Беседы с батюшкой. "Ни лобзания Ти дам, яко Иуда..."

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает клирик храма святой равноапостольной Нины (г. Санкт-Петербург) священник Михаил Проходцев.

– Тема сегодняшней передачи сложная, интересная, важная. Как и все темы, которые поднимаются в передаче «Беседы с батюшкой». Звучит она так: «Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»

Каждый раз, когда мы причащаемся, мы слышим эту фразу от священника: «Ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Неужели предательство настолько прочно сидит в нашем сознании, что мы, люди, называющие себя верующими, не можем раз и навсегда отказаться от того, что делаем постоянно, – предаем Христа. И, если быть искренними, мы делаем это, наверное, ежедневно и по нескольку раз на дню.

– Да, к сожалению, таков человек. Так мы устроены. И каждый раз, когда звучит эта фраза, она, во-первых, напоминает нам об одном из самых мрачных событий Евангелия, о котором мы читаем у всех евангелистов. Несмотря на то что у четырех евангелистов есть разночтения (хотя они просто смотрят несколько под своим углом, со своей точки зрения на определенные события), все равно все складывается в единую, целостную картину – мы узнаем об Иуде, ближайшем ученике Христа, одном из двенадцати, который предает нашего Господа.

Евангелие – это не просто книга о каких-то очень важных событиях Священной истории, которые произошли в полноту времен, но это еще и книга о Человеке. Во-первых, о лучшем из нас, то есть о Господе нашем Иисусе Христе, Который стал Человеком и за каждого из нас претерпел на кресте смерть, за каждого из нас воскрес и дал нам возможность вместе с Ним войти в Его Воскресение. Но еще Евангелие повествует и об апостолах, и об иудеях, и о тех людях, которые встречались Христу и Его ученикам на пути. И все они ведут себя определенным образом. Мы видим, что апостолы, несмотря на то что Христос просит их не спать, засыпают, когда Ему так важно, чтобы они бодрствовали в Гефсиманском саду. Мы видим, что они постоянно спорят друг с другом, между ними есть разногласия, они сомневаются, в какой-то момент даже не верят (бывает с ними и такое). И ведь это про каждого из нас.

Среди ближайших двенадцати находится тот, кто предает Христа. И это предательство тем страшнее, что Иуда подходит и целует Христа целованием близкого друга, который очень рад видеть своего Учителя. После такого искреннего, настоящего, подлинного, глубокого целования должны, по сути, следовать и радостные объятия, и радость беседы, и то единение, которое может возникнуть между людьми, которые искренне друг друга любят, уважают и ценят. Но после этого целования, которое является знаком, Христа ведут на суд. И совершается суд людей над Богом. И это страшно.

И мы совершаем грех. Грех – это всегда наш поворот не туда, промах мимо цели, отпадение от Бога. В каждом совершенном грехе мы, к большому сожалению, тоже предаем Христа. Каждый раз мы обещаем Ему, что не дадим того лобзания, которое дал Иуда, но делаем это. Каждый себя знает и может ответить себе на вопрос, происходит ли вновь это лобзание.

– Неужели этот поступок Иуды стал и нашим постоянным поступком? Можно ли сказать о том, что предательство в нас – это, может быть, уже и не поступок, а принцип жизни, стиль жизни? Можем  ли мы от этого принципа отказаться? И что для этого нужно сделать?

– Можем. По примеру святого апостола Петра. Мы имеем пример апостолов перед собой и, посмотрев, как каждый из них себя ведет, можем обратить внимание на себя: а как веду себя я? Мы видим: апостол Петр убеждал Христа в том, что не отречется. Но все же он отрекся и о своем отречении горько плакал всю жизнь. Но его принципиальное отличие от апостола Иуды (бывшего апостола, он перестал им быть) в том, что Иуда после своего поступка раскаялся, но потом пошел и удавился, а Петр раскаялся, и после раскаяния наступило покаяние: он начал горько плакать о совершенном грехе и желать снова воссоединения со своим Учителем. То есть Петр осознал свою ошибку, пожалел об этом и стремился сделать все для того, чтобы Божественный Учитель его простил, помиловал и принял так же, как принимал всегда.

