«Страсти и борьба с ними» с протоиереем Андреем Каневым. Идол сребролюбия. Часть 7

Мы изучаем страсть сребролюбия. Напомню, что это цикл передач. Он начинается с огласительных бесед. Тем, кто только сегодня присоединяется к нашей передаче, лучше обратиться сначала к ним. Мы продолжаем изучать сребролюбие, проявление тяжких грехов. Сегодня седьмая часть. В предыдущей передаче мы разбирали то, что страсть сребролюбия непростая, у нее есть несколько граней – и они могут быть противоположными. Допустим, расточительство, когда человек свободно тратит деньги, и скупость, когда он на всем экономит, даже на элементарном, хотя есть средства себя обеспечивать.

Дальше будем продолжать изучать различные грани этой страсти. Сложный вопрос, но мы должны о нем говорить – проявление страсти сребролюбия как неуплата положенных налогов. Государство существует за счет налогов, оно определяет ту или иную ставку на доходы, на прибыль, на деятельность коммерческую. Средства отчисляются в социальные фонды и так далее. Неправильно, если человек живет в государстве, чем-то занимается, но не платит налоги. И с точки зрения Уголовного кодекса такая деятельность не приветствуется. И тем более с духовной точки зрения.

Идеальную картинку нарисуем: есть налог, ты заплатил и живешь спокойно. Помните, такая была реклама налоговой инспекции: заплатил налоги и спи спокойно. В чем тут сребролюбие? Если человек не платит налоги, то куда он эти средства тратит? На себя, для каких-то своих нужд. Современная российская экономическая обстановка такая, что люди, которые занимаются бизнесом, говорят, что если выплачивать все до копейки, то растратишься полностью. Но налоги надо платить, потому что существует армия, медицина, школы. Весь государственный аппарат существует в том числе и за счет налогов. Если мы хотим, чтобы наше государство было сильным, экономически независимым, надо обязательно платить налоги. Это важно.

Тут может быть много контраргументов. Пенсионный возраст повысили. Мы платим, а это нам не вернется. Конечно, не вернется, но давайте будем как христиане рассуждать, а не как люди, которые только на земле живут и о земном думают. Я не про то, что надо быть хорошим ради хорошести. Не берется что-то из ничего в нашем мире. С одной стороны, нам нужна сильная Россия, потому что мы хотим жить в государстве спокойно, стабильно, это нормально; с другой стороны, мы не хотим ничего делать, чтобы она была такой. Я понимаю все эти контраргументы. Понимаю, о чем идет речь.

Как христиане мы не должны быть привязаны к земле, к деньгам. Если есть такая система, не нам ее рушить. Когда появляется общество, государство, всегда появляются налоги. С самых ранних времен. Это было всегда; и всегда будет.  Нам ли это рушить и ломать? Мы можем говорить, что за наши налоги аборты делают. Это другая история. Это не повод не платить налоги. На наши налоги и армия существует. Кто из нас в здравом уме скажет, что нам не нужна сильная армия, не нужны силовые структуры? Вот они все коррумпированные. Так коррумпированы люди, а не структуры.

Давайте не будем платить зарплаты полицейским и гаишникам. Но мы, если что случилось,  куда бежим? Мы сами туда бежим, потому что это представители власти, государства, закона и силы. Поэтому давайте трезво рассуждать. Это условия этого несовершенного мира. Он несовершенный, несправедливый. Он всегда будет таким, и будет еще хуже. Надо быть к этому морально готовым. Мы должны трезво понимать, что это условия такие, надо отдать.

Надо это сделать в обязательном порядке. Основываясь на том, что это одна из форм епитимьи, можно даже так сказать. Адаму в раю не надо было платить налоги. Если бы мы жили в раю, этой системы бы не было. Не было бы государства как устройства человеческого общества. Не было бы никаких налогов, зарплат. Это другие отношения, отношения духовные. Отношения с Богом в раю. В Царстве Христовом тоже налоговая инспекция будет не нужна. Почему это появилось? Это появилось как одна из тех самых многочисленных скорбей, в которые человек попал вследствие грехопадения. Когда появляется общество, то появляется и структурированность, иерархия, подчиненность, необходимость соблюдения законности, правил в обществе. Одно из них – это налоги.

