Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает настоятель храма в честь святых благоверных князей страстотерпцев микрорайона Юхновград города Юхнов, клирик храма во имя святителя Николая Мирликийского в Мосальске, преподаватель, руководитель Молодежного отдела Песоченской епархии (Калужская область) священник Владислав Береговой.

– Песоченская епархия – это Калужская область?

– Да, мы входим в состав Калужской митрополии.

– Сегодня мы будем отвечать на вопросы телезрителей. Вы, можно сказать, известный блогер.

– В определенных кругах, как принято говорить…

– Помогают ли соцсети в работе с молодежью?

– Если бы я имел возможность руководить подобной деятельностью на уровне всей РПЦ, я бы, наверное, обязал каждого священнослужителя при рукоположении в священники в присяге прописывать: обязуюсь вести страничку в соцсетях в миссионерских целях. И попробуй только не вести! Наверное, надо было бы даже создать какой-нибудь отдел при Патриархии, который просматривал бы, кто что пишет, насколько это популярно. От этого делания колоссальная польза!

Мы не видим молодежь в Церкви, разве что в больших храмах. Мы не видим молодых в качестве деятельных, активных членов приходских общин. Но все они по вечерам сидят в соцсетях, смотрят «мемасики», постят котиков. Иногда к ним в ленту вдруг врывается какая-то святоотеческая цитата или священник, который говорит просто о сложном. А вообще чего вдруг священник? Смотрят – у него какое-то невероятное количество просмотров, подписчиков. Интересуются: а что же он такое говорит? Оказывается, что священнослужители не такие уж суровые, мрачные и думающие только о себе люди. Они умеют говорить, знают, что говорить. И начинается общение. Причем молодежь – это не только люди шестнадцати лет.  До тридцати пяти. То есть у нашей современной молодежи свои десятилетние дети могут быть.

– А если постараться, то уже и выпускники могут быть.

– Да-да. Есть невероятный положительный эффект. Люди смотрят, интересуются. Даже если ты заинтересуешь 20 или 30 человек, в 90% случаев эта цифра будет равна количеству людей, приходящих к тебе на воскресную службу. А если тысячи или десятки тысяч – можно сказать, Церковь была бы полна такими людьми. Я периодически провожу социологические опросы у себя на странице: «Помогла ли моя страница или страница других священнослужителей вашему воцерковлению, изменилась ли ваша жизнь?» Двести, триста, пятьсот человек пишут: да. Кто-то в первый раз исповедовался, кто-то причастился, кто-то стал реально менять жизнь, кто-то передумал бросать жену, кто-то решил слушать мужа. Жизнь людей меняется к лучшему.

Помните, в девяностые годы протестанты всевозможных мастей стучали в двери и спрашивали: «Не хотите ли вы поговорить о Боге?» Мы над этим посмеивались, у нас своя мантра: Господь приведет. Как приведет? Ну, скорбями и болезнями.

– Может, кого-то и радостью.

– Меньшинство. Когда у человека большая радость на душе, он, может быть, дома скажет: «Спасибо Тебе, Господи». Может быть, съездит в храм, поищет икону того святого, которому молился, и поставит свечку. А чтобы говорить о конкретном воцерковлении, об изменении образа жизни – никто же с человеком не говорит в этот момент, когда он приходит в храм и ставит свечку. Священник уже закончил службу, проповедь не говорится, книжки ты не покупаешь. Сейчас люди читают мало, а если читают – максимум в формате Instagram и Facebook.

Мы врываемся в жизнь огромного количества людей разными методиками, разными средствами. Одни удивляются, кто-то слушает, кто-то сразу игнорирует. Но те, кто начинает слушать, в течение года-двух становятся членами Церкви. Они ходят в свои приходы. Получается, что мы совершенно искренне занимаемся миссионерской деятельностью с теми людьми, которые не придут в наш храм. А ведь мы знаем некоторую местечковость многих священнослужителей. Такие говорят: а что я буду проповедовать, ходить в школу какого-то села или городка, который входит в состав епархии (или даже благочиния), если я все равно не буду видеть никакого положительного эффекта?

