Православный взгляд. Россия и святой Александр Невский. День Святой Троицы

– Владыка, сегодня я предлагаю поговорить о нашей стране. Не так давно, 12 июня, мы отметили День России, в этом году отмечается 800-летие великого князя Александра Невского. Несколько лет назад его признали именем России. На Ваш взгляд, это позволяет надеяться на то, что духовный стержень нашего народа сохранился?

– Да, это знаменательно. Я помню этот медиапроект на одном из общероссийских телеканалов и голосование. Наверное, нельзя сказать, что это окончательное решение нашего народа, но все-таки очень знаменательно, что из плеяды выдающихся представителей российской истории, которые внесли значительный вклад в становление российской цивилизации, был выбран святой. При этом этот святой молился не где-то в лесу, а принимал самое активное участие в общественной, государственной, политической жизни страны, был воином.

– Это к разговору о том, что Церковь и государство – одно целое.

– Это свидетельствует о том, что духовное начало не только не препятствует, а, наоборот, является краеугольным камнем национального развития. Более того, без духовного начала это развитие сворачивается, а то и откровенно затухает.

Александр Невский был тем человеком, который сочетал в себе и доблесть полководца, и мужество воина, и мудрость политика, и такт дипломата. Вместе с Русской землей он оказался в очень непростых условиях. Тогда говорить о едином государстве было еще нельзя, был конгломерат относительно независимых удельных княжеств, которые периодически находились в междоусобной войне, при этом все князья принадлежали к одной династии, к одному Дому – Рюриковичей.

– Братья, по сути.

– Да. Это было очень важно – родовое понимание власти. Власть воспринималась не как единоличная, принадлежащая какому-то одному князю, а всему роду Рюриковичей. Несмотря на такие представления, которые должны были бы всех консолидировать, страсти человеческие нередко брали верх, и кому-то все равно хотелось быть первым среди равных: киевским князем или, по крайней мере, великим князем.

Александр Невский оказался в ситуации, когда раздробленная Русская земля не выдержала натиска страшного противника, который умел воевать и был готов воевать до победного конца, не останавливаясь ни перед чем. Каково бы ни было мужество русских воинов, на одной доблести выстоять было нельзя. Нужны были единство и мудрость, а вот этого как раз не хватило.

И приходит человек, в котором объединяются и доблесть, и мужество, и мудрость. Его нельзя обвинить в трусости из-за того, что он не воевал с Золотой Ордой, а, наоборот, следовал указаниям золотоордынских ханов и пресекал попытки не платить дань даже в Новгороде, который во время монголо-татарского нашествия не подвергся разорению.

Новгород лелеял мысли о независимости, чтобы никому ничего не платить. При этом ни его элита, ни обыватели не отдавали себе отчета в том, что это дело времени, что татарам ничего не стоит дойти до Новгорода и разгромить его.

Александр Невский, понимая это, будучи более дальновидным, чем новгородцы, подыгрывал политике Золотой Орды, стараясь минимизировать ее отрицательные последствия для будущей России. Он-то как раз смотрел в будущее, понимал: сейчас тяжело, но это еще не конец, не катастрофа, русский народ поднимется, свергнет в свое время это иго и вновь обретет самостоятельность и независимость на качественно новом уровне. Он шел на компромисс с Золотой Ордой, но бескомпромиссно и нисколько не боясь воевал с западными интервентами. Как и положено было князю, он возглавлял эту борьбу, нередко сам бывал в сражениях и, как известно, не проиграл ни одного из них. Ему хватало и мужества, и смелости. И если он считал нецелесообразным воевать с Золотой Ордой, то это было вовсе не делом трусости или поиска личной выгоды. В этом его обвинить точно нельзя.

– Вы правильно сказали, что Александр Невский – наш выдающийся соотечественник, но он все-таки один из многих. Чтобы кого-то признали именем России, согласитесь, важно это умело преподнести. В свое время эту кандидатуру предложил будущий патриарх, митрополит Кирилл. Одна из его крылатых фраз – о том, что Александр Невский понимал: Золотой Орде были нужны только наши кошельки, а Западу – наши души. Правильно ли я понимаю, что уже тогда противостояние «Восток – Запад» было настолько глобальным, что Александру Невскому приходилось делать выбор в пользу непосильной дани?