 При всем понимании, что ты отдаешь свое, надо отдавать, потому что это одна из черт несовершенного мира и епитимьи нашей человеческой. Поэтому не надо думать, раз сосед не платит, то и я не буду платить. Ты сам плати. Я имел опыт общения с одним бизнесменом. Я не разбираюсь в этих тонкостях с точки зрения практики, я никогда не занимался бизнесом, не умею этим заниматься, деньги – это не мое. Но общаюсь с людьми, от них беру опыт. Один из православных предпринимателей рассказывал такую историю, что он тоже хитрил с налогами. В какое-то время он пришел к вере и решил, что надо платить. И друзья ему говорили: «Ты с ума сошел? Что ты делаешь? Ты разоришься». А он начал платить на свой страх и риск. Он это делал с верой, с надеждой на Бога. И что произошло? Получилось так, что у него стало больше клиентов. Его доходы выросли не за счет сэкономленных на налогах средств, а за счет оборота. И он довольно хорошо жил до определенного времени. Потом  бизнес закрылся. Но это уже другая история. Вот такой опыт есть у людей. Когда люди рассказывают, что они по-честному начинают относиться к работе, Бог их благословляет. Не надо думать, что тут чисто экономика, какие-то истории, связанные с критикой налоговой системы. Я понимаю, что она несовершенна. Но налоги платить нужно.

Даже в церковном организме это существует. Это не афишируется прямо, но тут и скрывать особо нечего. Люди думают, что каждый приход финансируется от епархии, от епархиального управления. А все ровно наоборот. Мы с вами живем в новых для Церкви экономических условиях, когда она отделена от государства. Она отделена экономически. Да, существуют какие-то церковные проекты, которые государство поддерживает, какие-то крупные и значимые стройки, восстановление, строительство духовно-просветительских центров. Слава Богу, что это есть. Но это маленький процент от всего, что существует.

А все существует за счет чего? Вы, прихожане, приносите пожертвования в приход, в свой храм. Он существует на ваши пожертвования. А епархиальное управление за счет чего существует? Оно тоже нужно, нужны отделы, чтобы развивалась жизнь епархиальная, церковная. Наш канал существует за счет ваших пожертвований. Его не государство финансирует, это не федеральный канал. Каждый приход отчисляет часть ваших пожертвований в епархиальное управление. Для чего? Для того, чтобы выплачивались зарплаты сотрудникам, епархиальным служащим и так далее. Это очень похоже на налогообложение. А как по-другому? Мы хотим, чтоб у нас была крепкая Церковь, епархия, чтобы были сильные отделы, которые развивают деятельность гораздо шире, чем это можно сделать на приходе. А кто будет этих людей содержать?

Чем дальше, тем острее будут эти проблемы. Если мы с вами, христиане, перестанем содержать храмы, то храмы не будут иметь возможности платить полноценную, нормальную зарплату, чтобы нанять какого-то специалиста. Я имею в виду не миллиарды, а среднюю зарплату по городу, по населенному пункту. Это важно очень. По ту сторону камеры находится оператор. Представим, что мы не будем платить ему зарплату как специалисту, а попросим бабушку-добровольца. И какую передачу мы с вами снимем? Что смонтирует из нашего материала доброволец? Специалисты нужны. И они должны получать нормальную зарплату.

Эта финансовая система работает и в Церкви тоже. Когда мы приходы поддерживаем, то поддерживаем и епархиальное управление. Раньше было по-другому.  Если брать дореволюционную историю, Церковь содержали императоры, выплачивали копеечные зарплаты духовенству. Оно жило всегда впроголодь и в нищете. Почему многие революционеры – из поповских детей? Потому, что они видели, что такое жизнь в нищете. На самом-то деле это тоже нехорошая система. В раннее церковное время была другая система. Князья жертвовали храмам, монастырям, епархиям землю. Приход сдавал эту землю в аренду или сам обрабатывал и с этих доходов жил. Но в романовское время Церковь лишили экономической независимости. Она попала в зависимость от государства. В Синодальный период, после Петра I, во время Екатерины Великой, начали земли отбираться у Церкви и монастырей.

