Аудио |
|
Скачать .mp3 |
– Немецкий композитор Рихард Вагнер сказал: «Музыка не может мыслить, но она способна воплощать мысль». Сегодня своими мыслями с нами поделится, пожалуй, самый яркий джазовый исполнитель нашей страны Андрей Давидян.
Андрей Давидян – российский певец и музыкант, работающий в различных направлениях эстрадной музыки. Родился в Москве в 1956 году в музыкальной семье. Его отец – известный советский певец Сергей Давидян, мать – пианистка и педагог. С детства Андрей увлекался музыкой, проводя все свободное время на гастролях у родителей. Свой первый ансамбль собрал еще в школе. В 1972 году Андрей стал солистом рок-группы «Високосное лето». После службы в армии создал группу «Добровольное общество», которая позже переименовалась в «Викторию». Затем были такие коллективы, как «Рок-Ателье», «СВ» и «Альтер-Эго».
Помимо музыкальной деятельности, Андрей Давидян получил специальность переводчика в Институте стран Азии и Африки. Он владеет арабским, французским и английским языками. Некоторое время работал в Алжире. В перестроечное время Андрей стал солистом Государственного эстрадного оркестра под руководством Максима Дунаевского. В 1993 году создал свой собственный проект «Sound Cake», исполняющий фанк, джаз-рок и соул. С этим коллективом Андрей работает по сей день.
Широкой аудитории имя Андрея Давидяна стало известно в 2013 году, после участия во втором сезоне телевизионного шоу «Голос».
– Андрей, в своей жизни Вы смогли рассмотреть талант, посланный Вам Богом, и направить его в нужное русло. Давайте поговорим о тех людях, которые помогли Вам найти свое место в жизни, – о Ваших родителях. Расскажите, пожалуйста, о них немного.
– Спасибо за прекрасный вопрос, Саша. Вы понимаете, на меня не то чтобы что-то снизошло. Я не мог остаться в стороне, поскольку родился в музыкальной семье. Мой папа был очень известным в свое время оперным и эстрадным певцом.
– Заслуженным артистом.
Звучит фрагмент произведения «Утро туманное» в исполнении Сергея Давидяна.
– Он был действительно знаменитым, потому что в 1956 году вышла картина «Песни первой любви», которая стала безумно популярной и даже популярна до сих пор. Очень многие люди помнят ту музыку и тот голос. Музыку написал Арно Бабаджанян – один из величайших, на мой взгляд, наших композиторов.
– Он был другом Вашего отца?
– Да, они дружили.
– То есть Вы с детства варились в этом котле?
– Да, я с детства в этом варился, и меня не оставляли. Моя мама пианистка, очень яркий человек, преданный своему делу до сих пор, – ей 91 год. Она старается садиться к инструменту и преподавать, чем занималась долгое время до настоящего времени. Родители очень много концертировали и гастролировали, у нас и за рубежом.
– Вы ездили вместе с ними?
– Я ездил здесь, по стране.
– Вы закулисный ребенок?
– Да, закулисный. Меня брали с собой, потому что не было смысла держать взаперти или отправлять в пионерский лагерь: там, кроме рваных подушек и детского дебоша – в хорошем смысле этого слова – ничего не было. Но жить в коллективе тоже необходимо. Наш человек проходит все ипостаси и этапы. Я получил такую долю. Может быть, я присматривался к чему-то, но музыка звучала с детства, потому что я слышал все репетиции: как папа пел, как мама играла, как играли большие составы, для которых аранжировалась музыка. Это были квинтеты, секстеты и оркестры. Папа и мама много работали с большими, очень известными тогда оркестрами.
– Помимо семьи, я думаю, на Вас оказало влияние то окружение, в котором Вы росли, ведь Вы выросли в так называемом дворянском гнезде – в районе метро «Аэропорт». Ваш дом постоянно посещали великие люди?