Действительно, народ у нас не любит ни миссионерствовать, ни миссионеров; мол, чего ты лезешь со свиным рылом в калашный ряд? Миссионер всегда будет подвергаться нападкам. Мы это видим на примере нескольких священнослужителей, которые в церковной, православной среде сказали так, как думают (и это было вполне приемлемо для слушателей), но когда это выносится в средства массовой информации и слова эти проецируются на всех людей внешних, нецерковных, разгорается скандал. Так что любой миссионер рискует. Рискует репутацией, рискует в определенный момент быть вообще исключенным из миссионеров.

– Миссионерами могут быть не только священники. Это могут быть любые люди, в том числе мы.

– Да. Но у мирян меньше возможностей.

– Почему?

– Вот я знаю Сергея Комарова как активно действующего проповедника из мирян.

– Кто это – Сергей Комаров?

– Известный в свое время киевский (теперь уже московский) проповедник, богослов. Но он себя позиционирует как миссионер. Сейчас он проводит в Сретенском монастыре лекции, встречи о том, как мирянам говорить о Христе, писать о Христе, проповедовать о Христе. Лекции есть на YouTube на официальной страничке Сретенского монастыря. Каждому, кто хочет говорить о Христе, я очень рекомендую его послушать.

У него вышло несколько книг (на самом деле больше для священнослужителей), которые рассказывают, как и о чем проповедовать в воскресные дни на апостольские чтения. Найдите мне священника, который говорит в воскресный день проповедь на чтение Апостола? Их нет практически. Во-первых, оно сложное.

– Наверное, в больших городах, в Москве это можно встретить. Но в глубинке  действительно редкость.

– В глубинке священники выживают. Им вообще не до миссионерства. Им надо учиться, как правильно окучивать свой огород, заботиться о животных, о плодовых деревьях, как дом строить, как колодец выкопать. То есть священники в провинциях занимаются выживанием. В семинариях надо, наверное, больше уделять внимание курсу «как выжить в провинции», а не патрологии или гомилетике. Большинство священнослужителей все равно уходят в провинцию. У нас в провинции больше храмов, стоящих без священнослужителей, нежели в городах. Там один священник может быть настоятелем пяти, семи, десяти приходов. Многие даже ломаются. Мы знаем о такой проблеме, как распад семей священнослужителей, выгорание священнослужителей. Ты живешь Церковью, богословием, Духом Святым все годы обучения в семинариях и академиях, а потом сталкиваешься с настоящей жизнью, когда тебе приходится думать, на что жить и как воспитывать пятерых детей, как домом заниматься, как общаться с прихожанами уже преклонного возраста. В этом своя специфика, и хорошо бы, чтобы эту специфику все смогли уяснить.

Есть грустная статистика: на первый курс семинарии поступает восемьдесят-девяносто человек, выпускается человек пятнадцать, а рукополагается восемь. А в провинциальные семинарии пятнадцать-семнадцать человек поступают. Это говорит о том, что, во-первых, дети священников не хотят идти в семинарии. Священников в епархиях, где существуют семинарии, в десятки раз больше, чем поступивших мальчиков на первый курс. Это говорит о том, что молодежь не хочет идти в Церковь, не хочет служить Богу в качестве священнослужителей. Нас ждет какой-то глубокий кризис, и мы уже потихоньку в него входим. Наш преподаватель по богословским дисциплинам в Свято-Тихоновском университете кричал об этой проблеме еще десять лет назад. Скоро у нас будет яма, и, допустим, через двадцать лет у нас будет острая нехватка священнослужителей. Она уже сейчас чувствуется.

– Вывод можно сделать простой…

– …соцсети!

– Не только, хотя и об этом хотелось бы сегодня поговорить. Все-таки нужно больше миссионерствовать.

– Нам это очень нужно.

– Если по науке пойти, какие виды миссионерства еще могут быть, кроме соцсетей?

– Кто самые удачные миссионеры в истории Русской Церкви? Это наши святые: Серафим Саровский, Сергий Радонежский, которых знают все. Мы сейчас говорим об образе жизни. Если каждый из нас, называя себя христианином, живет так, что просто светится, все искушения на работе и в семье встречает как христианин, а не просто по эмоциям, по сердечным желаниям, по инерции, то он начинает вызывать уважение. А когда ты вызываешь уважение, ты располагаешь человека к слышанию того, во что веришь. Потихоньку человека приводишь к вере.

