У книжной полки. 16 февраля

Для японцев он стал японцем: Апостольский путь святителя Николая (Касаткина).

«Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев... Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 20,22). Так говорил о себе апостол Павел, проповедуя слово Божие среди людей разных категорий. Несколько веков спустя примеру святого апостола последовал иеромонах Николай (Касаткин), который подобно апостолу для японцев сделался японцем. В стране восходящего солнца святитель Николай прожил 50 лет. И не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы такой известностью. Сегодня, в день памяти святого равноапостольного Николая Японского мы предлагаем Вашему вниманию книгу, в которой прослеживается апостольский путь святителя. Книга вышла в свет в Издательстве Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и называется – «Для японцев он стал японцем». ***

После смерти святителя Николая, митрополит Сергий (Тихомиров) отметил: «Все, что есть в Японской Церкви доброго, до последнего христиа­нина в храмах, до последнего кир­пича в постройках, до последней буквы в переводах богослужеб­ных книг, есть дело христиански-просвещенного ума, широкого сердца и твердой, как скала, воли почившего святителя, сделавших его избранным сосудом благодати Христовой». Эта книга рассказывает о жизни и служении равноапостольного Николая, стараниями которого была учреждена Русская Духовная миссия в Японии. О том, как начинался апостольский путь святителя, рассказывает первая глава книги с названием «Иван Касаткин становится иеромонахом Николаем». Здесь автор-составитель пишет: «Книга, прочитанная в юности, иногда может определить всю нашу жизнь. Так было и с Иваном Касаткиным.

В студенческие годы Иван прочитал «Записки» путешественника-мореплавателя Василия Головнина, описывающие при­ключения, бывшие с ним в Японии: как он, захваченный японцами, был у них в плену, сбежал и жил в японской рыба­чьей семье, как потом с трудом вернулся на родину. Эта случайно попавшая в руки Ивана книга, где подробно описывались особенности далекой неведомой страны, заронила в душу юноши интерес к Япо­нии и даже желание проповедовать та­мошним язычникам учение Христа. При этом Иван припомнил, как еще в Смоленской семинарии, внимая расска­зам учителя И.Ф. Соловьёва об однокурснике его, иеромонахе Исайи, работаю­щем теперь в Китайской миссии, он тогда еще страсть как захотел тоже отправить­ся в Китай проповедовать слово Божие. Похоже, проповедь язычникам уже с ранних лет была настоящим призванием Ивана Касаткина, только после прочте­ния «Записок» Головнина интерес его сме­стился с Китая на Японию.

Вот почему, - повествует автор, - когда в Петербургскую ду­ховную академию, где учился Иван, посту­пил запрос из Японии с просьбой при­слать настоятеля для церкви русского кон­сульства, он почти сразу изъявил желание ехать. Сам Господь, решил он, призывает его отправиться туда на проповедь. И тут же определил, что в таком случае он станет монахом. «Что-нибудь одно, — рассудил он, — либо Миссия, либо семья». Позднее святитель признавался, что на его решение принять монашество тоже повлияла книга — только что вышедший тогда роман И.А. Гончарова «Обломов». «Мы все, русские, весьма склонны к этой обломовщине, — заключил он для себя, закрывая книгу, - и в обычной жизни из нее как будто уж и не выберешься - так она и насядет на тебя... Нужно выбирать что-то одно: или исполнение идеала высоты, вообще всего, что для меня представляется высоким, и в таком случае — порвать вся­кие связи с обычною сутолокою и бессодержательностью семейной и хозяйствен­ной жизни. Или, напротив, — идти обычною колеею семейной жизни, и тогда, конечно, придется позабыть всякие идеалы».

«Решено, — сказал он себе, — следует избрать именно это — миссионерское служение, заключающее в себе «высокие идеалы», а также монашество, помогаю­щее эти идеалы воплотить. Так рассуж­дая, определил он программу всей своей будущей жизни, хотя прежде никогда не помышлял о монашестве. Более того, он всегда был человеком веселым, компа­нейским и, что называется, «заводилой» — ну какой, казалось бы, из него монах?» Как повествует автор, «желающих ехать в Японию оказалось человек десять-двенадцать. Но лишь один Касаткин решил принять при этом монаше­ство, и это определило исход дела — выбор пал на него. Одобрив данную кандидатуру, Ивана постригли в монашество с именем Николай. Затем он был рукоположен в иеродиакона и следом — в иеромонаха». Вот так было положено начало просветительской деятельности будущего святителя, о которой и рассказывает эта книга.

