Канон. Встреча с музыкантом Олегом Нестеровым. Часть 1

В новом выпуске программы "Канон" в гостях у Александра Крузе - музыкант, писатель, лидер группы "Мегаполис" Олег Нестеров. Олег вспомнит детские годы и расскажет о своем масштабном проекте "Из жизни планет", посвященном неснятым фильмам 60-х годов. В нем Олег вместе с единомышленниками обработал архивные материалы, создал мультиплатформенный сайт, написал музыку к этим, так и не увидевшим свет, киноработам. В настоящее время гастролирует с одноименным музыкальным спектаклем.

– Федор Михайлович Достоевский, рассуждая над тем, что такое талант, пришел к выводу, что «талант – это способность сказать или выразить хорошо там, где бездарность скажет и выразит дурно».

Сегодня у меня в гостях настоящий талант. Как известно, талантливый человек талантлив во всем. Поэт, композитор, продюсер, музыкант, писатель Олег Нестеров.

Олег Нестеров – российский музыкант, продюсер, писатель, лидер московской группы «Мегаполис». Родился в Москве в 1961 году, учился в школе с углубленным изучением немецкого языка. После школы поступил в Московский электротехнический институт связи, который успешно окончил в 1983 году. По окончании института работал инженером-электронщиком на международной телефонной станции в Москве. Три года учился в московской студии музыкальной импровизации.

В 1985 году стал вокалистом и автором песен группы «Елочный базар», которая позже была переименована в «Мегаполис». Конец 80-х расцвет творчества группы. Широкую популярность коллективу принесли песни «Москвички» и «Рождественский романс», на которые были сняты видеоклипы.

В середине 90-х группа три года проводит в Германии, где дает много концертов и записывает пластинку. В 1997 году Олег Нестеров попробовал себя в роли продюсера. К слову сказать, достаточно успешно. Под его чутким продюсерским оком сформировались и успешно себя зарекомендовали такие исполнительные коллективы, как «Маша и медведи», популярный грузинский коллектив «Мгзавреби», Евгений Гришковец и многие другие.

С 1998 года Олег Нестеров является руководителем собственного звукозаписывающего лейбла «Снегири-музыка».

Помимо музыкальной деятельности Олег Нестеров является педагогом во многих престижных столичных вузах, где ведет курс продюсирования музыкального проекта.

С 2006 по 2012 год был ведущим телепрограмм «По волне моей памяти», «Золотой винил» и «Люди времени» на канале «Время». Олег Нестеров – автор двух литературных романов.

В настоящее время Олег Нестеров и группа «Мегаполис» активно гастролируют в рамках собственного крупномасштабного проекта «Из жизни планет», в котором проза, музыка, стихи, инновационные технологии настолько тесно переплетены, что можно смело говорить о рождении нового языка общения артиста со зрителем.

Итак, обо всем поподробнее побеседуем сегодня с Олегом Нестеровым.

Олег, я ничего не забыл, упоминая Ваши творческие ипостаси?

– Еще преподаватель и телеведущий, была и такая практика.

– Я знаю, что Ваши творческие произведения, будь то музыка или литература, наполнены воздухом, они «настроенческие», в них есть глубина.

Под влиянием чего Вы формировались как художник, чтобы сегодня доносить до зрителей такие глубины? Ваша аудитория – это тонкий слушатель и зритель.

– Вы знаете, я разделяю опыт духовный и опыт человеческий. Считаю, что природа таланта мультипликативна, и в ней есть три составляющие: опыт духовный, опыт человеческий и среда, где человек обитает.

К художникам я причисляю людей любых профессий, которые могут творчески преобразовывать мир. И думаю, что с человеческой точки зрения на меня, конечно, повлияли мои родители, моя семья, 60-е годы – годы моего детства. Это немецкая специальная школа с сильными педагогами, книжки, которые я читал. Но особую роль в моем воспитании я бы отдал музыке. Через музыку я нашел почти все.

Как говорят, музыка – это тень Бога. Ведь Бога нельзя представить. Но все в мире имеет фрактальную природу – все во всем, как говорится. И даже по маленькому клочку живого, по одной клеточке, по строению атома можно судить о Солнечной системе. И по глотку живой воды – хорошей музыкальной фразе, по отрывку из хорошего фильма, фотографии – можно воссоздать картину мироздания, вообще сказать, что жизнь такая. И музыка здесь в первых рядах. Любое искусство мечтает быть музыкой, как сказал один умный человек в XIX веке.