Петр – очень своеобразный апостол: он очень горяч, нетерпелив, он задает много вопросов, все пытается проверить. Например, Христос идет по воде – надо и ему попробовать пойти по воде. Когда апостолы узнают, что гроб пуст, они бегут проверить, где тело Учителя, и Иоанн даже уступает Петру, чтобы Петр первым вбежал внутрь гроба и увидел, что гроб пуст. Когда Христос является ученикам на берегу, Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, бросился в воду и поплыл ко Христу. Во-первых, именно ему Христос говорит: Ты – Петр, и на сем камне созижду Церковь Мою... Во-вторых, Христос трижды задает ему очень важный вопрос: «Петр, любишь ли Меня паче всех?» Петр остается верен Христу до конца своих дней и принимает мученическую кончину, не забывая о том, какое страшное предательство он совершил.

Есть одна очень интересная икона (автора, к сожалению, не помню), ее можно найти в Интернете: на сером фоне иконы изображен апостол Петр, очень грустный, растерянный, а рядом кричит петух. Представляете, что происходило с Петром каждый раз, когда кричал петух? Но Петр хоть и оказался грешным, но Божиим, то есть стремился к воссоединению с Богом.

– Поражает, что он всю жизнь плакал. На некоторых иконах Петр изображен с красными глазами. Это, наверное, совсем невозможно для нас, потому что наше покаяние, как правило, очень благостное: ой, я покаялся. Если бы мы на самом деле поняли, что каждый раз предаем Христа!.. Своим неблаговидным поведением, гордыней, осуждением и прочими грехами мы каждый день не только предаем Христа, но и, как те иудеи, кричим: распни Его, распни...

Часто наше человеческое сознание мы разделяем на две ипостаси (если так можно выразиться): я – верующий; и я – светский. Эти две ипостаси не совпадают, и получается какая-то шизофрения (простите за выражение). Потому что если я обычный светский человек, стараюсь жить по законам, то все нормально, все в порядке. Но как только я пытаюсь войти в церковь, то либо  вхожу в диссонанс с самим собой, либо саму церковь и само служение превращаю в некую часть бытового светского человека. Я не прав в этих рассуждениях? Может быть, переборщил?

– Такой дуализм встречается, и довольно часто. Даже из своей небольшой пастырской практики я понял, что это есть. Конечно, людей это мучает, и никто не радуется этому. В прошлой программе мы рассматривали интересную тему: «Христиане воскресного дня», то есть сегодня я – христианин, а остальные пять дней – непонятно кто.

Например, мне доводилось быть в Грузии. (Я служу в храме святой равноапостольной Нины после того, как съездил в Грузию.) Это очень интересная православная страна. Представьте ситуацию: люди вечером едут в автобусе, народу очень много. Автобус проезжает мимо храма – все люди в автобусе крестятся. И это не механическое движение – в людях еще сохраняется благоговение перед святыней. Дай Бог, чтобы у народа Иверии это и дальше сохранялось, приумножалось и приносило свои добрые плоды.

Что происходит в нашей стране? Проезжает троллейбус, например, по Невскому проспекту мимо Казанского кафедрального собора, главного храма Санкт-Петербурга. Сколько людей осенят себя крестным знамением? Или сколько проходящих мимо собора людей остановятся и осенят себя крестным знамением? Чтобы их посчитать, нужно будет постоять и подождать; а можно этого и не дождаться.

Пришел в Церковь и ушел из Церкви – такое невозможно для христианина. Если христианин ушел из Церкви, значит, он уже не христианин. Наш приход в Церковь как христиан начинается с момента, когда мы принимаем Святое Крещение, и если мы двигаемся правильно – туда, где Истина, Путь и Жизнь, то есть за Христом, то нашего ухода из Церкви не происходит ни в связи с нашей кончиной, ни в любой другой момент нашей жизни. Мы можем прийти в храм на воскресную литургию или в будние дни и выйти из храма, но при этом мы остаемся в Церкви, мы – христиане.

Нужно понимать, что наша жизнь с Богом и в Боге – это то, что должно и может пропитать все наше сознание и всю нашу жизнь. То есть я христианин не только в храме, но и возле храма, по дороге в храм, на работе, дома, в своей семье; везде.

– Даже когда сплю.

