Вторая половина. Матушка Мария Балина

 Пожалуй, самое главное, что человеку дано обрести с возрастом, – мудрость. Мудрость не назидать, а сопереживать, не поучать, а слушать, не настаивать на своем, а умолкать и смиряться. Такая зрелая мудрость – Божий дар, ведь она выстраданная, полученная за труды душевные, за осознание того, что в этой земной жизни нет ничего ее важнее.

Храм святого Прокопия Устюжского, чудотворца, в селе Чернавское Притобольного района Курганской области для его прихожан – духовный дом. Сюда приходят и для общей молитвы, и для того, чтобы отогреть и успокоить душу рядом с батюшкой, настоятелем прихода иереем Павлом Балиным, и его женой – матушкой Марией, которая для всех, кто с ней знакомится, становится матушкой.

Иерей Павел Балин, настоятель прихода святого Прокопия Устюжского, чудотворца:

– Мне остается только служение, а все остальное – на матушке. Чистота в храме, что-то еще – все на матушке. Даже люди сперва приходят к ней. Я-то смотрю на людей из алтаря. Куда свечку поставить, как помолиться, как к батюшке подойти – со всеми вопросами подходят к матушке, она всех встречает, всех принимает. Она больше общается с людьми. А я перед Богом стою, молюсь за них.

Матушка Мария по сей день в неустанном духовном труде, в борьбе с собственными грехами. Понимает, ради чего.

Матушка Мария Балина:

– Хочется кричать людям и говорить, что Бог-то нам все дал. Люди, пожалуйста, опомнитесь! Самое дорогое – это семья. Если семья будет крепкой, у нас и жизнь будет крепче, не будет никаких войн. Зачем нам эти войны, эта зависть, злоба? Бог все дал!

В этих словах, согласитесь, и сострадание, и сочувствие, и любовь. Мудрость бесценная, потому что выстраданная.

Матушка Мария Балина:

– Я, можно сказать, почти чистокровная немка. Отец у меня немец, мама немка. Мы жили в Челябинской области. Отец рано умер, был отчим. Семья, можно сказать, была неблагополучная. Из семьи я вынесла много и страданий, и борьбы. Так как я была немкой (немцев было немного), гонения были уже в школе.

Семья Шлегель (это девичья фамилия матушки Марии) – потомки немецких переселенцев времен императрицы Екатерины II. Отец девочки умер, когда ей исполнилось шесть лет. Отчим, который пришел в семью, оказался полной противоположностью папы – был, мягко говоря, неласков, крепко выпивал. Семью Марии оберегала молитва бабушки.

Матушка Мария Балина:

– Раз католики, мама меня научила молитве по-немецки. И когда отчим начинал буянить дома или драться, я всегда молилась, всегда наносила крестное знамение (не знаю, правильно или неправильно). Закроюсь в комнате и молюсь. Это состояние я помню с детства.

Старинная Библия, четки, крест бабушки после ее ухода из жизни остались у Марии как у старшей внучки.

Матушка Мария Балина:

– Я рожала двух деточек с этой молитвой «Отче наш». Я ее написала, и мне ее под руку положили. Я и Настю, и Костю родила с немецкой молитвой.

Когда стало возможным, все родственники матушки Марии уехали в Германию. И у нее на руках уже была виза, уже становилась реальностью успешная и самодостаточная Европа, но после долгих и мучительных размышлений она осталась в России. Единственная из семьи, но не одна, а рядом с мужем, который именно в то время открыл для себя цель и смысл жизни, потому что пришел в Церковь.

Их познакомил случай. Подружка выходила замуж и предложила Марийке быть свидетельницей на ее свадьбе. Мария к тому времени окончила Шадринский финансовый техникум, работала в Челябинском областном управлении Госстраха ревизором. Как могла, материально помогала маме, поддерживала сестер. Скорая на руку, трудолюбивая, приветливая, Маша покорила сердца родни жениха, особенно бабушки, которая тут же стала ей показывать фотографию своего другого, неженатого внука – в то время солдата срочной службы.

Матушка Мария Балина:

– Посуду всю перемыли, гости улеглись. Утром я встала, смотрю: мама Полина Васильевна уху варит. Я помогла ей уху сварить, стол накрыла. И бабушке Вере это, наверное, понравилось, она сказала: «Маша, ты будешь наша». И фотографию своего внука мне показывает. Я сказала: «Нет!», потому что он (отец Павел) мне на фотографии вообще не понравился.

А через некоторое время была телеграмма от той подружки: «Маша, приезжай». Маша поехала: вдруг что-то случилось. Но оказалось, что причина срочного вызова была в другом.

Иерей Павел Балин:

– Пришла электричка, идет толпа народа. Как ее узнать? Толпа расступилась, и я вижу: вот она идет – моя Маша: веселая, кудрявая, черненькая. Я подошел: «Вы Маша? Я Паша. Пойдемте».

Мария вернулась в Челябинск в полной уверенности, что это была их первая и последняя встреча. Но как-то однажды ее коллеги в недоумении собрались у окна их общего кабинета.

Матушка Мария Балина:

– Они все выглянули в окно, а он машет. Они говорят: «Это кому?» Здание-то огромное. А телефонов тогда ведь не было. Наверное, я проболталась, что в Госстрахе работаю, и он приехал на поезде и стоит у здания. Я смотрю в окно и вижу, что это Павел. Тогда он мне показался уже симпатичнее, с гвоздиками...

Павел Балин в то время работал агрономом в дальнем селе Курганской области. За полгода от знакомства до свадьбы у них было всего несколько встреч.

Матушка Мария Балина:

– Деревня, спокойствие... А ревизором-то мне не очень нравилось работать, не мое это. Когда от него ждать, что он предложит пожениться? Как-то мы с ним сидели, я ему и сказала: «Паша, женись на мне». Он говорит: «Конечно, Маша, давай поженимся».

Иерей Павел Балин:

– Господь нас поселил в одной глухой деревне, туда даже автобусы не всегда доходили. Мы с ней постоянно о чем-нибудь спорили – мы очень разные были и не притерлись. Год нас Господь там продержал, чтобы мы не разбежались. А потом мы уже стали семьей.

Сказать, что их семья складывалась непросто, – ничего не сказать. Горячая и требовательная жена; мягкий, терпеливый муж...

Известное своими фатальными взлетами и падениями время перестройки проверило на прочность и их семью. Когда совхозы стали разваливаться, Балины пробовали заняться бизнесом, взяли в аренду несколько теплиц.

Матушка Мария Балина:

– Мы даже вывели сорта гвоздик (он гвоздики привез), они начали расти в наших условиях. Гвоздики, розы – все это мы продавали. Но это не нравилось! Года через три нам всё запретили, задавили нас, отобрали теплицы. После нас теплицы уже не работали.

Дело было в Катайске Курганской области, недалеко от Боровского монастыря Похвалы Пресвятой Богородицы. В Свято-Никольском храме обители Мария Балина стала находить душевный покой после различного рода жизненных перипетий. Сначала ходили в храм с мамой пешком. Потом попросила мужа довести ее туда.

Матушка Мария Балина:

– Он сначала в машине сидел, а мы с мамой минут двадцать, полчасика были в храме. Раза два он так сидел в машине, потом сам пошел на службу. А у отца Александра службы были такие божественные! Два раза он немножко постоял, а на третью службу сам захотел. Я уже уставшая на службе, а он говорит: «Маша, мы постоим». Я не знаю, что с ним случилось.

Иерей Павел Балин:

– Я понял: вот она – цель! Эта цель была для всех наших дедушек, бабушек, для всего русского народа. И я к этому стал причастен; я нашел цель, которой служу по сей день.

Шесть лет глава семьи, в которой подрастали сын Костя и дочь Настя, подвизался в монастыре: нес послушание, работал во славу Божию. Жена держала хозяйство, чтобы кормить семью, и требовала от мужа его вклада в семейный бюджет.

Матушка Мария Балина:

– ...Он все воспринимал смиренно, практически на меня не ворчал. Я удивляюсь, сколько у него вообще смирения было!

Впрочем, тогда Мария этого не понимала. Несмотря на то, что Мария, урожденная католичка, приняла православие, восприятие мужа в новом качестве, как и самой православной веры, менялось очень трудно, очень болезненно. Причем болезненно в прямом смысле. Она перенесла сложную полостную операцию, после которой три месяца не могла ходить.

Матушка Мария Балина:

– Я попадаю на соборование. Сижу на стуле, вокруг народ и семь священников. Соборование у меня было первый раз в жизни, после него я вообще ничего не поняла, но через несколько дней я встала. Господи, помилуй! Я встала, стала ходить и через месяц даже вышла на работу.

