Беседы с батюшкой. О молитве

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе (Московское подворье Оптиной пустыни) архимандрит Мелхиседек (Артюхин).

– Сегодня мы говорим о молитве. Телезрители прислали нам множество вопросов по нашей сегодняшней теме. Первый из них такой: «Раньше муж молился много и постоянно, сейчас полностью перестал, молиться категорически не хочет. Как я могу  помочь ему вернуться в прежнее состояние? Прошу его хотя бы маленькие, краткие молитвы читать, но он и этого не хочет, лень и нет интереса».

– Прежде чем начать нашу тему, хотел сделать два объявления, одно очень и очень важное. Хотел, чтобы все мы вместе сегодняшним вечером особенно помолились о Святейшем Патриархе Кирилле (вчера вся Церковь отмечала 11-летие его интронизации) и пожелали ему крепости сил, помощи Божией, укрепления в этом нелегком патриаршем служении. И мы, как чада Церкви, вознесем молитву о его здравии и спасении. Пусть Господь хранит его на многая и благая лета право править слово истины. И пусть его молитва тоже покрывает нашу Церковь; непростые времена, поэтому особо нужны молитвы о нашем Предстоятеле – Святейшем Патриархе Кирилле. И второе объявление: всех зову в Покровский храм в Ясенево, когда будет такая возможность; увидите Новый Иерусалим в Москве.

А почему мы выбрали эту тему? Когда Денис позвонил, пригласил, я в это время листал книгу Антония Великого. Один из его учеников, ставший священником, спросил: «А что самое главное в моем священническом служении?» И тот сказал: научи народ правой вере, чистой жизни и непрестанной молитве – и спасутся. Потому что молитва – дыхание души. Иоанн Лествичник нам об этом и говорит: первый признак помрачения ума, помрачения души есть леность к службе, леность к молитве. Просветление ума, его преображение как раз и есть усердие к молитве и богослужению.

Отвечая на этот вопрос, скажу, что муж и жена – это сообщающиеся сосуды. Духовные искушения выбивают человека из строя, лукавый лишает его двух основных добродетелей, о которых еще Серафим Саровский в начале XIX века сказал, что сейчас брань дьявола с людьми идет за целомудрие и молитву, потому что знает лукавый: как только лишит одного и другого – вот и нет никакого человека. (Насчет целомудрия – то, что сейчас творится, Вы сами знаете.) И сейчас он добивается последнего: чтобы у православных христиан не было молитвы. Почему? Исаак Сирин однажды сказал: праздный ум – седалище дьявола, делает что угодно, лишь бы не молиться.

Ваш подвиг (вы – сообщающиеся сосуды), Ваша усердная молитва, Ваше двойное усердие (за себя и за мужа), может быть, принесут свои определенные плоды. Но долбить нельзя, потому что можно лошадь привести к водопою, но пить ее не заставишь. Когда у человека что-то случилось в жизни, надо бы поговорить: что, почему, какие искушения? Может быть, он просил Бога. А у нас часто получается так: если нет ответа, то и просить у Бога не буду; может, Его нет, потому что никак не достучишься. Надо разобраться, какая  была причина к этому. Может быть, какие-то грехи.  Потому что человек понимает, что как-то неудобно, когда столько натворил, на молитву вставать. Хотя как раз молитва и есть средство к тому, чтобы прийти в себя.

Кстати, старец Силуан вспоминал про себя. Однажды, еще до монастыря, он ехал в поезде, и с ним в одном купе ехал какой-то купец. Был разговор о том, о сем, и вдруг тот достает портсигар и предлагает Силуану закурить. Силуан говорит: «Я верующий человек, это как-то не принято». А купец говорит: «Да? А я вот балуюсь. А с другой стороны, чувствую, что надо отстать от этой привычки. Какой совет дадите?» – «Если захочешь в следующий раз закурить, прочитай молитву "Отче наш"». Вдруг купец говорит: «Да как-то не идет молитва перед курением». – «Да, вот и всякое дело, которое после молитвы не идет, делать не надо». Здесь может быть и обратная связь.

Молитва – это всеобъемлющая добродетель, о которой отцы сказали когда-то очень смело: молись – и делай что хочешь. Как это? А потому, что человек, который молится, не может чего-то плохого в этот момент сделать, сказать, подумать; память Божия с ним.

