Беседы с батюшкой. Священник Константин Корепанов. 17 мая 2023

В гостях у нас духовник Екатеринбургской духовной семинарии священник Константин Корепанов.

– Предлагаю сегодня ответить на вопросы, которые поступили от наших телезрителей.

В минувшее воскресенье мы вспоминали евангельскую притчу о самарянке. Расскажите, пожалуйста, о чем Христос говорит нам в этой притче.

– В воскресенье я произносил проповедь, к ней можно обратиться, там я говорил подробно. С одной стороны, в контексте всего Евангелия от Иоанна говорится о том, что Христос пришел для того, чтобы дать нам воду жизни. И эта жизнь, утоляющая нашу жажду, есть благодать Святого Духа.

В целом христиане достаточно давно дошли до такого состояния, что не видят за Лицом Иисуса Христа тех даров, плодов, которые Он дал нам, ради которых Он пришел к нам. Как-то все замкнулось только на Христе. Нам понятно, что Он сделал. А ради чего Он это сделал? Каков результат Его искупления? Результатом Его искупления является жизнь человека, которая подается благодатью Святого Духа. Для первенствующей Церкви, для святых отцов любого столетия это было очевидно.

Скажем, Симеон Новый Богослов, умерший в начале XI века, говорит о жизни во Святом Духе. Григорий Палама, живший в XIV веке, говорит о стяжании благодати как содержании жизни, которую мы получаем по вере во Христа. Серафим Саровский в первой половине XIX века говорит о стяжании Святого Духа как цели христианской жизни. Силуан Афонский в первой половине XX века говорит о Святом Духе как о содержании жизни человека. Если взять современных святых отцов (канонизированных или неканонизированных) греческих или, например, отца Иоанна (Крестьянкина), они говорили то же самое: о стяжании благодати, о хождении в благодати, о хранении благодати.

Первое, что мы можем сказать об истории с самарянкой: цель жизни человека после Христа – стяжание этой благодати. Эта благодать дается всякому верующему во Христа человеку и свидетельствуется в человеке таким образом, что истекает из него как потоки живой воды. И второе: наиболее известные из этой притчи слова, что истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, – как бы практическое приложение этих общих рассуждений. Потому что все Евангелие от Иоанна (начиная с беседы с Никодимом или даже с пролога и заканчивая последними главами) – об этом.

Истинные поклонники будут поклоняться Богу в духе и истине. То есть человек имеет благодать Святого Духа (а она дается в таинстве Крещения), в ней живет, в ней ходит и хранит истинные отношения с Богом. Не догматическую истину (хотя это важно), а именно истину своих отношений с Богом. То есть человек не лукавит, не притворяется, не лицемерит; его отношения с  Богом искренние, истинные, нет никакого лукавства, тьмы или еще чего-то. Если отношения истинные, это проявляется в первую очередь в том, что человек совершенно знает себя. Знание себя имплицировано в стяжание благодати Святого Духа.

Поэтому человек духовный – всегда кающийся, всегда плачущий, всегда знающий свой грех, и он не судит другого, потому что, как сказано в 50-м псалме, грех мой предо мною есть выну.

– Часто нам говорят, что мы должны расти духовно. Что это значит – духовно расти? И как заметить этот духовный рост в своей жизни?

– На самом деле на русском языке так начали говорить только в XIX или XX веке. Повлияло на это новое понимание благодати и спасения. Святые отцы не говорили о духовном росте; в крайнем случае, говорили о духовном преуспеянии, духовном плодоношении, о плодах духа. Духовный рост – это немножко не наша лексика. Плоды духа, плодоношение дерева – это совсем другое. С нашей точки зрения, нет разницы. Но если понимать, что такое духовный рост и откуда идет семантика этого выражения, и сравнить это с тем, что происходит в христианстве, то понятно, что это несколько разные вещи.

