У книжной полки. 28 ноября

Монах Арсений (Святогорский). Старец Иероним и возрождение Русского Афона.

В прошлом году, 27 ноября, исполнилось 130 лет со дня блаженной кончины одного из самых почитаемых русских святогорских подвижников и наставников — старца-духовника Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря иеросхимонаха Иеронима (Соломенцова). За время его жизни в обители в ней собралось до восемь­сот человек братии, что свидетельствует о высокодухов­ной благодатной атмосфере, созданной трудами отца Иеронима, на котором явно почивала печать богоизбранности. Это говорит и о том, что в обитель шли, видя святость жизни отца Иеронима, желая стать подобны­ми ему в христианских добродетелях, шли, чтобы стать членами духовной монашеской семьи, возглавляемой богоподобным в любви духовником. О жизни святогорского подвижника рассказывает книга, которая вышла в свет в Издательстве Сибирская Благозвонница. Она назывется - «Старец Иероним и возрождение Русского Афона». ***

В этой небольшой книге помещен краткий очерк о жизни и трудах отца Иеронима на благо своего Отечества. На данный момент собираются материалы для обще­церковного прославления старца Иеронима. По словам протоиерея Андрея Ковалевского, автора первого, кратко­го жизнеописания старца, «Россия многим обязана ему, ибо светильник сей хотя горел на Афоне, но сиянием своим озарял и зем­ную свою отчизну». О трудах отца Иеронима и постарался рассказать автор данного издания монах Арсений (Святогорский), используя сведения из уже вы­шедших книг, посвященных старцу. О ранних годах своей жизни и вос­питании в родительском доме отец Иероним повествует в биографии, за­писанной им собственноручно в кон­це жизни.

Как пишет сам старец, родился он в России, в Курской губернии, в городе Старом Осколе от православных и благочестивых родителей из купеческого сословия по фамилии Соломенцовы в 1805 или 1906 году. В крещении был наречен Иоанном. С пяти лет начал мальчик мечтать о монастыре. Большая любовь к церкви, особенно к пономарству, заменяла для него все детские игры. «От отроческих лет, - пишет старец, - церковь была моим единственным утешением. Звонить, кади­ло подавать, находиться в алтаре, читать и петь — эти занятия были для меня паче меда и coma (Пс. 18, 11). Бабушка моя была неграмотная, но очень любила слу­шать чтение житий святых. Часто она за­ставляла меня читать Четии-Минеи, а по­тому я рано знал их». С шести лет Иоанн выучился пономарить и звонить в храме Успения Божией Матери, который стоял напротив его дома. Духовные дарования его также проявились очень рано. Руководствовался же юноша чтением Священного Писания, книг духовных, внушением своей совести, которую он всегда имел чистой пред Богом, и беседами с единодушным ему другом.

«За прилежание ли к церкви или ради распо­ложения к монашеству благодать Божия часто утешала меня разными просвещениями, - снова читаем мы воспоминания старца. - Некоторые из них были так резки, что на всю жизнь мою остались незабыты­ми в моей памяти. Однажды, когда было мне около семи лет от рождения и я уже научился пономарить, как теперь помню, я шел со свечою и по обычаю стал пред иконою Спасителя, прилежно смотря на лицо Его; в это время пели догматик: Царь Небесный за человеколюбие на земли явися и с человеки поживе. Эти слова по­разили сердце мое страшным удивлением и сладчайшим умилением. Слезы потек­ли из глаз. Слова эти начали повторять­ся беспрестанно, волнуя сердце сладким удивлением. Я плакал, ужасался и радо­вался. Слова повторялись часто и с новы­ми чувствами удивления и радости. Так продолжалось более двух недель. Потом мало-помалу стало это уменьшаться, но память о сем дивном просвещении оста­лась на всю жизнь мою.