– По крайней мере, это противостояние было очевидным, и Александр Невский, конечно же, как политик, глава своего княжества и проходившего становление Русского государства воспринимал события в историческом контексте. Он прекрасно знал о расколе между Церквами в ХI веке, но эта беда могла быть преодолена. А вот разгром в 1204 году христианского Константинополя крестоносцами, вместо освобождения Святой Земли, согласно их намерению, объяснить очень трудно. Да, может быть, у нас разные взгляды на какие-то догматы, но уничтожать, по сути, единоверных братьев, поступать с ними хуже, чем с язычниками, – это было холодным душем для православного мира. А ведь это произошло буквально за несколько десятилетий до того, как Александр Невский вступил на поприще политического деятеля, и воспоминания об этом были очень живы.

Кроме того, Александр Невский и сам боролся с интервенционистской политикой Тевтонского ордена и шведского короля, а те шли на Русь по благословению папы. Это были не просто политические интересы, а своего рода крестовый поход. Александр Невский все это прекрасно понимал, поэтому слова Патриарха совершенно точно раскрывают суть тех событий и того, как смотрел на них Александр Невский.

Это, собственно, и объясняет его выбор между Западом и Востоком. В Востоке он не видел, как принято сейчас говорить, экзистенциальной угрозы для будущего Русского мира, несмотря на страшное монголо-татарское иго. Не случайно у русского народа есть расхожая пословица: «незваный гость хуже татарина». То есть в то время татарин был эталоном зла, поэтому это был тяжелый выбор. В западном же мире видели угрозу гораздо более страшную. Объяснить выбор Александра Невского политическими мотивами невозможно, потому что, очевидно, он был духовный. Он потому и сделал правильный выбор, что был святым.

Что такое святость Александра Невского? Это ведь не просто красивый эпитет или титул, которым его посмертно наградили, когда прославили, канонизировали на Московском Соборе в XVI веке. Святость – это качество сознания, внутренней жизни, оно проявляется вовне, в делах, это, прежде всего, такое духовное устроение, когда человек старается делать все в соответствии с Божией правдой, ни в чем ее не преступая.

– «Не в силе Бог, а в правде» – слова Александра Невского.

– Это адекватное выражение его внутреннего мироощущения, мировоззрения. Этим и объясняется его выбор. Конечно же, он не знал о его последствиях, не мог заглянуть на столетия вперед, но, доверяясь Богу, думал, что принесет пользу своему народу.

В то же самое время мы видим и другой пример – тоже выдающийся деятель Древней Руси князь Даниил Галицкий. Он стоял перед тем же выбором, сражался с монголо-татарами и даже одерживал победы, но в конце концов, убедившись, что в одиночку невозможно сопротивляться, сделал выбор в пользу Запада. И хотя это было чисто политическое решение, не сердечное, но, насколько известно из исторических источников, он согласился на титул короля с условием принятия католичества. Правда, это было ненадолго и не для всей Галицкой земли, но все-таки князь Даниил при всех его талантах поступал именно как политик. А Александр Невский – как святой.

– Но не все его современники и исследователи той эпохи одобряли его политику, считая, раз он был против католицизма, значит, и против Запада. Сейчас, по сути, происходит то же самое: порой российскую власть обвиняют в нежелании сближения с Западом. Можно ли проводить такую параллель?

– Во-первых, Александр Невский не был против Запада. Он был против духовного предательства, не хотел разрушать наследие святого князя Владимира Крестителя, который принял православие более чем за два столетия до него не только из личных побуждений, хотя и они были очень сильны, но и ради своего народа как выразитель его чаяний.

«Повесть временных лет» очень достоверно передает историю принятия веры. Это была не идеология и не политика, это был ответ на жажду души. Летописец, повествуя о русских послах в Константинополе, говорил, что, когда они оказались на патриаршем богослужении в главном храме, Софийском соборе, сохранившемся до наших дней, у них было ощущение, будто они на небе. По возвращении они говорили: «Не знаем, где мы были, на земле или на небе. Одно знаем – там Бог пребывает с людьми». Что их поразило? Красота. А ведь она выражение гармонии, то есть совершенства, полноты. Русская душа отозвалась именно на православие, и к моменту монголо-татарского завоевания оно было усвоено очень хорошо.

Христианскими становятся и литература, и искусство. Более того, и то и другое приобретает национальные черты. Это тоже свидетельствует о глубине усвоения новой веры. Александр Невский был типичным выразителем русского духа, русского православия, поэтому он ко всему так и относился.

