Православный взгляд. Церковь и Интернет

– Мы вновь пытаемся ответить на самые непростые вопросы, и сегодня тема: «Церковь и Интернет». Владыка, наверное, сейчас мы уже не представляем свою жизнь без виртуальной реальности, но это вовсе не означает, что это благо. Как Вы думаете, если вот так рубить с плеча, Интернет – это добро или зло?

– Ни то, ни другое.

– Нечто посередине?

– Нет. Добро и зло – это нравственные категории, связанные со свободой. Интернет – это средство, которое можно использовать и в добрых, благих целях, и ради чего-то злого. К сожалению, в нашем мире, который характеризуется Священным Писанием как лежащий во зле, чаще всего незлые изначально средства употребляются во зло. Это правда.

– Знаете, что меня смущает в виртуальной реальности? Я не претендую на какую-то объективность, но в этом пространстве человек перестает быть собой. В этом пространстве я уже буду не Виталием Стёпкиным, а неким ником, отражением самого себя. Вам так не кажется?

– Парадокс заключается в том, что в этом пространстве человек как раз и пытается быть самим собой. Порой он выворачивается наизнанку, сообщает такие подробности своей жизни, своих переживаний, о чем, может быть, не всегда говорит в очном общении. Но, совершенно верно, цели он не достигает, потому что это своеобразная игра.

Виртуальная реальность – это реальность игры, это некое возвращение в детство, но, в отличие от апостола Павла, который призывает учеников Христовых быть детьми злобы: «Злобой младенчествуйте, а умом будьте совершеннолетние», – мне кажется, в интернет-пространстве порой происходит ровно обратное. То есть человек как раз выплескивает все, что в нем есть, не всегда рассудительно, трезвенно к этому относясь, не отдавая себе отчета в том, какие последствия вызовет его слово и для него самого, и для тех, кто будет это читать.

– А человек, когда изливает какую-то злобу в интернет-пространстве, изначально тоже грешит? Быть может, это, наоборот, лучше в том плане, что он выплеснул свои эмоции там, в виртуальном мире, негативное из него вышло – и он остался добрым человеком в реальности. Или так не бывает?

– В физическом мире есть закон сохранения энергии. Своего рода закон сохранения энергии существует и в мире духовном. Если ты излил какое-то зло и кто-то это прочитал, кого-то оно задело, то все это пошло дальше. Кого-то это ранит, а кем-то  воспроизводится, поэтому ответственность увеличивается, когда человек об этом уже даже не знает. Конечно, это грех.

– Но то, что Русская Православная Церковь (в том числе и ваша Колпашевская епархия) достаточно широко представлена в интернет-пространстве, говорит о том, что Церковь с этим считается?

– Вернемся к тому, что Интернет может быть обращен и во зло, и во благо. И вообще он дает очень широкие возможности, и не только для свидетельства о церковной традиции, но и вообще для реализации возможностей человека, его способностей, его образования, для здравоохранения. Он делает мир более единым, если хотите, более мобильным.

Теперь, находясь в какой-нибудь  глуши, человек может быть причастен к ведущим произведениям культуры, мысли. Ему открыты библиотеки, исполнители музыки, шедевры кинематографа, театрального искусства и так далее. Он может общаться с умными людьми, не преодолевая на телеге тысячи километров, чтобы поговорить, а просто войдя во Всемирную паутину. Это определенный плюс, но вместе с этим плюсом есть и минусы.

– Мне кажется, их можно перечислять до утра.

– Наверное, но мне хотелось бы сказать о тех, которые лично меня, может быть, больше всего волнуют, кажутся существенными. Первое – это то, о чем мы сказали, некоторая виртуализация жизни, превращение ее в игру. Игра вообще становится одной из главных причин пребывания в Интернете. Компьютерные игры развиваются с огромной скоростью, и они поглощают внимание и силы. И человек уже порой перестает различать грань между жизнью виртуальной и реальной. Это очень серьезное и плачевное следствие развития информационного мира.