Если бы не музыка, кто знает, что вообще произошло бы на моем пути, где бы я был, кто бы я был.

– А какая музыка звучала в Вашем детстве?

– В моем детстве звучала самая что ни на есть простая музыка. У старшего брата был магнитофон, и там был «Битлз» начиная с каверов, каких-то концертов, битловских бутлигов.

– Это уже в 60-е годы? То есть Вы получали информацию практически вовремя?

– Вовремя, что называется, «с колес». Высоцкий, Окуджава, Галич. Мама работала в больнице, где среди старых большевиков лечились многие известные люди.

В общем, музыкальная среда была вполне себе обычная. Я бы не сказал, что я слушал серьезную музыку или в чем-то разбирался. К классической музыке я подошел в 50 лет. Но сейчас, кроме нее, на виниле не слушаю ничего. Если только радио в машине, но все равно в основном «Орфей», классика.

– Эпоха 60-х находит сегодня отражение в Вашем творчестве. Я имею в виду книгу «Небесный Стокгольм», последний проект «Из жизни планет». Расскажите о нем, пожалуйста, подробнее.

– Это музыкальное посвящение неснятым фильмам 60-х годов. Это эпоха, всем известная, но малоизученная, короткое время, когда у нас в стране все получалось. Причем во всем: в науке, футболе, шахматах, космосе, у нас было четыре нобелевских лауреата. И в кино, конечно. Всем известно, как наше «оттепельное» кино триумфально шествовало по всему миру, завоевывало каждый год золото Канн и Венции. И потом эта эволюция была в одночасье прервана сверху...

– Хрущевым?

– Сначала Хрущевым, это был первый удар. В феврале 1963 года была серия встреч с интеллигенцией после декабрьского «Манежа» с Эрнстом Неизвестным. Была разгромлена знаменитая «Застава Ильича», и на следующий день на «Мосфильме» было закрыто 12 картин. Но основной удар пришелся после Праги на 1968 год, когда было принято драконовское постановление о реформировании кино, к счастью, не принятое в том виде, но тем не менее даже малой толики принятых мер хватило для того, чтобы эта эволюция была в одночасье прервана. Словно упал метеорит и эти мамонты вымерли, наше кино не стало иным...

– А много картин не вышло?

– Очень много. Знаете, если бы Шукшин снял «Степана Разина», мы бы вообще по-другому представляли, кто такой русский человек. И у нашей страны был бы иной культурный код. Неснятые фильмы, с точки зрения историка кино Ивана Фомина, как раз были самыми сильными, самыми яркими проектами. Именно поэтому они были не то что просто положены на полку, а остановлены. Наше кино не стало иным, и столкнуться с этим феноменом мне помогла музыка.

Музыка, как известно, приходит сама. Глупо думать, что Бетховен предвидел все свои музыкальные произведения и как бы тщательно их выписывал. Музыка, как говорил Геннадий Федорович Шпаликов, оттепельный герой, поэт и драматург: «По белому снегу я палкой вожу, стихи – они с неба, я – перевожу». Любой художник, в общем-то, такой медиатор, который впускает в наш мир те темы, которые витают в воздухе. Собственно, так музыка и приходит.

И вот однажды осенью ко мне стала приходить музыка будто бы из кино и будто бы из 60-х годов. Потому как я ни музыки этой не слышал, ни фильмов этих не видел...

– Какие-то наброски сейчас остались от них?

– Нет, ничего. Только сценарии. Но ничего этого я не знал, а просто пошел по следу и обнаружил гигантское кладбище неснятых фильмов. Мне стали помогать люди, которые встречались у меня на пути, герои тех событий: Александр Митта, Сергей Соловьев, Наталья Рязанцева, Юлий Файт, Герман Климов.

Я оброс командой молодых сподвижников, которые вместе со мной работали и делали сайт «Из жизни планет», где как раз была история несоздания четырех неснятых фильмов: Шпаликов, Владимир Мотыль, Сергей Смирнов, Владимир Китайский.

По мере развития этот проект перестал быть просто музыкальным – музыка к четырем неснятым фильмам, – но получил абсолютно иной контекст и иную миссию.