Но контакты с Западом были постоянные. Об этом свидетельствуют и династические браки. Скажем, дочери Ярослава Мудрого вышли замуж за европейских государей. Об этом свидетельствует и искусство. Расцвет древнерусского домонгольского искусства – владимиро-суздальские храмы: церковь Покрова-на-Нерли, Успенский и Дмитровский соборы во Владимире. Типологически они точно такие же, как византийские, – крестово-купольные, но в них очень много и западноевропейских черт, романского стиля. Это следствие тесных контактов с Западом на всех уровнях. Я уж не говорю о Новгородской республике, которая входила в Ганзейский союз, то есть вела активную торговлю с Западной Европой. Поэтому отторжения от Запада как конгломерата народов, цивилизации никогда не было. Мы всегда не принимали только одного – желания некоторых западных элит духовно поработить Россию. И не хотели мы этого по одной причине – видели в этом предательство: Бога, своих предков, самих себя, наконец, отказ от самоидентичности.

Свободолюбив русский человек, не хочет никого предавать, в том числе себя. До тех пор пока Запад не изменит политику, так будет всегда. Россия останется собой; либо ее вообще не будет.

– На Ваш взгляд, Петр I, который, наоборот, активно продвигал все западное, не нивелировал успехи Александра Невского?

– Петр I – сложная фигура, каких в истории России немало. Выбор у него был сложный, и довольно сложна история этого выбора. Достаточно вспомнить о его воспитании, о бедах, которые ему пришлось претерпеть в юности, когда под вопросом была даже его жизнь, о том, что ему воцерковляться было негде и не у кого. Конечно же, определенную роль играют личные особенности человека, его духовное самоопределение. Он ведь православию не изменил, более того, чтил святыни, был искренне и глубоко верующим человеком.

– Говорят, митрополит Воронежский имел на него определенное влияние.

– Да. Но Петр I уже относился к другой, что ли, генерации русских государственных деятелей. Он уже был не угодник Божий, не святой, как Александр Невский, а политик, и поэтому, оставаясь верующим православным человеком, он в первую очередь все-таки думал о земных способах достижения своих целей. И поэтому соборная монархия, каковой она была во времена еще его отца, Алексея Михайловича, заменяется абсолютизмом.

Это приносит какие-то плюсы, дает определенный стимул его деятельности, технологическому развитию нашего Отечества, но и подрывает духовные основы государства, вносит раскол в саму душу народа: между православием и прозападным сознанием, западными ценностями.

Русская революция произошла, прежде всего от разлада... Ведь только в России существовали «западники» и «славянофилы». Сейчас они называются «либералами» и «патриотами». Такого раскола в обществе нет ни в Западной Европе, ни в Америке, за исключением, может быть, последнего времени.

– А он преодолим?

– Да. Но для этого нужно духовное усилие. Он преодолим только изнутри. Для этого нужна элита, но элита в широком смысле – все мыслящие, ответственные, граждански настроенные люди. Не важно, заседают они в правительстве или стоят у станка, если их позиция соотносится с тысячелетней традицией России и она для них родная, это и есть элита. Если такие люди проявят силу духа и трезвость мысли и вернутся к тем духовным истокам национального бытия, которые всегда питали русскую жизнь, тогда возможно возрождение на качественно ином уровне.

– Спасибо, владыка! Будем надеяться, что дело Александра Невского будет жить...

Давайте перейдем ко второй части программы. Грядет великий христианский праздник – день Святой Троицы. Расскажите о нем подробнее.

– В церковном уставе этот праздник называется днем Святой Пятидесятницы, поскольку он совершается в пятидесятый день после Пасхи.

События праздника отражены в Новом Завете. Когда Господь на сороковой день вознесся на небо с горы Елеон, Он благословил Своих учеников оставаться в Иерусалиме, пока они не облекутся силою свыше.

В дни Своей земной проповеди Он многократно говорил о даровании Духа Святого Церкви, которую Он учреждает на земле, о реках воды живой – символе благодати Святого Духа, о рождении свыше в беседе с Никодимом. Собственно, этому посвящен весь Новый Завет – качественно иному существованию человека, преображенному. Ради этого Господь и пришел в этот мир и пострадал. О вечной жизни, которую Он явил Своим воскресением, Он и желал сообщить Своей Церкви. Святой Дух являлся и на Иордане в день крещения Господа, и на Фаворе в виде облака в момент Его преображения, но вот так, в полноте, явление Святого Духа происходит именно в день Пятидесятницы.

Сейчас Он дарован всем верующим во Христа, то есть всей Церкви, всем нам. Получается, что познание Бога-Троицы как бы приходит к полноте, завершенности. Мы знаем Отца, Который послал в мир Своего Сына возлюбленного, на Котором было Его благоволение. Мы знаем Сына, Который явился во плоти, теперь знаем и Духа Святого. Поэтому этот день называется еще и днем Святой Троицы.

