Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает председатель Епархиальной комиссии по социальному служению г. Москвы, настоятель храма в честь Входа Господня в Иерусалим в Бирюлеве (Москва) протоиерей Михаил Потокин.

– Вопросы, которые присылают наши телезрители, могут показаться очень простыми, но раз их нам шлют, мы должны на них ответить. Вопрос: «Нужно ли надевать платок на голову при молитве дома?»

– Наверное, можно надевать, можно не надевать, это зависит от желания. Дома мы находимся у себя, в своем пространстве. Когда мы идем в церковь, там все-таки определенный строй жизни, мы этот строй воспринимаем. Мы определенным образом одеваемся, молимся, стоя на восток, и так далее. Если говорить о молитве, вообще-то апостол Павел пишет, что нужно всегда молиться. Это означает, что идеально было бы, если бы человек постоянно молился – и дома, и на работе, и везде. Когда мы читаем молитвенное правило, конечно, можно надеть платок. Но обязательности нет.

– Есть ли какие-то особенные правила, как нужно молиться дома?

– Правила нам подсказывает Евангелие. Оно говорит, что нужно молиться так, чтобы никто не ведал об этом, то есть это должна быть внутренняя наша молитва. Все-таки все внешнее мы стараемся в этот момент забыть и думать только о том, что в нашем сердце, потому что молитва совершается там. Я думаю, полезно молиться вслух, потому что тогда меньше отвлекаешься. Ведь самое главное содержание молитвы – в ее слове.

– Славянские слова, даже если написаны русским языком, не всегда понятны. Есть такой вопрос: когда невольно делаешь ошибки в словах молитвы, есть ли в этом грех?

– Греха в этом нет, потому что это сделано невольно, не из пренебрежения.

– Бывает, за другими замечаешь ошибки, режет слух. Как здесь быть?

– Можно подсказать, если слышишь где-то неправильное чтение. Надо только сделать это аккуратно, чтобы человек не обиделся. Вообще правильное чтение, конечно, необходимо для молитвы, потому что слово очень точно. Это как математика. Помните замечательную шутку «казнить нельзя помиловать»? Где запятую поставим, такой результат и будет. То же самое в слове. Слово должно быть точным, потому что оно выражает очень многое, поэтому нужно стараться молиться. Думаю, надо просто это делать не торопясь.

– Даже можно с карандашом, чтобы подчеркнуть слова…

– Знаете, когда мы молимся вслух, нам даже легче услышать ошибки. Можно послушать молитвы. Сейчас есть много программ, которые транслируют молитвы, и мы можем сравнить, как мы читаем: взять книжку и послушать, как читают, и услышим правильное чтение молитвы, правильное произнесение славянских слов. Сейчас и на телеканалах это есть…

– На «Союзе» есть утреннее и вечернее правило.

– Да-да, можно включить, самому взять молитвослов и внимательно послушать.

– Например, в субботу у нас есть Последование ко Святому Причащению, также богослужения. Мы в этом направлении работаем очень активно.

Вопрос телезрителя: «Правильно ли, что на всех могилках кресты? А сейчас ставят памятники…»

– На могилах кресты. Это традиционно: когда по-христиански хоронят, ставят над могилой крест. Есть даже чин освящения этого надгробного креста. Мы обозначаем место захоронения человека установленным на нем крестом. Но потом традиция меняется. Невозможно все охватить. Бывает, ставят памятники, на которых вырубают или вырезают крест в камне.  

– А если креста нет вообще?

– Хорошо, когда есть возможность, крест поставить. Но есть даже люди, которые остаются незахороненными. Во время войны сколько воинов погибло? До сих пор экспедиции находят останки воинов.

– В местах сражений.

– Конечно, с поля боя как вынесешь? Человек совершил героический подвиг. Его посмертная судьба, думаю, очень благая, потому что он отдал жизнь за други своя, что Евангелие поставляет высоким подвигом человека. Есть братские могилы, неизвестные могилы, где людей находят, а останки не могут опознать… Когда есть возможность, конечно, лучше поставить крест и сделать захоронение так, как это позволяют нам средства и возможности. Но все-таки нужно подразумевать, что земля-то одна, в которую мы ложимся. Как и воздух один. Мы не можем сказать, что сейчас в этом углу комнаты мой воздух, а в другом – ваш. Земля одна. Мы ложимся в землю, чтобы восстать из нее в последний день Суда.