– Да, и театральные актеры. Я не могу перечислить всех, это были действительно великие люди, и об этом можно много говорить. Были актеры Малого театра, театра Вахтангова, театра Моссовета. Папа дружил с очень многими людьми, он был очень отзывчивый и гостеприимный человек. Все знали, что, придя к нам домой, они получат неплохую закуску, хорошую еду.
– Что будет душевный вечер?
– Да, мой папа очень любил готовить. Он всегда старался это делать и каждый раз спрашивал, заглядывая в глаза: «Ну как?» То есть в этом смысле у меня были хлебосольные детство и юность. Естественно, и я со многими общался. Как к нам относились взрослые большие артисты? Они говорили: «О, сынок, молодец, расти, будь правильным». Какие-то вещи откладываются. Может быть, это как-то сыграло потом какую-то роль.
Звучит песня «Мама».
– Вас относят к так называемой первой волне московского рок-движения. Как пела группа «Машина времени», «ты помнишь, как все начиналось?». Давайте вспомним, как оно начиналось.
– Ой, братцы, как давно это было! Я могу рассказать вкратце, потому что на всем остановиться сложно. Сначала я вообще очень любил всякие барабанные ситуации, пытался играть на ударных инструментах.
– Все такое ударно-шумовое?
– Да. Ритм всегда заводил: он дает драйв. Это мне пригодилось в пении: очень важно подспудно слышать ритм. Можно взять бубен, кабасу или еще что-то, аккомпанировать самому себе и давать барабанщику такой «подхлест», потому что это очень важный аспект.
– Это уже настоящий джаз, его корни. Ведь тогда так и начинали?
– Это свинговое ощущение. Тогда мы просто играли музыку, которая нам нравилась: «Led Zeppelin», «Deep Purple», «Grand Funk», «The Beatles», естественно. Но я понял, и один из моих очень близких друзей сказал: «Старикаш, попробуй, спой вот это», и я стал вдруг петь. Попробовал спеть одну, другую, третью песни. Я пел «Creedence Clearwater Revival» («Вера оживления чистой воды») – была такая группа. До сих пор один из братьев жив и выступает с этой чудной музыкой, заводной и очень доброй. Нас она растила. Это был и Оззи Осборн, молодой.
– Первые ансамбли у Вас были в школе?
– Да, первые команды были в школе: мы создали группу «Високосное лето».
– Танцы, девушки. Группа была создана вместе с сыном Булата Окуджавы?
– Да, с Игорем Окуджавой. Я жил у него дома с 14 лет. Папа носил нам еду. У нас было какое-то внутреннее доверие. Нас не контролировали, а отдавали на растерзание жизни. Мы учились в одной школе, он был постарше. Мы друг к другу очень по-братски относились. Игорь был достаточно одиноким человеком. Я находился рядом и всегда знал, что какая-то помощь будет в этом возрасте. Потом он ушел в армию, я его проводил. Потом он пришел и меня проводил (и не только он). То есть мы никуда не прятались, а шли, как нормальные, обычные, советские тогда люди.
– Но профессиональное музыкальное образование Вы не получали? Вы окончили Институт стран Азии и Африки. Вы переводчик?
– Да, но все годы, что помню, я занимался музыкой: сначала любительской, а потом пришлось профессионально.
– А когда началась Ваша профессиональная деятельность?
– Где-то с 1985 года.
– После института Вы уехали работать в Африку.
– Да, я работал в Алжире. Потом, когда вернулся, в 1983 году, стало очень сложно, потому что намечался уже перестроечный период, и никто не понимал, за что хвататься. Конечно, мы получили очень хорошую подготовку в прекрасном институте, но за нас некому было отвечать, и мы остались сами по себе; кто-то торговал игрушками. Вот такое было время. Потом хозрасчет и прочее-прочее, поэтому было очень трудно.
– В 1985 году Вы начали работать у Дунаевского?
– В 1985-м мои друзья пришли за мной, забрали, сказали: «Бросай все, пойдем: Максим Исаакович собирает оркестр».