Столкнувшись с этим великим и ужасным кладбищем, я понял, что мне нужно донести до нынешних молодых людей, которые мало что вообще знают о том времени, когда все получалось. Во время, когда не очень все получается, важно исследовать время, когда все получается.

Проект получился познавательно-просветительский. Он сделался мультиплатформенным: сайт «Из жизни планет» planetslife.ru, это музыкальный спектакль «Из жизни планет», который мы играем 30–31 декабря на сцене «Театрального центра имени Вс. Мейерхольда», и, собственно, сама музыка «Из жизни планет». Все вместе настраивает нас на ту эпоху, на те фильмы, которые не были сняты.

По второму слою в этом сайте проложены сотни самых важных фильмов той великой поры. Потому что в 60-е годы Россия дала миру космос и кино. И я столкнулся с тем, что у нас нет такой репрезентативной выборки для современного человека – ста самых важных фильмов самой яркой кинопоры в истории нашей страны. Мы сделали такую выборку: на этом сайте выложены эти сто самых важных фильмов. Причем мы сделали не сами, а историки кино и опрос многих и многих кинематографистов. И это очень честная и репрезентативная выборка.

– Сайт действительно завораживает, я провел там несколько часов.

– Сайт получил национальную премию «Книга года» в прошлом году в разделе «Электронная книга». Это было для нас большим сюрпризом. Работали мы вдохновенно. Собственно, сами вкладывали деньги, покупали фотографии в государственных архивах. Пять государственных архивов. Бесконечные встречи с героями тех событий, просмотры документов. Получилась большая исследовательская работа.

К примеру, спектакль – это не просто история несоздания четырех фильмов, это история о той эпохе, об укладе. Потому как, к сожалению, наша страна – это войны и революции в большей степени, чем эволюция. И современному молодому человеку важно знать, что думали его мама или папа в тот момент, какой величины у нее была юбка или каблуки, какие песни она слушала и что смотрела. Уклад формирует систему координат у молодого человека, а все эти сломы, наоборот, его ломают. И каждое новое поколение в течение прошедших двадцати лет не понимало, то ли хорошо бить бутылки у реки, то ли плохо. В общем, этот проект и про уклад. Многие приходят на наш спектакль. Молодые приводят родителей, и родители приводят молодых. Спектакль – это место их встречи, meeting point.

Хочу заметить, что именно неснятые фильмы, как невоплощенные замыслы, может быть, даже лучше рассказывают об эпохе. Потому как о кораблекрушении может лучше рассказать не тот, кто выжил, а тот, кто не выжил: какой это был ужас, как в трюм поступала вода, как медленно подходила смерть. Как раз неснятые фильмы – это не выжившие в кораблекрушении, которые, может быть, рассказывают об эпохе точнее всего. И, может быть, миссия этих неснятых фильмов именно в том, чтобы мы сейчас пришли туда, обратились, посмотрели то, что тогда было не воплощено, и пошли дальше. Главное – это величие замысла, как говорил когда-то Иосиф Бродский.

– Можете немного подробнее рассказать о картинах, вошедших в этот проект?

– Первая картина называется «Причал» – это дипломная работа Шпаликова. Это должен был быть его большой дебют в кино. Это большой его сценарий. Снимать эту картину должен был Владимир Китайский. Китайский учился на курсе Михаила Ромма вместе с Тарковским и Шукшиным на одном курсе и считался фигурой номер один. Тарковский был «номер два», Шукшин – «номер три». По словам очевидцев, того же Александра Митты, многие говорили, что это был гений. Именно от него все ждали откровений, и он, собственно, своими идеями напитал целое кинематографическое поколение, и с ним Шпаликов должен был снимать эту картину.

Эта картина называлась «Причал» и была бы о Москве. Фильм о том, как к деревянному причалу – кинотеатр «Ударник» летней ночью приплывает баржа с лошадьми. Там Катя, которой уже 18 лет, и она должна выйти замуж за шкипера этой баржи, но она гуляет в одиночестве летней ночью по Москве, встречает других мужчин: укротителя тигров, летчика-испытателя, похитителя виолончели, солдат-дембелей. И через эти встречи понимает очень важные для себя вещи, и Шпаликов придумал Москву, которой тогда не было. В жизни она была серая и скучная, в кино она была помпезная. И то, как мы сейчас представляем себе Москву 60-х, в первую очередь придумал Шпаликов. И эта Москва Шпаликова, придуманная в «Причале», впорхнула в «Я шагаю по Москве», его следующий фильм, и в «Заставу Ильича». Но Шпаликов до конца своих дней говорил: «Все, что я делал в кино, я немедленно вычеркивал из сознания, за исключением нескольких кусков из “Причала”».