– Даже когда сплю, и это очень важно. Проснулся человек: «Слава Богу, я проснулся!» Осенил себя крестным знамением – вот уже и помолился на самом деле. Люди говорят: вот не успел совершить правило. Если ты проснулся и искренне поблагодарил Бога двумя словами: «Слава Богу!» – это уже молитва, это уже серьезно.

– Ваши слова сподвигли на такое размышление. Все знают, как вырабатываются нейронные связи в мозге... Когда мы постоянно что-либо делаем, то привыкаем к этому. Люди привыкают к тяжелейшим условиям жизни. Люди, которые сидели в лагерях во времена гонений, выживали вопреки, что называется, скотским условиям содержания. Люди, которые постоянно живут в пьянстве, блуде, тоже привыкают именно к этому. Вопрос: можно ли привычкой посещения храма выработать в себе веру?

– Привычка и вера – не всегда совместимые вещи. Это очень важный момент. Вера и постоянство – это то, что действительно совместимо и важно. Но привычка – это все-таки другое.

Привычка – это то, что я делаю на автомате. Например, можно привыкнуть креститься. Но важно осенять себя крестным знамением осознанно, осмысленно. Увидел храм – перекрестился, поблагодарил Бога и сотворил Иисусову молитву или любую краткую молитву: «Слава Тебе, Господи!» Или: «Слава Богу!» Или: «Господи, помоги!» Другое дело, когда человек автоматически осеняет себя крестным знамением.

Помню, после постовых служб в Духовной академии (в Петербурге студенты стараются совершать уставные богослужения, с утра до вечера на службе, особенно в первую и Страстную седмицу) мы шли в магазин и на входе в магазин автоматически накладывали на себя крестное знамение. Потому что привыкли: входишь в храм – крестишься, входишь в трапезную – крестишься...

– Входя в любое помещение, автоматически крестишься.

– Да. В результате это действие происходило неосознанно.

– Но это хорошее действие.

– Да, осенить себя крестным знамением – это хорошо, но есть ведь разные привычки. Если я осознанно что-то делаю – это замечательно. Если я научился постоянству – это тоже замечательно. А если у меня просто привычка совершать утреннее правило и при этом мне не важно, помолился я вообще за эти тридцать минут или просто выполнил повинность, вычитал правило?..

Молитва должна быть постоянной. С утра нужно стараться 5–10 минут того времени, которое дано как дар, посвятить Господу, чтобы поблагодарить Его за то, что проснулся; за то, что Господь уберег в эту ночь от всяких страшных, срамных мыслей, попросить благословения на грядущий день, чтобы Бог хранил тебя и твоих ближних в свете наступившего дня. А вечером, соответственно, поблагодарить за прошедший день, покаяться в сделанных грехах, попросить благословения на грядущий сон, чтобы он был мирен, безмятежен и чтобы следующий день (если Господу будет угодно) наступил как дар, чтобы я этот дар мог принять и благоразумно, рассудительно им воспользоваться.

– Если мы говорим о молитве, в нашем представлении апостолы – это те люди, которые не только молились, но были в этом постоянны. И еще они шли и проповедовали. Это настоящая миссия. А Иуда – другой. Почему тогда Иуда вообще был призван в апостолы? Может быть, и наша жизнь, такая изменчивая, часто предательская, тоже может пойти по тому же пути, как у Иуды? Как отделить в себе этого самого Иуду?

– Дело в том, что каждый из апостолов, в том числе и апостол Иуда, – это не марионетки в руках Господа; это очень важно понимать. И каждый из нас, все мы – не куклы, которыми управляют сверху. Мы – тот самый камень... Есть такая загадка: может ли Бог сотворить такой камень, который не сможет поднять? Он такой камень сотворил – это человек. Потому что Господь наделил человека свободной волей, и принудить человека к чему-либо, например, к тому, чтобы человек верил в Иисуса Христа как в Царя и Бога, Бог не может. Более того, Он не хочет этого. Но Он говорит нам: Я есмь путь и истина и жизнь, и у нас есть возможность принять Его как Царя и Бога.

Если мы по своей свободной воле принимаем дар веры (он не насильно навязан каждому из нас, он нам дан, и мы можем его принять, а можем не принимать), то следующим шагом будет принятие крещения по нашей вере в Иисуса Христа и дальнейшее движение за Ним.

