Читаем Добротолюбие. Выпуск от 11 ноября

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать наставления аввы Евагрия Понтийского из первого тома «Добротолюбия». Напомню, что в прошлый раз мы читали 66-й абзац его наставлений и не все закончили в отношении этого абзаца. Я напомню его содержание еще раз:

Некоторые из нечистых демонов всегда приседят подле читающих и всячески ухитряются отвлекать ум их инуды (т.е. вовне). Часто, взяв повод от самых Божественных Писаний, они наводят их на худые помыслы, бывает, что они против обыкновения заставляют зевать, или наводят тяжкий сон, много отличный от обыкновенного. Это испытал я сам на себе, но не понимал хорошо причины, хотя часто подвергался тому. От святого же Макария слышал, что и зевота безвременная, и сон от демонов, в доказательство чего он приводит обычай при зевоте полагать крестное знамение на уста, по древнему незапамятному преданию. Все это мы терпим от них потому, что при чтении не храним трезвенного внимания и не помним, что читаем святые словеса Бога Живого.

Частично мы об этом говорили. Мы говорили о том, что примерно подразумевает авва Евагрий под чтением слов и какие, собственно, книги он имеет в виду. Мы говорили о том, насколько порой бывает лукава, эфемерна наша усталость в отношении того, что мы хотим сделать некое духовное делание. Стоит только в наше сознание проникнуть мысли о том, что мы должны помолиться или почитать Священное Писание или «Лествицу», как тут же на нас наваливается уныние, которое воспринимается нами как усталость непомерная. И нам хочется спать, хочется вытянуться, у нас болят кости, у нас болит голова, у нас все болит. И мы понимаем, что объективно хотим лечь отдохнуть. Обычно так и бывает. И большинство людей так и живут.

Но иногда Господь посылает такие вещи, чтобы внимательный человек умудрился. Представим человека, который буквально с ног валится от усталости, засыпает на ходу и ноги у него подкашиваются. Но стоит ему увидеть интересный фильм по телевизору или прийти интересному гостю, как усталость снимает как рукой, головная боль проходит, ноги не болят – и человек достаточно бодро может провести еще несколько часов.

Я встречался со случаями, когда человек в десять часов вечера чувствовал совершенную усталость, просто непреодолимую усталость, его почти парализовало от накопленной нервной, психической, физической нагрузки. Но стоило случиться неожиданно интересному фильму – и без всяких проблем, болезней, тягостей, сонливости, а просто бодрым духом он смог просмотреть его до четырех часов, потому что фильм был зело интересным. Это свидетельствует о том, что эффект не в усталости. Когда человек устал, он ничего не смотрит, не слушает, не видит, даже самый дорогой гость не приносит ему радости, потому что объективно организм, душа его вымотаны, человек устал. Это другой разговор, мы про это тоже говорили.

Это еще не все, что можно сказать по этому абзацу. Здесь авва Евагрий пишет о том, что очень часто человека отвлекают бесы от чтения Божественных Писаний разными худыми помыслами, буквально хульными помыслами, чем-то нечистым и мерзким. Нас такие нечистые и хульные помыслы обычно при чтении Священных Писаний или просто святых отцов не мучают. В какой-то степени это хорошо. Хотя я встречал людей, которые свидетельствовали о том, что такое с ними бывает. Но, слава Богу, они умеют с этим как-то справляться и преодолевать это. Но в целом, конечно, большинство людей, садясь читать, ничего подобного не испытывают. Но это не значит, что авва Евагрий пишет ерунду, это не значит, что он, как всякий мракобес, все приписывает злым духам и наводит тень на плетень. Нет, на самом деле это действительно так, но лишь отчасти так.

У современного человека хульные помыслы бывают достаточно редко. Это может быть свидетельством какого-то особого качества человека, особого призвания Божьего, особых отношений с Богом. Или же это свидетельство того, что человек сильно высокомерен, что он осуждает и поносит все на свете и без всяких хульных помыслов. А большинство-то людей испытывают нашествие  совсем других мыслей. В прежние времена было так, а в нынешние враг действует иначе.

Нас мучают не хульные и нечистые помыслы при чтении священных книг, при чтении Священного Писания или святых отцов. Нас мучает недоверие и сомнение. Нас мучает сомнение в том, что это написано Духом Святым, сомнение в том, что это действительно написано кем-то, в том, что это на самом деле истинные слова, а не подделка, в том, что вообще это правда, что это было. Может быть, этого вообще и не было никогда? Может, и Лествичника не было никогда? И книгу эту он не писал? Может, вообще и Синайской пустыни никогда не было? А Симеон Новый Богослов вообще никогда не жил и ничего не писал? А если и писал, то совсем другое? И вообще, может, он был вовсе не такой человек, как про него говорят? Кто его знает? Мы же ничего не знаем про ту эпоху.

