Беседы с батюшкой. Деньги и вера

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает священник Димитрий Дмитриев, клирик храма во имя иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» на проспекте Народного Ополчения в городе Санкт-Петербурге.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи) 

– Тема сегодняшней передачи сложная, но нужная и интересная – «Деньги и вера; деньги и жизнь христианина». 

Как правило, в Церкви не бывает людей очень уж богатых. Люди приходят в церковь и жертвуют свои копейки, потому что не могут больше. Или, наоборот, мы знаем храмы, где и свечи, и требы абсолютно бесплатны, потому что есть люди, которые содержат приход. Платят зарплату священникам. И коммунальные услуги оплачиваются конкретными людьми. Как Вам кажется, тема денег в жизни людей, которые ходят в церковь, насколько сложна и обсуждаема? Мы знаем, что неприлично спрашивать о том, сколько человек получает. 

– Действительно, тема насущная, жизненная. Получается, есть деньги или нет их, вокруг вроде то же самое (и природные условия те же, и погода, и отношения с близкими, друзьями). Но если их нет, что-то уходит. Уходит спокойствие. Мне кажется, это связано с тем, что значение денег в жизни не только христианина, но и вообще просто человека, живущего в этом мире, очень сильно переоценивается. Привязываемся мы к ним, и привязываемся настолько сильно, что даже появляется какой-то материальный эквивалент. В сознании современного обывателя количество этого эквивалента является эталоном определенного состояния. Если отсутствуют подобного рода бенефиции, это воспринимается как личное оскорбление. Поскольку я очень люблю играть в шахматы, мне вспоминаются слова одного из прошлых чемпионов мира Роберта Фишера, который говорил: «Деньги – это уважение». И он прямо требовал денег, воспринимая отношение к себе через призму этих знаков. 

Мы как люди верующие, как мне кажется, все-таки должны более спокойно относиться к деньгам. Иначе эта привязанность может нас довести до состояния перманентной тревоги и вывести из спокойствия в бесконечно тревожное, нервозное состояние. Конечно, скажете вы, хотелось бы иметь определенный уровень, хочется стабильности, но никто же не говорил, что будет легко. Очень легко быть христианином в комфортных условиях. Но жизнь меняется, меняются условия, даже если смотреть на положение в нашей стране сейчас, сравнивая с тем, что было, когда наша страна называлась по-другому. Кто постарше, помнит лихие девяностые, потом и нулевые. Мы видим, как все потихоньку меняется. Здесь важно, мне кажется, эту тему не замалчивать, потому что деньги – это часть нашей жизни, и серьезная часть. Поэтому, мне кажется, нужно просто о ней спокойно поговорить, не делать так, чтобы это была запретная тема. Если сделать какую-то тему запретной, она станет самой обсуждаемой. Если мы будем ее замалчивать или затушевывать. Нет, нужно просто спокойно об этом поговорить со своей позиции и не бояться этих рассуждений. 

– Если мы вспомним Ветхий Завет, то человек неуспешный считался грешным, потому что Господь якобы не дает ему успешности. Сейчас я, к сожалению, тоже встречаю эту позицию: если человек неуспешен, значит, что-то не так в его жизни, потому что иначе Господь позаботился бы о том, чтобы ему хватало денег. 

Вопрос телезрительницы: «Я очень переживаю за телеканал „Союз“, очень большой долг (как раз тема денег). Я хотела бы выступить с призывом поддержать телеканал, потому что, судя по долгу, вещание может прекратиться не сегодня-завтра. Байбаков сегодня выступал…» 

– Действительно, насущный пример, который показывает, что мы находимся не в самых комфортных условиях. Наверное, все-таки получается, если нам дорог телеканал «Союз», мы идем на определенные жертвы для него, которые связаны с благосостоянием. 