– Очень часто встречаю такой вопрос: обычно, когда человека хоронят, ставят деревянный крест, а потом его меняют на памятник или на более долговечное сооружение. А что делать с этим деревянным крестом, ведь его не выкинешь?

– Нет, выкидывать крест ни в коем случае нельзя, это нехорошо. Во-первых, можно отдать его или как-то решить вопрос с кладбищенским руководством. В конце концов, можно сжечь, если он деревянный, но ни в коем случае не выбрасывать на помойку. Такого не должно быть, чтобы крест лежал в местах неположенных.

– Вопрос: «Можно ли читать Евангелие сидя, если человек пожилой и ему трудно стоять?»

– Я думаю, можно читать, безусловно. Самое главное в чтении Евангелия – наша сосредоточенность на смысле. Если мы будем стоять и думать о том, что у нас спина болит или ноги, конечно, мы не сможем понять смысл того, что читаем. Когда нет здоровья, нет сил, читайте сидя, можно даже и лежа. Если кто болеет, тяжело бывает даже встать человеку, читают лежа. Можно слушать Евангелие. Сейчас есть аудиозаписи, программы, когда читают Евангелие, например, по радио. В любом случае важно то, как внимательно мы услышали слово Божие.

– Вопрос: «Всем православным хорошо известно краткое Серафимово (или Богородичное) молитвенное правило. Недавно услышал от батюшки в нашем храме, что есть еще другой вариант краткого правила. Можно ли заменять правила, которые были составлены другими людьми? В том числе Серафимово правило?»

– Если Серафим составил правило, наверное, можно его заменять. Преподобный  сам был большой молитвенник. К кому мы должны обратиться, когда говорим о молитве? К тому, кто сам в этой молитве преуспел. Серафим, конечно, знал, понимал молитву, она в нем совершалась. То же самое мы можем сказать об умной молитве. Она совсем краткая, это совсем краткое правило. Но в то же время умная молитва, по свидетельству тех, кто уже использовал ее и у кого получалось молиться, очень много дает, открывает человеку.

Но нужно понимать, в чем цель молитвы. Цель нашей молитвы – не просто вычитать определенное правило. Все-таки это беседа с Богом. Бог есть Дух, мы можем с ним беседовать словом. Слово, которое мы произносим, очень важно. Оно не в количестве, а именно в том, как мы его произнесем.

– Вопрос телезрительницы: «Я до сих пор не понимаю, чем дух отличается от души».

– Есть разные мнения о составе человека – дух, душа, тело; или просто душа и тело. Считается, что дух – это высший состав души. Даже не души, а это как бы высшая природа, которая может присутствовать в человеке. Если мы душу рассматриваем как то, что больше с телом соединено, то дух относится больше к части Божественной. Но это трудно объяснить, потому что разделить человека сложно. Как разделить душу и тело? Ведь в зависимости от состояния души меняется состояние тела. Наша природа совокупна, границу проложить сложно. Но все-таки можно это понять. Дух, я бы сказал, бесстрастный. Если душа наша переживает, смущается, мятется, то когда мы прикасаемся к духу, он оказывается мирным, бесстрастным, он имеет иную природу, чем человеческая душа. Можно, наверное, так объяснить. Не знаю, достаточно ли моего объяснения. Может быть, и недостаточно. Дело в том, что нет и конкретного учения про дух, душу и тело. Есть у святителя Луки (Войно-Ясенецкого) размышления по этому поводу, но я бы не сказал, что это общепринятая церковная догма.

– Вопрос: «Купили календарь с ликом святого. Как поступить с таким календарем по прошествии года? Аналогичный вопрос о текстах молитв, распечатанных на бумаге. Бумага истрепалась – сжечь ее, отдать в храм? Но в наш храм берут на сожжение с неохотой. Как быть?»

– Наверное, надо сжечь, потому что на помойку не выкинешь.

– А самостоятельно можно сжечь?

– Конечно, можно; почему нет?

– А пепел как?

– Ну, пепел… Что имеет смысл? Смысл имеет не бумага, а то, что на ней изображено или написано. Если изображение утрачено, написанное исчезло, тогда уже сам материал не имеет назначения. Тем более и материала-то нет, пепел остался.

– Вопрос: «Как правильно помазывать себя маслом (например, полученным на соборовании или купленным)?»