Получается, «Причал» – это неснятый фильм, который вдохновил и породил чуть ли не всю новую московскую кинематографическую волну.

– Это получился причал его жизни.

– Да. Вторая картина – «Семь пар нечистых». Это Владимир Мотыль, его истерн. Все, что снято здесь, – это истерны. 1964 год. За несколько лет до его «Белого солнца пустыни». Но только здесь не басмачи и не маузеры, а Мурманск, море, корабль ведет к отдаленному острову группу заключенных, половина уголовных, половина политических. Две недели до начала войны. Пока он плывет, начинается война.

Налетает вражеская авиация, охрана гибнет, и у заключенных возникает такая человеческая дилемма: можно плыть в Норвегию, просить политического убежища, можно высаживаться здесь на острове и стать солдатами до конца, что они и выбирают. Это реальная история, которую описал Каверин в своей повести, по которой Мотыль написал сценарий и должен был снимать фильм.

Два года мытарств, хождения по всем кругам ада: Госкино, «Мосфильм», ЦК и так далее. Вроде фильм запустили, потом тут же остановили. Потом опять запустили. Причина была проста: тема сталинских репрессий медленно, но верно уходила из жизни страны, и из кино в частности.

Фильм этот не был снят, хотя, я читал неизданные дневники Мотыля, это был бы фантастический фильм. Он прописывал, какая в нем должна быть оптика, какие шумы, какая атмосфера – ну все. Своей новаторской картиной он опережал мировой кинематограф, и он осознавал это, лет на пять.

– У нас в стране и время шло по-другому, мне кажется. Нужно было опережать, чтобы идти в ногу с мировым временем.

– Еще потому, что советский кинорежиссер должен был пройти 29 инстанций на пути, и Мотыль очень подробно пишет об этом в своих пронзительных дневниках, которые пока еще не вышли и которые мы использовали в своем спектакле и на сайте «Из жизни планет».

Третья картина – это «Предчувствие» Андрея Смирнова. Когда его все-таки выдавили из профессии после фильма «Белорусский вокзал» – нашего очень важного фильма о войне. Тем не менее его выдавили из профессии как непредсказуемого и бескомпромиссного. В общем, он стал осваивать новую профессию – сценариста.

В «Предчувствии» (это его второй сценарий) он вдруг вспомнил годы своего послевоенного детства: хмурую школу, уголовный двор на Сретенке, такое абсолютно беспросветное одиночество малыша во враждебном мире больших. Предчувствие любви, предчувствие всех прелестей, всех таинств жизни, всех ужасов жизни, предчувствие самой живой жизни.

Знаете, есть смешанные хоры, которые поют на радио и телевидении «Пусть бегут неуклюже пешеходы...». А есть мальчуковые хоры, которые поют другой репертуар. Как говорят специалисты, иногда, когда поют мальчишки, звучит серебро. Вот это был бы его фильм – про серебро.

Ну и четвертая картина – это «Прыг-скок, обвалился потолок» Шпаликова. По сути, последний его сценарий, который тоже не был снят.

– То есть у Вас в проекте две картины Шпаликова?

– Получается, да. Но эту он должен был снимать и как режиссер. Здесь другая история. С одной стороны, это «История одного детства» – рабочее название этой картины, где главной героиней является его 11-летняя дочь Даша, которой он посвятил последние в жизни строчки: «завещаю вам только дочку, больше нечего завещать». С другой стороны, как сказал его товарищ по тому времени Сергей Соловьев: «Это фильм о всех прелестях и ужасах пьянства». Такая шпаликовская психоделическая, очень медленная, к несчастью, алкогольная «цыганочка». Таких фильмов не было и не будет. Хотя, думаю, у нас в стране такие фильмы очень бы любили. Он очень пронзительный: Шпаликов уже говорит с нами немножко «оттуда».

Музыка сама нашла среди «кладбища» фильмов эти четыре картины и сказала: отсюда, и отсюда, и отсюда, и отсюда... Мне осталось только наблюдать...

Ведущий Александр Крузе
Записала Ксения Сосновская