Беседы с батюшкой. Воспоминания об архимандрите Науме (Байбородине)

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе (Московское подворье Оптиной пустыни) архимандрит Мелхиседек (Артюхин).

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодня мы проводили в последний путь нашего дорогого батюшку отца Наума. Особенно для его духовных чад это горестное событие. Можно сказать, осиротели. Тем более для Вас, так как Вы начинали свой монашеский путь в Троице-Сергиевой лавре. Поэтому я предлагаю сегодня поговорить о замечательном человеке – отце Науме, который 13 октября ушел от нас в жизнь вечную. Просим наших телезрителей звонить к нам на программу. Если вы что-то помните, пересекались с ним, если можете что-то хорошее рассказать о батюшке, интересное для всех зрителей телеканала «Союз», пожалуйста, звоните нам.

Сегодня произошло отпевание. Я бы хотел Вас попросить начать этот интерактив со зрителями, который мы задумали, с рассказа о батюшке, о вашем знакомстве. Какие Ваши эмоции, воспоминания?

– Пока свежи сегодняшние воспоминания, сегодня был в лавре. Наша заставка – как раз Успенский собор, где в половине восьмого утра началась литургия. Меня поразило количество архиереев, священников, которые прибыли на отпевание с разных концов нашей необъятной страны. Было двадцать архиереев, митрополиты, архиепископы, епископы. Даже с Приморья прилетел епископ Гурий Арсеньевский и Дальнегорский. Ну, это край света. Это духовные чада отца Наума, дорогого батюшки. Около пятидесяти священников служили, еще больше тех, кто молился: игумены, игуменьи, те чада, которые окормлялись у отца Наума. Отпевание началось в десять часов утра, одновременно началось и прощание. И все это до часу дня – только одно прощание. Вот какое количество людей, которое даже не смог вместить огромный Успенский собор Троице-Сергиевой лавры.

Старец Варсонофий Оптинский говорил: наблюдайте за временами, сроками, событиями. Все имеет огромное значение. Когда я начал листать биографию батюшки, готовясь к сегодняшней передаче, оказалось, что батюшка родился 19 декабря 1927 года и не дожил полутора месяцев до своего девяностолетия. В тридцать лет он пришел в Троице-Сергиеву лавру, а был принят послушником 14 октября, на день Покрова Пресвятой Богородицы. Тринадцатого октября, накануне Покрова, через шестьдесят лет, он предстал перед Господом. И тоже, наверное, не без заступничества, участия Царицы Небесной и не без воли Божией, потому что такие совпадения, знаковые моменты свидетельствуют о том, что жизнь старца была угодной перед Господом. Шестьдесят лет в лавре… 

– Старая лавра еще…

– Ну конечно.

– То поколение, когда еще монастырь только открывался.

– Да, 1957 год, когда он застал старых насельников, которые приходили в лавру. Он потом сам рассказывал в своих воспоминаниях, что видел тех старичков, которые были собраны из лагерей, ссылок, которые были в старой лавре, из старых монастырей, еще до их закрытия. Отец Наум говорил, что его поражало, как они дорожили храмом. Насидевшись в камерах, в лагерях, побывав на страшных работах, на Колыме, люди дорожили храмом. Он рассказывал, как некоторых с клюшкой, на коляске в храм везли, каждый день они были на службе и считали и своим долгом, и монашеской обязанностью поминать бесчисленные, многотомные синодики, которые присылали в лавру, с именами о здравии и упокоении.

Я сам застал то время, когда по десять-пятнадцать и более иеромонахов вынимают просфоры; вот такие синодики читают один за другим. Вспоминаю, когда я был в лавре (1986–1988), у братии даже было послушание. Если брат по болезни не мог присутствовать за богослужением, то в келью ему давался синодик как самое главное послушание – молитва о мире всего мира, о тех людях, которые уповали на молитвы монашеской братии в лавре.

