Канон. Автор-исполнитель Валерий Малышев. Часть 1

В студию программы пришел православный автор-исполнитель Валерий Малышев. Валерий расскажет о своем "чудесном" приходе в мир музыки и непростом пути в храм. В выпуске будут использованы фрагменты видеоклипов и концертных выступлений артиста.

– Сегодня к нам в гости приехал православный автор-исполнитель Валерий Малышев.

Валерий Малышев родился в городе Североморске Мурманской области в семье военнослужащего. В 1885 году окончил Барнаульское высшее военное училище летчиков-истребителей. После военной службы, в 1996 году начал заниматься шоу-бизнесом. Эстрадная карьера складывалась довольно успешно, но спустя десять лет жизненный и творческий вектор Валерия Малышева поменял направление – Валерий стал создавать музыкальные произведения православной тематики, на написание и исполнение которых его благословили Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир, Блаженнейший Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II, схиархимандрит Илия (Ноздрин). В настоящее время Валерий Малышев активно гастролирует по всему миру. Россия, Украина, Молдова, Грузия, Беларусь, Австралия, Соединенные Штаты Америки и многие другие страны уже знакомы с творчеством Валерия Малышева. Сегодня своим творчеством он поделится и с телезрителями канала «Союз».

– Очень рад, что мы с Вами наконец-то встретились в рамках нашей программы, потому что у Вас очень насыщенный гастрольный график – концерты, перелеты; и вот Вы выделили для нас время.

– Да, милостью Божией! У меня есть несколько часов в Москве, и я, слава Богу…

– Надеюсь, что мы с пользой проведем это время. Я сказал о перелетах и знаю, что это слово отдается в Вашем сердце особым звуком, потому что Вы – пилот-истребитель.

– Да, летчик-истребитель.

– Бывших не бывает?

– Не бывает, нет. Барнаульское летное авиационное училище имени Главного маршала авиации К.А. Вершинина (запомнил на всю жизнь). Да, летал на МиГ-21. У истребителей короткие перелеты; тяжелые, изнурительные, с перегрузками (теряешь до трех килограммов веса за один полет), но, надо сказать, очень насыщенные. А сейчас у меня перелеты в качестве пассажира «Боинга». Но иногда бывают такие удивительные случаи: стюардесса объявляет, куда мы летим, и называет фамилию капитана. Я узнаю, что это мой однокурсник, и говорю: «Передайте ему привет». Она потом бежит: «Ой! Он Вас зовет в гости». Такие удивительные встречи бывают через столько лет.

– А почему оставили небо?

– Меня списали по состоянию здоровья. К сожалению, у меня было очень тяжелое детство, первый-второй классы я провел в интернате; голод, холод. Скажем откровенно, голодуха, были рады куску хлеба. Это все потом сказалось, и у меня были проблемы на большой высоте, при перегрузке, вплоть до потери сознания. Я скрывал это некоторое время, но командира нашего звена невозможно было обвести вокруг пальца. Меня отправили в госпиталь, и я был списан с летной работы. Мог летать в гражданской авиации, но, к сожалению, тоже не получилось.

– Но небо снится по сей день?

– Первые три года взлет и посадка снились. Было очень тяжело расстаться с этим. Потом постепенно все сгладилось, житейские проблемы. Но в любом случае, даже когда я иду по аэродрому и чувствую запах перегоревшего керосина из турбины, моментально память возвращает меня в мою «истребительную» молодость. Это невозможно забыть.

– А как не бояться неба? Многие люди боятся летать. Могли бы Вы дать какой-нибудь совет?

– Конечно. В молодости я не боялся, не знаю почему. На втором курсе у нас разбились три курсанта, на третьем курсе были катастрофы с жертвами. На первом у нас вроде бы не было ничего, а в других полках было. Но совершенно не верилось в смерть, страха не было. Молодость… Адреналин… Лететь! Как-то совершенно не обращал внимания… Помню, я летел со своим летчиком-инструктором, и у нас отказал топливный насос. Это серьезная поломка, фактически остановка двигателя. И как-то мы дотянули, долетели. Мне, например, на МиГ-21 попадал ястреб; с высоты примерно 25 метров я упал на полосу. Стойки чуть ли не проткнули крылья, такой был удар, потому что двигатель остановился, его сразу заклинило. Запах гари, перья у меня в кабине. Но страха не было вообще, не было никакого мандража. А вот сейчас, скажу откровенно…

– Вы боитесь?