Конечно, должно быть знание, хотя бы на минимальном популярном уровне. Для этого у нас есть Алексей Ильич Осипов, который за последние пятьдесят лет написал достаточно апологетической литературы. Было записано тысячи его видеолекций, вы можете найти все, что необходимо для вашего воцерковления, для пополнения богословских знаний. Кто есть Христос, какая вера правильная, почему нужна была такая жертва, в чем суть воскресения, в чем разница религий и так далее. На все эти вопросы, на которые, вам кажется, нет ответов, потому что это нечто таинственное и сокрытое от нас, ответы есть. Так что всем рекомендую услышать, почитать, посмотреть, что пишет Алексей Ильич. Это знания, опыты веры, которые реализуются в жизни. И надо давать ответы вопрошающему, а не навязывать свою веру мужу, детям, сотрудникам. Не говорить о вере с тем, кто слышать об этом не хочет: скорее всего разговор закончится порицанием всех и вся.

Есть хороший цикл передач «Не верю! Диалог с атеистом» на телеканале «Спас». Может быть, здесь тоже что-то подобное будет, но я скажу об этой передаче. Я сам постоянно ее слушаю, чтобы услышать, в чем нас упрекают атеисты. Или даже не атеисты, а люди, симпатизирующие Церкви, но имеющие к ней огромный мешок претензий. Вы тоже должны были бы послушать эти передачи, чтобы хотя бы услышать, в чем нас обвиняют, и ответы адекватных священников, филологов, богословов. Чтобы иметь серьезное богословское оружие. То есть надо учиться своей вере. Вера от слышания.

– То есть мы должны регулярно не только замыкаться в деле собственного спасения, но и быть примером другим?

– Да. Не зря же само Писание говорит: если ты отвернешь человека от его грехов, приведешь его к вере, то и множество грехов простится – и своих, и его. На самом деле миссионерство – это некоторое делание, которое делает тебя участником Царствия Божия. Я на себе это точно знаю. Не зря апостол Павел говорил: горе мне, если я не благовествую. Хорошо бы, чтобы у всех священнослужителей и мирян был такой миссионерский «зуд», который ты вовремя реализовал бы, направив его в нужное русло.

– Есть такой «зуд». Но на практике результат плачевный, когда мы пытаемся кого-то научить...

– Да, когда услышал каких-нибудь старцев (афонских, аризонских, пензенских) и цитируешь их как святых отцов. У меня была сегодня такая полемика: святые отцы запрещают использовать карточки в церковных общинах.

– Святые отцы? А какие карточки?

– Сейчас во многих храмах используют карты. В частности, буквально на днях в двенадцати храмах Воронежской епархии официально обязали разрешить оплачивать свечи, требы, покупку икон и книг через карточки.

– То есть жертвовать так.

– Да, и жертвовать. Кто-то пишет: а как же мы теперь будем сдачу оставлять? А в чем же проблема? Перечисли чуть больше, чем стоит та же свеча. Несколько человек из этих нескольких сотен приняли это очень положительно, потому что практически каждый третий написал, как неоднократно приходил в храм без денег, не мог ни записку подать, ни свечку купить.

– Наличных денег нет, век цифровизации идет.

– Да, а кто-то вспоминает святых отцов. Каких святых отцов? Начинают вспоминать. И вспоминают только каких-то священников 80–90-х годов, явно не во святых. Видите, уже не святые, уже хорошо. Спрашивают: разве вы не видите аналогий с печатью антихриста, что мы не сможем ничего ни продавать, ни покупать? Господь сколько раз говорит на страницах Евангелия (каждому из нас, кто читает эти слова): не бойся. Мы читаем Псалтирь, видим стих, но не понимаем, что в нем: убояшася страха, идеже не бе страх. Это можно сказать про всех тех, кто ищет свою погибель в каких-то внешних вещах и вопросах. Вот сейчас буду карточкой за свечку расплачиваться, погибнет Церковь, погибну и я. А ты вообще «Лествицу» Иоанна Лествичника читал? А Ефрема Сирина? Авву Дорофея? А Евангелие вообще открывал, кроме Книги Апокалипсис? Хотя и его не читали на самом деле, просто что-то услышали у псевдостарцев.

– На самом деле Апокалипсис читать тяжело.

– Вернемся к Сергию Комарову. У него есть полтора десятка лекций на YouTube, в которых он вполне доходчиво, современным, понятным языком растолковывает эту книгу. И к Олегу Стеняеву, который не менее доходчиво (даже в каком-то смысле лучше) говорит об этой книге.