Ее сознание продолжало меняться. Особенно это стало явным после венчания.

Иерей Павел Балин:

– После венчания Господь дал любовь. Небольшое испытание было, потом Господь дал любовь настоящую; это был Божественный подарок. Мы почувствовали, что до венчания жили просто как соседи под одной крышей, а когда повенчались – Господь дал такую любовь, что она до сих пор не только не проходит, но растет.

После венчания Господь послал самый драгоценный для женщины подарок – новую жизнь, которую (кается матушка Мария) она хотела прервать. Но практически накануне страшной операции Господь привел ее в Боровской монастырь к известной в тех краях старице.

Матушка Мария Балина:

– Она мне и говорит: «Старший Богу будет служить, средний – для мира (береги!), младший – Божий. Отца Павла Богородица вести будет. Подставляй левое и правое плечо, помогай ему». Потом еще немножко мне сказала. А у меня слезы как грянули! Помню, руки и ноги затряслись. Она сидит такая маленькая, такая убогонькая, но глаза такие пронизывающие, что у меня мурашки... И я заревела.

В положенный срок у Балиных появился на свет третий ребенок – сын Ефим. Рукоположение отца Павла стало, пожалуй, последним поворотным моментом, который придал жизни матушки Марии новый смысл, открыл новые горизонты и цели. Последовал переезд к месту служения в другой район Курганской области. Там впервые супруги услышали о старинном храме в Чернавском – красивом, но разрушенном практически до основания.

Матушка Мария Балина:

– Он мне говорит: «Маша, знаешь, можно восстановить, я это чувствую». Помню, я встала в центр купола (там еще было видно изображение старинное), руки подняла и говорю (может, даже смеясь над отцом Павлом): «Господи! Дай силы тем людям, которые будут восстанавливать этот храм». Через год нас сюда перевели, он меня привез в этот храм, но я уже вошла в него со слезами и без всякой иронии. Я все четко вспомнила, встала под куполом и реву: «Господи! Я не себе этого желала».

Храм, в восстановление которого вкладываются силы, эмоции, собственный духовный опыт, становится живой частью тебя самого. Уже восстановленный Чернавский храм дважды переживал пожар. Матушка Мария теперь понимает, что внешний пожар был отражением и ее внутреннего пожара, в котором горели ее гордыня, обиды, претензии, укоренившиеся в душе с неблагополучного детства. Но после каждого пожара и храм становился краше, и душа чище.

Матушка Мария Балина:

– Сейчас я понимаю, что самое главное в жизни, чего Бог от нас требует, – покаяние. Смирение и покаяние.

Отец Павел достаточно часто уезжает из дома. Одно из его послушаний перед Господом – возить группы паломников к святым местам Израиля, Греции, Горы Афон. Забот у матушки Марии в эти периоды прибавляется, но она терпеливо с ними справляется. Знает: муж каждую минуту служит Богу.

Служат Богу и их дети. Оба сына – священники. Старшая дочь – жена священника, младшая – пока школьница, растет в молитве и Божией любви, которая проявляется через папу и маму.

Иерей Павел Балин:

– В машине с одной стороны – газ, с другой – тормоз. Так и мы с матушкой: кто-то газует, кто-то притормаживает. Мы разные, а стали одной семьей, единым целым.

Если бы тогда, в начале девяностых, ей сказали, что она не просто станет матушкой, а всю жизнь посвятит семье, храму, ни за что не поверила бы. Даже сейчас иногда приходит в голову мысль: возьму-ка я выходной от работы в храме – устала.

Матушка Мария Балина:

– Я не поняла, проснулась я или не проснулась, но четко слышу, приятный голос мне говорит: «Машуля, для Бога два-три часа!.. Тебе же Господь благодать даст, твоим деткам и прихожанам». Я открыла глаза и так и не поняла, что это такое было.

Я как-то собрала своих прихожанок и сказала им: «Девочки, вы можете, вы все дома работаете. Храм не мой, храм ваш. Раз в неделю на два-три часа – пожалуйста...»

Мы скоро с вами увидимся и продолжим знакомство с семьями священников и их вторыми половинами. До встречи! Мир вашему дому!

 Автор и ведущая Елена Саенко

Записала Людмила Ульянова