– Следующий вопрос: «Как молиться в сложных жизненных обстоятельствах, когда проблем просто множество и дома, и на работе?»

– Ну как? Слава Богу, у нас сейчас в Москве и Московской области и в центральных регионах льда нет на реках. Его нет даже на Валааме. Мы встретились с наместником Валаамского монастыря епископом Панкратием, давним другом, он сказал: «Вообще такого не помнит история, чтобы на Ладоге льда не было». Но были трагические случаи, когда люди проваливались. Как человек тогда будет себя вести? «Помогите, спасите!» – кричать будет. А не просто так: «Слушайте, может быть, кто-нибудь подойдет, может, руку протянете?» Когда люди тонут, они кричат.

Поэтому в таких обстоятельствах молитва – это крик души к Богу, возношение ума и сердца к Богу. Вот говорят: «Были бы такие обстоятельства, условия: тишина, спокойствие, никто бы не беспокоил… Были бы книги, лампадка, уголок, было бы настроение, тогда б я молился…» Все это нужно, необходимо? Нет, для молитвы не надо почти ничего, нужна только воля. Молитва – возношение ума и сердца к Богу. Что для этого надо? Ничего, надо только любить Того, с Кем хочешь общаться.

А иной говорит: «Если бы мы так боялись Бога, как боимся темноты, разбойников или собак, тогда все было бы иначе и гораздо серьезнее, правильнее». Старец Паисий говорит, что все очень просто: если любишь – молишься, не любишь – не молишься, то есть не разговариваешь, не общаешься, ум к небу не возносишь. Это все очень просто. Смотри: юноша полюбил девушку, девушка полюбила юношу. Он просыпается – думает о ней, завтракает – думает о ней...

Старец Паисий жил тогда, когда еще никаких айподов и айфонов не было. А сейчас юноша не только думает о своей девушке, он тут же начинает с ней переписываться. Просыпается, хватает из-под подушки телефон, начинает смотреть, какие сообщения были, – первая мысль о том человеке, которого любит. На лекциях думает о ней, а когда заканчиваются занятия, бежит скорее на встречу. Ему (и ей) никакие жизненные обстоятельства не мешают, даже тогда, когда, казалось бы, ум должен быть сосредоточен на том, что слышишь, что воспринимаешь, чем занимаешься. Ничто не мешает одновременно и слушать лекцию, и думать о любимом человеке. Так и мы можем думать о Господе. Самая краткая молитва: «Господи, помоги». «Вразуми, Господи, не оставь». Почему? Потому, что мне так надо делать и своему уму давать пищу, давать работу, так как праздный ум, как говорит Исаак Сирин, – седалище дьявола.

– Вопрос телезрителя: «Паисий Святогорец говорит: молитва должна быть с болью, сопереживанием. Вот я сейчас прочитаю молитву: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй архимандрита Мелхиседека". Я понимаю, Кому я прочитал, и слова четко понимаю, но той боли нет. И еще: сейчас много у людей всяких житейских трудностей. Как можно Богу говорить о своих проблемах и трудностях: просто рассказывать или докучать и докучать Ему?»

– Мысль очень ценная, на самом деле так и надо делать. Когда мы были маленькими, мы как просили? «Мам, ну мам, ну мам, ну пусти (кого в кино, кого на футбол или еще куда-то)». И вот так надоедает, надоедает – «Ладно, всё, на тебе 40 копеек (стоимость билета в кинотеатр, тогда это тоже деньги были)». Для нас это реальность. И духовный мир для нас – реальность. Вот так и надо молиться: докучая, переживая, плача.

«Молитва с болью» – я это выражение у старца тоже читал, и много раз на этом мысль претыкалась. Мне кажется, что с болью – это с переживанием. Как раз молитва с болью – это молитва о других людях. О себе – с покаянием, о других – с сердечной болезненностью, то есть с переживанием. Старец Амвросий Оптинский однажды сказал: «В наше время большое сокровище – внимательное сердце». А что значит внимательное сердце? Когда человек чувствует боль, он живой. Когда человек чувствует чужую боль – он человек. Поэтому Антон Павлович Чехов и сказал: «Берегите в себе человека». Поэтому когда услышали, увидели что-то у родных, близких, знаемых и незнаемых, то помолились о них с переживанием. Это и есть, наверное, боль сердца.

