Вторая половина. Матушка Елена Русина

Героиня программы - матушка Елена Русина, супруга иерея Алексия Русина, настоятеля храма во имя Казанской иконы Божией Матери в Екатеринбурге.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

Взмах кисти, ее трепетное прикосновение к холсту – и чистый лист начинает оживать, дышать. Мысли, чувства, взгляды – вся глубина и наполненность внутреннего мира художника проявляются зримо с каждым мазком его волшебной кисти. Если вдуматься, все мы в какой-то степени художники, а наша кисть – взгляд, которым мы смотрим вокруг себя. То, что мы увидим – небо или землю, купола храма или мрачный пейзаж за окном, и станет картиной нашего дня, а возможно, и картиной жизни.

В будничной суете наш взгляд, наша «волшебная кисточка», к сожалению, часто замыливается и уже просто скользит по поверхности первого, внешнего слоя, не замечая детали, которые скрыты. Но тот, в ком живет художник, смотрит вокруг себя совершенно по-другому.

Матушка Елена Русина:

– …Радуется этому миру, иногда просто красивому сочетанию (например, цвета стены с цветом куста, растущего перед ней, – вплоть до этого). У художника есть счастливая возможность находить удовольствие, а с другой стороны, и неудовольствие, видя какие-то безвкусицы, которые другому человеку, может быть, нравятся; он доволен, а тебя это раздражает.

Но на то человеку и дается небом художественный дар, чтобы он все вокруг и внутри себя, даже собственное раздражение, трансформировал в красоту своим творчеством, то есть соработничеством Творцу. Это сложная задача, не всем она по плечу, потому и дар художника дается не всем.

Матушка Елена Русина:

– Поскольку художник ощущает эту гармонию, есть такое желание привести все, что ты видишь, в эту гармонию.

Матушка Елена Русина родилась в Подмосковье. Ее родители когда-то приехали в столицу учиться, познакомились, поженились и поселились в Зеленограде. Мама – профессиональный художник по тканям – передала свой дар дочери, и Лена, едва научившись держать кисточку, уже не выпускала ее из рук. Она выросла в пространстве, наполненном яркими красками, образами, гармонией. Повзрослев, выбрала в нем свой путь, поступила в Академию славянской культуры на факультет живописи и начала искать себя в новом творческом пространстве.

Матушка Елена Русина:

– Я очень люблю акварель, но, к сожалению, она у меня не удавалась. У меня больше шла масляная живопись, потому что там такое, очень послойное: ты погружаешься в эту работу, можешь много в ней вариться, копаться, что-то вытягивать из нее. А акварель должен сразу почувствовать, понять, сразу попасть в цель, в цвет, в тон и не трогать больше.

Ей удавался портрет, удавалось схватить внутреннюю суть человека. И, возможно, благодаря этому она дошла до своей сути, поняла, к чему стремится ее душа.

Матушка Елена Русина:

– Конечно, что-то было свое, что оттуда взять, но в процессе обучения я уже поняла, что все-таки хочу заниматься иконой.

Родители Елены, по ее словам, новообращенные. Крепкой веры в семье была бабушка, мамина мама. В ее душе теплилась надежда, что рано или поздно жизнь устроит так, что ее дети и внуки обратятся к Богу, и молилась, молилась.

Матушка Елена Русина:

– У бабушки были старинные иконы – по-видимому, из разрушенных храмов в Орле. Это масляная живопись; конечно, не такая икона, какие мы сейчас копируем с древних образцов, а это XIX век. Но было несколько старинных икон.

Вместе с родителями Лена стала приходить на службы не от случая к случаю. Началось ее воцерковление, и не последнюю роль сыграло то, что именно она видела и чувствовала в стенах храма.

Матушка Елена Русина:

– Там, конечно, сразу окутывала атмосфера и старины, и чего-то такого необыкновенного, так что в детстве тоже нравилось...

Взглядом маленького художника девочка рассматривала старинные иконы. Образы казались ей непонятными, они не были похожи на реалистичные картины, к которым она привыкла. Спустя время, погружаясь в творчество как в профессию, Елена начала открывать для себя красоту иконы, ее многослойность, многомерность, ее глубину и бесконечную высоту, ее предназначение.

Матушка Елена Русина:

– В XIX веке люди думали, что древняя икона черная, темная, а когда их стали раскрывать, реставрировать, все были просто ошеломлены, что это такая цветность, такое сияние красок! Как дети, когда рисуют, – рисуют яркими, цветными красками.