– У меня организм, слух автоматически сразу воспринимают опасность. Когда я лечу в «Боингах» и слышу изменения двигателя, чувствую какое-то непонятное, непривычное движение авиалайнера – я сразу реагирую на это.

– Может быть, в молодости просто ответственности меньше? А сейчас все-таки семья, дети, и как-то ощущаешь, что ты нужен здесь. Наверное, поэтому многие боятся.

– Вы знаете, я перед каждым взлетом крещусь и молюсь Господу о даровании успешного завершения путешествия. Читаю Богородичное правило, если долго летим, вычитываю Псалтирь (читаю несколько кафизм), «Живый в помощи Вышняго…» 40 раз, Иисусову молитву. Перелеты у меня бывают по 12-15, по 20 часов, поэтому времени хватает. Бывает, что посмотрю какой-то фильм, но мне уже стало неинтересно. Лучше помолиться, почитать какую-то духовную литературу, наставления святых отцов, толкования Псалтири, Евангелия.

В небе одиноко луна серебром над спящей землей.

В келье моей плачет свеча, освящая образ святой.

Сердце сокрушенно болит о бесцельно прожитых днях

И душа слезами скорбит: – Господи, услыши меня.

Молю, молю! Исцели мне душу грешную.

Господи, грехи мне отпусти.

Молю, молю! В сердце с верой и надеждою:

– Боже, Ты за все меня прости.

Сколько же я зла сотворил, будучи в плену у страстей,

Сколько яда в души излил, убивая Божьих детей.

Стынет в жилах грешная кровь, на суде за все дам ответ.

Но я свято верю в любовь и в ее спасительный свет.

 

Молю, молю! Исцели мне душу грешную.

Господи, грехи мне отпусти.

Молю, молю! В сердце с верой и надеждою:

– Боже, Ты за все меня прости.

Молю, молю! И рыдая, каюсь, грешный я:

– Господи, грехи мне отпусти.

Молю, взирая на Твой образ я с надеждою:

– Боже, Ты за все меня прости.

Господи, за все меня прости!

Верю, Боже. Ты меня прости.

 

– Вы сами пришли к этому глубокому осознанию спустя какое-то время. Ведь после того, как Вы были пилотом, Вы стали представителем шоу-бизнеса, известным певцом.

– После пилота я дворником стал.

– А как шоу-бизнес появился в Вашей жизни? Так неожиданно, с неба?

– Не неожиданно. Я же всегда был музыкантом. Я влюбился в одну девочку в пятом классе в городе Бердянске, а она ходила в музыкальную школу – и я решил пойти; такой оболтус, «Ломоносов», переросток. Не то что я талантливый, а в том плане, что возраст уже такой был – там детки маленькие, а я огромный. И я за три года окончил музыкальную школу. В восьмом классе я уже играл на центральных танцах, на свадьбах – деньги зарабатывал.

– То есть «первым делом – самолеты» - это не про Вас? И девочки были, и самолеты?

– Нет, летчиком я собирался стать с 10 лет. Я к авиации готовился. Для меня музыка была, как сказать, второстепенным, хобби. Я особо не увлекался. Увлекался, но самая главная задача для меня была – стать летчиком. Я же снялся в кино в главной роли на киностудии Довженко в десятом классе, фильм называется «Под свист пуль». Он потом по всем экранам Советского союза прошел, у нас в училище и в клубе показывали. Клуб – это был раньше храм святителя Николая Чудотворца. Сейчас он опять храм. Господи, прости и помилуй! Нас водили всем училищем в город этот фильм смотреть.

– А Вы – «звезда».

– Старшина за это серьезно взъелся на меня, и моя жизнь превратилась в ад. Он пришел из морпехов, был человек очень «квадратный», скажем так, армейский, в том плане, что у него никогда не было творческих порывов, он дико ненавидел все, что было связано с культурой. Поэтому он меня очень сильно не любил. Но у нас была взаимная антипатия.

В летном училище я создал ансамбль, мы с ребятами играли у генералов на днях рождения, на всяких мероприятиях. Благодаря этому мне выделили в казарме отдельную комнатку с ключом. Кто служил в армии и жил в казарме, тот знает, что значит иметь свою комнатку, тишину.

– Каптерочку.

– Каптерочка своя. Там я себе кресло поставил, ковер положил, занавески повесил. Синтезатор «Перле» у меня стоял, как сейчас помню, прибалтийский.

– Шикарно было.