– На соборовании мы же  и помазываем маслом.

– Бывает, с собой дают, люди уносят.

– Бывает, уносят с собой. Но это не всегда было традицией, чтобы с собой забирать. Важно все-таки наше участие в общей соборной молитве. Помазывают обычно лоб и, может быть, места, где болит. Можно взять и образ полиелейного помазания, когда помазывают крестом на лбу. Наверное, так.

– Вопрос телезрительницы: «У меня внучка раньше очень любила животных, а теперь стала бояться и мух, и собак, и кошек. Панически боится, вплоть до того, что она постоянно на руках, боится на улицу выйти. Какую молитву мне за нее читать, чтобы это все прошло? Или к батюшке обратиться?»

– Это, наверное, особенность психики ребенка. Может быть, она кого-то испугалась, собаки или еще кого-то…

– Смотря сколько лет девочке.

– В любом случае иногда громкий звук может ребенка напугать; или резкое движение. Здесь причина неизвестна. Я думаю, что если Вы ребенка причащаете регулярно, наверное, таких сложных последствий не должно быть. Лучше, конечно, стараться регулярно ребенка приносить к Причастию. Молитвы – обычные, которые мы о детях читаем. Мы здесь причин не знаем, что явилось причиной такой реакции. Я думаю, что это с возрастом пройдет.

– Может, просто с ребенком больше беседовать, показывать картинки?

– Все от возраста зависит. Если ребенок уже разумный, можно побеседовать, рассказать, что животные, которых мы обычно видим, никакой опасности не представляют и что какой-то агрессии, зла от них ждать не стоит.

– Кстати, панические атаки – частое явление. Я часто слышу даже от коллег, что они не могли из-за них идти на работу. Это внезапно, когда они думали о чем-то, что возбуждало панические атаки… Даже в общественном транспорте могли слезы наворачиваться на глаза. Это особое состояние – не духовное, а физическое?

– Частично физическое, а частично, мне кажется, духовное. Начинается все с мысли. Если мысль участвует, то ситуация и духовная тоже. Мне кажется, как и любой страх, это называется малодушием; это синоним. Здесь даже мысленное обращение к Богу. Ведь что может произойти со мной без воли Божией, если я верующий человек? Я понимаю, что все равно все в Его руках. Если уж я лично не хочу никакого вреда себе принести сам, то все остальное мне неподвластно. С другой стороны, я верю, что Бог Благ, что Он не хочет навредить человеку, от Него никакой опасности мы не ждем. Наоборот, мы ждем поддержки, заступления, ограждения от каких-то обстоятельств. Поэтому не нужно бояться. Когда приходит страх, нужно понять, что страх – это не христианское чувство (особенно страх перед какими-то событиями). Если Бог что-то судит мне, придется какие-то испытания пройти. Если не судит, никаких испытаний со мной не случится. Все в Его руках, а не в руках случая.

– То есть когда какие-то проблемы, нужно подумать о Боге.

– Да, «Символ веры» прочитать про себя.

– Часто в период сильного волнения они вообще молитвы не могут читать. Мне посоветовали читать «Господи, помилуй!» Просто повторять про себя.

– Да, простые молитвы. Если люди испытывают паническую атаку, они обычно знают, где это с ними случается – в закрытом пространстве или еще где-то. Перед этим можно прочитать молитву, то есть немножко себя укрепить, мысль свою направить в то русло, которое помогало бы нам укрепиться в вере. Малодушие, страх обычно бывают потому, что мы попадаем в такую полосу, когда нам кажется все кругом случайностью, что есть какие-то обстоятельства, которые от нас не зависят, что-то очень нам противное.

– Вопрос: «Если человек умирает, но не исповедовался и хочет это сделать, а рядом нет священника, можно ли ему как-то помочь?»

– Покаяться друг другу даже можно.

– Даже если нет священника рядом.

– Да. Ведь мы помним, что в первые времена христианства покаяние было публичное,  совершалось прилюдно, в общем собрании христиан. Кстати, это случалось уже и в новые времена. Про Иоанна Кронштадтского рассказывают: когда он исповедовал, многие люди вслух выговаривали свои грехи. Такое гласное признание в грехе, мне кажется, как и таинство Исповеди, действует на человека как очищение. «Исповедуйте друг другу согрешения ваши да исцелеете» – это Послание апостола Иакова. Исповедуйте друг другу. Исповедь, конечно, имеет определенный порядок: священник перед таинством читает молитвы, потом исповедует человека, потом накрывает епитрахилью, читает разрешительную молитву. Но само действие покаяния все равно зависит от внутреннего раскаяния. Мне кажется, что в страхе смерти, конечно, один человек может исповедоваться другому.