Едва соприкоснувшись с иконописью, еще во время учебы в Академии славянской культуры, Елена поняла, что именно она ей необходима. В светском вузе девушка чувствовала определенный диссонанс с внешним миром – начиная со стиля общения и заканчивая стилем одежды. Чувствовала: иконопись – ее сфера. И творческая, и духовная. С большим трудом и не с первого раза Елена все-таки поступила в Иконописную школу Московской духовной академии.

Матушка Елена Русина:

– Очень хотелось в лавру, потому что познакомилась со студентами, которые там учились, и эта атмосфера меня очень-очень привлекла: люди верующие – и люди творческие при этом. В институте этого не было, такого полного взаимопонимания. Такое было удивительное сочетание… Как кто-то из лаврских потом говорил: «Я думала, что я одна такая белая ворона, а оказалось – нас вон сколько!»

Троице-Сергиева лавра на несколько прекрасных лет стала ее домом, ее миром, где рядом были близкие по духу люди, стала ее творческой мастерской.

Матушка Елена Русина:

– Несколько лет мы просто ездили по разным музеям, копировали иконы. Это тоже очень интересный пласт жизни, когда мы в Петербурге жили, в Эрмитаже копировали, во Владимире, в Пскове; в общем, в разных древних русских городах, где есть музеи икон. И ты как бы учишься таким образом разговаривать на языке иконы.

Троице-Сергиева лавра познакомила Елену и с будущим мужем. Коренной уралец Алексей Русин после Екатеринбургской духовной семинарии продолжил обучение в Московской духовной академии. Сложилась общая компания. Девушки-иконописицы славились тем, что почти все время проводили в мастерских, за мольбертом. Друзьям – студентам академии приходилось чуть ли не вызволять их из добровольного заточения на свежий воздух.

Матушка Елена Русина:

– Сначала на каток сходить, потом в лес сходить, сосиски пожарить… И нам было хорошо и весело, потому что мы выползли из своих мастерских немножко развеяться. В итоге у нас получилось несколько семей.

Их семья получилась не сразу. Подружить подружили, но серьезных отношений не сложилось. Алексей вернулся в Екатеринбург, оттуда был призван в армию. Причем служить его направили в военную часть рядом с Сергиевым Посадом, где оставалась Лена. Так Господь устроил, уверена наша матушка. Ведь теперь, навещая, она могла чаще его видеть, а он – принять решение: именно эта девушка должна стать его женой.

Иерей Алексий Русин:

– Как мне бабушка моя сказала... Она как-то меня спросила: «По душе она тебе?» Я говорю: «Да, по душе». «Так женись», – говорит. По душе – так, наверное, правильнее сказать.

Они повенчались рядом с любимой лаврой и приехали на родину мужа в Екатеринбург. Будущий священник считал, что и рукополагаться, и служить он должен в своей епархии. До принятия сана Алексей работал в семинарии, Елена продолжала заниматься иконописью. Еще в лавре она поняла, что икона – это не просто живопись, не просто творчество; это некое послание небес, которое здесь, на земле, должно обрести зримые формы и стать для верующих окном в вечность. Воплощение этого небесного послания требует от иконописца сугубой молитвы, внутренней тишины и абсолютного отказа от собственного «я». Только благодарность, что Господь выбрал его, чтобы транслировать в этот мир красоту горнего мира. Задача художника – понять, что именно ждет от него небо.

Матушка Елена Русина:

– Начинаешь работать. Ты вроде бы задумал что-то и рисуешь, рисуешь, а в итоге получается не то, что ты задумал, и в процессе работы ощущаешь, что работа сама тебя ведет. То есть ты что-то делаешь, а тебе подсказывается, куда дальше двигаться. И  получается некий взаимный процесс...

Потом твоя работа занимает место в храме. Прихожане начинают перед ней молиться, через нее обращаются к Силам Небесным. А бывает, что уже намоленный образ, вышедший из-под твоей руки, начинает мироточить. Это ли не повод для гордыни? Да еще какой повод!

Матушка Елена Русина:

– Конечно, тщеславие есть у любого творческого человека. Как один батюшка говорил про певчего: «У кого голосок, у того и бесок». То есть эта творческая составляющая, с одной стороны, конечно, вдохновляет, но надо быть осторожнее, потому что искушений в этом плане больше. Тебе приятно, конечно, когда ты ее видишь, но тут такое странное ощущение: ты отдал ее – и все, она как будто уже отдельно, своей жизнью живет. И когда видишь в храме свою икону, понимаешь, что это твоя икона, но как будто она уже и не твоя. Она стоит уже на аналое, люди к ней прикладываются.