– Кстати, мне кажется, «растолковывает» – слово не очень подходящее, ведь прямого толкования на Апокалипсис нет.

– Процентов на восемьдесят понять можно, о чем идет речь, еще со времен Андрея Критского.

– Скорее, это богословские мнения. Что будет во время Страшного суда, сказать сложно.

– Не зря эту книгу в Восточной Церкви аж до IV века не вводили в состав Священного Писания, в канонические книги, а в Западной даже до VII века в некоторых епархиях сомневались. Да, она сложна. Некоторые апокалиптические книги в Священное Писание так и не вошли, хотя в некоторых Церквах они присутствовали до III века. Все это сложно понять и осознать. Но в целом основные принципы там ясны. Что из всего Апокалипсиса должно быть для нас центральным? Не боязнь зверей и прихода антихриста, а то, в чем ангел Господень обвинял Лаодикийскую Церковь: горе, что ты не холоден и не горяч. Теплохладность, равнодушие являются главной проблемой современного мира. На другой стороне любви стоит не ненависть, а именно равнодушие. Равнодушием земля погибает.

– Это очень интересное замечание.

Вот начинается работа в соцсетях. Она у каждого разная. Но мы обречены на критику. Найдется тот, кто скажет: зачем вы это делаете, кому это нужно? И наши православные скажут, что это неполезно. Может быть, для кого-то это действительно неполезно, надо разбираться. Это вопрос личного характера, он решается с духовником. Но вот начинается откровенная травля. Люди могут провоцировать других, говорить против Церкви очень зло, применять технологии, которые тебя выведут на этот разговор. Неизвестно, что будет дальше: ты оправдаешься или еще больше усугубишь ситуацию. Как вести себя в этом пространстве, в котором, в принципе, очень легко написать гадости? Тебя же не видно… А написать можно все что угодно.

– И такого напишут, что диву даешься... Для нас это должно быть лакмусовой бумажкой. Если ты можешь сдержать себя во внешней жизни, но не сдерживаешь в соцсетях, значит, все это в тебе есть. Тебе есть еще с чем бороться – с раздражительностью, гордостью, с задетым тщеславием, высоким самомнением (я могу что-то написать, и обо мне узнает весь мир). Если раньше графоманство было уделом избранных (надо было еще суметь написать какую-нибудь чушь и самиздатом ее издать или просто поделиться с «почитателями»), то теперь ты можешь писать что угодно. Кто-то тебя будет читать, и ты будешь тешить себя: ух ты, я теперь великий писатель. Многие считают, что просто обязаны высказать свое мнение.

По-хорошему, если бы священнослужители перед исповедью просили дать почитать то, что ты прокомментировал в течение месяца, какие были бы хорошие исповеди! И сам исповедующийся понимал бы: да, накосячил. Все мое нутро в этих комментариях видно. А то: осуждением согрешил, излишней эмоциональностью, нечеловеколюбием… А как почитаешь – мама дорогая, там работать и работать. Если бы вы подумали, печатая комментарий, одобрил бы его духовник или нет… Когда-то я тоже спрашивал: как часто вы стираете то, что написали? Достаточно много людей, больше половины из сотен ответивших, ответили: пишем, потом видим, что это как-то не по-христиански, стираем. И так неоднократно. Мне кажется, это тоже вид настоящей духовной борьбы человека с собой. Ты написал что-то, совесть твоя еще не спит и говорит: что-то не то, человек может обидеться. И удаляешь написанное.

Это очень важно и актуально для священника. Как только кто-то оступился в медийном пространстве, многие из священнослужителей начинают говорить: а вот он какой, а мы думали, что он молодец, а вы его фанаты, его защищаете, ужас, только я самый хороший... Зачем на весь мир говорить об этом падении? И так все светские СМИ об этом трубят, не надо бензином тушить огонь. Хорошо бы, чтобы священнослужители тоже имели тактичность по отношению к собратьям своим и острые, болезненные темы не выпячивали рельефно.

– Поведение в соцсетях, публикация информации может быть своего рода ярмаркой тщеславия. Вот какой я, посмотрите. Я такой текст написал! Его посмотрело несколько тысяч человек. Это греховное делание. Instagram, например, может стать показушной историей твоей жизни.

– Если заниматься только показушной историей, то никто тебя читать не будет.