Если мы хотим, чтобы Церковь существовала, мы должны понимать, что это нужно. Это часть нашей жизни, нашего участия и в жизни государства, и в жизни Церкви. Спорить не будем, что есть перегибы, я все понимаю. Мы попробовали оценить духовно.

Скрывание доходов от семьи – что тут, казалось бы, такого? Я понимаю, что семейные отношения могут быть разными. Скажу, как думаю, свое личное мнение. В семье моих родителей, у многих моих знакомых было так: кубышка общая, семейный бюджет общий. Муж, жена вливают ручейки; какая разница, сколько кто получил? Мы же не соревнуемся, кто богаче. Бывает так, что жена получает больше, чем муж. Это дает ей право считать себя доминирующей личностью? Нет, конечно; какая разница, какой ручеек сколько капель принесет в озеро? – Это не имеет значения. Бывает по-разному; бывает,  муж меньше получает, но это не означает, что он какой-то неполноценный.

В качестве шутки: барин (в барские времена) вообще никакого дохода не приносил, только пользовался, но чувствовал себя хозяином, барином. Это не значит, что мужчины должны лежать на диване; просто по-разному бывает. Бывают разные семьи, жена, допустим, работает на каком-то предприятии или в каком-то бизнесе, который приносит больший доход, а муж, допустим, бюджетник, работает учителем. При всем желании он не сможет зарабатывать миллиарды, потому что у него такое призвание. Если жена правильно к мужу относится, то никаких проблем нет, кто сколько зарабатывает. Получается, что в идеале (на мой взгляд, это мое мнение) должна быть общая копилка, общий кошелек. А когда кто-то из семьи начинает жить так, что у него отдельный бюджет, тогда что это за семья такая? Что объединяет этих людей, которые питаются по-разному, покупают себе отдельно вещи? Я не говорю, что жена должна покупку колготок согласовывать (это перебор, наверное) или какие-то кремы у мужа просить. Но когда получается так, что у одного члена семьи своя касса, у другого – другая касса, что их объединяет? Только постель, жилплощадь? Ведь семья – это когда все общее, в том числе и экономика, когда мы вместе говорим: «Нам сейчас по нашим доходам не хватает, вместе будем экономить». Вместе мы экономим. Не так, что я экономлю, а жена, допустим, говорит: «Мне надо туфли этой фирмы непременно сегодня». И мы ухлопаем весь бюджет, а я в обносках хожу, в старых тапках на работу. Чтобы такого не было.

Любая история, которая призывает нас ужаться, – очень полезна для семьи, когда мы вместе экономим, вместе понимаем, что это нужно, вместе ставим цели, вместе этой цели добиваемся, вместе идем покупаем диван, вместе выбираем. Это одна из сторон совместной семейной жизни. А не так, что один – одно, другой – другое; и что этих людей будет потом объединять? Я не поддерживаю такую экономическую схему. А когда кто-то (муж или жена) начинает от семьи что-то втихаря откладывать для того, чтобы что-то для себя, любимого, приобрести, – это одна из черт сребролюбия, очень неприятная, которая является клинышком, раскалывающим семью. Нужно по-честному, открыто жить, тогда будет и свободно, и хорошо. Я в этом абсолютно уверен, видел примеры, когда семьи действительно счастливы, гармоничны, когда у них все открыто. А не так, что я что-то скрыл, потом пошел напился с мужиками в гараже... Зачем это нужно делать? Все должно быть гармонично, поэтому давайте договоримся, что скрывание доходов от семьи – это неправильно, должно быть все открыто, по-честному и хорошо. Особенно бывает печально, когда это делают женщины. Примешивается гордыня, когда женщина говорит: «Я независимая, современная, почему я должна зависеть от решения мужа, покупать мне дорогие туфли или нет?» Что это такое? Это говорит христианка, которая должна понимать, что муж у нее глава? Христианством тут вообще не пахнет.

Следующее проявление сребролюбия  – жалеем свое имущество, когда кто-то просит, когда нужно послужить ближним, подвезти кого-то. Кто-то попросил подвезти, мы думаем: «Сейчас сядет, испачкает машину». Или: «бензин потрачу», «время свое потрачу». Попросил сосед, к примеру, дрель. Ты думаешь: «Он ее сломает, испачкает, не вернет, не дам». Человек жалеет свое имущество, ради ближнего, ради Отечества (есть такие истории, когда нужно послужить)…

Немного отвлекусь: бывает очень радостно, что не все в нашем народе потеряно. Это проявляется в критических историях, когда, допустим, происходит какая-то общественная беда; таксисты, водители начинают бесплатно вывозить людей из зоны какой-то беды – это здорово. Такие истории регулярно повторяются – разные беды происходят. И тогда видна бескорыстность этих людей. А не так, что, допустим, беда, а таксисты цены взвинтили в четыре раза, чтобы получить доход, – это выглядит отвратительно. Когда просят какую-то вещь, инструмент, деньги – мы должны понимать, что это происходит духовный процесс, что этот человек не просто пришел, он пришел потому, что его Бог послал. Он этого не понимает, естественно, но, толкаемый нуждой, приходит именно к тебе, чтобы ты свой шуруповерт отдал ему и мысленно с этим инструментом распрощался. Если он его потом принесет сломанным – мы уже готовы это принять, это уже не наше. Мы будем дальше с этим соседом общаться, разговаривать; сломал – и сломал. Так надо к этому относиться, не привязываться к этой вещи. Но если мы, когда Бог привел к нам этого человека, обманем: «Да нет у меня шуруповерта» (или: «он у меня сейчас сломался»; или: «я его куда-то отдал»), – это сребролюбие.

Как с этим бороться, мы поговорим… И бывает так, что человеку остановиться негде, а мы думаем: повести к себе или не повести, нужно будет себя ущемлять, спать не на своем любимом диване, человека нужно принять, кормить, лучше не буду, откажусь. Это тоже сребролюбие, вы должны это понимать. У меня был такой опыт. Я ездил в командировки в республики Средней Азии. Нам, жителям России, надо вести себя крайне аккуратно. Почему аккуратно? Если ты говоришь: «О, какая у тебя интересная вещь!» (просто ради разговора, ради комплимента), – в большинстве случаев хозяева скажут: «Возьми, это твое, я тебе это дарю». Поэтому надо быть крайне аккуратным, не говорить, если что-то понравилось, чтобы радушный, открытый хозяин не сказал: «Это все твое». Так нам надо относиться к вещам. Это частично есть у северян; по крайней мере, когда ты в лесу встречаешь людей, они всё сделают, чтобы тебя принять. Хотелось бы, чтоб так было у всех: понравилась тебе вещь, возьми, она твоя. Мы должны понимать, что, отдавая, мы совершаем милостыню, боремся со сребролюбием; отдавая, мы Богу говорим: «Господи, я отдал, но знаю, что Ты мне что-то другое дашь, в чем-то возместишь». В сто раз больше – обещает Бог. Поэтому жалеть свое имущество – это тоже сребролюбие, одно из его качеств.

Требование возврата долга – имеется в виду с угрозами. Мы с вами говорили, как нужно: отдаешь и списал со счетов – нет у меня этих денег. А если мы идем и требуем: «Верни, иначе я шины у твоей машины проколю», – это неправильно. Да, мы можем, когда совсем нужда и кто-то у нас в долг взял, прийти и просто спросить по-человечески: «Уважаемый, нет ли у тебя возможности выручить меня, потому что у меня сложности?» Но идти угрожать, требовать, угрожать судом, полицией, бандитами – это вообще не христианское занятие, не должно у нас присутствовать таких проявлений. Вежливо попросить можно, а требовать нельзя.

Сегодня мы закончим про долги, имущество, доходы, налоги – это все, что подпитывает наше сребролюбие, когда мы этим начинаем злоупотреблять. Мы с вами должны понимать, что в самих деньгах никакого зла нет, а в злоупотреблении. Не в пользовании имуществом греха нет, а в злоупотреблении, привязанности к нему. Поэтому давайте будем к себе внимательны.

Записали Анна Вострокнутова и Людмила Кедысь