Но как удалось этому простому русскому пастырю, пройти тяготы отчуждения, недоброжелательства и вражды, и стать отцом для японского народа? Спустя годы, отвечая на вопрос: «Какие качества должны быть у настоящего миссионера?» - святитель Николай Японский отвечал: «Да прежде всего смирение». По словам автора, «многие пытались разгадать, в чем со­стоит секрет успеха святителя Нико­лая, практически в одиночку создавшего целую Церковь во враждебно встретив­шей его языческой стране. Действитель­но, как такое оказалось возможным? Характеризуя качества, которые по­могли святителю стать основателем це­лой национальной Церкви, епископ Сергий (Тихомиров) писал: «Люди, знавшие святителя Николая, поражались его тру­долюбию, высокой работоспособности и полной самоотдаче. Без этих качеств ему, несомненно, не удалось бы достичь столь высоких результатов».

Дмитрий Матвеевич Позднеев также пытается по­стичь секрет успеха почившего владыки: «Широкие и святые идеалы, железная воля и неистощимое трудолюбие — вот сущность архиепископа Николая. <...> Вместе с мягкостью он был железным человеком, не знавшим никаких препят­ствий, практичным и умным администра­тором, умевшим находить выход из вся­кого затруднительного положения». Однако же ни неистощимое трудо­любие, ни железная воля сами по себе, ни даже их соединение не могут до кон­ца объяснить феномен такого успеха, который многие справедливо рассмат­ривают как чудо. Все это, как в таких случаях говорят, качества необходимые, но не достаточные. Ученый-путешественник Д.И. Шрейдер дает святителю более многогранную характеристику: «Его лицо обличало энергию, силу и необыкновенную волю, но глаза в то же время светились такой кротостью, добротой, мягкостью и сми­рением, что для меня стало понятно, чем покорял и подчинял себе этот человек массы язычников».

Это суждение, по словам автора, представляется более точным. «Японское чудо» святите­ля стало возможно именно потому, что при всех своих одаренности и усердии, он, смиряясь, оставил место для прояв­ления воли Божией: «...Твердо признаю, при всем недостоинстве своем, что воля Божия послала меня в Японию». «Господь правит ладьей жизни на­шей, - и, затишье ли, быстрое ли тече­ние, — все это Его дело, а наше — спо­койно грести, не выпуская весла...» Осознавая себя лишь орудием в ру­ках Господних, святитель сравнивал се­бя то с сохой, то с ржавым гвоздем. А то вот еще и — со спичкой: «...Я не боль­ше, чем спичка, которою зажгли свечу: спичка после этого сама гаснет, и ее бросают наземь, как ни на что не год­ную». Что, как не глубочайшее смирение проявляется в подобных высказывани­ях? И не случайно он сам называл сми­рение — важнейшим качеством миссионера.

В своем обращении в Святейший Синод в 1879 году святитель описал портрет епископа, какого хотела бы по­лучить из России Японская Церковь: «Простой, смиренный, всем доступный, всякого готовый принять, все выслу­шать. Но при этом точный, исполнитель­ный сам и до педантичности требующий исполнения всего законного от других и, следовательно, порядок держащий строго; наконец, благочестивый и впол­не самоотверженный, то есть совершен­но забывающий о себе и живущий толь­ко для других — такой епископ был бы истинным даром для Японии». Ну чем не портрет-характеристика самого святителя? - отмечает автор. - Один в один! И заме­тим, смирение стоит здесь на первом месте. Смирение для равно­апостольного Николая есть начало и ко­нец, альфа и омега: оно для него и усло­вие, качество, необходимое для начала миссионерской деятельности, и в то же время - желаемый результат. К концу жизни святитель достиг ис­тинного смирения. И своим смирением он дал возможность Богу действовать в нем Самому», что и послужило ему главной опорой в его апостольских трудах.

*** Поместная Церковь, основанная свя­тителем Николаем в Японии, в 1970 году была признана Автономной и полноправ­ной в семье мирового православия. В том же году святитель Николай был причислен к лику святых в чине равноапостольного. И ныне имя святителя не забыто в Японии. Даже через 58 лет после его кончины, когда верующие хотели пере­нести его святые мощи с кладбища в собор, вся Япония воспротивилась, гово­ря, что святой Николай принадлежит не только православным, но и всему япон­скому народу, независимо от вероиспо­ведания, и останки его должны остаться на народном кладбище. Один из приделов Токийского собора, построенного святителем, посвящен теперь святому равноапостольному Николаю. В каждом православном храме Японии есть икона святого покровителя Японской Церкви и за каждой литургией поется ему тропарь.