место, очень важное для сербов. Я часто общался с воцерковленными людьми, и, как правило, они говорят, что первыми шагами воцерковления для них была полутуристическая поездка в Хиландар. Они еще ничего не понимали о Церкви, но им говорили:

– Поедем в Хиландар.

– А зачем мы туда поедем?

– Это наше сербское на Афоне.

– Наше? Поедем!

Там они знакомились с монахами, ходили на службы. Хиландар, наверное, имеет для Сербии значение даже большее, чем наш Пантелеимонов монастырь на Афоне для России. Хиландар для сербов – это как серьезная лечебница. И поскольку они относительно маленький народ, для них очень важно, что у них на Афоне есть свой монастырь, кельи. Но вообще сербы живут и по другим греческим монастырям.

– Как русские.

– Да, как русские и как румыны.

– Летом я был в Хиландаре, мы познакомились с монахами, нас там потчевали  (знаменитое афонское гостеприимство). Когда мы говорили, что из России, нам показывали фотографию с Путиным, который приезжал туда, когда был еще премьер-министром. И Медведев (будучи президентом) был на Афоне. Хиландарские монахи относятся к русским с большой любовью, мы это ощущали на себе.

Такой вопрос: произошел раздел Югославии на Черногорию, Сербию, Косово, которое недавно потеряли; расскажите, пожалуйста, об этом разделе. Разделился ли народ или остался единым целым, как этот процесс вообще повлиял на сербский народ?

– Он повлиял и на весь сербский народ, и на Церковь, которые опять оказались в новых условиях, а фактически разделенными государственными границами. То есть первое королевское государство Югославия было основано по окончании Первой мировой войны. Затем была Вторая мировая война, и Югославия плавно перешла в Социалистическую Федеративную Республику. В ней – сербы вместе с другими народами тогдашней Югославии, с хорватами, словенцами, албанцами; в ней на самом деле много народов, есть и венгры, и словаки; в Боснии существуют села с украинцами и с мусульманами – все жили, пусть в разных республиках, но в границах одного государства. Тем не менее если говорить о Сербской Церкви (а территория бывшей Югославии – это ее каноническая территория), так или иначе сербы были одним из государствообразующих народов. Во-первых, самые многочисленные, во-вторых, столица находилась в Белграде и так далее, то есть они чувствовали себя в своем государстве.

Теперь в силу обстоятельств все бывшие республики раскололись на отдельные государства, и во многих из них сербы  вместе со своей Церковью вдруг оказались как этническое меньшинство. И вообще этот процесс распада был очень кровопролитным, если говорить о Хорватии, Боснии и Герцеговине, том же самом Косове, которое входило на тот момент в состав Сербии. Он сопровождался и уничтожением православной культуры. Был нанесен колоссальный урон, можно даже сказать, всему вселенскому православию, потому что это самый западный форпост проживания православных народов. Например, территория Хорватии… Сербы жили там на протяжении пяти-шести столетий, вели хозяйственную деятельность. Кстати, когда-то эти епархии были одними из самых богатых. И все это уничтожалось в ходе военных действий методично и специально. Порой наносился колоссальный урон, в том же самом Косове было уничтожено сто пятьдесят храмов, а в остальных местах около трехсот. Это же серьезные потери, люди лишались церковной жизни, домашних очагов, перемещались.

Уникально и интересно, что единая государственная власть фактически исчезла, а Церковь как раз вышла на первый план и стала, если выражаться официальным языком, единственным социальным институтом, объединявшим сербов на всей этой территории, и остается таковым до сих пор. Фактически  это то единственное, что все еще объединяет сербов во всех районах проживания. Этническая картина, конечно, очень сильно изменилась: где-то они стали меньшинством, а где-то буквально сведены до минимума, и церковная жизнь там тоже угасает, но тем не менее Церковь является тем единственным якорем, который держит этот народ. После восьмидесяти лет существования как единая Церковь в границах одного государства она вдруг оказалась в границах шести государств, и в каждом из них отношение к Церкви и сербскому православному государству разное, в зависимости от того, что это за окружение. Где-то это мусульманское окружение, где-то католическое, где-то иноязычное, то есть вообще другой этнос, другие люди. Так что она находится в такой уникальной ситуации.

Это важно понимать, потому что из России мы этого часто не видим, по незнанию  даем какие-то общие оценки: раз сербы, значит, все они живут в Белграде. Собственно, у сербов тоже такое мнение о русских. Они могут спросить у тебя что-то про Новосибирск, где ты, может быть, никогда и не был.

По сути дела, Церковь объединяет весь народ, заботится о нем намного больше, чем государственная власть Сербии. В том числе Церковь заботится и посредством памяти святого Саввы Сербского, который всех их объединяет. Сейчас сербы – это дети святого Саввы. Кем они были всегда, теми они и остаются, и неважно, на какие они делятся политические партии и где живут. Но Церковь существует в весьма непростой ситуации, я думаю, что если брать епархии, то половина из них находится в инославном окружении или очень сильно пострадала от войны. Приходится очень много трудиться в непростых условиях.

Но, с другой стороны, это отрезвляет самих сербов. Они понимают, что многие потери – это следствие того, что они отошли от Бога, от веры. Потому что все-таки югославская жизнь, даже по сравнению с советским периодом в России, была сибаритская, более радостная, свободная и достаточная в материальном плане.

– Там была мощная промышленность.

– Да, но это, как мы уже говорили, имело негативное влияние на духовную жизнь. Люди предались материальному, а о духовном забыли. Неминуемо происходит такое наказание, которое Господь посылает, чтобы как-то отрезвить людей.

– Пусть это будет нам сегодня примером. Большое спасибо за сегодняшнюю беседу. К сожалению, наше время истекло, но, может быть, мы когда-нибудь продолжим наш разговор.

– Обязательно. Спасибо и вам. Хочу в день Татьяны и святого Саввы пожелать нашим студентам, чтобы они не забывали о главном – хранили свое сердце и душу в чистоте. Потому что, как сказал некогда один наш ученый, в душу и голову, оскверненную грехом, премудрость не войдет. Поэтому желаю всем хранить чистоту, трезвение, память, хранить свою физическую красоту и трудиться в учебе и науках.

Дорогие братья и сестры, Господь вас благословит!

Ведущий Сергей Платонов

Записала Ксения Сосновская