Вернемся к Вашему вопросу. На самом деле было такое понимание. Насколько мне известно по преподаванию сравнительной теологии, это понимание постепенно распространилось и в современных западных странах – конечно, за счет протестантских миссионеров кальвинистского направления. Об этом мы можем прочитать в знаменитой книге Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», что как раз и получается возвращением к этим ветхозаветным принципам: если ты обладаешь определенным материальным уровнем, если ты здоров, счастлив, успешен, то с тобой Бог. Позиция эта, конечно, дискуссионна. По тому же Ветхому Завету мы видим, Книга Иова не совсем вписывается в этот контекст. Мы видим, что Иов, несмотря на всю свою изначальную успешность, терпит скорби и бедствия. Если кто не знает, посмотрите, почитайте обязательно, очень хорошая книга, очень насущная сейчас для нас. Причем когда читаешь, видишь, что кому-то хуже, тебе почему-то не так плохо. Видишь, что и праведники тоже страдают, и надо тоже как-то пострадать в свою меру. Поэтому, мне кажется, нужно ориентироваться больше на нашу православную традицию и не зацикливаться на другом понимании. 

– Вопрос телезрителя: «Мы, конечно, коммунизма не построили, без денег обойтись пока не можем. Но все ли деньги можно принимать как подаяние? Те, что на крови или нечестно заработаны, можно ли принимать?» 

– Вопрос не в бровь, а в глаз. Действительно, деньги-то – они и есть деньги, но способы их зарабатывания разные. Здесь вопрос: а можно ли купить себе прощение? Мне кажется, таким образом купить свое спасение невозможно. Бог видит наше сердце и знает наши мотивы, а зная наши мотивы, Он понимает, что мы на самом деле хотим. От Бога не откупиться, как в известном анекдоте: человек, который очень много жертвовал, но не менял своей жизни, попадает на тот свет, и ему возвращают деньги. От Бога не откупиться. Нужно Ему прежде всего сердце человеческое, поэтому нужно изменить сердце. Соответственно, не каждые деньги можно принимать. Даже с точки зрения взаимоотношений. У меня маленький пастырский опыт как священника, всего пять лет, но тем не менее даже с небольшой высоты того, что есть, мне кажется, если происходит такое снисхождение, то не будет роста человека. Он может подумать, что есть священник – и прощение себе можно купить. Ну и получится тогда очень нехорошо, и пастырь тоже проходит искушение. И получается, он здесь его не проходит. То есть надо выстраивать взаимоотношения на приходе, в общении с точки зрения Евангелия и пытаться быть честным с самим собой, с Богом и ближними. Иначе это будет не очень хорошо. 

– Мы знаем фразу «бедность не порок», но знаем еще и о том, что когда денег явно не хватает, в особенности часто у пенсионеров, то начинается ропот: как же так? Получается, я живу, не имея достаточно средств, а рядом со мной священник, у него крест, ряса, он должен же в принципе жертвовать, помогать. И часто мы видим, что люди подходят именно к священникам и просят помочь материально. Вы с этим сталкиваетесь в своей практике? 

– Сталкивался неоднократно и, чувствую, буду сталкиваться с каждым днем все больше. Что здесь сказать? Раньше работал в отделе по взаимодействию с молодежью, мы также взаимодействовали с социальным отделом. Мне кажется, работа потихоньку сейчас выстраивается, идет на епархиальном уровне, распространяется по приходам. Известно, что и центры есть, появляются какие-то ночлежки, центры первичной материальной помощи. Помню, когда дьяконом занимался в храме Богоявления социальным служением, мы даже отправляли некоторых людей в Казахстан без документов, даже такая возможна функция. 

Тут надо идти договариваться, но это возможно. Да, такие случаи есть. Понятно, что подходят к священнику, к кому же еще им подойти? Но мне кажется, здесь важно, чтобы весь приход в этом участвовал. Должен быть человек, отвечающий за социальное служение, священноначалие это благословляет. То есть должно быть взаимодействие и помощь. 

К сожалению, бывают и злоупотребления. Но здесь, мне кажется, как по Писанию, мы тоже проверяемся этими людьми, насколько мы к деньгам привязаны. Можно внести небольшие пожертвования, это людям помогает на самом деле. Конечно, все ситуативно решается. Это надо не так просто – отдать. Милостыня – это же не чтобы откупиться, надо выяснять, спрашивать, временем своим жертвовать, чтобы разбираться, для чего это и надо ли это человеку, а потом уже по ситуации смотреть. 

– Вопрос телезрителя: «У меня сегодня случилось горе, умер отец. Как удобно подойти к батюшке по поводу отпевания? Потому что хочется, чтобы это не было связано с деньгами, но, с другой стороны, хочется, чтобы все было „качественно“ сделано. Второй вопрос. Я представитель молодежного отдела Санкт-Петербургской епархии. Как относиться к поступкам людей, которые, когда просишь помолиться, под просьбой пишут тебе не „спаси, Господи, раба Твоего Виктора“, а „давайте соберем деньги на поездку в молодежный лагерь“? Мне кажется, это очень безнравственно». 