– Когда уже все…

– Ну, не все, я надеюсь. Но если так человек испугался или какие-то обстоятельства случились с ним, а священника нет рядом, наверное, можно исповедовать свой грех другому человеку и облегчить тем самым свое внутреннее состояние.

– Как и медсестры в реанимации крестят...

– Многие, да.

– Даже имеют на это благословение.

– Да, особенно в роддомах, когда есть дети со сложной патологией. Нужно быстро это сделать, потому что неизвестно, сколько ребенок может прожить. А когда он крещеный, здесь и молитва родителей, и церковная молитва помогают ему даже в сложных ситуациях.

– Вопрос телезрительницы: «Как понимать: «„Стремитесь к познанию воли Божией“?»

– Понять волю Божию очень непросто. Мне кажется, для нас этот вопрос можно перевести в вопрос: «Как жить?» Как мне жить, если я хочу жить действительно достойно? Я должен жить так, как мне об этом говорит воля Божия. Я думаю, что лучше всего понять волю Божию из Его уст. А из Его уст мы слышим Евангелие. Если Вы будете часто читать Евангелие и знать евангельский текст, я Вас уверяю, почти в любом жизненном случае Вы сможете там найти подсказку, как поступить именно по воле Божией, то есть согласно евангельскому духу.

– Вопрос: «Есть ли смысл в присутствии на каждой воскресной литургии, если я не причащаюсь на этой литургии?»

Можно, допустим, если не причащаешься, посещать вечернюю службу в субботу?

– Наверное, есть смысл присутствовать на литургии, даже если мы не причащаемся на ней. Конечно, правила предписывают (и слова литургии говорят призывно), чтобы мы принимали Тело и пили Кровь Христову. Но если человек не подготовлен, еще какие-то обстоятельства есть, все равно он участвует в литургии. Все равно литургическая молитва для верных, для тех, кто крещен, действенна.

Но я еще о другом хочу сказать. На самом деле всякий человек, христианин, является участником литургии. Мы все ее совершаем, поэтому оглашенных просим удалиться, они не могут совершать литургию. А все остальные, верные, ее могут совершать. Ведь в молитвах священник читает не «я», а «мы». Мы – это, собственно, все стоящие. Нужно понимать, что ты не просто пришел в храм, чтобы послушать слова молитвы, а пришел участвовать в совершении литургии, совершении благодарения, Евхаристии. Ну а Бога всегда есть за что благодарить. Думаю, если мы имеем верный строй души, мы многое можем получить во время литургической молитвы, даже если нам не удалось подготовиться к Причастию.

– Вы сказали об оглашенных. Сейчас в храм заходят любые люди, даже некрещеные, и присутствуют на службе. Как к этому относиться? Получается, это дань традиции?

– Нет, это не дань традиции. Дело в том, что совершать таинство действительно могут только верные.

– То есть приступать к Причастию?

– Нет, совершать таинство. Я имею в виду не то, что мы слушаем слова молитвы, а потом подходим к Причастию. Мы являемся совершителями таинства, от нашего имени молятся священник и дьякон. В принципе, это наш голос, это мы произносим евхаристические молитвы. Просто, к сожалению, сейчас они произносятся тайно. Но нам бы хорошо их знать. В принципе, все, кто остается в церкви, верные, являются совершителями таинства.

Время нас сейчас немножко разделило, наша община не такая, как была в первые времена, но мне кажется, это в идеале должно быть так. Я буду себя настраивать на то, что я не просто участвую в этом, но и совершаю это таинство – от настроя, от молитвы всех стоящих в храме. Вы же чувствовали это, когда внутренний подъем, особенно когда поют «Верую» или «Отче наш»; когда весь храм запоет, чувствуешь внутренне, как это, когда все вместе молятся. Это и есть совершение таинства, общая молитва, на которую Господь отвечает пресуществлением Даров, дарованием Духа Святого. Поэтому, конечно, участие в совершении таинства может быть только для человека верного, кто пришел не просто из любопытства. Человек пришел послушать – да, он свое место занимает. Место духовное, я не имею в виду физическое. Человек, который этим таинством проникся, уже является совершителем таинства. Он участвует, как и священник, хор, чтец – все они составляют единое целое; Церковь молится перед Престолом Божиим.