Человек приносит плоды, но, в сущности, они не его, это плоды того, что ему дано. Человек как бы привит к лозе, корень не его, а лозы, и лоза дает плод. Но человек к этой лозе привился (мертвая ветка сделалась живой), поэтому плодоносит, в нем начинает струиться жизнь Святого Духа, которая приносит плоды. Плоды человек видит и может радоваться тому, что он плодоносит, и пользоваться этими плодами.

Духовный рост не предполагает этой радости. Человек замыкается на себе: «Я расту: я был такой, потом стал вот такой, а теперь вот такой». Человек мерит себя не потому, сколько людей он обрадовал, сколько людей через него получили утешение или помощь и им стало хорошо.

Ты радуешься тому, что Бог включил тебя в Свое бытие, в план домостроительства спасения человеческого, и ты что-то делаешь по Его воле, потому что привит к Его жизни. Ты радуешься, торжествуешь, ты причастен и благословляешь Бога. Но, собственно, ты-то тут при чем? Ни при чем. Например, папа дает ребенку 50 рублей и говорит: «Отнеси старичку». Ребенок не заработал эти деньги и это не его движение души, но он делается причастным радости (только радости, все остальное ему не принадлежит), радуется, что в чем-то поучаствовал. Вот этой радости мы причастны.

Если же говорить о духовном росте, в отношении к другому это никак не проявляется, человек просто сам по себе растет, сам себя оценивает. Как узнать, вырос или нет? Где-то должен быть эталон, и человек оценивает себя, вырос или не вырос.

В христианстве иная ситуация: ты не меришь себя, ты хранишь свое привитие ко Христу, чтобы жизнь продолжала в тебе струиться. Ты думаешь только об этом – чтобы не прервалась связь со Христом. Ты хранишь себя во Христе и радуешься тому, что радуются другие. Ты не меришь сам себя, не сравниваешь себя. Ты как бы переходишь из сравниловки своих успехов в радость жизни, в которую Бог включает как можно большее число людей. Все радуются, все что-то делают, все чему-то причастны, все благословляют и славят Бога.

Но этот процесс изменения человека был формализован (чисто из фарисейских соображений), и люди стали мерить себя не жизнью, а количеством каких-то благодатных изменений, фактически нравственного самосовершенствования. Это не наш метод.

– Тут и прелесть рядом, как я понимаю.

– Да.

– «Я духовно расту». То есть можно перепутать настоящие плоды именно с прелестью о себе.

– Если жизнь верующего человека правильно устроена, если действительно в основе лежит Христос и человек во Христе созидает свою жизнь благодатью Святого Духа, то у него нет никаких возможностей оценить самого себя, насколько он вырос. Это некое свойство, качество подлинности его жизни: он не может сам себя оценить. Чем больше в нем благодати, тем больше грехов, неправд, несоответствий он видит в себе. Чем он делается более полезным и нужным людям, тем больше своих собственных недостатков он замечает, тем больше плачет, тем более глубоко его смирение, вплоть до степеней какого-нибудь великого святого. «Где сатана, там и я буду. Истинно говорю вам, братья, я еще и не полагал начало покаянию».

Но другие люди (некое сообщество, община, в монастыре – братство, духовник, настоятель) видят изменения брата, понимают, что он правильно изменяется и не вмешиваются в этот процесс, потому что Бог его ведет. Когда что-то сбивается, они корректируют, говорят: «Брат, ты не туда идешь. У тебя возникли ошибки, надо их исправить». То есть другие видят в нем изменения, а он изнутри не видит, и это хорошо, потому что тогда он приходит к другому человеку и говорит: «Что мне делать?» И другой человек (это может быть духовник, настоятель, игумен, старец или просто более опытный брат) говорит: «Успокойся, все у тебя нормально. Вот это только надо немножко изменить».

Человек устроен во Христе таким образом, чтобы изменяться посредством замечаний со стороны брата, старшего наставника. Это не дает возможности человеку вознестись. Если он сам себя делает мерилом правды, мерилом истинности своей жизни, тогда он, несомненно, скатывается в фарисейство и превозносится.