– Я понимаю Ваш вопрос, соболезную Вашему горю. Вопрос с отпеванием, думаю, решаемый. В храме, в котором Вы трудитесь, нужно подойти к батюшке; все возможно будет решить. 

А насчет социальных сетей Вы хороший вопрос поднимаете. Мне кажется, это другая огромная тема – вообще способ поведения христианина в Интернете. Зачастую многие воспринимают Интернет как продолжение своего внутреннего пространства. А на самом деле ты находишься в чужом, виртуальном пространстве, и здесь ты должен не просто самовыражаться, а, как мы видим в Вашем случае, определенные требования тоже исполнять. Это виртуальная этика. Понимаю, когда ты пишешь о своем горе и вдруг получаешь сообщение, которое направлено в совершенно иную плоскость, мне кажется, не стоит обижаться, потому что это специфика социальных сетей. 

Конечно, может быть, если человек читал чат или группу, в которой Вы находитесь, ему следовало бы сначала как-то отреагировать на Ваше сообщение, высказать свое к этому снисхождение, соболезнование, а после этого как-то аккуратно, деликатно написать о своем. Жизнь-то идет, соответственно, событийность тоже возрастает и изменяется. Надо как-то на это реагировать. Может быть, человек зашел не со стационарного компьютера, а с телефона. Может быть, более снисходительно к этому отнестись, может быть, не увидел все, что было написано до этого, или он был добавлен в эту группу позже и не видел Вашего сообщения. Мне кажется, даже если Вы на кого-то обиделись, можно написать ему, как сейчас молодежь говорит, «в личку», аккуратно так, по Писанию: если согрешил кто против тебя, один на один надо пообщаться. А потом уже с другом, потом перед всей Церковью. Резюмируя все сказанное, хочу сказать, специфика социальных сетей имеет место. 

– Наш телезритель сейчас задел тему треб в Церкви. Мы знаем, что существует рекомендованное пожертвование, что называется. Но если у человека нет денег, а нужно крещение, отпевание? Телезритель хочет, чтобы было, что называется, качественно. Это значит вдобавок ко всему и то, что священник может, не получив денег, совершить требу спустя рукава? Такое может быть? 

– Знаете, какой поп, такой и приход… Если мы интересуемся историей духовенства, его появления, распространения, то увидим разные примеры. Мне кажется, даже если, не дай 

Бог, было у кого-то такое отношение, не нужно становиться в позицию судьи. Если священник так сделал, я не назвал бы это должностным преступлением, но назвал бы это даже с точки зрения этической непорядочным поступком. Все равно же мы понимаем, что будет все в конце концов судиться Господом. Недаром тем людям, которые готовятся к рукоположению, заранее рекомендуется читать «Шесть слов о священстве» святителя Иоанна Златоуста. В них встречается фраза, что из священников мало кто спасается, потому что такое поведение зачастую имеет место. 

Повторюсь: не стоит осуждать. Но если мы возвращаемся к теме денег и если есть такое горе, если человек трудится при храме, а у него нет материальной возможности, то священник должен делать свое дело достойно... У меня были такие случаи. Я помню, освятил квартиру бесплатно. Но потом все равно получается, что как-то по-другому все приходит. Или вот пришел к нам один молодой человек креститься, но денег нет. Ну что, сделали так, как есть. И ничего, ходит тоже, помогает. Грядки нам копал, пол помыл. Просто он решил помочь таким образом. Ну и что? Не надо в рабов денег переходить. 

Хотя если мы читаем Священное Писание, в Первом послании к Коринфянам (9-я глава, 13-й стих) видим: Разве не знаете, что священнодействующий питается от святилища, что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования. Конечно же, батюшка тоже на что-то рассчитывает. Но если не получилось, значит, так… 

– Приведу один пример из моей жизни. Я был алтарником в большом известном храме, и зарплату все священники получали из церковной кружки, потому что не придет никакой фининспектор и не принесет тебе зарплату. В конце месяца мы вскрываем кружку, специальная ревизионная комиссия прихожан проверяет, сколько денег. В результате за месяц работы на восемь человек было собрано семь тысяч рублей. Понятно, что у священников есть дети… В принципе невозможно жить на эти деньги. Как Вы относитесь к тому, что в таком случае священник вынужден работать еще где-либо? В особенности это есть в сельских церквях. 