– В самые важные моменты литургии (например, когда «Херувимская» или освящаются Дары) какие молитвы нужно читать? Вы говорите, хорошо бы их знать. Мирянин должен их смотреть, понимать?

– Я думаю, конечно, мирянин должен их смотреть. Раньше эти молитвы читались вслух, просто сам строй службы тогда меняется. Дьякон произносит ектению, а священник в это время читает тайную молитву. Вообще он может читать ее после того, как ектения закончена. После этого произносится возглас. Я думаю, следует купить книжечки (Георгиевского, например, – «Чинопоследование Божественной литургии»), почитать эти молитвы. Эти молитвы мы должны знать, когда идем в церковь.

– А во время литургии мы имеем право их читать? Или только священник читает?

– Молитвы вслух читает священник, но это не значит, что мы не можем молиться или вместе с хором, или про себя эти молитвы читать. Когда священник читает заамвонную молитву, мы вслух ее не произносим, но слушаем то, что он читает, а значит – участвуем в этой молитве. Конечно, если мы не знаем ее текст, это очень сложно. Если мы этот текст потихоньку выучим, то будет легче. Так, многие прихожане, которые часто ходят на всенощную, шестопсалмие знают почти наизусть, потому что его каждый день читаем, каждую субботу вечером. Конечно, для них это участие в молитве. Я таких людей много знаю. И это замечательно, потому что они уже участвуют в службе. Они молятся вместе с чтецом. Так же можно молиться вместе со священником на литургии.

– Я вспоминаю себя пономарем, когда мне давали читать шестопсалмие. Я его очень плохо читал. Не понимал, не получалось. Я слушал чтеца и запоминал на слух, каждое слово.

– Когда на службе часто бываешь, действительно молитвы запоминаются, и становится легко участвовать в богослужении. Тогда превращаешься из слушателя в совершителя. А когда  совершаешь богослужение, тогда у тебя уже совсем другое состояние – даже физически человеку легче стоять, когда он участвует в службе.

Вы поделились воспоминанием; я тоже могу вспомнить, что я пришел в церковь молодым человеком. Но когда приходил в первый раз на службу, у меня все время то ноги болели, то спина, было трудно стоять, потому что я не слушал и не понимал, что происходит. А когда  сам начал читать и выучил тексты, что хор поет, тогда мне стало легко. Даже на больших службах для меня значительно легче молиться, и время проходит незаметно.

– Да, вот стихиры поют, вот сейчас ектения такая…

– Да, воскресные стихиры все очень интересные, глубокая молитва. Как и Великий канон Андрея Критского. Замечательно, что сейчас многие приносят с собой книжечки с каноном и следят за текстом, чтобы глубже понять эту службу.

– А текст сложный.

– Сложный, но замечательный. Он поэтический, глубокий с точки зрения духовной. И все-таки эта молитва проникновенная.

– Вывод один: нужно быть внимательным на службе, и сразу все станет просто и понятно.

– Сейчас есть литература, есть возможность ее читать.

– Кстати, ничего плохого нет, если ты даже телефон откроешь или планшет, в котором электронная версия книги.

– Да, пожалуйста.

– И это бесплатно. На «Азбуку.ру» зайдите, посмотрите, это не требует никаких затрат.

Вопрос телезрителя: «Находил на земле бумажные иконы. Кто-то говорит, не надо их поднимать, но я не побоялся и поднял. Что мне с ними делать? Они у меня дома лежат».

– Вообще лучше бы в храм отнести, если они Вам не нужны. К сожалению, не везде возьмут, тоже есть такое, некоторые отказываются, потому что их много. Но все-таки, я считаю, это наше отношение к иконе. Икона – всегда святыня, и где бы мы ее ни нашли, как бы ни обнаружили, обязательно нужно поднять, отнестись к ней внимательно. В одной церкви ее не взяли – отнеси в другую. Как-то надо стараться пристроить, не оставлять их валяться в пыльном углу, чтобы это не было в забытьи. Не знаю, как в других храмах, а мы принимаем иконы. Нам приносят старые, выцветшие, найденные на улице, приносят кресты. Мы все принимаем.