– Тогда вытекает такой вопрос: как понять, когда человеку нужно указать на его недочет, ошибку, а когда просто промолчать и не обратить внимания? Мы всех вокруг любим чему-то учить, а не замечаем, что сами по уши в грехах.

– Евангелие нам дает возможность делать замечание любому ошибающемуся брату. Подчеркну: брату! Не человеку, а брату. То есть внутри общины, внутри семьи верующих людей мы можем по-евангельски сделать замечание любому ошибающемуся человеку. Но апостол Павел корректирует это правило. Во-первых, если вы такие сильные, немощи немощных носите. Во-вторых, укоряя другого, делайте это в духе кротости.

Если немножко не соблюдешь меру и попробуешь, обучая брата, превознестись, ты падешь, потому что превознесся над своим братом. Да, ты можешь делать замечание брату, но будь осторожен. Бог смотрит на твое сердце. Если ты, делая замечание брату, превознесся над ним в сердце своем, то Бог тебя смирит, ты увидишь, что и ты такой же. Как говорят отцы, лучше помолиться, чем сделать замечание: и безопаснее, и пользы другому будет гораздо больше.

Еще раз подчеркну, люди часто это забывают: делать замечания можно брату! Судить и делать замечания мирским людям никто никогда не позволял. Только брату внутри христианской общины.

А вообще любое общество до сего дня (думаю, так всегда будет) сохраняет иерархический принцип: над каждым человеком есть начальник, поставленный над ним Богом, в обязанности которого Богом вменяется делать замечания своим подчиненным. А подчиненным вменяется в обязанность прислушиваться к любому замечанию, сделанному начальником. Нет человека, выключенного из иерархии. Даже если человек живет один и у него нет ни ребенка, ни котенка, ни жены, он все равно где-то работает, кто-то является его работодателем или заказчиком, который вправе требовать исполнения работы. Или человек где-то живет и там есть старший по подъезду или управляющая компания. В любом случае человек в социальной структуре общества имеет над собой кого-то, кому Богом вменено в обязанности воспитывать этого человека, требовать от него того или другого.

Конечно, все мечтают быть совершенно свободными, но это невозможно. Есть хотя бы управляющая компания, которой ты должен заплатить деньги. А раз должен заплатить, значит, ты их должен заработать. Значит, либо есть заказчик, которому ты делаешь работу и он требует качества работы, говорит, что что-то не то сделано, то есть как-то тебя смиряет, либо есть работодатель. Все равно есть какая-то система, которая говорит тебе, в чем у тебя недостаток, и при своей благорасположенности ты можешь изменяться.

– А если кажется, что руководитель совсем самодур?

– Если ты не можешь смириться и, будучи верующим, не можешь найти хоть какие-то основания для того, чтобы слушаться и подчиняться (такова заповедь Божия), тогда уходи и находи другую работу. Это же не такая ситуация, как у Иоанна Русского, когда турецкий офицер взял его себе в рабы. Понятно, что ничего хорошего он от него не потребовал. Но даже с таким человеком Иоанн Русский мог смириться, понимая, что к этому человеку поставил его Бог: если Бог поставил, значит, Бог знает, как спасти, как защитить, как выправить его жизнь. И это ему помогло. Все остальные пленные приняли ислам, а он сохранился таким образом. Но это ситуация, когда некуда идти. Если некуда идти, значит, это воля Божия.

В нашей ситуации речь идет все-таки не о рабстве, а о свободном выборе работы. Если человек не может никуда уйти, априори это воля Божия. Любой бунт против воли Божией будет бунтом против Бога, человек должен это понимать. Может быть, именно самодур и нужен этому человеку для того, чтобы его смирить. Если человек может уйти, значит, невозможность терпеть этого самодура говорит о том, что человек должен уйти с этого места и найти другую работу, где сможет обрести мир в душе.

– Все сводится к тому, как ты к этому относишься, а не как он поступает.

– Да.

– Что значит открыть двери своего сердца другому человеку?