Вот такие мысли нас посещают. Поскольку нам они кажутся трезвыми и разумными, мы не воспринимаем их как нечистые и хульные. А какая, в сущности, разница? Получать пользу от чтения Божественной книги мы уже не можем. Мы не верим тому, что пишется, мы не открыты сердцем и умом для того, чтобы воспринимать это слово, которое сеет в нас Сам Бог через чтение Божественных писаний. Или святые отцы. У нас в голове каша из Ренана, Штрауса, Познера, фильмов ВВС, уроков биологии, урванных каких-то лекций на YouTube разных ученых, псевдоученых, лжеученых, политиков, демагогов, публичных деятелей, экономистов, не совсем экономистов, настоящих батюшек, ненастоящих батюшек, имеющих одну точку зрения, другую точку зрения… Кого только не услышали мы уже в своей жизни, кому только не внимали с доверием! И все это осталось в нашей голове. И когда мы садимся читать, весь этот ворох всего нечистого начинает смердеть, он не дает нам внимать тому, чему мы хотели бы внимать. И он смердит, но смердит не хульными и нечистыми помыслами, а недоверием и сомнением.

Мы все, в сущности (это странно и страшно), очень легко понимаем Понтия Пилата. Когда ему Христос сказал про истину, Понтий спросил: «Что есть истина?» Ведь так говорит, а если не говорит, то думает практически каждый из нас: «Что есть истина?» Стоит человеку сказать: «Я прочитал Писание. Там такое!..» – «Да ну, стоит ли ему верить? Может, это вовсе и не Писание. В конце концов, ведь это евреи, да и это же русский перевод, а он неправильный. А кто знает, как правильно? Да и было ли это? Да и было это в третьем веке... А может, и не в третьем, а во втором... Кто знает, как было на самом деле?»

Когда мы читаем, скажем, какое-то событие из истории Церкви, а уж тем более житие святого, нам так же скажут: «Да ну, откуда ты знаешь, что это было? Может, этого и не было вовсе, сочинили…» У нас скепсис настолько устойчивый! Скептически воспринимая все касающееся Божественных Писаний, истории Церкви, писаний святоотеческих, как мы можем надеяться на то, что будем им внимать? Надо вычистить, я бы даже сказал – выскоблить свой ум, чтобы он воспринимал Священное Писание. Слово «выскоблить» не случайное. Я видел, как чистили столы. Они не были покрашены, они были из простого дерева, и их именно чистили, скоблили, чтобы стол был как новый. И вот нам надо выскоблить свой разум, свой ум, надо пропылесосить все свое сознание, чтобы там не осталось лжи. Потому что все, что мы слышали в своей жизни кроме Божественного Писания и святых отцов, все это ложь в той или иной степени, где-то 90% лжи, где-то бывало 100% лжи, где-то 10%. Но все равно наш ум настолько нечист, что мы всем этим пропитаны.

Вот мы садимся читать, и все это засмердит вдруг в нас – и заканчивается сном, унынием, печалью и неспособностью читать. Даже если мы с усилием заставим себя прочитать страницу Священного Писания или страницу из Максима Исповедника, аввы Исайи, мы ничего не поймем, наш ум заполнен, и заполнен он нечистотой. И пока мы от этого не отречемся, ничего в нашем сознании не произойдет.

Отречение от этого есть необходимое условие жизни христианина. Он должен отречься от всей лжи, которую когда-либо слышал, от всех идей, мнений, слов, представлений, философских систем, которые он когда-либо слышал. Только очистившись, он может сделать то, что мы называем покаянием, что отцы называли метанойей – изменением ума. Это не просто ты верил в одну идею, а потом веришь в другую. Мы это легко делаем, но это ничего не созидает в нас. Дело в том, что надо отречься от всех идей вообще, чтобы в сознании было слово Божье, чтобы там уместилась и поместилась истина.

И вот мы сели читать. Но пока мы еще не сосредоточились собственно на тексте, пока мы не можем сосредоточиться, наши мысли рассеянны. Это каждый знает. Как любила повторять моя мама, «смотришь в книгу, видишь фигу». Я не понимал в детстве, что это значит, у меня фига ассоциировалась совершенно с другими вещами. А теперь понимаю: садишься читать, а текст тебе не открывается, он закрыт от тебя, пока ты не напряжешь разум, ум, чтобы он проник туда как нож. Когда нож тупой, он не входит даже в хлеб. Его надо наточить, чтобы он вошел хлеб и разрезал его. И вот человек должен сосредоточиться. Но это требует усилий не только ума и не столько ума, сколько воли. Человек должен захотеть сосредоточиться на этом тексте, а он отвлекается. Он отвлекается на мечты, на дела, которые нужно сделать, на дела, которые сделаны, на то,  как они сделаны. Он думает о каких-то мечтах, о каких-то звонках, о каких-то печалях, каких-то радостях, каких-то событиях. И все это копошится в голове человека. И вот он садится читать, и ничего не получается. Он должен заставить замолчать все мысли для того, чтобы вникнуть сейчас в текст. Если он это сделает, он вникнет в текст. Но он этого почти никогда не делает. Он понимает, что сейчас  не настроен читать; это потом как-нибудь, когда настроение будет, а сейчас мыслей в голове очень много. «Я не могу сосредоточиться!»