Вспоминается сам образ отца Наума. До сих пор он перед моими глазами. Уже почтенным старцем, с болезнями, скорбями (несколько инсультов перенес он), но каждый день – на братском молебне. А это, если вы, дорогие братья и сестры, не знаете, – с половины шестого утра. В армии встают в шесть часов утра. Я был в армии с 1982 по 1984 год. Помню, мне один из насельников лавры схиархимандрит Михаил говорил: мы монахи, духовные воины, но мы должны быть усерднее воинов земных. Воины земные в шесть утра встают, а мы еще раньше должны вставать и начинать молиться за мир, который еще спит, еще не начал свою жизнь, этот день. И вот представляете, половина шестого утра – это уже начало братского молебна. Во сколько же надо было тогда вставать, чтобы быть вовремя каждый день?

Сегодня я, когда был в алтаре, спрашивал… Думаю, это такое событие: в лавре находятся сейчас все люди, которые были близки, связаны с отцом Наумом. Пусть каждый хоть одно-два воспоминания сказал (я подходил сегодня в алтаре, всех теребил), и сложился небольшой рассказ, который, думаю, мы продолжим. Как раз один из насельников московского монастыря вспомнил, что когда он был еще семинаристом в лавре, отец Наум говорил: «Будь мудрой пчелой. Собирай все хорошее. Читай отцов, жития святых. Напитывайся, пока ты в лавре». Сегодня, когда у отцов, епископов спросили о воспоминаниях, наставлениях, каждый из них что-то поведал из своей жизни, из своей связи с отцом Наумом. Кстати, в лавре ходила такая поговорка: «Наум, наставь на ум». Потому что батюшка не любил, и я это тоже заметил из общения,  людей бестолковых, не книжных, которые ничем не интересуются. Кстати, его что-то сближало со старцем Амвросием Оптинским, который разбирался во многих вещах: не только в духовных, но и в строительстве, и в технике, и в аграрных вопросах,  животноводстве. Когда люди не были готовы говорить на духовные темы, он с ними беседовал просто о житейских вопросах, как бы начиная раскачивать их, находить какой-то душевный контакт, а потом переходил уже на духовные.

Когда приходили ученые люди, с высшим образованием, думали: что они здесь увидят? Старцы какие-то… Несколько свысока: мол, что монахи знают? Я помню, отец Наум задавал простой вопрос: «Вы знаете длину, ширину и высоту простого кирпича?» – «Нет». Если называли, тогда говорил: предположим, храм имеет такую-то кубатуру, сколько кирпичей уйдет на строительство этого храма? И вот ученые, закончившие институты, пыхтели, вычисляли. А он говорил: все очень просто, в кубе столько-то кирпичей; если умножим это количество на кубатуру, то получим количество кирпичей. Человек немножко садился на ступеньку пониже, и вдруг начинался совсем духовный разговор, уже в лоб: а как у тебя с душой, как у тебя с грехами, как духовная жизнь, молитва? Уже пошла исповедь. Появлялся человеческий контакт. Он умел находить ключ к собеседнику.

Еще сегодня у одного епископа спросил, он говорит: «Ты знаешь, когда я шел на исповедь, почти сто процентов шел с одними мыслями, а он что-то спрашивает, и разговор поворачивается в совершенно неожиданную сторону. То есть у батюшки был какой-то другой взгляд на человека. Я думал, что мой вопрос самый главный, а батюшка начинает рассказывать другую какую-то историю. Я начинаю думать, как она ко мне относится, а потом начинаю рассуждать: действительно, гораздо серьезнее было то, что он мне сказал, чем то, с чем я к нему шел». То есть был не просто вопрос-ответ, все было глубже. Старцу как-то открывалось, что сейчас важнее для человека, который мог сам это сразу не замечать.

Еще сегодня спросил одного священника, который был близок с ним, отца Пантелеимона; он врач. Последний год ухаживал за батюшкой. Он говорит, старец часто повторял: грех одного человека влияет на судьбу всего мира; добродетель одного человека влияет на судьбу всего мира. Кстати, у Федора Михайловича Достоевского эта мысль тоже прослеживается, что  влияние на мир каждого человека, конечно, реально существует. Поэтому прежде всего борьба с самим собой и есть самое главное. Исправь одного человека – самого себя, и ты исправишь весь мир. Вернее, весь мир исправлять вообще не надо, это не в наших силах. Дай Бог умириться с собой. Как Исаак Сирин говорит… Кстати, отец Наум был высокого духовного полета. Например, он укорял монахов, кто не читал «Добротолюбие», Симеона Нового Богослова, не знал Исаака Сирина…

– Я учился в Сретенской семинарии, в магистратуре. Владыка Тихон тоже поставил правило: если «Добротолюбие» не сдашь, то и диплом не получишь. Вроде даже был случай, два человека что-то не сдали (то ли «Лествицу», то ли «Добротолюбие») – и не выдали на руки диплом. Условие: пока не сдадут. Священник должен это знать – и много всего остального, целый список.