– Но соблазн очень большой. Это пиар себя.

– Это важный момент, потому что обезличенные странички популярностью не пользуются. Ты можешь писать совершенно уникальные, правильные вещи, но если человек не знает, кто это говорит, он будет смотреть на это со скептицизмом. Однозначно аккаунт, в котором говорят о Христе, должен быть личностным. Не имеет значения, священник это, матушка священника или мирянин. Люди должны видеть твое лицо.

Ну хорошо, видят твое лицо. А что ты вообще делаешь, кто ты по жизни? Ты служишь, ты работаешь? А если матушка, чем ты живешь? Обязательно необходимо все богословие и призыв к праведной жизни разбавлять историями о себе, приправлять легким юмором. Любая лекция, рассказанная без шутки, будет очень скучной и убаюкивающей. Даже в правилах гомилетики говорится, что на лекцию в сорок пять минут должно быть как минимум три шутки. Когда-то я в рамках Рождественских чтений ходил на мастер-класс по продвижению собственных аккаунтов, страничек епархий и приходов. Нам говорили, что 20% контента должно быть развлекательным, как бы это страшно и ужасно ни звучало. Христианского юмора полно, историй личной жизни тоже, поэтому разбавлять этим можно.

Если ты говоришь о Христе только ради того, чтобы люди чтили тебя, это проблема. Но если ты говоришь о Христе, а о себе – только потому, что так сможешь большее количество людей охватить, – это плюс. Мы всегда ходим на грани, как и любой человек. Мы идем золотым, срединным путем. Между Сциллой и Харибдой мы постоянно пытаемся балансировать. Не зря Иоанн Лествичник говорил о тщеславии как о многообразном грехе. Молчу – тщеславлюсь, говорю – тщеславлюсь, ем или нет – тоже тщеславлюсь. Как колючку ни кинь, она всегда иглами вверх.

Я уверен, что любой популярный блогер не может не быть боримым тщеславием. Но уж лучше тщеславиться, что у тебя есть выход на огромное количество людей, с которыми ты можешь говорить о Христе, чем тщеславиться тем, что ты ходишь в ботинках из страусиной кожи и садишься в Porsche Cayenne. Есть популярная передача на YouTube, где ведущий стоит у дорогого магазина, останавливает парней 14–16 лет и спрашивает их, сколько стоит их «шмот». Часы – два миллиона, штаны – триста тысяч, сумка – семьсот… Это миллионный блог, все смотрят с интересом. И ребят всегда спрашивают в конце, как они на это заработали. Ответ: «Родаки покупают». Можете сами посмотреть. Огромные суммы, причем это сезонная одежда, то есть зимой одежда стоит ровно столько же.

Здесь тщеславие ради тщеславия. Я хочу выглядеть дорого, чтобы мне завидовали, чтобы не быть как другие. Несмь, якоже прочии человецы. Вот вся суть тщеславия. Но когда ты этим борим, но не видишь в этом смысла своей жизни – в том, чтобы казаться лучше, чем другие, вызывать всеобщую зависть, наверное, это не так уж и плохо. Но, как пишет авва Дорофей, если тебе пришлось солгать в благих целях и из двух зол ты выбрал меньшее, больше добра совершил, нежели зла, это не значит, что ты должен этим гордиться и не идти с этим на исповедь. Употреблять подобную манипуляцию рекомендуют не чаще чем раз в год. Так и здесь. Я лучше предпочту, как говорит апостол Павел, тщеславиться немощами своими.

– Вы упомянули Свято-Тихоновский университет. Откуда Вы брали контент для соцсетей? Что Вы использовали, чтобы говорить о Христе? Вы где-то наверняка учились или личный багаж накоплен? Мы не стоим на месте. Какие способы Вы используете, чтобы была проповедь?

– Это метод нащупывания. Я пытался понять аудиторию, слушал, о чем говорят другие священники, о чем говорят в других блогах. Понял, что людям важно дать не какую-то сумму серьезного тринитарного богословия или христологических догматов, а объяснить, как жить во Христе. Обыкновенные практические знания – как применить любовь к Богу, к людям в реальной жизни. Метод общения с людьми через ответы на вопросы не новый. Я стал вести прямые эфиры и набираться опыта. В прямых эфирах люди спрашивали то, что им интересно.

– Это то же самое, что мы сейчас делаем.