Второе – девальвация слов. Слов стало так много, что они перестали что-то значить. В свое время старец Паисий Святогорец сказал: «Мир устал от слов». Это было сказано еще до всеобщего распространения Интернета, что же говорить о нашем времени? Когда слишком много слов, они не воспринимаются, поэтому люди, даже говоря на одном языке, не понимают друг друга. Каждый вкладывает в свою речь какие-то свои смыслы, и часто даже не смыслы, а эмоции.

Чаще всего общение происходит на какой-то спонтанной колеблющейся базе эмоциональных сиюминутных переживаний. Смысловая составляющая общения уходит на второй план, поэтому в этом общении человек, выражая себя, в действительности не стремится понять другого. Он старается как бы навязать ему себя: вот я такой – и принимай меня такого. Когда все исходят из этой позиции, то никакого взаимопонимания и единения не получается. Вроде бы социальные сети призваны всех объединить, а на самом деле человек чувствует все большее отчуждение.

Я не могу сказать, что Интернет – причина этого, но Интернет – катализатор этого процесса. Причина глубже, она в греховности каких-то замыслов, мотивов человека. Если человек отдает себя злу, отсюда все и истекает. Но Интернет – мощный драйвер этого процесса. Он как раз ведет к отчуждению, нарастанию вражды, взаимопротивопоставления. К сожалению, это так.

– Если возвратиться к интересной мысли о том, что стало много слов, мне кажется, в Интернете стало не просто много слов, стало много пустых слов. Эти пустые слова наваливаются огромным комом, и в этом случае отделить слова правильные, искренние, отделить зерна от плевел становится не то что трудно – невозможно.

– Да. Я больше говорил о стороне качественной, Вы сказали о количественной. Избыток слов своей массой, безусловно, тоже давит, и человек устает, ему иногда хочется информационной тишины. Поэтому мы иногда сталкиваемся с ситуацией, когда люди меняют смартфоны на старенькие телефоны, на которых нет выхода в Интернет, а некоторые вообще отказываются от постоянного ношения телефона.

Когда организуются какие-то особые мероприятия и человек пребывает вне интернет-пространства, когда вообще нет доступа к Интернету (выезд на природу и еще что-то), люди осознают, ощущают эту проблему, эту драму, связанную в том числе и с развитием передовых информационных технологий.

– Я слышал, что Интернет придумали злые силы; это уже потому, что он просто пожирает у человека время.

– Не могу с этим согласиться. Злые силы – это не творческие силы. Творчество – это свойство Божие, потому Бог Творцом и называется. Человек, созданный по образу Божьему, воспринял это свойство. Проблема не в творчестве, не в том, что создается что-то принципиально злое, а в отсутствии чувства меры.

Вспомним, с чего началась человеческая история (с точки зрения Библии, разумеется), – с грехопадения прародителей в раю. По поводу чего произошло это падение? Из-за древа познания добра и зла. Бог не препятствует познанию человека, но Он вносит в это познание некую ценностную шкалу.

Что нужно познать в первую очередь, а что во вторую? В первую очередь нужно познать Бога, поэтому в первую очередь Адаму следовало бы идти не к древу познания, а к древу жизни, и тогда, утвердившись в этом единении со своим Творцом, Адам получил бы тот самый критерий истины, который и регламентировал бы и направление, и меру его познавательных усилий.

В истории науки проблема часто в том, что ученые не имеют чувства меры, они не знают, когда остановиться. Так появилось ядерное оружие, и потом сами же ученые, которые его изобрели, об этом тяжело сожалели. Они же не бомбу придумывали, им был интересен сам процесс – ядерная реакция, и они не задумывались, к чему это приведет. Сейчас то же происходит в генной инженерии.

Где остановятся эти люди и остановятся ли, когда не будет пути назад, и к чему это приведет – вот в чем проблема. То же самое с Интернетом, поэтому здесь важно чувство меры. И вот это чувство меры дается только причастностью к объективной истине, которой является Бог.

– Вы сейчас говорили про познание добра и зла, про райский сад, про древо. И ведь действительно можно допустить, что со временем, если бы Адам и Ева познали Творца, они получили бы благословение отведать и от этого дерева, и это был бы уже не запретный плод.