– Тогда еще Понаровская там пела?
– Да, Понаровская, Вейланд, Паша Смеян – вечная ему память. Его нет с нами, он ушел. И его брат, Саша Смеян, тоже (они близнецы). Но Саши уже не было к тому времени, а Паша и Юра Титов (барабанщик) пришли за мной на работу (я работал в каком-то МВД, в какой-то школе преподавал: там арабы были, и мне приходилось переводить). С тех пор я уже поплыл в этой лодке.
– Вас считали рок-музыкантом, а теперь Вы известный джазовый певец.
– Я не джазовый, ребята, я просто человек.
– Просто хороший музыкант, скажем так.
– Я и сейчас могу, с удовольствием. Мне хочется тряхнуть стариной: собрать своих ребят – у меня есть прекрасные друзья-музыканты, которые блистательно играют рок-н-ролл – и сделать, может быть, маленький трибьют.
– Мы с Вами решили, что музыкант должен быть просто качественным музыкантом. Он должен играть и то и другое, но любить что-то больше.
– Он должен что-то любить.
– Но должен быть универсальным?
– Универсальность есть во всем. Универсальность петь английскую или европейскую музыку, и русскую – это тоже универсальность. У меня плохо получалось, потому что я вырос на Джеймсе Брауне и Рэе Чарльзе. Я его вообще считаю своим учителем в жизни по тому, как он пел, какую культуру нес. Культура – вот что самое главное в музыке, а в остальном, если вы «догоняете» ситуацию, то придете к чему-то. Движущая сила – это культура, тот уровень, на который вы хотите залезть. Либо вы чем-то можете поделиться, либо нет. Здесь нет потолка, здесь внутреннее совершенствование. Это всегда какая-то работа. Нельзя, на мой взгляд, делать то, что многие делают в этой стране. Лучше петь кавера, чем писать плохую музыку.
– То есть ваша основная цель -– нести культуру?
– Я думаю, что да.
– Какую миссию Вы видите в своем творчестве?
– Приобщить большее количество людей к хорошему, что есть в музыке. Понимаете, на эстраде было много великих людей, они и сейчас живы. Я сказал про Рэя Чарльза, но это не эстрада, это спиричуэл, то, с чего он начинал. Это человек со сложнейшей судьбой.
– Он исполнял ритм-н-блюз?
– Да. А на эстраде были Энди Уильямс, Нэт Кинг Коул (джазовый певец), потом начинаются Хампердинк, Том Джонс и так далее. Вот великое эстрадное наследие. Они живы, и им надо делать при жизни памятники, потому что тому, с какой радостью и теплом они исполняют каждое произведение, надо учиться. Я пытаюсь понять, кто у нас был. У нас были очень удачные, хорошие певцы, но они как-то растворились, уехали из страны. Был Леонид Бергер – я мальчиком ходил и слушал, как он записывал разные песни; был очень теплый композитор Евгений Мартынов, Ободзинский как исполнитель.
– Это те люди, которые несли культуру?
– Вдруг их оказалось очень мало. Они несли тепло, а это очень нужно людям. Это начинаешь понимать, когда выходишь на сцену. Я не умею говорить о себе, просто вижу, как люди тянутся к хорошему. Здесь не важно, на каком языке ты поешь (даже на монгольском). Если у тебя есть какое-то тепло, которое ты можешь донести, и тебя за это благодарят, значит, ты что-то сделал. Вот все назначение, на мой взгляд.
Звучит песня «Не забывайте матерей».
(Продолжение следует).
Автор и ведущий программы Александр Крузе
Записала Людмила Моисеева
Продолжение встречи с автором песен, певицей, поэтессой, матушкой Людмилой Кононовой. Исполнительница продолжит радовать зрителей своими песнями. Кроме того, матушка расскажет об участии в популярных телепроектах и своей многодетной семье, а также поделится творческими планами.
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!