– Да, только не на уровне телевидения, а на уровне своих соцсетей. Я во всех соцсетях представлен. Кстати, «Тик-ток» заработал. Когда-то люди с удивлением смотрели на священника в Instagram (казалось, гламурная соцсеть и серьезный священник – вещи несовместимые), а сейчас к этому все привыкли. А сейчас «Тик-ток» – интересная площадка, которая набирает популярность. Где-то с десяток священнослужителей в них присутствует. Конечно, приходится работать по законам «Тик-тока», снимать, по сути, клиповое видео, секундные высказывания. Но, судя по реакции подписчиков, священнослужителям там надо быть. Там крайне агрессивная аудитория, потому что большей частью дети. Но если священнослужителей не впускают в школы (официально впускают, но по факту это трудно), то хорошо бы войти к детям, подросткам (хотя там и довольно взрослая аудитория присутствует) через эти соцсети. Там не такие сложные алгоритмы для продвижения, как в Instagram. Если хотя бы сотне людей понравилось твое видео, велик шанс, что тебя посмотрят сотни тысяч. Некоторые видео у меня доходят до миллиона просмотров.

Но в целом я смотрю по другим блогам, 20–30 тысяч – это вполне нормальное количество просмотров для короткого видео о том, как жить во Христе, – какие-то популярные вещи.

– А Вы реально можете сказать, что пятнадцатилетний подросток Вас о чем-то спрашивает? Не провоцирует, а реально спрашивает? О чем они могут спросить?

– Конечно, в основном больше претензий. Если уж говорить о группах «ВКонтакте» и «Тик-ток», это в каком-то смысле совершенно детские соцсети, больше провокационных вопросов.

– То есть подросток задает провокационные вопросы. Он уже чем-то недоволен.

– Ну да. То есть он уже имеет сформировавшееся отрицательное мнение о Церкви. Не знаю, где они это берут, могу только догадываться.

– Да в тех же соцсетях, наверное.

– Не исключено. В принципе, аргументы у всех типичные, даже не буду их перечислять. Но если ты снимаешь видео, отвечающее на этот вопрос, они понимают: ну ладно, тут претензию мы снимаем. А вот вам еще другой вопрос!

– Тонкая психология. Ведь человек не сформировался еще, у него протест. Это очевидно, это понятно, это нормально.

– Он никогда в храм не придет. Родители неверующие, бабушки и дедушки давно умерли, соцсреда формирует его как атеиста, как нигилиста в конечном итоге. И тут бац – видео священника.

– А священник в рясе с крестом.

– Да. И говорит внятно и понятно. Естественно, надо пройти все стадии – гнева, агрессии, непринятия, уныния. В конце концов мы надеемся, что постоянное общение приведет  к принятию.

Священники должны быть во всех соцсетях. Безоговорочно.

– Вам встречались такие люди, которые были агрессивно настроены, критиковали, а Вы потом что-то смогли…

– На приходе – нет, никогда.

– Понятно, к вам далеко ехать.

– Вообще где бы я ни служил, прийти со священником подискутировать лицом к лицу не осмеливался никто. Человек предпочтет сказать любую гадость в соцсетях, но уж никак не лицом к лицу. Это исключено. Тем мы и берем. Мы принимаем вызов и отвечаем на него.

– Да, иногда люди боятся лично что-то спросить.

– Да, конечно, а тем более говорить глупости и грубости. Никто не придет к тебе в храм, чтобы сказать тебе в лицо что-то плохое, а в соцсетях – без проблем. Важно не сказать «сам дурак», а пояснить: это так, а это так, извини, других вариантов просто нет. Может, тебе почитать немножко? Вот здесь ты заблуждаешься. У людей же каша в голове по отношению к религии. Сборная солянка из иудаизма, ислама, христианства всевозможных деноминаций и атеизма. Люди очень плохо себе представляют, что такое религия вообще. А самая главная ересь всех и вся – представление о том, что все религии ведут к одному Богу разными путями.

– Один ли Бог во всех религиях? Алексей Ильич отвечал на этот вопрос.

– Да-да. Алексей Ильич для нашей Церкви – это как Пушкин для нашего народа, наше все.

– Да, на нашем телеканале его особенно любят и почитают. Можно сказать, телеканал «Союз» открыл широкой аудитории эфиры Алексея Ильича Осипова.

