О земном и о небесном. Коронавирус (продолжение)

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Думаю, все с нетерпением ждут продолжения беседы о коронавирусе. Для начала задам вопрос бытовой, не очень философский, но очень многих он интересует. Понятно, что далеко не все семьи дружно ходят в храм; часто бывает, что кто-то ходит, а кто-то, может быть, не очень положительно на это смотрит. Многие прихожанки в комментариях стали жаловаться: «Меня муж не пускает в церковь. У нас старенькие родители дома, он боится, что я что-то принесу, их заражу». А для женщины это равносильно предательству, как она пишет. В семьях начинаются конфликты. Как в таких ситуациях быть?

– Вместе помолиться дома. Совсем недавно на один из пабликов нам написали похожий вопрос. Молодой человек пишет: «Моя бабушка очень просится в храм, а мы ей говорим, чтобы она оставалась дома, не ходила, потому что она находится в зоне риска. Что делать? Как ее убедить?» Я предложил помолиться дома вместе с ней. Если хотите, мол, можете пригласить священника домой, пусть он вместе с вами помолится; бабушка причастится, вместе посидите, позавтракаете, пообщаетесь. На что молодой человек мне ответил: «Не такого ответа я ожидал». Уж не знаю, какого ответа он ожидал.

Если вы кого-то куда-то не пускаете, это означает, что это пространство вы готовы сами заполнить. Знаете, ведь забота не в том, чтобы забить двери. Забота в том, чтобы не оставить человека одного. Многие люди, особенно из зоны риска, в общем-то, рискуют не только тем, что они открыты вирусам; еще в большей степени они одиноки. И забота о них порой такая: «Ты никуда не ходи, дома сиди». И сами к ним не приходят; может быть, позвонят на пять минут, и все. А дальше что? Телевизор? Или книга?

Хорошо, когда такие люди могут помолиться дома, когда есть кому отдать свое сердце. А так тяжело быть человеку одному. Тогда нужно оказываться рядом доступными способами. Недавно видел один замечательный сюжет: пожилая супруга заболела, а супруг за окном пел ей песни.

Допустим,  бабушка закрыта на карантине. Тогда внуки пусть сделают специальную постановку дома и покажут для нее в прямом эфире. Одним словом, надо быть вместе. Запрет «не ходить» нужно заменить на фразу: «Я приду».

– Мы говорим о том, как людям уберечь себя в непростой ситуации. А как защитить священников? Какие правила есть для них сегодня? Ведь все равно люди идут на исповедь. Кто с каким вирусом идет – неизвестно. После причастия священник принимает Святые Дары как обычно или по новым правилам?

– Для священника правила, как и для врача, – служить до последнего.

– Но у них же тоже семьи, дети.

– Так же, как и у врачей. Я хочу сказать большое спасибо всем нашим врачам, младшему и среднему персоналу, кто занимается помощью больным. Они сегодня забыли про свои семьи, про своих детей и каждый божий день рискуют своим здоровьем, а некоторые отдают свое здоровье и свои жизни ради тех, кто болен. Как и военные на службе. И священники так же. Когда идешь к постели больного или к аналою, чтобы принять исповедь, или едешь к больному человеку, чтобы принять его исповедь, ты также служишь, делая то, к чему призван. Ты идешь на этот шаг потому, что любишь. Любишь не просто свое дело, а любишь людей, ради которых  это делаешь.

– Диакон Андрей Кураев призвал церкви уйти на карантин. Он уверен, что без этого невозможно, и сейчас не время хвастаться, кто больше верующий. Он приводит пример: если духовник старенький, то вместе с грехами ему можно и вирус передать. Как Вы на это смотрите? А кто-то из священнослужителей считает, что уйти на карантин – это все равно что конец света.

– Сейчас совершенно разные технологии общения, в том числе те, о которых мы говорили: виртуальное, телефонное... А что делать, если человек находится в тяжелом состоянии и нуждается в том, чтобы получить Святое Причащение? Я в своей жизни посещал и инфекционные больницы, и тюрьмы и прекрасно понимал, что передо мной человек с очень тяжелыми заболеваниями. Но если он просит исповедь, могу ли я сказать ему «нет»? Это невозможно. Конечно, я приеду. Да, какие-то элементарные меры предосторожности, связанные с гигиеной, я предприму. Может быть, мы не будем общаться так, как на исповеди, когда священник накрывает человека епитрахилью, слушает его. Может быть, между нами будет какая-то небольшая дистанция. Но все равно я приду к этому человеку – я не могу ему отказать в том, что он ждет от меня. Невозможно отказать в любви, даже если тебе угрожает смерть.

– В некоторых католических храмах и синагогах в разных городах России уже перешли на богослужения онлайн. В Ижевске провели крестный ход на автомобилях. В нашей епархии отменяются ли крестные ходы? Может, тоже имеет смысл провести их таким образом?

– Как священнику можно быть спокойным, когда беспокоится паства? Никто же не запрещает твою собственную молитву. Вечером вместе с матушкой в машине почитайте акафист, возьмите из храма какую-то икону и без всякой публичности, что называется, без дальнейшей публикации отчета помолитесь. Никто же не запрещает это делать. Мы это в монастыре делаем. Это как-то вполне естественно и вполне правильно.

Что касается онлайн-богослужений, ведь у нас уже существует практика трансляций некоторых богослужений, в частности проповедей и других частей. Сейчас мы более активно начинаем использовать эту возможность, в том числе на аккаунтах нашего кафедрального собора эта практика будет расширяться и появится канал с прямыми трансляциями богослужений, которые будут совершаться в храме. Это для тех людей, кто не может посетить храм или если такой возможности просто нет.

– А крестный ход будет?