Или когда тот или иной грех, то это должно быть серьезно. Замазывать ничего не надо, самое страшное в духовной жизни – это начать говорить: ничего страшного. Болезновать о своем грехе надо. Один из самых распространенных грехов – это ссоры, гнев и потеря отношений с нашими родными и близкими. Что-то посерьезнее не так часто с нами бывает, а вот какие-то ссоры, даже с самыми близкими людьми, бывают, и по гордости мы не хотим мириться сразу. Вот за это надо переживать, даже за то, что не можешь сразу простить, протянуть руку, первым попросить прощения. Иногда даже бывает так, что и прощения никак не можешь себя заставить попросить. Просто начинаешь разговор: «Как дела? Как погода, как природа?» Ну, хоть как-то издалека. Это тоже иногда бывает с болью для гордостного духа, но надо помнить, что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Поэтому каяться надо с этой сердечной болью о своем несовершенстве.

– Следующий вопрос: «При общении с человеком мы ведем беседу с теми или иными эмоциями. А как правильно обращаться к Богу? На службах в храмах читают молитвы очень быстро, но ведь не успеваешь быть внимательным к каждому слову. Или не стоит вкладывать в каждое слово излишние эмоции в молитве? Не хочется переходить просто на вычитывание, но и излишняя внимательность делает правило очень продолжительным по времени».

– Давайте по порядку. Конечно, в храме мы не всякое слово можем слышать, тем более понимать. И для этого нам святые отцы заповедали, что параллельно богослужению должна идти еще и внутренняя молитва. Мы черпаем силы для внутренней молитвы из богослужений, даже если нам что-то не слышно, если не поняли богослужебные стихиры, что-то из псалмов… Святитель Василий Великий  дает нам некий алгоритм пребывания во время молитвы в храме. Он говорит, с чего должна начинаться наша молитва. (Это его совет, не догмат, не какая-то конкретная инструкция, от которой нельзя отступить.) Начинать надо со славословия и благодарности Богу; и всенощное, и вечернее богослужение начинается с предначинательного псалма: «Благослови, душе моя, Господа… Господи, Боже мой, возвеличился еси зело...» И литургия начинается тоже с хвалитных псалмов: «Благослови, душе моя, Господа». Поэтому поблагодари Бога в течение нескольких минут за то, что было, что есть, что имеешь (пусть это будет любая продолжительность по времени, это твое дело; пока не кончится мысль относительно благодарности).

А потом принеси исповедь: что не получилось в течение недели, если это был воскресный день (ты что-то Богу обещал в течение недели, но это не получилось). Поэтому тоже исповедуйся и скажи: «Господи, опять у меня раздражение, гнев, тщеславие, пустая и ненужная болтовня, бесконечное сидение перед телевизором (исключение – телеканал «Союз», «Спас» и радиостанции «Радонеж» и «Вера»), то есть безумная трата времени на пустое…» И другие разные эмоции относительно своего окаянства...

А потом только прошения: прежде всего спасения себе, родным, близким, чтобы грехов было поменьше, а добродетелей побольше, потому что мало – не делать чего-то плохого. В псалмах есть такие слова: «Уклонись от зла и сотвори благо». Это немного, если ты не делаешь чего-то плохого. Надо быть деревом плодоносящим, а всякое дерево, не приносящее доброго плода, бывает посекаемо и ввергаемо в огонь. Если так будет молиться человек (немного поблагодарил, исповедовался, попросил), глядишь – и богослужение незаметно подошло к концу. И стало более понятным, потому что благодать будет действовать изнутри.

А теперь относительно эмоций в нашей домашней молитве. Конечно, в храме мы свои эмоции не выражаем, поэтому нам отцы советуют: если ты в монастыре или храме, не выделяйся ничем среди других людей, стой без всяких воздыханий. Как молятся люди, так и ты молись, чтобы не обращать на себя внимания. Есть такие, которые так молятся или плачут, что полхрама на них обращает внимание; уже думают: может, у человека случилось что-то физическое, а не только духовное. Так делать не надо. А вот в домашней молитве святитель Феофан Затворник нас учит: разумевай читаемое (то есть понимай), пусть ум разумеет и понимает читаемое, а сердце откликается на понимаемое. Если ты говоришь «благодарю», говори это от души; говоришь «каюсь, Господи», пусть это будет на самом деле.  И добавить сюда именно чувство покаяния. И если прошение, то: «Господи, подай исцеление, вразумление, наставление, спасение». Пусть это тоже будет от души.