Каждый из апостолов воспринял призыв Христа: «Следуй за Мною». Они пошли за Ним по своей свободной воле. У каждого из них были свои чаяния, свои мысли по этому поводу, и мы видим это из Евангелия. Например, одни ученики говорили: «Господи, пусть один будет по левую сторону, а другой по правую во Царствии Твоем». Другие апостолы негодуют: «Как так?..» А Господь им говорит: «Кто хочет быть первым, пусть будет всем слугою». Он их наставляет.

По поводу мотивации Иуды, почему он сначала стал учеником, а потом предал Христа, существует много разных версий. О них мы можем узнать из толкований, но первое, что мы узнаем об Иуде, – оказывается, он был вор. Во-вторых, одна из версий по поводу его такая, что Иуда был настоящий израильский националист, который ждал, что придет Мессия и сделает Израиль сильным земным царством. В тот момент все ждали, что ненавистное иудеям римское владычество будет сброшено, что наконец они вольно заживут. И когда Иуда идет предавать Христа, у апостола Марка стоит слово «передать». Он идет как бы передавать Его с ожиданием: сейчас я Его вверю в руки иудеев, и Он, сотворивший так много чудес, не сможет не проявить Себя как царь Израилев. Он не позволит с Собой сделать ничего плохого. Он всех заставит поверить в то, что Он Мессия. Наступит наконец то самое Царство Мессии, так ожидаемое всеми.

– То есть Он революционер.

– Да. Но Иуда видит, что Христос ничего не делает, когда Его схватили в Гефсиманском саду, Он позволяет Себя связать, бить, вести на суд; ничего не происходит.

– Более того, он излечил пострадавшего воина, которому отсекли ухо.

– Да, он говорит Петру, что негоже так поступать. Иуда испытал страшное разочарование. Он-то ожидал, что сейчас этот Человек Себя проявит как Царь, как имеющий силу, а Он Себя так не проявляет. Тогда Иуда бросает сребреники и, испытав страшное разочарование, вешается. Это одна из теорий по поводу Иуды. Да, он услышал призыв Господа, пошел за Ним, у него были свои ожидания... Это одна из версий, почему он идет на предательство. Есть версия, что он возревновал к Господу Иисусу, потому что считал, что никогда не сможет стать ближайшим, любимым учеником и от расстройства предал Его. Версий много, но Христу уже было очевидно, что через этого ученика, «сына погибели», как называет его Господь в Евангелии от Иоанна, совершится это страшное целование и Он будет предан на суд, а затем на казнь.

Но дело в том, что это воля Отца о Сыне, чтобы Он пострадал за народ, как говорит первосвященник Каиафа – не своими словами, но словами пророка; не зная, что пророчествует, он пророчествовал. Иуда становится орудием.

Мог ли Иуда покаяться? Не просто раскаяться, что совершил такое деяние, а раскаяться подобно Петру? Мог, потому что Иуда не марионетка. Он обладал свободной волей. Он совершает это действие по своей свободной воле. Собственно, поэтому у толкователей так много версий о его мотивации, почему он это сделал. Понятно, если бы он был как бы запрограммирован на какое-то действие, он был бы в нем и не виноват. Почему все сейчас боятся, что нас всех чипируют? Потому, что мы не сможем распоряжаться своей волей, станем безвольными, будем как бы управляемыми биороботами. Иуда не был управляемым биороботом, он был человеком со свободной волей и вполне мог покаяться. Но он этого не сделал. Он раскаялся и повесился. Петр раскаялся и покаялся. В этом принципиальная разница. Поэтому, если говорить о нас, мы не знаем, какой будет следующая минута нашей жизни. Мы видим, как стремительно меняется мир и какие порой нелепые и страшные для самих себя решения мы можем принимать в своей жизни, а потом расплачиваться за них. Но у каждого из нас есть выбор – раскаяться и погибнуть (и душой, и телом) или же начать путь покаяния, поняв, что мы совершили страшный поступок против Бога, против себя, против ближнего. Уподобившись апостолу Петру, изменить ситуацию, в которой мы оказались.

Рана от греха может всю жизнь быть с нами, долго заживать, постоянно напоминать о себе. Но радость прощения будет греть наши души. В моменты, когда нам будет тяжело и грустно от того, что мы совершили, она будет проводить нас через это отчаяние, напоминая, что с нами Бог, что Он нас любит, Он нас не забыл, Он нас прощает, какими бы страшными грешниками мы ни оказались.