– Да что Вы! Все мечтали ко мне туда попасть. Скреблись в дверку, чтобы просто посидеть, потому что от казармы очень устаешь, а там можно было побыть в домашней обстановке. Такая история. А потом, после летного училища, дворником был, в ресторане работал, потом поступил на юридический факультет в Киевский университет. Играл на танцах, на свадьбах, зарабатывал. То есть музыка всегда была рядом со мной, но она была как средство зарабатывания и какой-то самореализации.

– В итоге Вы достигли больших вершин в шоу-бизнесе.

– В шоу-бизнесе – да. Я потом попал в шоу-бизнес. Это тоже удивительно, как я в него попал. Я был директором станции техобслуживания BMW и «Мерседесов» в Киеве, и к нам приехала Таисия Повалий. Она была еще никому не известна, была начинающей певицей, только выступила на фестивале «Славянский базар» в Витебске. У нее была совсем маленькая машинка. Так мы с ней познакомились.

Игорь Лихута зашел ко мне в офис рассчитываться за замену масла, а у меня там стоял синтезатор, потому что вечером я играл в ресторане. Он говорит: «А ты что, играешь? А ну, сыграй». Я сыграл, и он сразу взял две мои песни для Таисии Повалий.

– Прямо какое-то чудо!

– Они называются «Жовтий лист тремтыть» (на украинском была песня) и «Неспокий небулы». Он говорит: «Что ты сидишь-то? Ты же музыкант нормальный, давай в шоу-бизнес». Я говорю: «Да я не думал. Вы там такие гранты, звезды». Он говорит: «Да нормально». Познакомил меня с Сашей Тищенко (у Александра Тищенко была группа «Зимний сад»; прекрасный музыкант, талантливейший), он сделал мой первый альбом.

Я через своих друзей с юрфака, бывших комсомольских работников, которые организовывали первый фестиваль «М-Обсерватория» в политехническом институте… Пригласили меня туда. Я вышел на сцену, в это время мимо проходил мой будущий продюсер Николай Дриг (компания «Феерия»), увидел меня на сцене, тут же прислал директора, и они предложили мне заключить контракт.

– Вот так рассказывают сказки про шоу-бизнес. Получается, что это не сказки?

– Я даже не ожидал. Я еще был директором техстанции, когда они предложили мне контракт. Я спрашиваю: «А что нужно делать?» Они говорят: «Нужно бросить техстанцию». Я там хорошо зарабатывал, и пришлось бросить.

– А работая в шоу-бизнесе, можно оставаться православным?

– Шоу-бизнес воспитывает в тебе огромную букву «Я», она растет до невероятных размеров. Это огромный памятник самому себе в виде буквы «Я», у которого рано или поздно центр тяжести сместится, и он упадет и тебя раздавит. Двенадцать лет я провел в шоу-бизнесе и скажу откровенно: оттуда я просто полуживым выполз.

– Страсти, да?

– Страсти, гниль внутри, грехи, мания величия. Приезжаешь куда-то на гастроли, заходишь в гостиницу. Администратор говорит: «Давайте свой паспорт». А я: «Зачем Вам мой паспорт?» Она отвечает: «Но мне же нужно Вашу фамилию посмотреть». Я говорю: «Как? Мою фамилию! Вы не знаете мою фамилию?». Такое поднималось внутри… Буря негодования.

Нет, милость Божия, что я оттуда Божьим Промыслом был извлечен. Конечно, через невероятные скорби, потому что я… Попал-то я из шоу-бизнеса в православное творчество… Я же хотел уйти из жизни в 2006 году, притом совершенно трезвый, абсолютно вменяемый. Гордыня так меня взяла клещами за горло, что я уже хотел в каком-то негодовании просто уйти. И милостью Божьей я остался на земле для покаяния, для этого делания.

– А что Вас остановило от этого шага?

– Это отдельно. Это было в Киеве, в Голосеевой пустыни, в монастыре (скит Киево-Печерской лавры, расположенный в лесу на южной окраине Киева. – Прим. ред.). За день до того, как я решил исполнить свое намерение, мне позвонила одна знакомая и попросила привезти ее в Голосееву пустынь, в монастырь в Киеве.

– То есть Вы трезво оценили, какой день будет днем Вашего ухода из жизни? Вы прямо так планировали?