– Я убежден, что это было бы вторым шагом. Все ограничения были бы сняты, потому что Бог не случайно насадил это древо в раю. Не для того, чтобы преградить Адаму путь, а чтобы дать ему это, но в свое время: после того, как Адам утвердился бы своим свободным выбором в любви и послушании Богу, то есть в истине.

– Интернет дает большие возможности в том числе и для того, чтобы люди могли посещать богослужения. Нет ли у Вас опасения, что с развитием Интернета даже постоянные прихожане уйдут в виртуальную реальность и будут ходить в храм путем нажатия определенных клавиш по электронному адресу?

– У меня нет такого опасения, потому что те, кто действительно являются прихожанами не по имени, а по факту, никогда не уйдут ни в какую виртуальную реальность, поскольку она не может заменить реального присутствия в храме, в пространстве соборной молитвы, и особенно не может заменить участия в церковных таинствах.

Именно об этом сказано в недавно выпущенном обращении Священного Синода по поводу коронавирусной эпидемии, где как раз проанализированы последние месяцы и подчеркнуто, что никакие информационные технологии реального участия в церковной жизни, особенно в богослужении, которое является ядром церковной жизни, заменить не могут. Ну а те, что в церковь не ходили, и так сидят у экранов телевизоров. В конце концов, лучше так, чем никак. Но как они были «захожанами», так и останутся ими. Виртуально участвуя в богослужении, прихожанами они, конечно, не станут.

– Много лет назад, еще на заре Интернета, я с удивлением обнаружил на одном из сайтов, якобы православном, некую виртуальную исповедальню. Как Вы думаете, в самых отдаленных уголках нашей планеты, где священник может появиться только теоретически, подобное может иметь место?

– Теоретически да, но это не должно быть правилом. Это всегда исключение и таким  должно оставаться. Как-то регламентировать его не надо. Это случалось и раньше. Известны случаи, когда духовные старцы исповедовали по телефону. Бывает, у человека есть какая-то крайняя нужда в откровении своих помыслов, в исповеди. И если его духовный наставник находится за тысячи километров, а это все-таки срочно – излить свою душу и как бы подорвать в себе силу греха, то здесь все средства хороши. Можно и по телефону, и такое случалось.

Духовник может вознести молитву об этом человеке, но это исключение. Это не заменяет очную исповедь в пространстве храма, как и положено. Но дух дышит, где хочет, и Господь не формалист, не начетчик. Он всегда идет навстречу человеку, и когда есть какая-то объективная нужда, бывают удивительные вещи, которые выходят за рамки всех регламентов, но это всегда исключение.

А мы люди, и мы должны придерживаться и канонов, и уставов, и даже обрядов. Они вносят дисциплину в нашу жизнь, и если соблюдать чувство меры, тогда все на пользу и все во благо.

– Признаться, я об исповеди по телефону не слышал. А разрешительная молитва в этом случае тоже имеет силу?

– Конечно. Потому что власть прощать и решать дана апостолам, через них епископам, а от епископов – священникам. Но, повторяю, это исключение, правилом это стать не может никогда.

– Как-то в этой студии мы уже обсуждали с Вами, что многие священники имеют свои собственные страницы. На тот момент Вы еще для этого не созрели. А сейчас какие-то мысли в этом направлении у Вас появились?

– Нет. Пока я остаюсь при прежнем образе мыслей, в том числе по тем причинам, о которых сказал. Мне кажется, сейчас  много умных, обладающих даром слова, достаточно опытных людей. И не важно, где ты живешь – в Москве, в Америке или Греции, в Интернете слово доступно из любой точки мира. И я не вижу, что могу добавить к тем, кто уже там присутствует.

Если в силу, может быть, какого-то вдохновения от Бога или в силу каких-то других мотивов они туда уже пришли и там свидетельствуют в меру своих сил о евангельской истине, то я могу это только приветствовать. Помоги им Господь, и главное, чтобы они сохранили чувство меры и убереглись от тех искушений, что преследуют публичные фигуры. К сожалению, бывает, некоторые проповедники отпадают от Церкви или, по крайней мере, от истины в Церкви и впадают в заблуждения. В нашем новейшем времени мы имеем примеры этого.