– В свое время был снят замечательный фильм – снят теми людьми, которые трудились на телеканале «Союз». Четырехсерийный фильм «У Бога в огороде»; по-моему, Даша Завьялова снимала. Фильм о священниках из Ярославской области, как они живут, выживают на сельских приходах. Как говорят французские христиане, се ля ви. Такое тоже имеет место. На Западе (я ездил в свое время и в Канаду) священники работают электриками, сантехниками, бухгалтерами. И вместе с тем служат. В одном приходе такое было (не буду говорить в каком, потому что там мало православных приходов, и сразу все поймут, о каком речь; нас смотрят за пределами Российской Федерации). Пришел, а там табличка: сегодня службы не будет, потому что батюшка на работе. Так получилось, что вызвали его на работу. Что ж, такое бывает. Как мне кажется, такое состояние, когда священник еще где-то трудится, постепенно будет переходить и в Россию тоже. 

Есть, конечно, разные взаимоотношения Церкви и государства. Они касаются и экономической сферы. Конечно, было бы очень удобно, если бы священник получал зарплату от государства. Есть распространенный миф, многие мои знакомые были абсолютно уверены, что (цитирую): у батюшки «бабки не влазят в карман»; «поднял бабла – твори добрые дела». Да что вы мне рассказываете, говорят они, у вас там денег куры не клюют, потому что вам государство платит зарплату. Я говорю: мон ами, все гораздо прозаичнее... 

Тут разные моменты. С одной стороны, например, Англиканская церковь, где есть Высокая и Низкая церковь. Допустим, Высокая церковь получает зарплату фактически от государства, и священник может (не как у нас батюшка) зарабатывать где-то на стороне или бегать по требам (как я в шутку говорю, «истреблять народ»). Но есть и сложности. Наступают, как в средствах массовой информации говорят, либеральные западные ценности. И если парламент (а в Англии Церковь зависит от парламента) принимает какое-то решение, связанное, например, с сексуальными меньшинствами, которых становится уже большинство, Церковь соглашается с этим, потому что она получает зарплату от государства. 

В России, как мы видим, по Конституции Церковь отделена от государства. Соответственно, у нас нет такого положения. И слава Богу, что у нас есть определенная свобода; пока еще есть. Получается, уже каждый – кто как смог. Смог наладить взаимоотношения с сильными мира сего – одно положение дел. Кто не смог – у того другое. Я могу сказать, что когда в свое время работал дьяконом на Гутуевском, пытался попасть в ревизионную комиссию (по-моему, единственное послушание, которое мне так и не доверили), очень хотелось попасть, чтобы узнать, что да как, но не получилось. Наверное, это и к лучшему. Так вот, мне приходилось, будучи дьяконом, работать ночным сторожем в автосервисе, три через три. Всю ночь сидишь, смотришь, а потом идешь на службу и помогаешь батюшке совершать богослужение с квадратной головой, потому что уже очень устал. Так или иначе, это был опыт. Потом как-то все наладилось более-менее. 

То есть каждый для себя этот вопрос решает сам. Мне кажется, многое зависит от взаимоотношений в каждой конкретной общине. Хочется, чтобы был не просто зарегистрированный приход Московского Патриархата, а чтобы была община, где верующие помогают, батюшку поддерживают. Но все ситуативно решается на приходе. 

– Меня поражает один серьезный момент. Когда я смотрю на количество поступающих в семинарию, в духовную академию, то вижу, сколько молодежи приходит. Далеко не всех берут, потому что не хватает учебных мест. Но очень много молодых людей идет с тем, чтобы потом стать священниками. Я понимаю, что они идут туда не для того, чтобы быть уверенными, что у них будет стабильный заработок. Более того, им, наверное, объясняют, что не будет никакого заработка, чтобы можно было прокормить молодую семью. Как Вы думаете, что заставляет сейчас молодежь идти в духовные школы? 