– Труд покаяния и нельзя назвать иначе, это ведь не один поступок. Это образ жизни, процесс, модус вивенди. Если у нас нет возможности прийти к священнику и исповедоваться, можем ли мы исповедоваться напрямую перед Господом?

– Если мы реально в таком состоянии и нам хочется попросить у Бога прощения, то – конечно. Но это как с крещением. Человека «страха ради смертного» можно окрестить водой, песком, как угодно, это может сделать мирянин тем, что под рукой оказалось. Но если опасность миновала, нужно прийти, как только появилась возможность, пусть даже через много лет, и совершить таинство Миропомазания, то есть завершить начатое. Так же и с покаянием. Человек искренне может покаяться перед Богом в любой момент своей жизни. Но священник, совершая завершительную молитву над человеком, действенно свидетельствует о том, что Господь исповеданный грех простил.

Покаяние не заканчивается совершением таинства Исповеди. Вот пришел человек на исповедь. Классический пример: человек оказался убийцей. По какому поводу это произошло – другой вопрос, осознанно или неосознанно он лишил кого-то жизни. В момент, когда он кается, сердце его может быть каменным. Но когда он исповедал этот грех, а священник прочел над ним разрешительную молитву, Господь прощает ему этот грех. Путь покаяния, который ему еще предстоит пройти, может растянуться на всю жизнь, и он может быть довольно мучительным. Но в этих покаянных муках, в том, что ничего уже не изменить, ничего не вернуть, можно вспомнить и о радости прощения, которой Господь может сподобить каждого кающегося грешника, вне зависимости от тяжести совершенного им греха.

Понятно, когда человек кается в том, что ел курицу в Великую Пятницу, это будет один разговор. Возможно, от этого у него не останется никакого рубца, кроме как памяти о том, что была такая Великая Пятница, когда он так поступил. Какие были обстоятельства – это другой вопрос. Нарушил пост, это факт, он в этом покаялся. Другое дело, когда человек кается в смертном грехе. Например, женщина кается в том, что совершила аборт. Она может еще не понимать всей тяжести своего поступка, к ней постепенно будет приходить осознание того, что на самом деле произошло. А может быть, она уже прошла долгий путь покаяния. Такое тоже бывает: например, приходит на исповедь пожилая женщина и кается в том, что в молодости совершила аборт. Сначала она не испытывала вообще никаких угрызений совести, потом они наступили, потом она уверовала. Предположим, она была крещена в детстве, а осмысленная вера пришла позже. Потом наступило то самое покаяние, и она стала искренне каяться пред Господом в том, что так поступила. И вот спустя, например, сорок лет она с этим пришла на исповедь. Может быть, она уже находится в конце своего покаянного пути, и она как бы запечатала его тем, что свершилась исповедь, священник прочел разрешительную молитву, Господь простил ей этот грех. А у кого-то этот долгий путь покаяния только начинается с исповеди.

Очень важно понимать, что покаяние – это процесс, который может начаться с таинства Исповеди, закончиться таинством Исповеди или быть где-то в середине. Но если человек покаялся в чем-то и больше этого не совершает, путь покаяния продолжается. Господь прощает ему этот грех, а рана, которую он себе нанес, может быть с ним очень долго.

– Всю жизнь.

Мы подходим к теме Причастия. Когда мы произносим молитвы перед Причастием, просим Господа, чтобы Дары сии были «во исцеление души и тела».  Опять возникает сложный вопрос. Человек исповедует грехи, но не очень понимает, что нужно каяться в некоторых мыслях, словах или делах, которые он и не представляет как грехи, а это могут быть и смертные грехи. При этом он в каких-то грехах покаялся – например, в осуждении, гордыне, еще в чем-то, и священник допускает его к Причастию. Может ли Причастие сподвигнуть человека на изменение сознания, метанойю?

– Может. Если человек начинает свою литургическую жизнь с исповеди, причащения Святых Христовых Таин, осознает, что литургия – это собрание верующих ради Евхаристии (то есть ради того бесценного дара, который Господь дает нам), понимает, что Господь отдает всего Себя в таинстве Евхаристии, дает нам возможность причаститься Святых Своих Тела и Крови, то он начинает рассуждать о своей жизни и смотреть на нее более пристально.