– Дай Бог ему многих лет! Я сам к вере приходил через лекции Осипова. Я скупал возле монастыря его кассеты.

– Instagram – это площадка для всех, в том числе шарлатанов, мошенников, ясновидящих. Кого только там не встретишь…

– Там миллионы… Если у священника 40 тысяч подписчиков, это считается крутейший блогер. А если у какого-нибудь звездочета меньше двух миллионов, то это так...

– Популярность невероятная. Или деньги собирают на строительство храма, которого не существует, либо это священник ненастоящий.

– Или раскольники собирают. Есть там один «отец» Дмитрий, он бывший священник РПЦ, сейчас ушел в раскол, «ихже несть числа», но при них остался храм; не знаю, каким образом. И всем православным подписчикам, которые заходят на страницу блогера, всем ста тысячам человек пишут: помогите на строительство храма. Есть фейковый аккаунт РПЦ. Они раз в несколько месяцев меняют свое название. У нас же нет официального аккаунта РПЦ в Instagram. Есть официальный аккаунт Патриарха Кирилла, даже два, а РПЦ нет. И этим тоже пользуются мошенники. Они размещают, допустим, пятьдесят постов со святыми отцами, с цитатами современных проповедников, благочестивыми картинками, а потом – «помогите на восстановление сгоревшего храма», просто подставляют свои реквизиты. Жалуешься периодически на фейковые аккаунты, но они потом под другим названием выходят.

– То есть над этим целая команда работает.

– Оказывается, огромное количество людей им тоже помогают. Говорят: «Ой, батюшка, спасибо, а я не знал».

– А потом получается, что Церковь виновата, если обман вскрывается. Люди не всегда разделяют, раскольник это, шарлатан или православный. Обобщают.

– Если честно, Церковь не ругают. Ругают только свою доверчивость, ругают мошенников. Рука еще больше сжимается в кулак, люди меньше помогают действительно нуждающимся. У моего знакомого батюшки несколько дней назад храм сгорел под Оптиной. Боюсь, сейчас тоже кто-нибудь начнет собирать средства на свои личные счета.

– В общем, нужно быть очень внимательным.

– Да, как говорила древняя книга Дидахе, пусть милостыня запотеет в руке твоей, пока ты определишь, кому ее дать. Поверьте, все нуждающиеся, кто стоит у храмов, в переходах, больше нуждаются в хорошей горячей еде и воде, особенно летом. Если с собой нет наличных средств или вы переживаете, что человек потратит их на неблагочестивые покупки, дайте еды. С вас не убудет, а человек, стоящий на низшей ступени социальной лестницы, кушать тоже хочет.

– Есть ли какие-то маленькие победы Вашей проповеди, когда человек, пришедший к Вам подписчиком, потом стал реальным прихожанином? Не важно, вашего храма или другого. Или вы лично встречались?

– Одна подписчица из Германии приехала и крестилась. Сама она была пятидесятницей, долго смотрела мои эфиры, других батюшек.

– Приехала в Мосальск?

– Да, приехала прямо в Мосальск и покрестилась. Говорит: «Батюшка, Вас слушала, хочу к Вам». Кого-то повенчал. Кто-то специально приезжал на исповедь. До меня 250 километров, чтобы приехать специально исповедоваться, – это некоторый труд. Предлагал в другие храмы, где-то же есть рядом с домом. «Нет, в первый раз, батюшка, хотим у вас».

– Здесь как раз момент духовничества. Ведь у нас бывает модно ездить. Чем дальше старец, тем лучше...

– Здесь элемент доверия. Человек меня слушает уже долгие годы, я для них уже как член семьи. Некоторые мужья сначала ворчали, мол, сколько можно слушать этого батюшку, а потом садятся и сами слушают. А потом я не выходил неделю в эфир, они спрашивают: где батюшка, которого ты слушаешь, его давно не видно? Некоторые семьями приезжают. Одна раба Божия мужу своему показала: «Вот батюшка храм восстанавливает, ты же электрикой занимаешься, давай помогай». Приехал, сделал за неделю всю электрику, которая нам нужна. Восстанавливаем храм XVIII века, с развалин, там березки на крыше росли. Сейчас снаружи все уже более-менее благолепно, внутри еще пахать и пахать, все полностью разрушено. Он приехал и сделал электрику. Шесть километров кабелей протянул, все подключил, лампочки горят. В этом году обещает паникадило привезти. Вот деятельная отдача.