– Если Вы спрашиваете о традиционном пасхальном крестном ходе, думаю, об этом мы будем говорить тогда, когда приблизимся к этому времени. Сейчас очень рано об этом рассуждать.

– Могут ли епархии сами устанавливать и принимать какие-то меры по коронавирусу на свое усмотрение, кроме тех, которые уже предлагает Священный Синод?

– Да. Об этом Святейший Патриарх сказал: в зависимости от ситуации, которая складывается в том или ином регионе, такое решение может приниматься по согласованию со Святейшим Патриархом, священноначалием. Я лично нахожусь в постоянной связи с Управляющим делами Московской Патриархии митрополитом Дионисием и рассказываю о ситуации, которая происходит у нас в епархии, в наших регионах (потому что наша епархия – это еще и Кавказские республики). Естественно, в каждом субъекте разная ситуация, и мы, конечно, обсуждаем те меры, которые предпринимаем.

– Если священнослужитель не согласен с введенными мерами (например, считает это малодушием), может ли он ослушаться принятых постановлений?

– Я помню, как я был не согласен с решением доктора, что нужно делать операцию. Ох, я был очень не согласен! Доктор смиренно меня выслушал и сказал: «В общем-то, Вам решать, но Вы должны выбирать, каким образом Вы выйдете из больницы: сами или при помощи других».

Ведь любое согласие или несогласие связано не только с моим личным, собственным мнением, но с разными обстоятельствами и заботой о других людях. Мне кажется, самым главным фактором является личное общение. С любым священником, который говорит: «Владыка, я соблазняюсь принятыми мерами; я считаю по-другому», я встречаюсь, лично общаюсь и интересуюсь, почему он так говорит, с чем это связано, что не так. Также и меня тогда доктор спросил: «Чего ж ты боишься? Ты же не должен бояться». И услышал мой подробный рассказ, с чем я был не согласен. Но потом он все-таки смог меня убедить.

– Что Вы скажете по поводу выхода протоиерея Андрея Ткачева на проповедь в противогазе?

– Нельзя превращать пространство храма в пространство смеха. Я не знаю, как можно смеяться над болезнью, когда тысячи и тысячи людей от нее просто умирают, страдают,  им совершенно не до смеха. Когда я вижу наших медиков или священников, которые идут к этим людям, – им совершенно не до смеха. Поэтому полагаю, что если и нужно улыбаться или смеяться, то не над теми мерами, которые предпринимаются, а улыбаться тому, что ты видишь рядом с собой любимого и дорогого человека. Если и можно смеяться, то не над кем-то, а потому, что мы вместе; вот это и должно давать нам настоящий повод для радости.

– На сайте Украинской Православной Церкви я прочитала, что у них принято такое решение: во время богослужений в храме могут быть не более десяти человек; храм работает в течение всего дня; и можно прийти на таинство Исповеди или Причастия в любое время. Как Вам такое решение?

– Совершенно верно. И, в общем-то, всегда такое происходило. Ведь не открою большого секрета, в каждом храме всегда есть запасные Святые Дары, которые употребляются в разных случаях. Как раз тот самый случай сейчас и наступил, и мы об этом постоянно говорим людям, что они могут заранее договориться со священником и причаститься в любое время, когда это время появляется.

– Глава Киевского Патриархата Филарет говорит, что одна из причин пандемии – однополые браки. То есть он сделал свои выводы относительно нынешней болезни. Как Вы думаете, можно ли делать какие-то причинно-следственные заявления? Если да, то кто их может делать сейчас?

– Совершенно несправедливо говорить о том, что любая болезнь является наказанием или назиданием. Всегда по-разному. Опять вернусь к истории с врачом. Для одного человека врач – это человек со скальпелем в руках, а для другого – всего лишь человек с фонендоскопом. Но все зависит не от того, кто перед тобой – терапевт или хирург, а от того, кто сейчас тебе нужен. Вот лично для меня кто сейчас нужен: терапевт или хирург? И это зависит от моего здоровья, духовного здоровья в том числе.

Я понимаю, что мои грехи и мои проступки иногда становятся причиной моей собственной болезни. Но я понимаю, что и мои подвиги, и мое желание что-то преодолеть тоже становятся причиной каких-то обстоятельств моей жизни: например, испытания моей веры, моей твердости, моего духа или твердо принятого решения. Поэтому все зависит не от того, кто перед тобой стоит, а от того, каков ты; тогда Бог такого врача перед тобой и ставит.

– Владыка, спасибо большое за сегодняшнюю беседу. Конечно, остались вопросы. Какими они будут в следующей программе – думаю, время подскажет; все так быстро меняется. А пока – Ваше заключительное слово. Дайте надежду тем, кто в панике.

– Я хочу снова и снова всем пожелать здоровья.

Дорогие братья и сестры, мне кажется, в это время есть не только опасный вирус, но еще и опасные слова. Недавно я услышал от очень близкого мне человека: «Не поймешь, пока сам не заболеешь или пока кто-то рядом не заболеет. Вот тогда поймешь всю опасность!» Горькие слова. Я бы очень попросил никогда их не произносить.

Говорите лучше другое: «Знаешь, я очень тебя люблю. Ты мне очень дорог (или очень дорога). Ты очень близкий и важный человек в моей жизни. Я молюсь о твоем здоровье. Помолись и ты о том, чтобы моя молитва была небезуспешной, и сделай все, чтобы моя молитва исполнилась. Пусть это чудо будет на двоих: я молюсь, а ты моешь руки с мылом, ограничиваешь себя, бережешься, остаешься дома. Тогда моя молитва и моя любовь исполнятся».

Пусть Господь поможет нам хранить друг друга любовью!

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Нина Кирсанова