Матушка Елена прекрасно понимает: такие иконописцы, как Андрей Рублев или Дионисий, рождаются раз в эпоху. Даже если в точности скопировать все тонкости их духовных творений, все равно останется то самое неуловимое, невидимое, что заставляет многие поколения плакать от необъяснимой радости встречи с Божественным. Но даже просто прикоснуться к таинству иконописи, понимая свое место в ней и при этом сохраняя бесстрастие, – бесспорно, Божий дар, который необходимо постоянно реализовывать.

Матушка Елена Русина:

– Если у человека есть этот дар и если он его не реализует, то ему (самому человеку) просто плохо от этой нереализованности.

Иконопись – та же молитва, она защищает, спасает, оберегает. Матушка Елена не раз ощущала это сама, ведь после принятия мужем сана жизнь семьи пошла по другому руслу.

Матушка Елена Русина:

– Как мне одна знакомая матушка сказала, когда он рукоположился: «Поздравляю и сочувствую». Потому что священник действительно семье не принадлежит. Любой другой папа принадлежит своей семье, а священник принадлежит всем. Семье остаются крохи.

А семья между тем со временем приросла двумя чудесными девочками – Василисой и Варенькой. Ежедневное расписание жизни семьи теперь подчинено им. Конечно, усталость, раздражение, грусть – все бывает, и, как правило, в такие моменты матушка Елена берется за кисть.

Матушка Елена Русина:

– Ты можешь уйти в эту работу, отвлечься от своего уныния, где-то подпитаться этой красотой.

Правда, минуты уныния – не частые гости в этом доме. Отец Алексий – человек позитивный, общительный, музыкальный и поющий, руководит хором Екатеринбургской епархии. Сам творчески одаренный, он хорошо чувствует и понимает свою жену-художницу.

Иерей Алексий Русин:

– Как это ни странно, в семейной жизни даже помогает то, что жена – творческая натура, потому что, когда она пишет иконы, проблем в семье почти нет. И наоборот: когда она иконы не пишет, а ей хочется писать, то может «прилететь» мне.

Матушка Елена Русина:

– Я тоже, конечно, ворчу, когда он задерживается бесконечно; устаешь, хочется, чтобы папа был и уделял внимание детям. Да, ты понимаешь, что не имеешь права так жестко требовать, потому что главное для священника все равно – храм, служение.

Иерей Алексий Русин:

– Говорят, что женщина – хранительница домашнего очага. Вот это, я думаю, все-таки на жене, то есть меня хранителем домашнего очага назвать сложно.

Матушка Елена Русина:

– …Часто больше организованности, собранности, чтобы быть хозяином своих желаний, так скажем.

Иерей Алексий Русин:

– У меня жена более организованная в каких-то моментах; допустим, что касается режима дня.

До венчания некоторые их знакомые были уверены, что они – брат и сестра, настолько похожи внешне. Но при внешнем сходстве отец Алексий и матушка Елена, конечно, две самостоятельные личности, две индивидуальности, дополняющие друг друга.

Иерей Алексий Русин:

– Я даже рад, что мы разные в чем-то. Потому что я как представил, например, что мне грустно и в этот же момент грустно моей жене, – это какое же уныние было бы у нас в семье! А так, например, мне грустно, но смотрю – жена веселая, довольная: где-то сгладит мое плохое настроение. И наоборот.

Как-то у духовного настоятеля отца Алексия спросили: «Что главное в семейной жизни?»

Иерей Алексий Русин:

– И он начал перечислять разные моменты: без этого, без этого и без этого не может быть брака. Но это все было не то. Как оказалось, брак не может быть без любви, вот и все. Думаю, у нас любовь есть. Я не сказал бы, что какая-то голливудская любовь. Такой любви, конечно, нет, да и не должно быть. Но взаимопонимание находим.

Матушка Елена Русина:

– Мне кажется, что благодарность – одна из главных составляющих, скрепляющих семью вещей, которую надо постоянно возгревать.

Мы скоро с вами увидимся и продолжим знакомство с семьями священников и их вторыми половинами. До встречи! Мир вашему дому!

 Автор и ведущая Елена Саенко

Записала Людмила Ульянова