– Серьезный подход, конечно. Этот настрой Сретенской семинарии, может быть, от высокого духовного полета, который имели старцы, потому что всегда надо задавать планку и к этому стремиться. Если нет этой высокой цели, тогда нет и стремления, все кажется выполнимым. А надо иметь высокую планку, которую, конечно, отец Наум имел.

А как бороться в себе, чтобы мой личный грех не влиял на окружающих, на мир? Вроде простые вещи, но на самом деле не совсем простые, это повседневная духовная работа. Он говорит: обязательно читайте Евангелие; и за год жития святых должны прочитать. У нас сейчас, казалось бы, нет времени, а он считал, что это возможно. Почему? Потому что жизнь была духовно насыщенная. Сегодня один из священников рассказал, как пришел к отцу Науму на исповедь, а тот говорит: «Я сегодня до братского (братский молебен, напомню, начинался в половине шестого утра) прочитал пять глав из Евангелия».

Еще кое-что вспоминается, и меня это тоже поражало, когда я жил в лавре. Молебен заканчивался где-то через час, братский молебен и полунощница, и батюшка шел в свою приемную. Приемная – небольшой деревянный домик, обитый вагонкой, а у него такой каменный мешок: здесь стена, здесь стена, место только для одного кресла, окна нет. И до обеда, до половины первого, принимал народ, который приходил во множестве на исповедь. Вот это я всегда вспоминаю. В душной комнате-хибарке болел, потому что часто простужался; может, это тоже было связано с армейскими временами. Кстати, он был призван в армию во время Великой Отечественной войны, в 1944 году. В боевых действиях участия не принимал, потому что его послали в школу радиотехников сначала в Одессу, а потом эту школу эвакуировали в Ригу, и там он почти восемь лет был на срочной службе. Может быть, это потом сказалось негативным образом на здоровье. Так же как у отца Кирилла, который в сталинградских окопах отморозил легкие, подорвал здоровье и всю жизнь болел. Кстати, всю жизнь болел, а прожил жизнь долгую, почти девяносто с лишним лет. И отец Наум – то же самое. Болел-болел, а целых 90 лет прожил.

Этот подвиг, который он нес, конечно, запредельный. Каждый день никто же не приходил с радостями, говоря: это получилось, это удалось, это совершилось… Все с какими-то проблемами. Что интересно, он был инициатором строительства многих храмов. Был инициатором возрождения монастырей, потому что у него был дар воспитания именно монашеской братии. В основном многие игумены и игуменьи монастырей – и ставропигиальных, и современных – чада отца Наума, потому что именно он делал акцент больше всего на духовном окормлении монашеской братии. Конечно, сам он был примером этого.

Вспоминается еще основное его направление – он был, как древний старец, возродителем  делания молитвы Иисусовой. Один из братии, с кем я сегодня разговаривал, сказал: «Когда я был еще целибатным священником, еще не определился относительно монашеской жизни, я на протяжении десяти лет до монашеского пострига приезжал к отцу Науму. Он меня все время спрашивал: „А ты живешь как монах? Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего не говорю и творю Иисусову молитву – ты так стараешься жить?“ И я так старался жить. В конце концов стал иеромонахом, игуменом и насельником одного из ставропигиальных монастырей в Москве».

Этот настрой на Иисусову молитву был. Отец Наум брал эту практику из Оптиной пустыни. Он говорил: пятисотница была постоянным деланием оптинских монахов; почему сейчас, когда мы возрождаем монашескую жизнь, мы, монахи, позволяем себе не иметь этого духовного молитвенного минимума, правила – так называемой монашеской пятисотницы, пятьсот Иисусовых молитв? Там еще есть молитвы Божией Матери, ангелу-хранителю, всем святым (это уже особое монашеское правило), но он все время говорил: ешь, пьешь, идешь, разговариваешь, занимаешься какой-то работой – в уме держи, как древние отцы, Иисусову молитву. Без конца на этом делал акцент.