После, как пишет старец, "подобное умиление, плач и рыдания продолжительные были у него уже от скорби, что не отпустили его в мона­стырь. Об этом он вспоминает следующее: "Один иеромонах Площанской пустыни, сборщик, квартировал в нашем доме. Я просил его, чтобы он взял меня в монастырь, и он согласился. Мать моя согласилась отпустить меня и приготови­ла было меня в дорогу. В это время отца моего не было дома, он служил в маги­страте бургомистром. Когда он пришел домой, мать моя говорит ему, что она отпускает меня в монастырь, в надежде той, что и он согласится на это дело, но отец за это рассердился и не пустил, ска­завши, что раньше 23 лет он не отпустит меня. Это ужасно меня опечалило, и я от этого начал плакать и рыдать, и это про­должалось более двух недель. Бывало, пойду в уединенное место, упаду вниз ли­цом и плачу, рыдаю и припеваю Милость мира... Свят, свят... и прочее жалобным голосом, потому что не знал, как в скорби надобно молиться. С того времени я уже и не помышлял, чтобы меня прежде со­вершеннолетия отпустили в монастырь".

Пока заветное желание не исполнилось, Промысл Божий украсил юность старца Иеронима добрым содружеством. Как отмечает он сам, "в воспитании человека много влияет со­дружество: доброе — для добра, а злое — для зла. Содружество доброе избавило меня, пишет старец, от рассеянной жизни и поддержало на пути благочестия. Дружба наша состо­яла из шести человек. Мы дали обещание Богу, чтобы не жениться, а пойти в мона­стырь и быть монахами, и подтвердили это клятвою. Вследствие сего мы часто сходились для совещаний и бесед, чтения и пения. Сограждане наши прозвали нас монахами, но все уважали нас". А тем временем приблизилось время совершен­нолетия Иоанна — 23 года. "Я, - вспоминает отец Иероним, - в этот день за чаем сделал родителю моему земной поклон, поблагодарил его за воспитание меня в страхе Божием и при том сказал ему, что от сего времени он уже не отвечает пред Богом за мое поведение. Это мое объяс­нение тронуло его и родительницу мою". Однако, выслушав сына и понимая, к чему он клонит, отец и в этот раз не отпустил его в монастырь. Он попросил еще немного времени.

Иоанн оставил родительский дом в 25-летнем возрасте и пожив несколько лет в российских монастырях, направил свои стопы в далекий путь – на Святую Гору Афон. И прибыл туда в сентябре 1836 года. Именно на этом святом месте молодой человек обрел то, что так долго искал, о чем благочестиво мечтал с самого детства. Имея любовь к безмолвию, Иоанн Соломенцов приобрел келлию и поселился в ней с двумя послушниками. Вскоре он был пострижен в мантию с именем Иоанникий и собирался всю жизнь провести в афонской пустыне. Но по благословению своего старца, известного афонского духовника иеросхимонаха Арсения, ему вскоре пришлось переселиться в Русский монастырь святого Пантелеимона, или иначе - Русик. Здесь монах Иоанникий был рукоположен во священный сан, пострижен в великую схиму с именем Иероним и назначен духовником обители.

Без малого полстолетия, большую половину своей жизни прожил он в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Со времени переселения отца Иеронима в эту обитель продолжением его биографии становится сама ее история, а историей обители – его подвижническая жизнь и труды в ней во славу Божию. Он собрал русских иноков в Русском монастыре – «родной древности», отстоял право на их самостоятельное существование на Афоне и своими заповедями указал им на вечные времена верный путь к духовному преуспеянию и благословенному благополучию. В дальнейшем старец поручил Русскую обитель своим преемникам – воспитанникам и сотрудникам, которые по смерти духовного отца продолжили его труды.

*** Память о старце-духовнике Иерониме береж­но и благоговейно передается в Афонском Пантелеимоновом монастыре от поколения к поколению. О нем братия говорила: «Устами его как бы Сам Бог вещал… Он во всех добродетелях совершен был. Не словом учил, а во всем делом показывал, и во всем образ был нам». Прошло уже более 130 лет со дня блаженной кончины иеросхимонаха Иеронима, и настало время собирать «бисеры преподобной его жизни», чтобы явить людям высокий пример подвижничества во славу Божию ради спасения многих - на Афоне, в родной России и во всем православном мире. А, кроме того, напомнить те заповеди, которые оставил старец после смерти всем своим духовным чадам и последователям, как «вполне достаточные для благоугождения Богу и спасения в иноческом чине».