Однажды я был свидетелем безэмоционального чтения. Мы были у кого-то дома, читали утренние молитвы, и вдруг человек читает: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…» Я говорю: «Подожди, ты разговариваешь с Господом. Что ты тараторишь? Если бы я сейчас так говорил с тобой?» Он: «А как же надо?» – «Как разговор: и с эмоциями, и с выражением. Надо свое сердце, ум, мозги, душу, тело будить. Бубнить – это никому не нужно. Это в храме читают без эмоций, потому что если каждый чтец будет выражать свои эмоции, тогда это будет довольно “интересно”». Поэтому в церкви ровное,  безэмоциональное чтение, но дома такого быть не должно. И воздетые руки, и коленопреклонение, и эмоции должны быть.

Был такой вопрос: «Как не рассеиваться в домашней молитве?» Ум улетает, мысли рассеиваются. Поэтому и рассеиваются, что нет сосредоточенности, нет погружения в эти 5-10 минут домашней молитвы, но их-то и надо провести со вниманием и эмоциями, если есть такая возможность (потому что иногда мы не одни, иногда негде даже колена преклонить). Но если мы одни или хотя бы с нами единомысленные (муж, жена, дети или бабушка, дедушка, мама, папа – близкие люди), тогда читаем с эмоциями. Потому что мы все перед живым Богом, перед Которым не может быть бубнения. Поэтому читаем от всей души и со всеми возможными эмоциями. Это дает возможность сосредоточиться на словах молитвы.

– Вопрос телезрителя: «На уроках всегда волнуюсь. Какие можно читать молитвы, чтобы успокоиться?»

– Ну а кто не волнуется? Все волнуются. Если у тебя нет волнения, надо вообще проверить, есть пульс или нет, если есть – значит, живой. Конечно, будет волнение. Поэтому перед тем как отвечать, если к уроку не готов, читай короткую молитву: «Господи, пронеси; Господи, положи мысль благу на сердце учительницы» (чтобы по алфавиту тебя не спросили, потому что в этот момент не готов). А когда уж спросили, тогда так: «Господи, вразуми! Господи, помоги!» – и неси то, что знаешь.

На биологическом факультете университета студент все прекрасно знал по одной теме, потому что помнил слова греческого философа: «Человек в жизни должен знать все о чем-нибудь и что-нибудь обо всем». И он знал все «о чем-то»: о вшах. Очень разбирался в этой теме.

На выпускном экзамене (подводили итог сессии) он вытащил билет, в котором был вопрос: «Водоплавающие млекопитающие». Студент подумал – и говорит: «К водоплавающим млекопитающим относятся многие животные, в том числе и дельфины. Дельфины имеют гладкую кожу, смазанную жиром: это дает им возможность беспрепятственно развивать скорость в воде, чтобы успешно ловить рыбу и таким образом поддерживать свое существование. Но если бы их кожа имела волосяной покров, в нем обязательно водились бы вши». И двадцать минут говорил по той теме, которую прекрасно знал.

Профессор слушал-слушал, потом говорит: «Ну все. Благодарю Вас за ответ. За билет – двойка, за смелость и находчивость – пятерка, ставлю Вам средний балл: четверку с двумя минусами». Так человека спасло знание «о чем-нибудь».

Поэтому никогда не надо молчать на уроках, когда такая ситуация. Как говорил Александр Васильевич Суворов: «Вали кулем – потом разберем». Что-то знаешь – знаешь. Ну, говори, что знаешь. Если не по теме – учительница увидит хотя бы усердие: ты же не совсем ничего не знаешь – что-то знаешь. И все будет нормально. Уроки, конечно, надо учить усердно. Но когда попал, тогда (самый главный тебе совет): «Господи, вразуми!» И вперед! И не молчи.

– Вопрос: «Хотелось бы узнать Ваше мнение о прослушивании аудиомолитв. Утром я везу ребенка на машине в садик – и мы с ним слушаем утренние молитвы. Мысленно пребываю в молитве и словесно присоединяюсь к молитвам, которые знаю наизусть. Вечером, укладывая ребенка спать, включаю вечерние молитвы. Слушать получается со вниманием, легкостью и радостью. А когда сама читаю – ум рассеян, чтение дается тяжело, не от сердца».