– Вопрос хороший, потому что я окончил духовную школу тринадцать лет назад, некоторое время в них преподавал. Сейчас преподаю на курсах Иоанна Кронштадтского. Тоже замечаю, что много людей приходит. В духовной семинарии мы недавно проводили (поскольку я еще в другом отделе, – отделе по взаимодействию со спортивными организациями) шахматный матч с семинаристами. И заметили действительно много новых лиц. Сейчас и ректор сменился, владыка Серафим, который раньше возглавлял Синодальный молодежный отдел; теперь он стал ректором Санкт-петербургских духовных школ. Я замечаю (это личное наблюдение) обновление, много новых ребят – искренних, верующих, даже немножко шебутных, харизматичных, где-то неуправляемых. Но это и хорошо. Почему они идут? Хочется надеяться: потому, что хотят служить Господу. 

Это служение связано не только с образом священника как духовного «бизнесмена», занимающегося ритуальными услугами. Хотя порой я встречал подобные настроения. На одном приходе в Санкт-Петербурге пришел молодой человек к настоятелю и говорит: «Я сейчас учусь в светском учебном заведении, но я бы хотел стать священником». Тот говорит: «А мотивы-то какие?» – «Ну, я смотрю, у вас машина хорошая, я хочу тоже такую, хочу, чтобы у меня все хорошо было. Периодически ездить в Европу, в ресторанах есть регулярно». Настоятель говорит: «Ну, попробуй, давай посмотрим». Но для начала он его поставил на очень сложную работу, и тот увидел, как все непросто, какой это долгий путь. И через полтора месяца пропало желание. 

А еще такой момент, который порой иногда является, хочется надеяться, все-таки косвенным фактором – это образ священника в средствах массовой информации, когда он представляется исполнителем ритуальных услуг, который ездит на дорогих машинах. Это многих сбивает с толку, и они думают, что у всех так будет. Поверьте, дорогие друзья, так бывает далеко не у всех. Хочется все-таки надеяться, что большинство приходит в духовные школы по призванию и по искреннему желанию служить Господу независимо от финансовой массы. 

– Вопрос телезрительницы: «Мой муж посещает храм вместе со мной, но только очень редко. Сейчас он перестал ходить, потому что не может найти ответа на вопрос, зачем так богато украшать храмы золотом, зачем такие красивые одежды священники надевают, не лучше ли было потратить эти деньги на бедных, нищих? Он задает этот вопрос себе, потом мне, и я не знаю, что ему ответить». 

– У меня тоже когда-то был такой вопрос, но когда я сравнил разные человеческие культуры, достижения архитектуры, заметил, что не только в православии, в христианстве, но и во всех религиозных традициях самое лучшее всегда отдавали в храм. Самые высокие здания были религиозными, даже в буддизме – статуя Будды; или одно из чудес Нового Света – Cristo Redentor, то есть Христос Искупитель – статуя в Рио-де-Жанейро. Все они, так или иначе, связаны с отношением с Богом, с религиозной сферой. Человек хочет именно в храме выразить все, отдать Богу самое лучшее. Поэтому кажущееся богатство должно быть, мне кажется. Но в разумной мере, потому что нищие будут всегда; коммунизм, капитализм, разные взаимоотношения в обществе, способы построения этих отношений разные. Но всегда хочется видеть некий идеальный образ, а он связан с определенным материальным достатком (к сожалению или к счастью). Поэтому, конечно, хочется видеть самое лучшее, чтобы и пение было достойное, и храм был красив. 

Может быть, тех же облачений и не надо столько иметь, но все же многие приходят в храм и хотят увидеть какой-то эталон, образец. Поэтому они отдают Богу самое лучшее, поэтому такая как раз богатая традиция. Может быть, это внешнее великолепие сбивает с толку, но, поверьте, когда находишься в храме и всем своим существом (скажу с точки зрения православной традиции) молишься в этом храме, тогда воспринимаешь свои взаимоотношения с Богом по-другому. Ты приходишь в православный храм, видишь иконы, образы, молишься, слышишь проповедь священника. Слышишь, как поют, разумом это воспринимаешь, акустически воспринимаешь… Чувствуешь запах ладана, он тоже в тебя входит; касаешься святынь, мощей, священных предметов... Все это всецело вводит во взаимоотношения человека с Богом, личные отношения. Постепенно на другое уже не особо-то и обращаешь внимание. 