– А потом что?

– Смотря в каком состоянии икона. Некоторые из них мы даже потом дарим, отвозим в Ивановскую область, где труднее их приобрести. Но это если в хорошем состоянии икона или литература. Тогда мы можем это отдать. Люди могут этим пользоваться в тех местах, где им материально сложно что-то приобрести. Если икона негодная, выцветшая, надо ее сжечь. У нас в церкви есть специальное место, где мы сжигаем записки.

– А записки тоже, получается, святыня?

– Там же имена. Имя для нас важно, это человек, наша память о нем.

– Вопрос: «Очень сильно заикаюсь и боюсь на исповеди что-то говорить, как мне быть?»

– Писать на бумаге. Многие так делают. Если какой-то вопрос священник задаст, можно ответить. Главное – не волноваться, потому что священник все понимает. Самое важное, исповедь начинается не с того момента, как мы подошли к священнику, а с того, когда я задумался, где я не прав, где мой грех. Если мы будем серьезно к этому относиться, наша исповедь будет более содержательной и будет действовать на нашу совесть.

Что касается записок, многие пишут записки (и те, кто свободно говорит), потому что забывают грехи. Волнуются, подходя к священнику; что-то сказали, что-то забыли… Потом смущаются, можно ли причащаться, идут снова в очередь, стоят, волнуются, успеют ли, и так далее. А некоторые грехи записывают. Могут записанное прочесть, потом сказать еще что-то. Нет какой-то определенной формы, как это обязательно делать. Есть люди тяжелобольные, которые не могут говорить. Я уже много лет хожу в центр реабилитации больных церебральным параличом. Им, чтобы что-то сказать, нужно очень много сил и времени. Но они могут всё написать.

– Расскажите, что это за центр.

– Это один из московских центров, где оказывается помощь больным церебральным параличом (в Царицыно, на 3-й Радиальной улице). Там они проходят курс реабилитации для взрослых, от 18 лет. Просто я хочу сказать, что людям с такими недугами очень трудно говорить. Если вы сталкивались с ними в жизни, поймете. Многие пишут то, что хотят сказать.

– Вопрос: «Как относиться к людской подлости? Очень часто к людям относишься со всей душой, любишь их, а они поступают подло».

– Ничего не сделаешь. Нужно быть готовым к ранам. Закрыться от людей, наверное, еще хуже. Это пахнет глубоким одиночеством, когда не с кем поговорить, некому открыться, не с кем разделить тяжелую или радостную минуту. А здесь вспомним слова премудрости Соломоновой: «Проклят всякий, надеющийся на человека». Дело не в том, что человек подлый по своей природе. Но подлость – это состояние духовное. Оно может найти на человека…

– Откуда не ждали.

– На самом деле нужно ждать. Это нам кажется, что мы такие хорошие, а бывает, в жизни все проявляется совершенно по-другому. Неожиданно встают вдруг перед нами альтернативы, как поступить: сказать правду или уклониться, солгать. Поэтому когда мы говорим об отречении Петра, который трижды отрекся от Христа, мы понимаем, что Евангелие не случайно сохранило нам это. Это дает нам понимание, что есть человеческая природа. Нужно понимать, что человек немощен, слаб, о чем и говорит Христос Петру: трижды петух не пропоет, как ты отречешься от Меня. В такую минуту, в такое время!

С другой стороны, даже если тебе нанесли рану, Господь учит христиан любить врагов. Увы, но нужно быть готовым к ранам. Но я хочу сказать, что те, кто претерпевает смиренно эти раны, никогда ничего не потеряет. Подлость наносит удар только тому, кто является источником этой подлости, но никак не человеку, против которого ее совершили. Если меня обокрали, кому хуже – мне или вору, который у меня украл? Если взять какую-то псевдочеловеческую мудрость – скажут: ну да, вор обогатился, а ты обеднел. Но с духовной точки зрения человеку, который украл, гораздо хуже. Я могу даже привести вам пример из переписки Варсонофия Великого с Иоанном, монахом. Иоанн жалуется Варсонофию, что его обокрали. А тот его учит: когда ты подаешь милостыню, ты этим гордишься, а если тебя обокрали, ты отдал, а гордиться-то нечем. То есть даже старец усматривает в этом духовную пользу для своего ученика. Это, конечно, касается только монахов – таких людей, которые хотят преуспеть духовно.