– Это поэзия. Знаете, очень непросто выстраивать мостики между литературной психологией и духовной жизнью. Красиво и возвышенно звучит: «Открыть двери своего сердца». На самом деле все сложнее. С одной стороны, христианин должен открыть двери своего сердца Христу. Когда туда войдет Христос, Который любит всех, Он дарует возможность любить каждого, понимать каждого, заботиться о каждом, молиться о каждом. Если в полноте Христос вошел в наше сердце, то мы имеем возможность заботиться о каждом.

Но это совсем не то же самое, что открыть двери своего сердца человеку. Я люблю его, но в свое сердце могу и не пускать. Понимаете разницу? Например, ко мне пришел человек и принес свою беду. Я его слушаю и с ним плачу. Я могу ему сказать какие-то проникновенные слова, могу за него помолиться. А он мне говорит: «Батюшка, а Вы как себя чувствуете?» А вот это не твое дело, как я себя чувствую. Не так грубо, конечно, но я не открою ему свое сердце, не пущу его туда (по разным причинам: может быть, он лукавый, или коварный, или слишком молодой, неопытный, или еще что-то).

Отцы говорят: плачь с каждым и радуйся с каждым, но сердце открывай только некоторым. А наши современные люди в поэтической парадигме готовы рассказывать о своей жизни каждому. Например, сели в поезд, вместе едут в командировку и всю свою жизнь рассказывают. Дай Бог, если все этим закончилось. Но часто отношения могут продлиться с помощью Интернета: вроде как сдружились. А потом выясняется, что человек делает какой-то некрасивый поступок, как-то неожиданно грубо или по-хамски отзывается на твои потаенные чувства. Или в отношении нынешних политических событий вдруг у него оказывается совершенно противоположная позиция. А ты к этому не готов, и кажется, что человек чуть ли не предатель.

Как предатель? Вы случайно познакомились в поезде, или на курорте, или в гостинице. При чем тут предательство? Вы просто очень поверхностно знали друг друга. Ты открыл ему свое сердце, и тебе кажется, что на этом основании он стал твоим другом. Но это иллюзия. И Господь, и святые отцы предупреждают нас этого не делать. «Не мечите бисер перед свиньями, чтобы они, обратившись, не растерзали вас». А мы к этому не готовы. Мы живем неким психологическим оптимизмом, что если открыли свое сердце, значит, с этим человеком подружились. Вовсе нет, мы человека совсем не знаем. Но почему-то верим, что должно быть все хорошо. Нет.

И еще у меня всегда возникает вопрос: а что ты свое сердце так Богу не откроешь? Открой так сердце Богу, расскажи Ему всю свою беду, весь свой стыд и страх. Он-то точно не предаст и точно никогда не оставит, Он защитит тебя.

Почему мы готовы открыть все свои затаенные переживания первому встречному в купе поезда и совсем не готовы ничего открывать Богу? Хотя апостол Павел говорит: открой все свои желания Богу, надейся на Него – и Он все сделает. Нет, мы откроем другому человеку, которого не знаем. Мы жене такого не говорим, что скажем человеку, с которым едем в купе. Мы другу, с которым с детства дружим, такого не скажем, чем человеку, с которым случайно встретились в ресторане на курорте и решили разговориться.

Это смешение всего, какая-то нетрезвость. Потому и страдаем, что излили свою душу непонятно кому. А человек потом говорит: «Да ты такой-сякой! Я ж тебе душу доверил!» Ну и что? Эта наша нетрезвая оптимистичность в раскрытии души доставляет нам очень много боли. Но внутренне нам, как детям гуманистической цивилизации, кажется, что мы должны быть искренни, открываться, что нельзя тушеваться.