Но если ты не можешь сосредоточиться, значит, есть проблема, потому что это твой ум. Если ты не можешь его призвать к порядку, значит, с этим умом что-то неправильно, он тебя не слушается, он тебе не подчиняется. Твой ум тебе не подчиняется! Это очень болезненное состояние. Поэтому надо просто взять себя  в руки и заставить ум вникать в то, что написано в книге. Это усилие  воли.

Поначалу это делать очень трудно. Каждый день ты прочитываешь по странице, чтобы научиться вникать, сосредотачиваться. Кто этому научится, кто это пройдет, тот поймет, какой вред имеет для человека так называемое парение ума. Все наши помыслы есть парение ума. Никакого смысла в этом нет. Никакого. Сколько бы мы ни думали, как решить проблему, как оценить свои дела, какой сделать вывод, это не имеет значения, это бессмысленные мысли, лишь бы только не молиться и не читать Божественных книг. Человек может избавиться от парения ума только волей, принуждая свой ум вникать в слова молитвы, вникать в текст книги, что он читает.

Ну и последнее, о чем здесь говорит авва Евагрий. В самом конце он говорит, что главная причина невнимательного, несобранного чтения в том, что человек пытается читать рассеянным умом. Он садится и между телефонными разговорами, орущим приемником, грохочущим телевизором, отвечая при этом на эсэмэски и интернет-сообщения в социальных сетях, пытается вникнуть в смысл книги. И ничего не получается. И не получится. Какие-то вещи он понимает, какие-то фразы оттуда он выхватывает. Но в целом это не приносит ему ни радости, ни пользы, потому что он рассредоточен. В это дело нужно погрузиться. Для этого нужно вырвать свой ум из всех тех мыслей и переживаний, которыми он занят, и погрузить его сюда, в книгу. И именно поэтому отцы заповедовали читать, только поэтому. Они сотни раз говорили о том, что в одном чтении нет никакого смысла, потому что для того, чтобы действительно созидать свою душу, нужна молитва, тишина. Очень много написано в скитских патериках про то, что люди тратили массу времени и сил на чтение книг, запоминание книг и так далее. Они считали, что все это вторично по отношению к главному – стоянию перед Богом всегда, везде, всецело. Но со временем (с IV века) пришло совершенно четкое понимание, что человеческий ум не готов к молитве, его надо еще собрать на молитву, его надо еще научить этой молитве. И вот собиранию ума способствует чтение.

Чтение способствует и катехизации человека. Он начинает понимать, что от него требуется в условиях отсутствия специальной системы оглашения внутри Церкви, системы постоянных бесед, каких-то школ, где человек мог бы постоянно возрастать в понимании своей веры. Чтение книг тоже имеет в этом смысле значение.

Но главная функция чтения всегда была именно в собирании ума. Человек терпением вникал в читаемый текст, усилием воли отрывал ум от суеты, чтобы погрузить его в книгу. И в конце концов это волевое упражнение делало его способным воспринимать текст святых отцов или текст Священного Писания. И только тогда ум начинал правильную жизнь. Он постепенно собирался, очищался, преображался и научался в этом состоянии своем отсеивать те помыслы, парения, те соблазны, умные искушения, мечты, которые в обычное время и составляли содержание всей его жизни.

 Переходим к 61-му абзацу:

Душа тречастна, по словам нашего мудрого учителя (разумеет Григория Нисского)…

И дальше он пишет о добродетели. Об этом мы почитаем в следующий раз. А сейчас вот это свидетельство: душа человека тречастна. Имеется в виду, что в нем есть, по терминологии аввы Евагрия, мыслительная часть, пожелательная часть и раздражительная часть. То есть душа имеет эти три силы, три вектора направления. Не то что она на три сегмента разделена. Это три проявления душевных, три уровня организации души. Нам больше привычна и понятна другая терминология: ум, сердце и воля. Вот это три элемента души. Это очень непраздное представление. Это очень неслучайная дефиниция, это очень важная вещь. Но прежде чем говорить о том, что дальше пишет авва Евагрий, очень важно иметь представление об этом. Мы в свое время, когда говорили о нравственном богословии, указывали на эту трехчастность. И вот здесь мы приходим к аскетическому значению такого представления о душе как о трехчастной. О том, какое это имеет значение для повседневной аскетической духовной жизни обыкновенного человека, мы продолжим разговор в следующий раз.

Записала Инна Корепанова