Отец Наум все время предупреждал: не беседуйте с дьяволом в помыслах. Потому что он помнил слова Исаака Сирина, который говорил: праздный ум – седалище дьявола. Исаак Сирин говорил: если ты не покоришь своего ума Богу, то обязательно покоришь его супротивному, то есть дьяволу. Как покорить ум Богу? Иметь имя Божие, памятование о Боге в своем уме, и тогда не будет собеседования с дьяволом, потому что праздный ум всегда ищет дьявола. Как мы в физике говорим: нет пространства, не заполненного тем или иным газом. Газ заполнит все пространство. Поэтому, конечно, многим монахам, игуменам, игуменьям говорил о том, чтобы и они братию приучали к Иисусовой молитве, чтобы богослужение наполнялось Иисусовой молитвой, чтобы она была фоном богослужений. Потому что тот, кто не имеет молитвы Иисусовой во время богослужения, не имеет и самого богослужения. Ум волей-неволей все равно рассеивается даже во время богослужения, а Иисусова молитва приоткрывает смысл богослужения, не дает уклониться и быть в этом русле хотя бы час, два, три, четыре, когда идет богослужение (в разных монастырях и на приходах по-разному). Поэтому чрезвычайно важна работа ума. Отец Наум без конца делал на этом акцент. Может быть, из-за этого многие монашествующие окормлялись именно у него.

Еще интересный был вопрос, когда говорили: «Батюшка, какой-то тяжелый случай, не с кем посоветоваться, Вас рядом нет, священника или единодушного брата…» Он говорит: «Жизнь по совету с единомысленной братией. Но когда это не получается, тогда молись такой молитвой: „Скажи мне, Господи, путь воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою“». Обязательно пошли молитвы, воля Божия должна открыться.

И сегодня, когда я беседовал с простым протоиереем, не монашествующим, он тоже говорит: «Батюшка, все время хочется, чтобы было по воле Божией». Кстати, оптинские старцы тоже говорили: только не по-моему. Девиз монашеской жизни, кредо, правило, фундамент монашеской жизни – только не по-моему. Потому что старец Амвросий говорил: своя воля и учит, и мучит; сначала помучит, потом чему-нибудь научит. И про людей, которые не слушают совета старших – мамы, папы, дедушки, бабушки, старших братьев в семье, духовника, священника на приходе, – старец Амвросий говорил: кто не слушается, у тех обычай бычий, а ум – телячий.

И батюшка, как раз который спрашивал, говорит: «Ведь это же весь смысл, чтобы было не по-моему, а в русле Промысла Божия, чтобы мы не мешали, а делали то, что от нас хочет Господь. Чрезвычайно важно это понимать». И он говорит: «После молитвы семейный совет – и тогда решение». Вот так, оказывается.

Иногда говорят: муж – глава семьи. Это все правильно, но… даже духовники, тем более муж, не могут говорить: «я сказал». Оптинские старцы и то уважали свободу и добровольный выбор человека. Говорили: я думаю так-то и так-то, а впрочем, как хочешь. Если человек соглашался, то соглашался по любви, а не по диктату. А если ты соглашаешься по любви, то  и сделаешь по любви, по доверию, потому что если делаешь, но не веришь, то получится все равно наперекосяк; надо делать с верой, доверием и по любви. И он как раз говорит протоиерею, дорогому моему собрату: «Воля Божия после молитвы и обсуждения на семейном совете». Как важно!

Как авва Дорофей говорит: спасение во многом совете. Не в совете со многими, а во многом совете. Раз спросил, два спросил… Например, сейчас запутанные медицинские диагнозы, лечение наперекосяк, медицина стала очень сложной, бесконечные сокращения, на прием по десять минут, все с какой-то скоростью неимоверной, будто какое-то вредительство. Поэтому тоже слышал советы и старцев, и духовников, и сам людям говорю: спроси у трех врачей. По какому-то одному совету, мнению не принимайте решений. Спасение – во многом совете. Посоветовались, сказали три врача диагноз такой-то, лечение в среднем такое-то – ну да, это общее мнение. А когда кардинально они расходятся, нужно уже задумываться, искать дальше причину, решение. Когда совпадает – тогда предайся воле Божией. И оптинские старцы, и отец Иоанн Крестьянкин говорили, что врачи от Бога. Господь бы мог нас врачевать только по нашим молитвам, но тогда мы бы загордились. Поэтому вместо Себя Господь оставил благочестивых, боголюбивых врачей, которым дано искусство врачевания человеческих душ.

