У книжной полки. 15 июля

П.В.Мультатули. Император Николай II. Человек и монарх.

В русской истории нет государственного деятеля, который был бы столь оклеветан и не понят, как последний русский Император Николай II. В течение долгих десятилетий народ слышал в отношении своего убиенного Царя лишь глумление и ненависть. Император Николай II и сегодня продолжает оставаться непонятым и как человек, и как государственный деятель. Между тем для понимания его личности, деятельности и мученического подвига необходимо рассматривать эти темы не отдельно, а исключительно в едином ключе. Что и пытается сделать в своих трудах известный исследователь жизни и царствования Николая II кандидат исторических наук Петр Валентинович Мультатули. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию одну из книг этого автора, которая вышла в свет в Издательстве Вече и называется – «Император Николай II. Человек и монарх». ***

В этой книге автор рассматривает период царствования Императора до 1907 г. Подробно разбираются вступление монарха на престол, личные качества Николая II как политика и как семьянина, его отношение к реформам, события революции 1905 года и Русско-японской войны. Представляемая на суд читателей работа является на сегодняшний день наиболее полной биографией Святого Царя-страстотерпца. Кроме настоящего издания биографический проект Петра Мультатули продолжает книга «Император Николай II. Мученик», о которой мы расскажем в одной из следующих программ.

Возвращаясь к вопросу о клевете, которую нам приходилось слышать на протяжении многих лет, стоит отметить, что очень многие глумились над именем Царя. По словам автора, «партийные идеологи, историки, публицисты, писатели, художники, киносценаристы, режис­серы соревновались друг с другом в стремлении опорочить, очернить, принизить имя Государя. Причём речь идёт не о научных оценках Нико­лая II, которые, конечно, могут быть разными, а именно о сознательной клевете и лживой мифологии. Парадоксально, но изверги XX столетия Ленин, Троцкий, Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун, пролившие моря человеческой крови, не вызывали такого отторжения, как убиенный со своей Семьей, добрый и милостивый Государь, кардинально улучшивший благосостояние своего народа и причисленный в конце XX в. к лику святых».

Как отмечает Петр Валентинович, «сравнивая все реальные и мнимые успехи коммунистического режима в экономике и социальной сфере с 1913 г., то есть пиком расцвета Империи, советские учебники спешили объявить Россию эпохи Николая II «слабой», «отсталой», «загнивающей». Все советское время имя убиенного Царя находилось под запретом. В ленинско-сталинское время за хранение его портрета можно было в лучшем случае отправиться в лагеря, а в худшем — быть расстрелянным. 21 января 1928 г. во время ареста отца Павла Флоренского при обыске среди его вещей была обнаружена фотография Государя. Это единственное, что было изъято сотрудниками ГПУ. На вопрос гэпэушников, как он относится к Царю, Флоренский ответил: «К Николаю II я отношусь хорошо, и мне жаль человека, который по своим намерениям был лучше других, но который имел трагическую судьбу царствования». Редкое мужество по тем временам!»

Иван Лукьянович Солоневич вспоминал, что один немецкий левый деятель признавался ему, что видел в 1920-х гг. в СССР портреты Государя, спрятанные в домах за иконы. Документы большевистского сыска 1922 г. подтверждают факт тайного хранения царских портретов: «В Старобельске произведенным обыском в женском монастыре было обнаружено спрятанным большое количество драгоценностей и портрет Николая II-го». В хрущевско-брежневское за это же «деяние», хранение и тем более публичное вывешивание портрета Государя, расстрел уже не грозил, но уголовная ответственность за «антисоветскую агитацию и пропаганду» — вполне. Букинистическим и антикварным магазинам было запрещено принимать от населения открытки с Царской Семьёй, книги и журналы с ее изображениями. Власти знали, что делали».