– Замечательный вопрос! Попробуйте уловить разницу. Можно ли во время работы молиться? Как Вы думаете? Конечно! Во время чего бы то ни было можно и нужно молиться. А когда молишься, можно ли в это время работать? Нет. В то время, когда молишься, работать нельзя.

Вы слушаете молитвы в процессе Вашей повседневной жизни: в садик – из садика, во время приготовления овсяной каши, которую мы должны есть по утрам (в среду-пятницу – на воде, а в остальные дни – на молоке). В это время можно и аудио послушать, и вслух почитать, и по памяти: это все замечательно.

Но обязательно должно быть выделено время специально для молитвы. Ничто (никакие правила, утренние молитвы, которые мы слушаем по дороге) не может заменить  хотя бы краткого, но своего личного (в специально выделенное для этого время) обращения к Господу.

Вы делаете правильно, наполняя время молитвой. Но если Вы не выделяете время специально для молитвы, то это неправильно. Многие говорят: «У меня нет времени». Нет не времени – желания.

Простой совет. Если Вам надо встать в семь часов утра (с семи до восьми Вы успеваете сделать завтрак, собрать детей, мужа: Вы прекрасно знаете, что этого Вам хватает), встаньте на 15 минут раньше. И посвятите эти 15 минут только душе, молитве. Не растяните, не потратьте бездарно это время. Вы же с семи успевали? Успевали. А теперь вскакивайте без пятнадцати семь – и (конечно, после того как умылись, привели себя в порядок) посвящайте это время молитве.

Спрашивается, можно ли в 24 часах, которые даровал нам Господь, найти 15 минут для молитвы? Что для этого надо? Для этого надо только одно: желание. А иначе мы никогда не найдем времени. Это только самообман, который лишний раз подчеркивает, что самое тяжелое духовное занятие – молитва. Наш великий русский писатель Лев Николаевич Толстой это зафиксировал и дал этому оценку.

Почему мы упоминаем Толстого? Потому, что помним слова древних греков, которые говорили: «И во врагах достойное похвалы надо хвалить». Однажды он приехал в Шамордино (этот ныне действующий замечательный женский монастырь, основанный преподобным Амвросием Оптинским, находится в 17 километрах от Оптиной пустыни), чтобы навестить свою родную сестру, Марию Николаевну Толстую, которая там подвизалась. В это время Толстой уже был отлучен от Церкви, которая только засвидетельствовала его отпадение, потому что он сам себя отлучил от нее своей жизнью, убеждениями. И вдруг в беседе с сестрой он сказал: «Машка! Ты знаешь, я бы сейчас пошел в Оптину пустынь, согласился бы стать там простым послушником и делать любую простую работу. Но только при одном условии». – «Левушка, при каком условии?» –  «Чтобы эти монахи не заставляли меня молиться!»

Показал, какой же это невероятный труд, – труд молитвы. Представляете, что угодно согласен был бы делать! Помните его хождение из Ясной Поляны в Оптину пустынь в простой рубахе, когда он проповедовал простой образ жизни? Пришел чуть ли не в лаптях, поселился в простой гостинице (у него был такой период жизни), но когда наступило время расплачиваться (это есть в летописи Оптиной пустыни), он спросил: «Сколько за гостиницу?» – «40 копеек». Толстой достает из портов огромный бумажник со сторублевыми ассигнациями, а не 40 копеек. Тогда поняли, что это не простой крестьянин…

Такая была с Толстым история, которая показала, что самое тяжелое – это молитвенный духовный труд.

– Вопрос: «Читала у Филарета Московского, что тщетно молиться за умерших в неверии: безбожников и так далее. Что Вы об этом думаете?

И еще: говорят, если человек  живет в смертных грехах, его молитвы Бог не услышит. У подружки сын умер в 26 лет (инфаркт). Ей снится, что ему холодно, хотя она много молится о нем. Она живет в гражданском браке. Как деликатно донести до нее мысль, что с этим надо что-то решать?»