Не то чтобы это какое-то самокопание. Но если он наблюдает общину верных, в которой молится, причащается Святых Христовых Таин (и пусть первый раз исповедовался весьма поверхностно, потому что еще просто не понимает, о чем нужно говорить, а что уже сказал и не нужно повторять), у него может наступить метанойя. И тогда человек с содроганием поймет, что приступал к Святым Таинам недостойно.

Я не буду говорить, что на самом деле он не причастился. Мы этого не знаем и ни в коем случае не можем говорить: «Ты причастился недостойно, значит – фактически не причастился». Но человек, поняв, что приступал к Причастию, не исповедовав какой-то грех, не осознавая его, полетит на исповедь. Человек этот грех вспомнил и действительно видит в нем то, что отдаляет его от Бога. И, покаявшись в этом грехе, он старается более такого не совершать.

Например, не каждая женщина, делавшая аборт, сразу исповедуется в этом. И не каждый священник пытлив на первой исповеди. Есть те, что требуют от прихожанина очень серьезной исповеди и могут держать его полтора-два часа, задавая вопросы по списку... Есть священники, принимающие ту исповедь, с которой человек пришел. Я никого ни в коем случае не осуждаю, просто говорю, что встречаются разные подходы.

Мне доводилось наблюдать следующую картину. Пришла женщина, ей нечего было сказать. Я обратился к ней со словами: «Вы прожили определенное количество лет. Неужели Вам нечего сказать Богу?..» Я ей подарил брошюрку «В помощь кающимся», в которой очень краткие выжимки из трудов святителя Игнатия (Брянчанинова). Эта женщина брошюрку изучила и через неделю пришла с очень серьезной исповедью. Думаю, Господь велией радостью возрадовался о покаявшемся грешнике. Возрадовалась и женщина. И я как священник, приняв эту исповедь, возрадовался тому, что человек освободился от груза, что Господь его простил.

– Размышляя о нашем предательстве и преодолении его, хочу задать вопрос, касающийся, наверно, всей нашей осознанной или, может быть, неосознанной жизни. Есть у нас такие дни, как среда. Каждую среду мы постимся, и не из-за того, что это связано с библейскими событиями, а просто для нас так привычно: среда, пятница... И наша жизнь так и проходит – в неосознанности. Что нам нужно сделать, чтобы осознать не только свою жизнь в православии, но и такие элементы учения Православной Церкви в нашей бытовой жизни?

– Пожалуй, самое главное – это больше разговаривать с Богом, искренне обращаясь к Нему и искренне ожидая ответа, то есть быть внимательным слушателем. Каким образом общаться? Посредством молитвы. И в дни, в которые Церковь предписывает нам, например, поститься (есть и совершенный пост, который мы творим перед принятием Святых Христовых Таин, есть дни, когда мы можем себя ограничить), искренняя молитва и при помощи молитвослова, и своими словами дает возможность осознать это время действительно как дар, по-настоящему.

Второе, что очень важно: общаться с Господом через чтение Священного Писания. Вот открываем мы Евангелие и видим, что Господь говорит с нами, к каждому из нас обращается, каждому из нас рассказывает притчу, каждому из нас говорит о Себе как о Боге, сообщает эту радостную весть. И в том повествовании, которое нам дают евангелисты, и в тех словах, которые к нам Господь обращает, мы тоже можем увидеть, какое время для чего нужно.

Например, сейчас, на Страстной седмице, Церковь прочитывала все Евангелие – для того, чтобы напомнить верным, которые смотрели трансляцию, и тем немногим, которые были в храме, что Господь обращается к нам и что это слово максимально обращено к нашим сердцам. То есть Господь говорит с нами, и мы можем ответить Ему.

О предательстве Иуды говорят все четыре евангелиста: оно произошло в средний день недели, в среду. Читая Евангелие, мы можем актуализировать для себя этот день как мрачный, сложный,  когда мы ради Христа, предающегося на смерть, можем себя в чем-то ограничить.

– Благодарю Вас, отец Михаил, за Ваш визит. Благословите наших телезрителей.

– Пусть Господь благословит всех нас! И желаю всем доброго здравия!

Ведущий Глеб Ильинский

   Записала Нина Кирсанова