Автору книги приходилось «общаться не с одним человеком, который свидетельствовал, что пришел к почитанию Николая II и его Семьи, и даже к Православию, после того, как увидел их лица. Внедрение в народное сознание иска­женного, оболганного образа Государя было призвано легитимировать захват и нахождение у власти советско-партийной клики, оправдание совершенного ею Екатеринбургского злодеяния. Клика понимала, что возвращение подлинного образа Николая II в народное сознание грозит крушением их господству. Слишком страшна и опасна была правда о Государе для этих узурпаторов. Слишком страшен и опасен был для них подлинный образ Царя, которого они называли «слабым» и «кровавым», но почитание которого продолжало жить в народе. Слишком разителен был контраст между царской эпохой, с её процветанием и подлинной свободой, и их революционной эпохой, эпохой геноцида, голода, Гражданской войны, тотального грабежа, тюрем и концлагерей».

Но кроме этого, - пишет далее автор, - Николай II был ненавидим коммунистической «элитой» ещё и потому, что он был олицетворением совершенно чуждого и враждебного ей мира. Ненависть, которую испытывала и испытывает до сих пор к Царю значительная часть духовных, а то и прямых наслед­ников цареубийц и палачей, не имеет никаких рациональных объяснений. Эта ненависть древняя и всеохватывающая, и не Государь является её главным объектом. Ведь его жизнь и кончина есть следствие верности Христу и подражание Его Вселенскому Подвигу. Император Николай II любил Христа Спасителя больше своей земной жизни. А со стороны его гонителей был «демонический страх перед светом, святостью Государя». Чем больше люди отходили от Христа, тем они меньше понимали Николая II, в котором, как ни в ком другом, русское начало не нашло себя в такой полноте, с такой ясностью и с такой силой. В последнем Государе, как в зеркале, отразилась душа России, ее верность и любовь ко Христу, ее имперская мощь, ее голгофские муки и крестная смерть. По мнению Леонида Петровича Решетникова, «неприятие именно такого Царя создавало условия для распространения различных измышлений о профессиональных и человеческих качествах Государя».

Сегодня, помимо сознательного неприятия последнего Царя, чаще встречается непонимание его действий, которые кажутся этим людям проявлением слабости или недальновидности. Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), называя последнего Государя одной из «самых пре­красных фигур в истории России и в истории Русской Церкви», указывал, что «именно поэтому он обречен на непонимание и даже на вражду, но на непонимание больше. Люди не всегда могут понять, что это был за подвиг, что это был за человек. Не всегда могут понять уровень его самоотвержения. Ведь он лишился всех венцов: и венца победителя в войне, и венца великого устроителя Русской Земли, и венца церковного деятеля, всех венцов, и Царского венца, у него оказался только один венец ~ венец мученика. Но для Господа это был главный итог его жизни».

Однако многие не понимают, почему этот «венец мученика» выше, чем царский венец, и зачем Царь отказался от него. Почти вековая идеологическая обработка воинствующего материализма не прошла даром, и понимание жертвы во Имя Божие , во Имя Христово, бывшее таким ясным и само собой разумеющимся для наших предков, в наши дни у значительной части людей является каким-то отдаленным и непонятным понятием. Однако не только мученический подвиг Николая II остаётся сегодня непонятым. Непонятым остаётся Николай II и как государственный Деятель, как великий устроитель Земли Русской. Раскрыть образ Государя, как человека, как монарха, и как прославленного Богом святого – и призвана данная книга.

*** По словам Петра Валентиновича Мультатули, «для понимания личности, деятельности и мученического подвига Императора Николая II необходимо их рассматривать не в раздельности, а исключительно в едином ключе. Между тем, несмотря на то, что сегодня наблюдается очевидный рост интереса к Императо­ру Николаю II, по-прежнему крайне малочисленна его историография. До сих пор нет полной биографии Государя, которая включала бы как описание его государственной деятельности, так и его мученического подвига. Настоящий труд претендует как раз на такое исследование». Автор попытался дать портрет Николая II, вглядываясь в который, «мы видим, что каждый год его жизни, начиная с детства, был приближением к святости и без стяжания ее в ходе всего своего земного пути Государь не смог бы быть удостоен Богом христоподражательной Екатеринбургской голгофы».