Трезвость, осторожность должны быть. Даже в предыдущие эпохи люди были очень осторожны с тем, чтобы по душам говорить с кем-то. За это можно было пострадать в самом прямом смысле слова. И в XIX веке люди были очень осторожны, хоть и по другим причинам. А мы это утеряли. Нам кажется, что подлинный человек – это человек, который живет нараспашку. Это не подлинный человек, а человек, который собирает себе несчастья и в конце концов себя потеряет. Потому что, открывая свою душу всем, он в итоге ее теряет. Он как бы открывает ее не потому, что действительно любит человека или надеется получить совет. Он просто изливает душу.

Почему не жене, не другу, не сыну, не отцу? Почему ты изливаешь душу случайным людям? В этом же какая-то болезненность есть. Может, ты потому и изливаешь душу, что надеешься с ним больше никогда не встретиться, никогда больше с ним не соприкасаться? На самом деле потребность в откровении, в искренности, в излиянии есть, а трезвое отношение к тому, когда и как это надо делать, человеком утеряно.

– Вы говорите: расскажи Богу. А это в контексте исповеди?

– В контексте молитвы. Просто проблема наших современных людей, что они под молитвой понимают чтение текста. Когда им говоришь: «Пойди и помолись Богу», они говорят: «Какой молитвой помолиться?» А вообще-то изначально предполагалось не чтение текста, а раскрытие сердца в молитве. Ты жалуешься Богу.

Мой опыт переписки с разными людьми говорит о том, что люди умеют это делать, просто они смущаются и думают, что делают неправильно. А на самом деле они всё делали правильно. У них с этого начиналась духовная жизнь. Они приходили в храм, вставали перед иконой, начинали говорить о своей жизни: «Матерь Божия, такая у меня несчастная жизнь, я сирота, папа у меня погиб, мама бросила, потом у меня был муж. Я не знаю, как жить. Душа у меня боится, всех боюсь, начальника боюсь, денег у меня нет». Выплакалась – всё, наступил какой-то мир, она больше этого не делает, но ходит в храм, а жизнь постепенно налаживается. Она открыла возможность действия благодати в своей жизни.

Но у нас эта зацикленность на тексте мешает простому человеческому излиянию сердца перед Богом. Как Давид постоянно в псалмах говорит: молитву пролию ко Господу, и Тому возвещу печали моя; Господи, воззвах к Тебе, услыши мя. Это же о том, что человек приходит и просто говорит о своей жизни. Он не может решить свои проблемы, запутался, устал, он одинок – он изливает это перед Богом. Так изначально и было. Это не начало духовной жизни, это начало отношений с Богом. Когда надо будет, начнется и духовная жизнь с правилом, с повторением молитвы Иисусовой, с регулярным чтением молитвы «Отче наш», Псалтири, канонов, акафистов. Когда будет надо, это начнется, но отношения устанавливаются с Богом, когда ты просто изливаешь перед Ним боль своей души.

– Какой должна быть настоящая дружбы между верующими людьми и как правильно строить эти дружеские отношения на основе христианских принципов?

– Я бы так сказал: дружеские отношения вообще не строят. Я не знаю, можно ли строить отношения между девушкой и юношей, это запутанная тема. А дружба – это дар. Ты обретаешь человека, без которого не можешь больше жить. Он как твое второе «я». Его личность, его качества, общение с ним настолько полно тебя организуют, настолько полно тебе соответствуют, что вы как будто две неразрывные половины, но не в супружеском смысле (у каждого своя семья). При этом личностно, душевно это такая полнота понимания и общения, преизбыточное утешение этим общением, что это всегда дар. Как всяк дар совершен свыше есть.

Описана в Священном Писании дружба Давида и Ионафана, мы знаем из разных житий святых о такой дружбе (например, Василий Великий и Григорий Богослов). Но эта насыщенность жизни в дружбе никогда не продолжается бесконечно (я не знаю этому примеров ни в литературе, ни в истории, ни в Библии). Это может продолжаться год, десять-пятнадцать лет, но потом их пути либо Бог разводит, либо они сами расходятся. Они могут встретиться еще на какой-то период. Но это всегда как некое очень важное действие благодати Божией, которая людей сближает для того, чтобы они напитали друг друга, напитались друг другом, поделились друг другом, а главное – окрепли. Потому что человеку очень важно почувствовать собственную полноценность, значимость, когда он видит друга.

