Про нашу Пелагею

– В день святителя Николая ушла к Богу одна из старейших прихожанок нашего храма. Она была незрячей и каждый день ходила в храм на службу. Отстаивала все службы, приходила первой и уходила одной из последних. Мы, зрячие, не особо часто ходим, а она, слепая, каждый день была в храме. Наш настоятель отец Сергий говорил, что она Бога видела сердцем, ей нужно было каждый день с Ним общаться.

Чтобы добраться до церкви, ей нужно было на автобусе проехать несколько остановок, а потом еще идти пешком несколько кварталов. И она ходила, одна, круглый год, в снег, в дождь, в гололед. Тихонько шла с палочкой. Подойдет к собору, нащупает ступени, перекрестится. А в храме вставала где-нибудь в уголке у стеночки и всю службу молилась.

Никогда не слышал, чтобы она жаловалась. Про нее все вокруг говорили: «Какая оптимистка!» А жизнь у нее была трудная, мало было поводов для радости. Она жила одна в маленькой, тесной квартирке далеко от центра. Ее мужа убили, когда вечером он пошел в магазин за хлебом. Убили пьяные просто так – денег на водку не хватало.

Дочь с внуками жила далеко от матери. Хотя они редко виделись, Пелагея ее очень любила. И когда удавалось съездить к ней, кроме как «солнышком» она ее не называла, молилась о ней постоянно. Внуков очень любила. Съездит, потом неделю ходит счастливая, как именинница, вся светится.

Очень гостеприимная была. Как-то раз отец Сергий отвозил ее после службы домой, и она пригласила его в гости на чай. Дома идеальный порядок: все на своем месте, посуда сверкает, на столе накрахмаленная скатерть. Она аккуратно заваривала чай, разливала по кружечкам, варенье в вазочки наливала, угощала. Со стороны и не скажешь, что слепая. Любила рукодельничать.

В советское время была Пелагея народным депутатом, и звали ее Полиной Васильевной. А когда ослепла, стала председателем городского общества слепых и всегда всем помогала. Обычно у нас как? Если тебе плохо, то и другим пускай будет плохо. В лучшем случае – моя хата с краю. А у нее наоборот. Ей плохо – она виду не показывала, Богу свои горести и обиды носила и всем вокруг старалась помочь, но так, без навязчивости.

Как-то раз ехали мы с ней в автобусе. Разговорились. Она неожиданно спрашивает: «Денис, можно я Ваше лицо потрогаю, чтоб лучше Вас представить?» Я говорю: «Можно». Провела кончиками пальцев по лицу, почти не касаясь, а потом тихо сказала: «Мне подруги церковные Ваши рассказы читали. Я слушала и представляла себе, что Вы за человек. Обязательно продолжайте писать, ладно?» Я покраснел, отвернулся к окну, забыв, что она все равно не видит моего смущения.

Когда ее отвезли в больницу с ковидом, все наши за нее молились. Потом позвонили нам из больницы и сказали, что ей стало хуже,  ее ввели в искусственную кому. А на день святителя Николая позвонили и сказали, что наша Пелагея ушла к Богу. Когда ее привезли из Екатеринбурга, многие стояли в храме у ее гроба и плакали. А у нее лицо было светлое и мирное,  лицо счастливого человека, который видел что-то очень хорошее и радовался, что собрал близких, родных людей.

А святителя Николая Пелагея очень любила. Когда несколько лет назад в Москву привозили его мощи, она с другими паломниками ездила к ним на автобусе. Копила деньги, экономила, собирала, чтобы съездить к батюшке Николаю, помолиться. И я точно знаю, что одну ее просьбу он услышал и исполнил. Такие дела.

Записала Людмила Белицкая