Было движение «Теология освобождения» – в Латинской Америке: харизматические католические священники, прежде всего в Бразилии и Аргентине, пытались объединиться с бедными. Чтобы Церковь соединилась с бедными, восприняла все их нужды, обеспечила достойную жизнь. А после этого мы уже говорили бы о каком-то теологическом наполнении. Но на самом деле мы видим, что так устроено общество, что если эти бедные становятся на более-менее достойный уровень, то появляются другие бедные – это перманентный процесс. Поэтому здесь нужно держаться золотой середины. Есть храмы, в которых нельзя сказать, что такая уж вопиющая роскошь – как говорят, бедненько, но чисто. Достойный уровень должен быть, как мне кажется. Но опять же все воспринимается через призму взаимоотношений на приходе. 

Не знаю, как в Казахстане, хотя у меня там служат знакомые по духовным школам, – везде по-разному говорят. Но мне кажется, если возникает у человека такая проблема, ему важно поговорить со священником и лично постараться изложить свою проблему, смущение. И вместе на приходе ее решать. Если человеку хочется разобраться, он разберется. Даже если не получится на этом приходе – пускай поищет другой приход, где не так. За пределы города может выехать, почувствовать разницу и свои силы приложить в благоустройстве сельского храма. А таких, поверьте, очень много – и они очень нуждаются в помощи. 

– Тем более мы можем вспомнить время гонений на Церковь, когда было разрушено, уничтожено, взорвано столько храмов… Если лепота в храме осталась, радоваться надо. Там же нет золота, там золотая краска. У священника нет своего облачения, это принадлежит все-таки не священнику, так что ничего своего нет, это все принадлежит всему приходу, Церкви. Нельзя просто говорить о том, что это принадлежит кому-то, что они богатые. Это мы богатые – все вместе, трудом своим богатые, устройством храма, который делали конкретные люди. 

– Да, благоустроители. За них и молятся. Благоустроители, благоукрасители, плодоносящие. 

– Так что, когда мы говорим о деньгах, возникает и этот вопрос. Не роскошествует ли Церковь? Нет, не роскошествует, потому что стоит вспомнить любой сельский храм… Я совсем недавно был в одном далеком сельском храме, и там, к сожалению, все настолько бедно, что зимой храм закрывается, потому что топить нечем… 

– Смотрите, какой еще момент. Если хочет человек прийти в храм, он должен побороть собственную гордость, должен понять, что он не автономен: ему нужен Бог. Соответственно, раз в Писании сказано, что Господь создал Церковь и врата ада ее не одолеют, то РПЦ и другие Православные Поместные Церкви являются в какой-то мере наследниками апостолов. Соответственно, мы должны стараться своему священноначалию доверять и воспринимать приход, который нам послан, как маленькое испытание. Здесь вопрос, хочу в храм прийти или не хочу. Можно найти повод, чтобы не заниматься своей духовной жизнью, не прийти в храм. Сказать: чего я к ним пойду, они там вон какие все богатые. Это найти повод не прийти в храм. А если где-то смириться и попытаться войти в положение, не просто воспринимать это через призму каких-то комедийных роликов в сети (батюшку православного выставляют в комичном образе, что им нужны только деньги, ритуальные услуги совершают), а разобраться вместе с батюшкой и помочь. Узнать, чем помочь, что надо, конкретный вопрос задать – и лично все вопросы решать. Мне кажется, мы тогда сможем говорить об общинной жизни. Не просто как я пришел в магазин духовных услуг, деньги дали или не дали, еще с меня взяли столько… Прийти, доверительно пообщаться – мне кажется, многое можно будет решить. На каждом отдельном приходе. 

– Это как со Священным Писанием. В магазине можно купить Священное Писание очень экономичное, которое будет стоить 50 рублей, а можно купить роскошное издание, которое будет стоить несколько тысяч, но это будет хорошим подарком. Или мне хочется Священное Писание читать именно в таком варианте. И то, и другое – Священное Писание: и за 50 рублей, и за 5000. 

Подведем итоги передачи… Мы понимаем, что не от количества денег зависит счастье человека, поиск Бога и связь его с Богом, совсем не от этого, а от чистого сердца. Так, наверное, и закончим нашу передачу. 

– Всех благодарим, очень интересная у нас сложилась сегодня передача; тем, кто дозвонился, спасибо за вопросы. 

– Хочу вам напомнить, что необходимо жертвовать на телеканал «Союз». 

Ведущий Глеб Ильинский 
Записала Маргарита Попова