Никогда не нужно унывать, огорчаться из-за таких ситуаций, когда чувствуешь, что человек идет против тебя. Нужно знать, что в человеческой природе, к сожалению, есть такая слабость. Человеком можно управлять по-разному. Управляют нами не только внешние силы, но и внутренние. Человека можно запутать, обмануть. Сколько примеров, даже в жизни святых, когда на них обманом воздвигали всякую ложь... Они даже страдали от этой лжи; так много раз бывало. Если святых обвиняли в том, чего они не делали, и о Самом Христе говорили, что Он силой князя бесовского изгоняет бесов, что нам тогда с вами ждать? Бывают такие ситуации, нужно их проходить достойно, понимая, что у тебя только один судья – совесть.

– Что делать, если люди серьезно конфликтуют, один другому должен денег и не возвращает?

– Долги надо возвращать, так говорит нам Евангелие. Говорит Господь: верни долг, пока ты на пути с твоим заимодавцем, потому что когда с этого пути вас Господь заберет, долг ты не сможешь вернуть. Это материальный долг мы имеем в виду. С другой стороны, есть другое евангельское слово – когда ты даешь взаймы, не жди, чтобы тебе это вернули. Здесь разное понимание этого. Но все-таки в этом деле хуже не долг, а конфликт. Конфликт нужно стараться разрешать. Если я живу обидой, ненавистью, злобой, то фактически я не живу, а умираю. Это болезнь, опасная болезнь, которая ест мое сердце постоянно. Она гложет меня с утра до вечера. Надо скорее избавляться от нее, идти на исповедь, пытаться со священником поговорить, искать, как от нее избавиться. А не просто считать, что я прав и внутри меня теперь пускай это живет.

– Но бывает такое, что человек хочет помириться, а другой не хочет. Ты идешь на исповедь, говоришь это…

– Народ на это правильно говорит: насильно мил не будешь. Увы, но примирение – всегда дело взаимное. Но если я сам готов к примирению, полдела уже сделано.

– Отвечать надо за себя, получается.

– Я должен сам себя спросить: готов ли я примириться с человеком таким, какой он есть? Не с таким, как мне кажется, что он будет слезы лить, раскаиваться, а вот с таким, какой он есть, готов ли я примириться?  Если я готов ему отпустить, то буду надеяться, что и мне отпустят, как сказано в молитве «Отче наш».

– Я хочу эту тему до конца довести, потому что это частая ситуация. Можно ли как-то «продавливать» человека? Не мстить, но вот тебя обливают грязью, а ты терпишь, и уже невозможно терпеть. Можно ли показать правду, свою силу? Это может быть оправданным с христианской точки зрения?

– Я думаю, здесь нужно понимать цель. В чем цель того, что вы говорите? Если я хочу себя оправдать – я ни в чем не виноват, что мне себя оправдывать? Если на меня лгут, меня обижают, в чем мне себя оправдывать? Я не нуждаюсь в оправдании. Я прав. В чем цель тогда? Изменить мнение человека о себе? Но давлением это вряд ли можно сделать. Можно запугать его, как-то остановить, но внутри он будет думать то же самое, что думал. Нужно понимать, что я хочу. Если я хочу, чтобы человек изменился, извинился, переменил ко мне свое мнение, значит, нужно что-то другое, но никак не давление. Давлением, к сожалению, эти вещи не исправишь. А что касается собственной правоты – да, ты прав. Перед кем, перед совестью оправдываться? Она знает, что ты прав.

– Ты сомневаешься, значит…

– Нет, а чего сомневаться в правде? Правда не нуждается в доказательствах. Будет слово ваше: да, да; нет, нет. А прочее от лукавого. Зачем объяснения? Я прав; я правду сказал, мне больше нечего сказать.

– Вопрос телезрителя: «Судья Иеффай, чтобы победить в войне, сначала дал обет Богу, а потом, когда все получилось, ему пришлось этот обет сдерживать. Он сжег заживо свою дочь, принес ее в жертвоприношение. Почему Бог принял такую человеческую жертву? Тем более этот Иеффай стал героем веры…»

– Вообще вопрос с обетами в Ветхом Завете непростой. Человек давал обет Богу – значит, он фактически отдавал всего себя в руки Божии. Я думаю, вопрос жертвы решается уже в Евангелии, когда один человек погибает, чтобы спаслись многие. Такая жертва может быть принесена только для спасения людей. Но нужно знать еще одно: Ветхий Завет нравственные преступления поставляет более тяжкими, чем преступления физические. Почитаем закон Моисеев: если ты лишишь жизни раба, ты платишь определенную мзду и несешь некое наказание. Но если ты ударил отца или мать, то ты повинен смерти. Нравственные преступления судятся гораздо сильнее, чем преступления уголовные. В этом смысле нужно понимать Ветхий Завет как особое пространство.