Об этом внутреннем делании у него было постоянное переживание, чтобы в монастырях все было благочестиво, твердо, серьезно, чтобы был святоотеческий путь. Может быть, не все такой высокой планки придерживались, но она задавалась. Все время говорил о том, чтобы всегда были четки в руках. Даже одно присутствие четок на руке – уже напоминание о твоем делании. Как только есть возможность – заполняй свободное время молитвой. Старец Паисий говорил: каждая молитва – это копейка в духовный банк. Потом когда-нибудь этим воспользуешься. И тот уровень, та любовь к монашеской жизни, может быть, и сделали современную Россию наполненной монастырями, иноческими обителями. До революции перепись монастырей и статистика Российской империи говорили о том, что к 1914 году в России было 1050 монастырей. Сейчас – около 800 с небольшим. А когда я поступал в Троице-Сергиеву лавру в 1986 году, в нашей Церкви было сорок монастырей! Тридцать лет назад было сорок монастырей, сейчас 800 с лишним. Благодаря чему? Во многом благодаря отцу Кириллу и отцу Науму, которые наполнили монашеские обители иноками, ищущими спасения.

– Есть телезрительница, которая хочет высказаться о батюшке: «Я еще была молоденькая, лет 18 было, мы часто ездили с родителями в Загорск (сейчас Сергиев Посад). Как-то чисто случайно на исповедь попала я именно к отцу Науму. И вы представляете, без слез не могу сказать: он мне подарил оптинское келейное правило – пятисотницу, четочку. И такая доброта от него исходила! Была я, конечно, девчонкой. Он мне говорит: „Вам бы юбочку подлинней немножечко носить. А если кто что-то говорит, Вы скажите: а у меня коленочки мерзнут“. У меня это в памяти врезалось. Сейчас мне уже за 60. Такая благодать от него исходила, Царствие ему Небесное!»

Большое спасибо нашим телезрителям, что откликаются на нашу просьбу, мы очень рады, что вы вместе с нами, участвуете в нашей беседе. Мы ждем ваших звонков.

– Вот видишь, Сергей, интересно. Простой человек…

– …А таких людей тысячи на самом деле.

– Простой человек, девушка, и он ей дает монашеское правило. Вообще-то оно не монашеское, потому что молитва – это дело не только одних монахов, священников, епископов. Молитва – это свидетельство любви человека к Богу. Тот, кто любит, тот молится; кто не любит, тот не молится. Однажды эконом другого монастыря подошел к старцу Силуану и говорит: «Вот у меня послушания, работа, труды, попечения, стройка, кормежка, люди, получка, зарплата, налоги… До бесконечности! Мне молиться некогда, дела мешают». А старец Силуан, который был экономом в Пантелеимоновом монастыре, где было в то время около трех тысяч насельников, вместе с подворьями и скитами, отвечает: «Любить Бога никакие дела не мешают».

Кстати, в Пантелеимоновом монастыре в том году монашеская братия выбрала настоятелем, игуменом иеродиакона Евлогия; это имя переводится как «благословенный» (с греческого языка). «Венедикт» переводится с латинского так же – «благословенный». Он тоже был и остается чадом отца Наума, потому что духовная связь навечно. Батюшка все время (я знаю об этом, сегодня брат его рассказал) утешал его и говорил: неси свой монашеский крест… Можете себе представить, больше тридцати лет дьяконом?

– В монастыре это неудивительно…

– В наши времена это удивительно.

– Я знаю, двадцать лет люди служат...

– Знаешь, когда протодьякон…

– Нет, я имею в виду монашествующих.