– Надо с этим что-то решать, наверно, сожителю, потому что гражданский брак – это блудное сожительство. Надо узаконить отношения и жить по заповедям Божиим.

Кто будет вымаливать родных, близких, тем более сына? У Бога милости много. Для этого есть родительские субботы, когда мы особым образом поминаем наших родных и близких. Есть ежедневные утренние и вечерние молитвы, в которых мы поминаем их.

Мы не делим их на грешников и не грешников, виновных в смертных и несмертных грехах. Единственное, мы не молимся в церкви за людей, которые отпали от Церкви, находятся вне Православной Церкви, но имеем возможность (и право, и сердечную обязанность) молиться о них дома. Неправильно делить людей: за верующих молиться, за неверующих не молиться.

Некрещеных мы не поминаем на церковном богослужении, но можем молиться за родных и близких (даже если они не были крещены) такими словами: «Спаси, Господи, и помилуй создания Твои (и перечисляешь: Андрея, Сергия…). Спаси их имиже веси судьбами».

Мы ничего не знаем, как будет там, в вечности, но молиться за них (за любых людей) можно и нужно, потому что мы надеемся на милость Божию. Мы не знаем последних моментов жизни, покаяния людей. Для нас примерами являются и разбойник, покаявшийся на кресте, и Вифлеемские младенцы, которых мы поминаем сразу после праздника Рождества Христова (они не были крещены, они были крещены своей кровью).

Мы не знаем всей любви Господней до конца, поэтому нам дана возможность молиться. Если ты пришел к вере, Господь дал тебе радость святой православной веры, у тебя есть еще и обязанность: молиться не только за себя, но и за родных и близких. Древний философ Сократ сказал: истинная жизнь – жизнь не только для себя. За себя молимся и за родных и близких.

О крещеных и умерших в святом православии молимся и подаем записки на литургии, сами поминаем их во время богослужения. Об остальных – в домашней молитве: «Господи! Сделай с этой душой то, что я жажду сделать, но не могу». Крещеных людей мы называем рабами Божиими, а некрещеных – созданиями Божиими.

– Вопрос телезрителя: «Бог нуждается в нашей молитве или она важна только для нас? Может ли молитва быть ложной?»

– Господь является Личностью. Помните слова в Священном Писании: на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся? Радости!

Однажды к старцу Амвросию пришла монахиня, которая исповедовалась в каком-то грехе, и он ей сказал: «Знаешь, надо принести Богу жертву». –  «Батюшка, ну какая жертва? Я больной, немощный человек, и денег, накоплений у меня никаких нет». Она думала, что старец имеет в виду конкретную финансовую жертву. «Нет,– говорит он,– я не о том. Жертва хвалы прославит Меня».

Конечно, Господь радуется, когда видит благодарные сердца, исправление, огненное покаяние, слышит благодарные молитвы. Безусловно, радуется. А как выражается эта связь? Через молитву: и благодарность, и покаяние. Поэтому Он любит людей, которые благодарят, каются и общаются между собой.

Старец Паисий Афонский сказал, что Бог очень любит, когда Его дети общаются друг с другом. Но еще больше Он любит, когда Его дети общаются с Ним. Поэтому нам надо почаще общаться с нашим Отцом Небесным. Он это очень любит (Он не нуждается в этом – мы нуждаемся) и дает любящим сердцам благодать. Что такое благодать, может почувствовать человек, подкрепленный и вдохновленный молитвой.

– Вопрос: «Если молитва не идет, все отвлекает, надо ли понуждать себя к ней или ждать, когда придет нужное состояние души?»

– Если у нас разрядился телефон, мы не дожидаемся какого-то приключения, когда он будет очень-очень нужен. Стараемся всегда держать его в подзаряженном состоянии и следим за этим (во всяком случае, я так делаю и надеюсь, что так делают многие другие, потому что сейчас телефон – это средство коммуникации). Придет время вечерних молитв, а ты скажешь, смотря в свое сердце: «Интересно, у меня сейчас есть настроение или нет, в духе я или не в духе?» Так в конце концов никогда не будешь молиться.

Иногда, добираясь из одного места в другое, ловлю такси. За рулем бывают ребята не только русской национальности. Я разговорился с одним водителем. Спрашиваю: «Ты же мусульманин?» – «Да, конечно». – «Вы как молитесь: надо вообще семь раз помолиться (в общей сложности) или по какому-то определенному расписанию?» Он говорит: «Да ты что! Меня разве Бог ждать будет?» То есть у него такое понятие, что Бог слышит молитвы только по расписанию.