– Этот вопрос задал наш постоянный телезритель Евгений. Давайте ему посоветуем, где можно почитать толкования.

– На Ветхий Завет много толкований. Самое известное – Лопухина. Оно известное, обширное. Но с точки зрения духовной, конечно, нужно смотреть через Новый Завет. Ветхий Завет – это прообраз, там много сказано образно о Новом Завете, многое предсказано, есть много пророчеств о том, что будет происходить в Новом Завете.

– Вопрос: «Какой самый страшный грех в православии?»

– Любой грех страшен, потому что любой грех есть предательство того, кто нам доверился. Конечно, по степени воздействия на человеческую душу грехи отличаются. Мы можем сказать, что всякий грех страшен, но действуют они по-разному. Некоторые грехи совершенно убивают человеческую душу. Опираясь на апостола Павла, можем сказать, что ни вор, ни любодей, ни пьяница Царствия Божия не наследуют. Уже из этого мы видим, что эти три страстные состояния души представляют собой величайшую опасность для человека.

С другой стороны, нельзя сказать, что гордыня не представляет опасности. Она внешне никак не выражается, а внутри-то человек пылает весь. Поэтому я бы сказал, что здесь не нужно говорить о каких-то грехах, которые православие считает самыми важными. Важно понять, какая у меня болезнь самая важная, чем я-то больше всего в данный момент грешу, чем я болен. Эту болезнь мне скорее нужно лечить, идти на исповедь, заниматься ею, смотреть на себя. Можно спросить: а какая болезнь хуже – онкология или диабет? Да любая болезнь, которая человека убивает, плохая. Может быть, внешне она не выражается, как, например, сосудистые заболевания. Их не видно, а тромб оторвался – и человека нет. Хорошая это болезнь? Да ужасная, потому что человек не готов к смерти, ни он, ни его близкие не ждали, внезапно с молодым человеком вдруг случается такое. Любая болезнь страшна. Нет хороших болезней и плохих, всякая плохая. Так же и грех, всякий грех – плохой. Но каждый грех нужно смотреть относительно меня, что для меня опаснее.

– Вопрос: «Может ли духовник требовать от прихожанки своего прихода, чтобы она исповедовалась только у него, а значит, причащалась только в этом храме? Она на целое лето уезжает из города в деревню, там есть монастырь, она ходит каждое воскресенье на службу, но не может причаститься, потому что действует этот наказ от настоятеля».

– Это немножко неверное понимание Церкви Христовой, потому что Церковь едина. В этом храме или в этом храме… Храм-то один, служба одна. Мы совершаем Евхаристию, мы же все вместе. Вспомните первые времена: что такое соборный храм? Когда собирались в храмах и шли крестным ходом. Как раз Великий вход и есть, когда из храмов крестные ходы входили в соборный храм, то есть молились все вместе. Но тогда все это позволяло: малая община, мало людей. Церковь едина, и в какой бы православный храм вы ни пришли, если там исповедуют Символ веры, эта церковь каноническая, православная, с которой мы имеем евхаристическое общение (не только Русская, но и Грузинская, скажем, или Румынская, или Болгарская). Там можно причаститься. Даже не только в Русской Православной Церкви – в любой Православной Церкви, которая составляет Вселенскую Православную Церковь. То же самое насчет любого таинства, в том числе исповеди. Иначе просто теряет смысл единство Церкви. Получаются какие-то отдельные общины, отдельные священники, отдельные духовники. Безусловно, так не должно быть. Мы веруем во Единую Святую Соборную Апостольскую Церковь.

– Как символично, что Вы сказали эти слова. Как раз в эти дни мы празднуем день рождения Церкви.

– И день рождения церковного единства, потому что в этом единстве Церкви дан Дух Святой, Который пребывает с тех пор в Церкви всегда.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Маргарита Попова