– Давайте перейдем ко второй части нашей программы: 24 сентября Русская Православная Церковь отмечает память преподобного Силуана Афонского – святого, имя которого Вы носите. Я думаю, сегодня у Вас получится рассказать об этом особенно ярко и интересно.

– Да. Преподобный Силуан был, наверное, первым святым вслед за преподобным Сергием, который вошел в мою жизнь. Его книга духовных писаний лежала у меня на столе вместе с Евангелием. Я читал и то, и другое на протяжении многих лет подряд, повторяя много раз одно и то же, потому что его слова трогают не только ум, но и сердце. Они очень глубокие, хотя и простые, очень проникновенные, исполненные и какого-то молитвенного духа, подлинной и неотмирной духовности. Они не надуманы.

Много есть умных людей, но святых единицы. Старец Силуан именно святой человек, и это чувствуется из его писаний. Он очень поддерживал меня в первые годы моей духовной жизни и во многом помог определиться с выбором жизненного пути, чтобы стать монахом, священником. И помог не одному мне. Я знаю многих и многих людей, и не только русских, но и греков, которые после знакомства с его книгой, его личностью, подвигом пошли в монахи. Это были молодые люди.

– А Вы как-то ощущали его близость на физическом уровне?

– Что значит «на физическом уровне»? Безусловно, я ощущал его поддержку через чтение его писаний, через молитву к нему.

– Я могу конкретизировать свой вопрос. Когда Антоний Сурожский начал читать Евангелие, он в буквальном смысле ощутил, что рядом находится Христос. Нечто подобное случалось с Вашим святым и с Вами?

– Нет, в моей жизни было иначе. Я так полюбил старца Силуана, что во мне родилось искреннее желание в монашеском постриге быть нареченным в честь его. Где-то за полгода до своего монашества, когда я уже окончательно принял это решение, созрел, как говорится, я обратился с молитвой к Богу и к старцу Силуану, что, если Богу угодно, пусть мне будет дано это имя. Больше никаких разговоров об этом ни с кем у меня не было. И когда я услышал над собой это имя, для меня это было небольшим чудом. Конечно, в глазах человека светского это может выглядеть как совпадение...

– Из тысяч имен именно то имя, о котором Вы мечтали?

– Да. Поэтому для меня это был, конечно же, очень вдохновенный момент. Я считаю, что постригающего меня пастыря вдохновил на это старец Силуан. Я убежден в этом. Сам старец Силуан, как я уже говорил, был очень простым человеком, но в своей духовной жизни, по свидетельству его ученика Софрония (Сахарова), тоже великого подвижника, он достиг меры древних святых.

Главной темой всех его писаний и всего его подвига была тема любви и смирения. Святые ведь тоже разные, они живые люди, поэтому на пути, в общем-то, в одном направлении у каждого есть какие-то свои особенности. Мы часто читаем у святых отцов о посте, молитве, о подвигах, покаянии, и все это очень важно, но для меня (и вообще, наверное, для нашего времени) очень важно слово, которое бы не пугало, а вдохновляло. И это слово о любви. Старец Силуан так говорит о любви, что за этим чувствуется опыт. Он знает, о чем говорит.

И второе, что очень важно, он буквально через строчку подчеркивает, что источником, мерилом любви, ограждением, которое хранит любовь, является смирение. Он говорит о том, что такое смирение, что вся духовная борьба идет за смирение. Не за то, чтобы больше поститься или носить какие-то вериги, уйти далеко в лес и скрыться от всех; речь даже не о количестве молитв, а о любви. И действительно, это очень просто: что любишь, к тому и стремишься. Любовь сама несет тебя на крыльях, и все тогда становится легким.

Поэтому опыт богообщения, которым старец Силуан действительно обладал, позволяет очень просто все объяснить. Главное, что в этих словах такая сила, такая достоверность, что доказательства не нужны. Они убедительны сами по себе. Это действительно такой святой, читать которого и о котором я очень бы рекомендовал современным людям, чтобы понять, что такое христианство.