Мы счастливые люди: у нас нет расписания. А у мусульман есть расписание молитв: в 6, 9,12,15 часов, на заходе солнца и в полночь. Поэтому он и говорит: «Меня разве Бог ждать будет?» У них есть определенная духовная молитвенная дисциплина, которой нам бы тоже следовало придерживаться, брать с них пример.

Надо руководствоваться не своим хотением, а внутренним и внешним расписанием. Как в монастырях: в одно и то же время начинаются утренние и вечерние богослужения, обед, монастырское правило. Никто не дожидается: «Братия, у вас есть сейчас настроение или нет? У клироса есть настроение?» – «Есть!» – «А у первого тенора?» – «Нет». – «У первого тенора нет». (Смеется.) Мы же так не делаем.

Заведите определенный распорядок. Утром надо вставать в одно и то же время. И вечером в одно и то же время надо стараться читать вечерние молитвы и ложиться. Кстати, вечерние молитвы называются не ночными, а вечерними. Поэтому советую вам, дорогие телезрители, читать их сразу после ужина. Так делали, делают и будут делать до Второго Пришествия во всех духовных семинариях. Я учился в Троице-Сергиевой лавре. Так делали у нас в лавре, так делали в Оптиной пустыни.

Почему после ужина? Открою вам один секрет: потому, что семья уже собралась на ужин. Что вы делаете во время ужина? Вы ничего не делаете (только едите, беседуете, отдыхаете). Ничего плохого, душевредного. Не надо откладывать молитву на ночь: сразу после ужина начните читать хотя бы маленькое правило (полное или неполное – это уже решаете вы с духовником), потому что потом не соберетесь. Муж скажет: «У меня еще звонки…» Жена скажет: «Вот посуда…» Потом уроки у детей проверить, постирать, убрать… до бесконечности. Нет! Сразу! Вы уже привязаны к столу, друг к другу.

Когда мама была жива, мы делали так: после ужина сразу читали (чтобы немножко настроиться) главу Евангелия, а потом – вечерние молитвы. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Вы же не ищете настроения, вдохновения, впечатления для того, чтобы поужинать. Нет, летим на кухню при любой погоде, любых новостях, раскладах... Никто ужин не пропускает. Если бы мы, православные христиане, не пропускали своего молитвенного правила, то давным-давно были бы святыми.

– Вопрос: «Как сохранить память о молитве в течение дня? От утреннего до вечернего правила так закручивает суета (ребенок, домашние дела, работа), что забываю о молитве».

– Хороший вопрос. Старец святитель Феофан, Затворник Вышенский, дает такой совет: «Вы жена, мать, хозяйка. В исполнении сих обязанностей – Ваше спасение. А матери, сердобольно заботящиеся о спасении чад своих, уподобляются мученикам. Поэтому и я говорю Вам: ожидайте и Вы венца мученического».

Вы можете подражать монахам и священнослужителям. «Каким образом? Ведь я же простая домохозяйка». Нет-нет. Вы можете подражать монахам, священнослужителям и всяким подвижникам даже в своей повседневной жизни. Например, начали готовить обед, варить борщ – скажите: «Господи, благослови!» Варите борщ – скажите: «Господи, помоги!» Закончили варить – скажите: «Господи, благодарю!»

Дело, начатое с Богом, продолжающееся с Богом и закончившееся благодарением Богу, будет уже не простой суетой, а приятным для Господа богослужением. Потому что это была суета ради любви к вашей семье – да еще и с памятью о Боге.

Нужно только одно: памятование о Боге. Больше ничего. В любых обстоятельствах – возношение ума и сердца к Богу. Вот что такое молитва. Всем нам надо об этом знать и помнить.

Хочу вам посоветовать:

Не позволяй душе лениться!

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

Душа обязана молиться «и день и ночь, и день и ночь». Все будет свято, чисто и благословенно, если у нас будет правая вера, чистота жизни и непрестанная молитва, то есть память о любимом Господе. Тем, кто любит, никакие дела мешать не должны.

Ведущий Денис Береснев

Записали Елена Кузоро и Светлана Волкова