– … ну и за смирение стал игуменом монастыря. Кстати, о нем вспоминали братья отца Евлогия, когда приходили в Пантелеимоновый монастырь. А в среду и пятницу вообще в монастыре обед один раз – в 12 часов дня. Так монахи на Афоне подвизаются в современных монастырях. Кстати, это не только среда и пятница, но еще и понедельник… Им непривычно, голодные, с дороги – перелет из Москвы в Фессалоники, потом на автобусе, потом на корабле, монастырская трапезная закрыта. Куда пойти? К огороднику Евлогию. Обязательно оливки, масло, помидоры, кусок хлеба – и откуда-то арбуз прикатит. Такое гостеприимство, братолюбие было в этом человеке.

Теперь он игумен монастыря, архимандрит, человек, который ведет корабль монашеской жизни богоустановленным путем. И тоже чадо отца Наума, остался в монастыре, до конца свой подвиг монашеской жизни пронес. Дай Бог им тоже быть для всех нас примером братолюбия, серьезной монашеской жизни, которая прежде всего в заповедях Божиих, в заповедях любви. Не четки определяют монаха, монаха определяет отношение к людям. Если любишь людей, это свидетельство того, что ты любишь Бога. Я, говорит, Бога люблю. Ну хорошо, ты Бога любишь, самое главное для тебя – отношения с Богом. Но когда перед тобой конкретный человек, а ты не уделил ему внимания, не принял его как посланника от Бога?.. Есть выражение такое на Афоне и у грузин: гость – от Бога. Если это как-то иначе, тогда мы уже не на том пути. Это не совсем христианство или не христианство вообще.

Даже простому человеку отец Наум дал это правило, которое приучало его к внутренней молитве. О ней святые отцы сказали: если нет внутренней молитвы, нет вообще никакой. Сейчас бытует мнение, что от Иисусовой молитвы можно повредиться. И даже монахам… Даже есть замечательная книга, которая меня подвигла влюбиться в Иисусову молитву, – «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу». Говорят, она может привести к прелести, есть какая-то критика этой книги, а я считаю эту книгу поэмой об Иисусовой молитве. Многие другие книги об Иисусовой молитве – это учебники. Сухой учебник не вдохновляет, а поэма вдохновляет. Пусть она приукрашена, несколько гипертрофированна, но она на самом деле призывает к тому, чтобы попробовать этот путь благодатного соединения с Богом, посвящения своего ума Богу. Епископ Игнатий о тех людях, которые нападают и будут нападать на Иисусову молитву, на делателей Иисусовой молитвы, на монахов, просто людей, которые ревнуют о духовной жизни, говорил: «Мне говорят, что от Иисусовой молитвы многие впадали в прелесть. А я думаю, что человек, который не имеет Иисусовой молитвы и не стремится ее иметь, не посвящает своего ума Богу настолько, насколько это возможно, уже находится в прелести». Почему? Потому что голова у современного человека, как у Винни-Пуха, заполнена чем угодно, только не духовным.

Когда мы были на монашеской конференции в лавре в сентябре, я спросил у владыки Феофилакта Пятигорского из одной северокавказской епархии о проблемах монашеской жизни. Он сказал, и мне это запомнилось: «Мы сейчас живем в страшно загазованном информационном пространстве». Это не касается телеканалов «Союз», «Спас», «Царьград», «Радость моя» и радио «Радонеж» и «Вера». Мы парализованы этим газом, свыклись с ним, даже не представляем, что такое свежий воздух. Поэтому и для монаха, и для мирянина нужны эти периоды, пространства тишины. Исследования показывают, что современный человек готов поглощать информацию 24 часа в сутки, а молодой человек в возрасте от 13 до 28 лет проводит за гаджетами в среднем от 14 до 16 часов. То есть он все делает непрерывно, не отрываясь. И владыка сказал эту мысль о загазованном информационном пространстве.

А отец Наум призывал к тому, чтобы мы дышали воздухом вечности. А когда человек вдыхает его? Если газ, человеку дают кислородную маску, чтобы он в себя пришел. Вдох-выдох – чуть-чуть начинает выздоравливать. Вот эти секунды, минуты, когда ты дышишь чистым воздухом, это и есть время Иисусовой молитвы. Это время вообще какой-либо молитвы, но самая короткая, удобная, что бы человек ни делал, – это, конечно, молитва Иисусова. И он делал на этом акцент. Те из простых людей, как наша телезрительница, из простых мирян, которые вдохнули воздуха вечности, почувствовали эту горную вершину. И потом искали, как бы с этой горной вершины не спуститься вниз; тогда уже находили эти оазисы, вершины, которыми и являются наши монастыри. Хотя любой человек это может, препятствий быть с Богом нет ни у кого. Это показал афонский старец Силуан, генеральный директор производства с сотрудниками в три тысячи человек: «Любить Бога никакие дела не мешают». Тут в семье-то, когда несколько человек, тяжело. Можно себе представить эту жизнь… Конечно, все внутри нас.