Безусловно, это один из главнейших и важнейших церковных праздников, который мы отмечаем с большой радостью, потому что он свидетельствует о том, что та вечная жизнь, о которой в Евангелии проповедует Господь, не просто ждет нас где-то там, за гробом, она уже здесь, с нами и в нас. И, собственно, этой жизнью является Церковь. Жизнь Церкви есть вечная жизнь, вопрос только в том, насколько глубоко нам удастся ее усвоить.

– У нас остаются вопросы телезрителей.

«Владыка, в одной из прошлых программ Вы сказали, что Бог знал, что Адам падет. Зачем же Он посадил в раю дерево добра и зла?»

– Вопрос очевидный, и ответ на него – тоже. Исключительно ради того, чтобы человек стал человеком.

Человек – существо духовное. Отличительной особенностью духовного существования является свобода. Этим духовные творения Божии, ангелы и люди, принципиально отличаются от неодухотворенных, пусть даже одушевленных: зверей и тем более неживой природы.

Так вот, Бог творит человека по Своему образу, но перед ним ставится задача – достичь богоподобия, чтобы стать тем, кем его замыслил Бог. Этот путь может пройти только сам человек с помощью Божией. Получается, Бог доверяет человеку «дотворить» себя, и заключительным действием является акт свободы. Все, что нужно было сделать Адаму, – это явить послушание у древа познания, тогда он получил бы доступ к этому познанию. Он все бы познал так, как должно.

А так что он узнал? – Что такое человек без Бога. Увидел свою наготу – вот все его знание. Потерял все, преступив Божию заповедь.

А свобода опять же – это не цель, а средство к достижению любви. Бог есть любовь, и отношения с Ним могут быть совершенными только в любви.

Любовь – это абсолютное доверие, когда человек добровольно, свободно подчиняется другому, живет с ним одной жизнью, не навязывает ему себя, готов принимать его всецело таким, какой он есть, тем более когда речь идет о Боге.

Бог совершенен и ничего, кроме добра, человеку не дал. Казалось бы, легче всего явить Ему послушание, исполнить заповедь и тем самым проявить любовь к Нему. Но Адам оказался к этому не готов.

– Подобные вопросы в нашей программе уже бывали, но раз люди их задают, значит, они до сих пор актуальны: «Раньше, когда возникали неразрешимые жизненные ситуации, каждый (или почти каждый) христианин знал, что есть прозорливые старцы, к которым можно обратиться за советом. А сейчас их нет. Как же искать ответы в безвыходных ситуациях?»

– Остались духовники. И у прозорливых старцев на лбу ведь не написано, что они прозорливые. Опять же они прозорливые не в силу особых природных дарований, а по благодатности своей жизни и тех даров, которые Господь им дает. Но ведь эти дары даны каждому священнику. Каждый священник поставлен быть пастырем, и Господь помогает ему в этом. Если с верой прийти к своему духовнику и спросить у него совета по какой-то жизненно важной проблеме, помолившись, чтобы Господь ему открыл решение, то можно получить правильный ответ.

– Почему сейчас нет чудес, как в первые века христианства? Ведь люди нуждаются в них еще сильнее. Трудно представить, что на Вселенском Соборе для вразумления Вселенского Патриарха кто-то из предстоятелей смог бы выжать из кирпича воду, глину и огонь, как это сделал святитель Спиридон.

– Иоанн Златоуст на вопрос людей, почему в их времена нет тех чудес, которые совершали апостолы, ответил: «Потому, что тогда была необходимость в этих чудесах». Апостолы проповедовали грубым язычникам, которые не воспринимали тонких вещей. Духовное зрение у них было слабое, нужно было что-то очевидное, явное – воскрешение из мертвых или еще какие-то чудеса. «А у нас, – говорит Иоанн Златоуст, – в этом уже нет необходимости. Мы христиане, душа наша восприимчивее, благороднее».

Чудеса совершаются постоянно. В Церкви это – все таинства. Таинство Евхаристии – величайшее чудо, к которому мы просто привыкли. Кроме того, чудеса совершаются и вокруг нас, и в нас самих, просто нужно улучшать свое зрение: чем духовнее оно, тем очевиднее для нас присутствие Бога, тем удивительнее мир вокруг. Просто мы к нему привыкли и не обращаем внимания на обилие чудес, которыми он наполнен.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая