Нравственное богословие. Выпуск от 20 февраля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем уроки «Нравственного богословия», и, напомню, речь у нас идет о борьбе с помыслами. Мы говорили в прошлый раз о том, что помыслы могут быть от Бога, и человек должен научиться их принимать. Он должен использовать ту силу, которую они в себе несут, потому, что, как мы говорили, помысел – это всегда некий импульс, побуждение. И помысел от Бога – это, скажем, не просто некие рекомендации, некие комментарии, некое мнение, это именно побуждение. Приняв его, мы получаем силу к осуществлению воли Божией, а упустив его, мы эту силу к изменению нашей жизни именно так, как того хочет Бог, не получаем и измениться уже не можем, ожидая порой очень долго, а порой и бесплодно – когда же Бог посетит нас еще раз. Поэтому, конечно, надо научиться отзываться, откликаться так, как это сделал Авраам. Сказал ему Бог: «Оставь отечество свое!», и он оставил и пошел в землю, о которой ничего не знал.

Кроме помыслов от Бога, могут быть помыслы плотские, которые по существу, как всякому понятно, и побуждают страсти. И, в отличие от духовных помыслов – помыслов, исходящих от Духа, всякий плотской помысел несет в себе некоторую приятность. То есть в сам плотской помысел имплицирована некая интенция страсти. Человеку, испытывающему плотской помысел, уже в сам момент переживания хочется той приятности, которая предполагается, описывается этим помыслом и которая побуждает этот помысел. Человеку именно хочется! Начав рассматривать этот помысел, он не может просто так от него отказаться – ему приятно то, что предлагает этот помысел. Вот это побуждение к страсти, то есть побуждение к тому, чтобы вожделевать то, что предлагается помыслом, содержится во всяком плотском помысле и является его родовой чертой.

По сути дела, каждый человек опытно (а подавляющая часть людей знакомится с этим именно опытно) познает следующее: приняв плотской помысел и сделав то, что он велит, то, к чему он побуждает, человек хочет делать это снова. Более того, даже просто рассматривая помысел, он от этого занятия оторваться не может! Он размышляет примерно так: «Ну интересно же, приятно понаблюдать за этим помыслом – за тем, что он мне рисует. Я же ничего не делаю! Я только рассматриваю, только, скажем, “перелистываю” возможные последствия этого помысла, проигрываю все это в собственном сознании, и больше ничего!» Но и от этого занятия человек оторваться не может! Ему приятно это делать! Более того, приятность этого делания настойчиво побуждает человека к тому, чтобы он сделал что-то еще, чтобы он в эту приятность погрузился как можно глубже! И эта страстность помысла способна воздействовать на человеческую душу таким образом, что, помышляя плотской помысел, человек сразу начинает желать как можно дольше с ним посослагаться, пообщаться, подержать его в голове, в сознании, в памяти, в сердце. И вот этот помысел, в силу именно внутренней, присущей ему плотской приятности, становится неотвязным.

Причем не надо думать, что помысел этот может иметь буквально «плотской» характер, то есть быть помыслом, возбуждающим похоть. Вовсе не обязательно! Этот помысел может с еще большим наслаждением (и это испытывает гораздо больше людей), побуждать человека к любопытству: «Ну посмотри! Ну загляни! Ну узнай! Ну послушай!» С еще большей похотью этот помысел принуждает нас к тому, чтобы осудить, узнать что-то тайное о человеке – каким-то образом узнать о нем что-то такое, за что ему было бы стыдно. Этот помысел может возбуждать нас на гнев, на зависть, на сребролюбие, на обогащение, на воровство, на взятку, на жестокость – на что угодно!

По некоей наивности люди думают, что именно так происходит только с точки зрения вожделения и возбуждения собственной похоти. На самом-то деле гораздо более злые страсти, но действующие таким же образом и гораздо чаще, – это любопытство, осуждение и раздражение. Или обида, например! Она точно так же культивируется! Человеку настолько приятно ощущать себя обиженным, что он, хотя никаких поводов для этого дальше и нет, просто носит обиду в своем сердце потому, что ему приятно сознавать, что он вот такой невинно пострадавший и незаслуженно обиженный. Отсюда эта печаль в глазах, грусть постоянная – от того, что он такой недолюбленный, несчастный, одинокий. Люди привыкают к этому настолько, что для них обиженность становится образом существования.

 И все это тоже начинается с приятного! Человек испытывает сладость некую от того, что ему приходит помысел обидеться. Вот эта сладостность, эта сласть плотского помысла – она заключена в самом помысле. В самом! И появляется она именно от одного лишь рассматривания помысла потому, что, как говорят отцы, при этом происходит сосложение. Когда мы позволяем себе помысел долго-долго наблюдать, то наша душа уже прилепляется к той сладости, которая рисуется этим помыслом. Поэтому надо вовремя заметить плотской помысел и вовремя его отбросить.

И вот когда помысел только-только обозначился, то сладость в нем уже есть, и когда мы по этому привкусу сладости, по этому знакомому воздействию помысла на нашу душу уже обозначили и опознали его как плотской помысел, то его нужно сразу отбросить. Вот этот самый начальный этап развития плотского помысла в нас называется прилог. Он только пытается каким-то образом предложить нам нечто соблазнительное, сладостное, страстное, и его надо сразу отбрасывать. Это не так легко сделать, но при определенном ритме жизни, при исполнении определенных условий можно научиться и этому. И когда человек приобретает такую привычку, то он постепенно научается это делать. Ну, не так, чтобы, скажем, постоянно и всегда! Но, по крайней мере, человек научается это делать – выбрасывать все те помыслы, которые он обозначает и опознает как плотские. Если он это делает, тогда, конечно, страсть не может к нему подобраться. И вот это умение вовремя отбросить всякий сладостный, страстный помысел приводит к тому, что человек становится неспособным к страсти, он освобождается от нее – в нем эта страсть уже не может развиться.

Всякий, кто прочитал хотя бы одну книгу святых отцов (неважно, древние это отцы – такие, как преподобные Исаак Сирин или Иоанн Лествичник, или современные – такие, как святители Игнатий (Брянчанинов) или Феофан Затворник), узнает, что все они за эти полторы тысячи лет однозначно говорят о том, что только одного по отношению к помыслу нельзя делать – нельзя с ним спорить, нельзя ему противоречить! Конечно, некоторые люди в каком-то смысле забавы ради, показывая свою чистоту и святость, могли на склоне своей духовной жизни заниматься подобными вещами, показывая все бессилие страстного помысла над ними. Но мы не то что не такие. Мы даже и не приближались к той области, к тому деланию, которое делает людей такими. Мы сильно не такие, и поэтому нам категорически запрещено то, что называется «спорить с помыслом».

Например, он говорит нам: «Ну вот! Видишь, у человека новая машина? А он не работает так тяжело и так много, как ты! И эта машина уже вторая за месяц – новая! У него они все новые и новые!» И ты понимаешь, что это зависть, но пытаешься с этим как-то спорить, пытаешься убедить себя, что на самом деле, да, у него есть какие-то такие качества, какие-то такие вещи, необходимость иметь эту машину… Но в конце концов этот спор заканчивается тем, что ты просто начинаешь раздражаться и негодовать по поводу того, что кто-то подряд меняет несколько машин, и это ты считаешь несправедливым.

Ну, про блудную страсть даже и говорить не приходится. Но вот во время поста вспоминаются красивые, пышные, замечательные яства какого-нибудь праздника – например, Рождества Христова. Ты говоришь: «Да все! Еда эта ничего не значит! Подумаешь, вспомнил! Какой от нее толк – от этой еды! Вот пост – это другое дело! А еда… Что еда? Она растворилась в кишечнике и ушла в никуда. И никакого толку от нее все равно нет! Она питает тело, а главное – питать душу! А это всего лишь так – обыкновенное вкусовое разнообразие». Вот так споришь-споришь, а заканчивается тем, что ты страстно хочешь покушать – пусть не то, что ты вспоминал с рождественской трапезы, но хоть что-нибудь вкусненькое! Потому что подумал: «Я же такую брань выдерживаю! Я не собираюсь есть рождественскую еду. Но хоть что-то постненькое, но изысканное я могу покушать! Я же не нарушаю поста!»

В любом случае человек спорящий, противоречащий внутри собственного сознания с неким помыслом, проиграет! Это закон жизни совершенно безусловный. Если человек не достиг определенной чистоты сердца, определенной твердости воли и не освящен благодатью Святого Духа, он не может противоречить этому помыслу именно потому, что помысел не является некоей нейтральной картинкой, не является некоей, скажем так, простой схемой, не цепляющей, не воздействующей ни на что больше. Помысел – это не просто вот некая нейтральная картинка, к которой я никак не отношусь! Это не логическая схема, не математическая задача, не рациональный вопрос. В любом плотском помысле содержится сласть, которая цепляет мое сердце и пленяет его просто потому, что я мысленно общаюсь с этим плотским помыслом. В любом случае, раз я его рассматриваю, мне кажется, я хочу его переспорить. На самом деле я через некоторое время только пойму, что спорил-то я с ним лишь для того, чтобы он не уходил! Потому что наблюдать его, бороться с ним, думать этот помысел мне было приятно, и я просто не хотел его выбросить! Я хотел сделать вид, что я с ним спорю, а на самом деле я таким образом просто замаскированно сдавался ему в плен! Именно потому, что в каждом плотском помысле этот призыв к удовольствию, призыв к приятности, который пленяет, зовет, тянет мое сердце, содержится, надо быть осторожным, бдительным, внимательным и никогда не спорить с помыслом, а всегда его выбрасывать, отметать, то есть просто не обращать внимания на этот помысел.

Конечно, поскольку душа наша страстная, то она цепляется за эти помыслы, привязывается к ним. Нам приятно думать то, что нас думать заставляет, – тогда уже просто думать необходимо! И чтобы мы могли выбрасывать плотские помыслы из собственного сознания, из собственного ума, для этого, конечно, необходимо научиться молиться. Молитва в данном случае будет достигать одновременно двух вещей. Во-первых, она сосредотачивает мое внимание не на помысле – не на тех вещах, которые мне предлагает помысел, – а на Боге. Во-вторых, молитва есть призывание благодати Божией, которая и будет уврачевывать мою душу и отгонять от меня эти самые помыслы. Понятно и очевидно всякому, что молитва поможет только в том случае, если она будет сосредоточенной, а не такой, когда человек мысленно продолжает думать свой помысел, а устами просто шепчет молитву. Такие случаи встречаются очень часто, и понятно, что сам же человек понимает и свидетельствует о том, что это ни к чему не приводит. Сколько бы он ни молился, желая выпить и пытаясь при этом отогнать помыслы об опьянении, он все равно выпьет потому, что он просто устами произносит слова молитвы. А должен именно внимание свое, ум свой оторвать от созерцания предлагаемой страсти и переместить это внимание в Бога!

Молитва помогает организовать этот процесс. Когда человек смог перенести внимание ума из предмета страсти, из предмета, предлагаемого помыслами, в Бога – молясь Ему, вниманием сосредотачиваясь в Нем, тогда молитва исполнила свое дело, и человек приобретает возможность действительно преодолеть тот страстный помысел, который ему упорно навязывается. То есть первый момент – это сосредоточенность. А второй момент – он сложнее! Хотя и первый непростой, но второй еще сложнее… Чтобы действительно преодолеть порочную наклонность своего ума и сердца к получению удовольствия, молитва должна быть пламенной. Что значит – пламенной? Блаженный Августин в своей исповеди говорит, что он много лет молился, чтобы Бог исцелил его от блудной страсти и даровал ему целомудрие. И только через много лет он понял, что, когда уста его молились об этом, сердце шептало Богу: «Только не сейчас!» То есть в глубине души он жаждал именно удовольствия, и что бы там ни произносили в молитве его уста, преодолеть ничего они не могли. По этой причине молитва должна быть пламенной, то есть сердце должно жаждать того, о чем молятся уста! Именно жаждать! Не просто хотеть, а пламенно хотеть!

Однажды я слышал то ли притчу, то ли реальную историю об одном спортсмене-пловце, который все время оказывался то вторым, то третьим и никак не мог выиграть на соревнованиях. Он дошел до отчаяния и сказал тренеру, что оставляет спорт потому, что так он больше плавать не может. Тренер спросил: «Почему? Что случилось?» И услышал в ответ: «Мне надоело быть вторым, третьим. Если вы не можете меня научить быть первым, то мне нет смысла заниматься дальше спортом». Тогда тренер предложил ему очень простой способ: «Ныряй и проплыви бассейн три раза туда и обратно, не поднимая голову из воды». То есть порядка трехсот метров ему надо было проплыть под водой. Ну, пловец на этом подъеме своей, скажем, обиды, своего гнева вдохнул полной грудью, прыгнул в воду и поплыл. Вот он плывет, плывет, плывет – раз проплыл бассейн, вернулся уже кое-как, обессиленный, кислорода нет, нечем дышать. Но он мужественно, терпеливо поплыл во второй раз. Чувствует, голова кружится, уже мысли слабеют, он не очень понимает, где он находится, что он делает и зачем. Но он мужественно проплыл еще пятьдесят метров. Развернулся, плывет обратно и чувствует, что силы его покидают – еще секунда, и он умрет. Он делает еще несколько движений и в конце концов не выдерживает. Выныривает из воды, хватает воздух и жадно дышит полной грудью – еще и еще, и еще! И не может насытиться – кислород иссяк в организме. Он ведь не просто лежал под водой – он усиленно работал! И вот тогда тренер ему говорит: «Когда ты захочешь победить так, как хотел сейчас дышать, – ты победишь!»

Все это относится и к молитве. Если все, о чем ты просишь Бога, нужно тебе так же, как воздух, ты, несомненно, получишь то, что ты просишь! Просто без всяких сомнений! Но на самом-то деле мы не просим (никогда не просим!), и особенно значимых для нас духовных вещей – никогда не просим так, как будто это для нас воздух. Но если бы, желая избавиться от алкоголизма, наркомании, развратности, гнева, обиды, сребролюбия, жадности, скупости, жестокости, раздражительности, человек воззвал к Богу всем своим сердцем, пламенно желая, чтобы Бог освободил его от действия страсти, то все бы его помыслы улеглись и человек получил бы то, о чем он просил.

Но в мире есть такая категория людей, которых можно называть простыми людьми. И для этих простых людей очень важно не то, что они бы в этой борьбе с помыслами победили, – важно, чтобы этой борьбы с помыслами у них не было вообще! Потому что сосредоточенность ума на молитве, жажда духовных переживаний и жажда получить просимое на молитве – это вещи нужные, понятные, но не всегда. Есть категория людей, для которых все это очень сложно. Для людей простых и бесхитростных борьба с помыслами не нужна, и Бог Промыслом Своим в силу их простоты освобождает таких людей от борьбы с помыслами. Они могут за всю жизнь практически не знать, что такое плотской помысел. Но для этого им надо научиться делать три вещи, которые они вполне могут делать, и по простоте своей они их делают. Они должны никого не осуждать потому, что как только человек начинает кого-то осуждать, он обрекает себя на брань, на борьбу с помыслами. Это происходит с неизбежностью, как с неизбежностью действует закон всемирного тяготения. Второе, что для такого человека необходимо, – он должен не помнить зла, то есть всех искренне, по-простому прощать. И третье, это насколько хватает сил, он должен служить окружающим его людям, выполняя их просьбы либо тратя жизнь на то, чтобы как-то помочь окружающим его людям. Если человек, скажем, обычный – неискушенный, не умеющий и не любящий читать, не понимающий книг, очень простой, то такой человек при исполнении того, что я перечислил – не осуждать, прощать и служить, – может освободиться от этой борьбы с помыслами. Его ничего не посетит, ничего никогда не затронет, ничего никогда никаким образом не уязвит его душу. Если он эти требования соблюдает! Но если он на кого-то обиделся, если он кого-то осуждает, то этим сам обрекает себя на борьбу с помыслами. А в силу именно своей определенной простоты и неискушенности читать книги по этому вопросу он не может, и поэтому положение его становится очень и очень опасным.

При этом каждому человеку важно понимать, что, вступая в борьбу с помыслами, борясь с ними, пытаясь применить то, что было сказано, мы сталкиваемся с одной непонятной вещью и неприятной проблемой – непонятной вещью, одновременно являющейся неприятной проблемой. Некоторые помыслы мы видим, замечаем, понимаем и можем их отразить. А некоторые мы как бы не видим, а просто сознаем, что у нас уже горит сердце! Мы уже раздражаемся, завидуем, гневаемся, похотствуем, жадничаем или уже что-то такое делаем, не заметив, как это получилось. Это происходит очень быстро – мы не замечаем, как в нас входит помысел. Мы просто «бах!» – и хотим, «бах!»– и уже кричим, мгновение – и мы уже с пеной у рта доказываем свою правоту. Как это все получается – только что был мирный человек, как он взорвался? Так происходит потому, что душа наша созвучна тем плотским помыслам, которые в нас всеваются, – эта страсть уже живет в сердце человека! А отсюда и встает для нас важнейший вопрос – об очищении души.

Записала Ольга Баталова