Отношения с женой могут продлиться всю жизнь, отношения с другом никогда не продолжаются всю жизнь. То есть они-то продолжаются, но вот эта напряженность потом стихает, нивелируется в какой-то момент. Люди помнят об этом, поддерживают отношения, но в целом они благодарны друг другу за то, что были друзьями. Это для них очень важное целостное бытие.

Я так понимаю, что это некий особенный дар благодати Божией, который помогает людям что-то значимое приобрести именно для этой жизни. В вечности будет иначе. Там, с одной стороны, все друг другу будут братьями и сестрами или, если хотите, друзьями. Эта насыщенность жизни будет касаться всех. А для решения проблем здешней жизни дружба очень важна, она обогащает двух людей, дает им переживания жизненной полноты и делает их способными к дальнейшему исполнению того служения, которое им намечено Богом нести.

– То, о чем Вы говорите, – это, может быть, единичный момент, какой-то очень редкий. Мы, наверное, сейчас, в современности, неправильно понимаем эту дружбу. Потому что мы говорим: и ты мой друг, и ты тоже.

– Конечно, неправильно. Но я бы не сказал, что это единичное явление. Просто мы не даем места благодати Божией. Мы ведь хотим, чтобы у нас был друг, и готовы этим словом называть любого, с которым немного складываются отношения. Мы не ждем, когда Бог подарит нам друга.

Я безмерно благодарен Богу за то, что Он мне даровал этот дар – дружбу. У меня в разные периоды жизни были удивительные люди, мы дружили очень плотно. Конечно, мы и сейчас продолжаем дружить, просто та насыщенность уже не повторяется. Но у меня был этот опыт. И молитвенно размышляя над этим очень много лет своей жизни, я понимаю, что это всегда только дар. Это всегда подарок Бога.

А если это подарок, почему мы решили, что одному Он его дает, а другому не дает? Богу что – жалко, что ли? Нет, просто мы не даем Ему места. Мы как бы говорим: «Я сам себе найду друзей». Бог говорит: «Ну, ищи». И мы не можем найти: мы за одного цепляемся, за другого, за третьего, за четвертого – и не можем найти. Не получается. А когда человек смиряется и понимает, что только Бог может это сделать, – Бог дает ему дружбу.

И вот еще что: мне кажется, что в опыте дружбы Бог открывает человеку Самого Себя. Ведь Он же Друг, Он не только Отец, не только Спаситель. Я назвал вас друзьями (Ин. 15, 14); или: Лазарь, друг наш (Ин. 11, 11); или: «тот, кто возлежал на персях Христовых». Этим Другом Бог может быть. Это же совсем другое измерение отношений человека с Богом – Бог как Друг. И когда Он дает дружбу, Он учит человека чему-то очень сокровенному, тому, чтобы действительно человек почувствовал, что Бог – Друг. Большой, сильный – но Друг. Не только Отец, что-то большое, великое, огромное, а Друг. Как раз такой, с Кем можно просто поговорить. Можно просто поплакать. Или попросить помощи, как просим у друга.

Этому опыту Он обучает человека. А это очень важно, потому что дать друга Бог может, но научиться дружить должны мы сами. Мы должны научиться этому глубокому, бережному отношению к другому. А с другой стороны, уважительному и очень доверительному отношению.

Книга Притчей говорит о дружбе почему-то так: никогда не умножай свои пути в дом друга, чтобы не надоесть ему. Мы-то как бы сделали? Мы бы сейчас бегали к нему каждый день. А там говорится: осторожней, потому что можно спугнуть и надоесть. Это бережное отношение, представление о друге и о дружбе как о хрупкости. И в то же время это такое дерзновенное отношение, что ты точно знаешь: когда бы ты ни пришел, когда бы ты ни позвал его, друг откликнется и придет. Вот этому надо научиться.

Ведущий Сергей Новиков

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро