Свет невечерний. Битва с Богом

Самая удивительная книга из двадцати семи книг Нового Завета – наверное, Евангелие от Иоанна. Коротенький текст, лексикон – тысяча слов. Даже человеку, который знает греческую грамматику и изучает язык всего несколько месяцев, этот текст вполне по силам прочитать. Тем не менее сколько бы столетий люди ни читали эту удивительную книгу, не могут оторваться от этого чтения, потому что оно полно загадок. Вы знаете по себе, что чтение Священного Писания – своего рода духовное упражнение, которое не имеет конца, финала. Никогда нельзя сказать: теперь я разобрался во всем, поставил все точки, можно эту книгу закрыть. Нет, она не закрывается; мы взрослеем и потихонечку становимся мудрее вместе с этой книгой.

Один из вопросов недавно встал передо мной во время чтения Евангелия от Иоанна. Это история, которая, собственно, не имеет какого-то сюжета; это просто разговор, известный фразой, которую часто цитируют проповедники, и ее можно найти даже в православном Катехизисе. Эта фраза определяет, кто такой дьявол, сатана. Господь в беседе с иудеями говорит: вы отца вашего диавола есте, и похоти отца вашего хощете творити: он человекоубийца был искони, и во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет: яко ложь есть и отец лжи.

Кажется, эти слова звучат очень обидно. Мы их хорошо знаем, они даже не вызывают какого-то протеста или удивления, что обычно бывает при чтении священного текста. Но меня потрясло то, что Господь это говорит в восьмой главе Евангелия от Иоанна. Это знаменитая глава, которая начинается историей с женщиной, взятой в прелюбодеянии, и заканчивается диалогом Иисуса с уверовавшими в Него иудеями. Вот что удивляет: Христос говорит эти слова не просто иудеям, не просто людям, которые пришли Его послушать и которых Он вышел обличать как проповедник, праведник, знаток закона; Он говорит уверовавшим иудеям.

В этой главе несколько диалогов, и этот диалог – последний (третий). Христос каждым следующим этапом Своей речи как будто бы отсекает некоторую часть неверующих слушателей, или внешних, и остается только та категория учеников и слушателей, которым нужно услышать что-то очень важное. И Он уверовавшим ученикам вдруг говорит такие вещи, после которых они схватились за камни, желая забросать Его как кощунника. Еще раз повторяю, это финал разговора с уверовавшими иудеями. И почему-то уверовавшие в Иисуса Христа хватают камни, чтобы убить Его собственными руками.

Какое отношение это имеет к нам, современным верующим людям? Неверующий человек не стал бы каждый день читать Писание, изучать, пытаться его понять. Дело в том, что мы себя называем верующими. Мы говорим: я верующий, все соблюдаю, читаю, поддерживаю это, все мне понятно, я христианин, уверовавший во Христа. Подумайте, может ли такое быть, чтобы христианин хватался за камень, чтобы бросить его в Господа? Это очень серьезный вопрос.

Мы воспринимаем нашу религиозную жизнь как нечто статичное: я стал христианином, покаялся в своих грехах, принял Христа как личного Спасителя – и все, теперь можно успокоиться. Евангелие говорит нечто другое: что вера в Господа – это начало пути. Ты сделал первый шаг, следующие шаги – это шаги очень горького покаяния, открытие некоторой истины не только о Господе, но и о себе самом. И чем дольше ты живешь, тем больше открытий о себе самом совершаешь.

То есть это откровение не только о Господе. Причем это откровение, которое длится; нельзя сказать: я стал верующим, прошел катехизацию, мне всё рассказали, вот мой конспект – теперь мне все понятно. Нет; что-то происходит внутри по мере воцерковления. Но я использую другое слово, которое любил отец Сергий Булгаков, – охристовление. По мере охристовления мне открывается что-то о Господе и одновременно с этим открывается какая-то истина обо мне самом. Оказывается, я не такой порядочный человек, не такой добрый. Оказывается, к моим поступкам всегда примешивалось, например, тщеславие (или корысть). Хотя я с пеной у рта доказываю, что я волонтер, активист, я стою за правду, мне ничего не нужно. Но по мере охристовления (воцерковления) наступает какой-то момент честности, когда ты уже не можешь врать себе.

Или же происходит нечто другое: когда мы вместо христианства вырастаем в какую-то другую религию, свою, и нам начинает мешать Христос. Как будто бы мы уверовали в Него, но Он все больше начинает нас раздражать по мере нашего воцерковления. И этот неспокойный Пророк говорит не только о Боге (мы еще можем как-то принять эти странные рассказы), а обо мне самом говорит что-то неправильное, неприятное. Хочется взяться за камень и бросить в Него или вынести Его за скобки, пойти своим путем, более уютным, компактным, спокойным.

Именно поэтому, когда мы говорим о христианской традиции, всегда упоминаем об опыте святых отцов, то есть тех людей, которые этот путь прошли. И мы видим, что это люди, которые всю жизнь боролись с искушениями, и даже можно сказать, иногда боролись и с Богом. Потому что мера охристовления, воцерковления – это мера боли, через которую человеку нужно пройти. Боли, связанной с покаянием. Не случайно святые отцы говорили, что весь путь духовной жизни – это путь покаяния, честности по отношению к самому себе, своему внутреннему миру, попытка навести порядок внутри, изгнать всех демонов, которые там угнездились. Им там уютно, хорошо, и я тоже что-то получаю с этих «квартирантов»...

Господь говорит про сатану: он человекоубийца искони. Единственная задача князя тьмы – губить человека, постепенно его ослепляя разного рода «наркотиками»: мнением о себе, об окружающих, о Боге, но только не истиной.

Поэтому так важно помнить, что вера – это долгий и трудный путь покаяния. Иногда бывают очень грустные эпизоды на этом пути, связанные с внезапными открытиями о себе самом. Но ничего, мы это переживем.

Господь однажды спросил апостолов: «Не хотите ли и вы отойти от Меня?» Апостол Петр сказал: «Наставник, к кому нам идти? У Тебя глаголы жизни вечной».

Нам не к кому идти, только к истине, только быть со Христом. Больше мы никому не нужны. Поэтому останемся с Господом нашим.

Записала Нина Кирсанова