– Главное, чтобы люди не замыкались в Instagram в сетях. Нужно, чтобы человек пришел в храм.

– Моя главная миссия – быть путеводителем. Взял за ручку, вытащил из болота, иди дальше. То есть не зацикливать их на себе, тем более нахожусь в большом отдалении от большинства своих подписчиков... Очень большое количество людей звонят мне как священнику и спрашивают, как быть в той или иной ситуации…

– Получается, у человека под окнами каждый день колокольный звон, а он туда даже не спустится, в этот храм не зайдет. Почему так происходит?

– Люди боятся священников, по-настоящему боятся. Когда я спрашиваю людей, чем помогла моя страница, большинство пишут, что перестали бояться священников. Я сам удивился такому ответу. Они теперь легче подходят к батюшке и задают вопросы, которые задавали раньше мне. Им отвечают; и с радостью, и с благодушием…

– Получается огромная степень ответственности. Вы обнажаете свою жизнь, правильно? Если это развлекательный контент, Вы можете и пошутить, и рассказать о семье, и как Вы служите, и даже как возгласы говорите. Вы полностью становитесь обнажены перед обществом. Так ли это?

– Частично. Конечно, я не превращаю это в ток-шоу «За стеклом», когда камера показывает всю твою жизнь от спальни до туалета. Я показываю лишь то, что может принести подписчикам какую-то пользу, раскрыть обо мне какую-то информацию. Но опять-таки какую? Допустим, проповедь или прямой эфир из алтаря, чтобы было видно богослужение. Огромное количество положительных отзывов, потому что многие люди просто не могут ходить на службы. Они смотрят это с огромным пиететом и благодарностью. Тем более прямой эфир представляется как некоторое соучастие.

Из семейной жизни – чуть-чуть. Дочка в первый класс пошла, с сыном в шахматы играем, а вот мы траву полем, а вот в бадминтон поиграли. Так, раз в две недели. Я знаю, некоторые священники в основном только семьей своей берут. Смотрите, какие мы хорошие, замечательные, милые.

– Берите с нас пример.

– Да, берите с нас пример, а мы еще и о Христе говорим. Кому-то «заходит» именно такой формат. Я так не могу. Я чуть-чуть о себе говорю, сильно в семью не пускаю.

– Должно быть личное пространство.

– Да, на сайте «Экзегет» есть фильм про мою семью; приехали, сняли на полчаса. Если хотите что-нибудь обо мне узнать, посмотрите.

– Обнажая себя, можно потерять что-то. Личное пространство – это очень важно. И для священника, и для кого угодно.

– Да. Как я вижу по другим, вижу по себе, лучше говорить важные вещи: как не унывать, как правильно поститься, как правильно вести себя в храме, как бороться с грехом, как сохранить семью. Все эти вещи людям намного важнее, чем узнать что-нибудь интересное обо мне. Информация о себе должна быть крайне дозированной. Я понимаю, что по правилам Instagram ты больше лайков получишь, если у тебя будет фотография не Иоанна Златоуста, а твоя собственная в окружении детей, обязательно профессиональная фотосессия. А зачем это надо? Чем больше лайков, тем скорее Instagram продвинет твой пост, чтобы его могло посмотреть как можно большее количество людей. У тебя может быть мимимишная фотография, но при этом вполне серьезный, важный текст. Но это для меня как-то тяжело.

– Это очень важная современная тема. Что-то мы уже похоронили в прошлом. Сейчас такая реальность. Вы привели в пример «Тик-ток», до сих пор не могу понять, что это такое, хотя мне по возрасту положено знать. Что-то будет в будущем. Мы, христиане, должны быть хотя бы в курсе того, что происходит.

– Сам Патриарх сказал: если священник не присутствует в соцсетях, он расписывается в собственном неумении говорить с современными людьми на понятном для них языке.

– Подытожим программу.

– Помните, что любое достижение современной цивилизации для нас как топор. Мы можем им или дрова рубить, или старушек-процентщиц убивать. Пользуйтесь всем, что нам дает современная цивилизация, правильно, с умом, рассудительностью. На пользу народу, семье, Церкви, Отечеству. С постом, дорогие друзья!

Ведущий Сергей Платонов

Записала Маргарита Попова