– Владыка, как Вы относитесь к идее архиерейского подворья в Нарымском крае? Возможно ли это вообще?

– Ну, архиерейское подворье существует в Тогуре. Это древнейший храм в наших краях – храм Воскресения Христова. Поэтому не совсем понятно, что имеется в виду в этом вопросе.

– Может быть, идет речь о некой архиерейской заимке?

– Наш край сам по себе достаточно уединенный, хотя, конечно, какую-нибудь келью в лесу, где можно было бы на недельку спрятаться, я хотел бы иметь.

– Но возможность такая есть?

– Пока эта идея не осмыслилась в практическом русле.

– Какие приходы созидаются сейчас в вашей епархии и когда они будут достроены?

– Сразу все и не перечислишь. Их, наверное, больше десятка. Да, мы строим храмы. Это сравнительно небольшие храмы, но у нас и поселки небольшие. Уже построен целый ряд храмов там, где их не было. В Колпашевском районе это Саровка, в Парабельском районе – Заводской, Новоселово, Кедровый. В Каргасокском районе – Вертикос, в Кривошеинском – три населенных пункта: Володино, Пудовка, Красный Яр. Сейчас достраивается церковь в Парбиге в Бакчарском районе.

Практически везде, во всех районах что-то да строится. Либо уже введено в эксплуатацию, освящено и там совершаются службы. Да, это бывает сложно, и иногда небольшой храм строится годами, но таковы наши ограниченные возможности.

– Я нечасто бываю в храме, потому что не знаю, как в нем себя вести. Можно ли сделать так, чтобы были некие брошюрки, которые рассказывали бы именно об этом храме: где какие иконы находятся и как себя вести новоначальным?

– Да, хорошо бы, чтобы так было, и, в общем, настоятели приходов стараются, чтобы так было. Во многих храмах это есть, а если где-то нет, думаю, это пожелание станет поводом отнестись к этому более тщательно.

– В Томске есть желание, но пока нет возможности открыть православную гимназию. Есть ли такая возможность в Колпашевской епархии?

– В Колпашево такая возможность еще более ограниченная, потому что здесь вопрос упирается в две принципиальные вещи. Даже если есть очень горячее желание, все-таки гимназия – это не лужайка посреди леса. Это какое-то здание, которое должно соответствовать требованиям, причем довольно жестким, предъявляемым к такого рода учреждениям, поэтому нужны средства, и немалые.

Вторая, не менее важная проблема – нужны кадры, причем не просто грамотные в своей области специалисты-предметники или администраторы, но люди воцерковленные или, по крайней мере, достаточно внутренне глубоко, с теплотой сердечной относящиеся к православной традиции.

Что может сделать гимназию православной? Если мы повесим там иконы, это, конечно, хорошо, но это еще не сделает ее православной. Должна быть соответствующая атмосфера, а это в первую очередь могут задать только педагоги, педагогический коллектив.

– Я думаю, что святой Нарым ассоциируется не только с кровью мучеников, но еще и с газовиками и нефтяниками, поэтому есть подозрение, что там проще открыть гимназию.

– Ну, может быть, нефтяники и газовики услышат нас.

– Владыка, как Вам идея проводить культурно-спортивные мероприятия между двумя епархиями?

– Сама по себе идея неплохая, нечто подобное существует. Но здесь надо подумать, для чего это будет проводиться, кто в этом будет участвовать. Всегда важна цель. Я противник мероприятий для галочки. Собственно, важно, что здесь церковного-то.

Вот если мы ответим на этот вопрос положительно, если будет какой-то плод, в том числе  для духовного, а не только физического становления, тогда да. А если плода не будет, то зачем нам православные турниры, когда есть просто турниры светские, гражданские? Их достаточно много, и людям есть где и оздоровить свое тело, и укрепить мышцы, и провести соревнование.

Ведущий Виталий Стёпкин

Записала Людмила Белицкая