– Вы говорили, что духовная связь с духовником может поддерживаться и после смерти духовника. Удивительное явление. Как это осуществляется в нашей реальной жизни?

– Во-первых, когда ты живешь в этом облаке наставлений, когда живешь в заповедях, в русле благословений духовника, тогда ничего не меняется.

– Нужно молиться ему, как-то обращаться мысленно как к живому?

– Во-первых, есть поминание. Потом, когда к отцу Науму приезжали, многие спрашивали, как им жить. Он говорил: я вам все уже сказал. Что остается? Исполнять. Но если ты исполняешь, ты чадо. Если не исполняешь, не чадо. В этом все и есть. Еще Серафим Саровский и епископ Игнатий говорили, что для монаха очень важно начало монашеской жизни, когда закладывается фундамент, направление, русло, фарватер этого корабля. А потом уже все идет в этом русле. Если ты это усвоил, это исполняешь, помнишь, держишь в благодатной памяти, тогда ты чадо. А если ты монах только по одному факту пострига или пребывания в том или ином монастыре, конечно, это не делает тебя чадом. Если искренняя жизнь по духу твоего духовника, тогда ты и чадо. А так, как шутил старец Амвросий, «от моих чад один только чад». Это о тех, кто не слушает.

– Еще горестное было совсем недавно событие, когда ушел от нас отец Кирилл…

– В феврале.

– Да. Действительно, какая-то череда преставлений… Отец Иоанн Крестьянкин, и много можно фамилий и духовников нашей страны перечислять, но многие расстраиваются, что это уже конец, что других таких Крестьянкиных, Павловых, отцов Наумов уже не будет, что будущее немножко призрачное. Что можно ответить этим людям?

– Когда я сюда ехал, взял в руки краткое письмо отца игумена Никона (Воробьева). Он говорит: «Я никого никогда не мог назвать духовным чадом, потому что сам не был таковым – настоящим духовником». Ну, это он пишет по смирению. «Но я никого не видел готовыми к этому водительству, к этому доверию, искреннему послушанию, отсечению своей воли». Как старец Амвросий: своя воля и учит, и мучит; сначала помучит, потом чему-нибудь научит. Поэтому отец Никон говорит: кто мог бы руководствоваться этим принципом духовного послушания? Поэтому Господь не дает таких старцев. А вообще-то отец Иоанн Крестьянкин и оптинские старцы говорили: ваш духовник – это приходской священник на приходе. Отец Иоанн дает совет: в начале своего духовного пути решайте духовные вопросы и исповедуйтесь у нескольких священников; когда почувствуете духовное родство и понимание, тогда уже предайтесь этому всецело, в это духовное водительство. То есть сначала поищи. Как апостол Павел, кстати, призывает: все испытывайте, хорошего держитесь. А когда уже ты понял, что это твое, тогда уже будь верен, как муж супруге или супруга мужу. Сначала познакомились, а когда выбрали, тогда уже остальной поиск заканчивается.

Кстати, еще одно важное наставление, которое я записал. Сегодня подхожу к одному архимандриту и спрашиваю, что он запомнил. Он говорит: «Я нес очень многие послушания в лавре и роптал на наместника, что он меняет каждый год послушания. Подхожу к батюшке и говорю, что это очередное двадцать пятое послушание. Он: „Что ты расстраиваешься? Самое главное на том или ином послушании и в монашеской жизни – живи по совести, а какое послушание, значения не имеет. Тяжелое, легкое, нравится или нет, даже если нет (а большая часть послушаний, конечно, не нравится), поступай по совести. Может быть, и дано это послушание, которое не нравится, для того, чтобы, поступая по совести, ты переломал себя, преодолел свой эгоизм и потрудился во славу Божию, на пользу братии, обители, которая тебя приютила, дала тебе жизнь, кров, постриг, монашество, священство. Потрудись на благо обители“».

Кстати, и наша жизнь… Вспоминаются слова схиархимандрита Христофора, духовника Тульской епархии, где я тоже имел счастье иметь общение. Он говорил: «А ты запомни, что монастырь – это не место отдыха, а место подвига». Я сейчас семейным людям говорю то же самое. Семья – это не место отдыха, а место подвига. Кто настроился в семье на отдых, что жена будет обслуживать мужа, муж будет обслуживать жену, что все кругом будет вертеться вокруг него, то такого не будет никогда. Кто на это настроился, тот этого не найдет. А кто настроился на подвиг, для подвига поприще будет бесконечное. Поэтому если ты настроился на подвиг и тебе дали двадцать пятое послушание, чему ты удивляешься? Тогда нечему удивляться. Главное, говорит отец Наум, хранить совесть в этом послушании и вообще перед Богом, перед людьми и Церковью.

И конечно, последние его наставления – Евангелие и жизнь по Евангелию. Читайте Евангелие, запоминайте Евангелие, исполняйте его – и спасетесь. Многие из нас читают; запоминают – меньше; исполняют – еще меньше. Поэтому пусть этот пример, образ старцев  будет для нас путеводной звездой.

А чтобы было меньше загазованности нашего пространства, чтобы эту загазованность снизить, существуют «ионизаторы», то есть вещества, которые делают воздух чистым, – разные телеканалы, в том числе и наш дорогой, любимый «Союз», который всем нам, конечно, необходимо поддерживать. Смотрят миллионы людей, смотрят в разных странах, живут этим, питаются, получают конкретную духовную пользу. Поэтому это дело не только одних организаторов, одной епархии, одного епископа, митрополита, это дело всех нас. Есть русская пословица: курочка по зернышку. Каждый по сто или двести рублей – и мы будем еще долго вещать на пользу не только православного народа, но и любого доброго человека, который, услышав и увидев это, воспрянет духом и пойдет по жизненному спасительному евангельскому пути. Поэтому, братья и сестры, потихоньку в общую копилку по капле, и от капли – ручеек, от ручейка – река. А в реке и в море происходит оздоровление. Вот давайте эту реку, этот источник поддерживать, чтобы он не высыхал.

– Спасибо большое, очень хорошо, что мы затронули такую важную тему.

– Совпал воскресный день, да.

– Действительно. Думаю, благодаря батюшке мы очень многое узнали. Тысячи людей к нему приходили. Это очень важно вообще, наверное, для всей нашей настоящей истории.

– Обязательно познакомьтесь с издательством «Благозвонница», которое издавало труды отца Наума. В основном эти книги изданы по благословению старца Наума. Поэтому кто хочет познакомиться с этим духовным наследием, читайте книги издательства «Благозвонница».

Еще вышла одна книжка для молодежи, там есть и мои воспоминания – «О временном и вечном». Она только так называется – для молодежи, потому что шестьдесят лет – это тоже молодость, а уж после семидесяти – это вторая молодость. Поэтому приобретайте книжечку, много полезного, интересного для себя найдете.

– Большое спасибо за эту прекрасную беседу. Конечно, вся команда телеканала «Союз» благодарит Вас, что Вы всегда откликаетесь, приходите к нам. Огромное спасибо Вам не только от телеканала, но и от всех телезрителей. То, что Вы рассказываете, действительно очень полезно. Зачастую, сидя в этом кресле, я лично для себя очень много полезного нахожу. Что говорить о нашей огромной армии телезрителей…

– Будем стараться.

– Напоследок благословим наших телезрителей.

– Бог всем в помощь; будем помнить заветы наших старцев, которые нам оставили духовный путь. И хотя бы малую толику из того, что они нам оставили, исполнять. Хотя бы запомним то, чему учил батюшка, – будем читать Евангелие и учить Евангелие, исполнять Евангелие в жизни. Бог всем в помощь на этом легком и радостном православном христианском  спасительном пути. Пусть Покров Пресвятой Богородицы покрывает вас на всех путях вашей жизни. С Богом!

Ведущий Сергей Платонов

Записала Маргарита Попова