– Да, да. У меня просто закончились деньги. Господь лишил меня средств. Я всегда был очень состоятельным человеком, а тут просто исчезли деньги, и все. Я не знаю, как это бывает. Заправить машину было нечем. И такое отчаяние наступило! А враг мне прямо говорит: «Давай ко мне. Посмотри: ты не пьешь, не куришь, не гуляешь, по злачным местам не ходишь, матом не ругаешься. Ты же ангел! И Господь тебе ничего не дает, Он тебя не любит. А вот эти все пьяницы, алкоголики, наркоманы, бабники, казиношники – видишь – они все при деньгах, не знают, куда их деть. Давай ко мне, я тебе все дам».

Не хочу соблазнять этими рассказами неискушенных людей. Для меня это был достаточно тяжелый период жизни, но, как бывший военный человек (хотя бывших военных не бывает), я принял решение довести все до конца, потому что я так и подумал: действительно, Бог меня не любит, раз в таком плачевном состоянии меня оставил. Хотя есть было что, кусок хлеба был, но вот машину заправить было нечем. И такая гордыня была, такое отчаяние наступило, что решился поставить точку в своей жизни.

– А как Вы ощутили любовь Бога? Что стало…

– А меня знакомая попросила привезти ее в Голосееву пустынь к монахине Алипии. А я и забыл, что ее еще живую встречал в 1987 году один раз. И благодаря ее палке, которой она мне пригрозила возле Демеевского храма (Свято-Вознесенская церковь на Демеевке. – Прим. ред.) в Киеве, я покрестился. Это было удивительно. Матушка Алипия молилась обо мне, и вот через 20 лет Господь опять привел меня к ней. Я мало кому рассказываю об этом, потому что многие люди соблазняются. Но это действительно было так, факт.

На какие-то последние оставшиеся копейки я купил три свечи. Я довез свою знакомую, и нужно было пройти к мощам матушки Алипии. Надо было пройти по грязи – там болото метров 150, суглинок, не было еще так ухожено, как сейчас в Голосеево. И мне нужно было пройти к мощам матушки Алипии. Я был в дорогих туфлях, мне их было так жалко. Даже грустно сейчас об этом вспоминать – тут из жизни собрался уходить, а туфли жалко. Это удивительно, это жлобство. И я боюсь сделать первый шаг. И как-то шагнул в это болото, а нога встала на твердую почву. Я закрыл глаза, делаю второй шаг, а нога становится на твердую почву! Вокруг грязь, моя знакомая плывет по колено в грязи рядом со мной, а я просто прошел, даже капли грязи не было на ногах. Как будто по каким-то маленьким островкам, но их не было; перед тем как я пошел, их не было, была просто грязь.

Я пришел к матушке Алипии, поставил свечки, «Отче наш» прочитал, перекрестился. А люди какие-то записки пишут. Я спрашиваю: «А что вы пишете?». Они говорят: «Мы матушке пишем просьбы». Я говорю: «Да она мертвая лежит! Вы что, ненормальные, что ли? Вы в своем уме? Человек мертвый лежит, а вы к нему просьбы». Они говорят: «А Вы вот напишите. У Вас есть какая-то проблема?» «Ой, – говорю, – проблема у меня. У меня такая проблема, что “мама не горюй”».

– Мне бы Ваши проблемы.

– Да, но я же не знал, что это еще не проблема в жизни. И я написал четко, лаконично, конкретно: «Матушка, дай мне денег». Сложил записку, положил, еще раз «Отче наш» прочитал и вышел. Так же к машине вернулся опять как по сухому. И как только я сел в автомобиль, у меня начал просто «разрываться» телефон от звонков, и все мне кричали в трубку: «Быстро едь в офис, деньги приготовлены, масса работы. Быстрее, быстрее, быстрее!» Я не буду рассказывать, сколько, но в этот день я получил столько, что понял: Господь нес меня на руках все это время. А я-то думал, что Он меня оставил. И дело было не в деньгах. После этого я уже никакого внимания не обращал на деньги, я просто понял, что Господь дал мне жизнь, второй раз даровал мне ее. И Он всегда рядом со мной, если я, конечно, не грешу, если сам от Него не ухожу.

– Тут как Набоков говорил: «К Богу приходят не экскурсии с гидом, а одинокие путешественники». Действительно, Вы нашли свой путь, свою тропку, свою чистую дорожку.

– В этой Голосеевой пустыни Господь дал мне духовника – иеромонаха Паисия, там и дочка моя венчалась, и внука моего крестили, там было мое первое послушание на Великий пост, там были мои первые случаи исцеления от смертельных болезней милостью Божьей.

(Продолжение следует)

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова