Беседы с батюшкой. Таинство Крещения и крестное знамение

На вопросы телезрителей отвечает протоиерей Андрей Ткачев, клирик храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке. Передача из Москвы.

– Что нам дает таинство Крещения?

– Христа. Христос вселяется в человека через таинство Крещения. Символ веры учит нас о практической пользе крещения как об оставлении грехов: мы исповедуем «едино крещение во оставление грехов». Но оставление грехов не бывает без Христа, Который безгрешен, взял на Себя грехи мира, и мы получаем Его через таинство Крещения, через воду и Дух соединяясь с Ним в образ Его смерти: умирая со Христом и воскрешая вместе с Ним. Мы крестимся в смерть Иисусову и в воскресение Иисусово, таким образом – имеем Иисуса умершего и Иисуса воскресшего: умершего за грехи наши и воскресшего для оправдания нашего согласно Писанию. То есть в крещении мы, можно сказать, уже имеем всё, лишь бы это не потерять.

– Что нужно для того, чтобы над человеком было совершено таинство Крещения?

– Вера. Человека нужно научить верить. Иногда нужен долгий процесс обучения, катехизации и приготовления к покаянию, а иногда бывает так, как в Деяниях святых апостолов описывается крещение эфиопского евнуха: «Вот вода, что возбраняет мне креститься?» Его спросили: «Веруешь ли во Иисуса Господа?» Он говорит: «Верую». Они сошли на воду, и Филипп его тут же окрестил. Бывают случаи, когда крестить нужно тут же: это случаи смертельной опасности или когда к тебе приходит какой-то особый человек, например иноверец или беженец из Афганистана, который говорит, что верит в Иисуса, хочет креститься, но не знает, что с ним будет дальше: останется ли он здесь или пойдет куда-нибудь еще. Думаю, здесь не нужно тянуть, надо крестить. Бывают миллионы таких случаев в этом бушующем мире. Поэтому нужно «держать ухо востро». Когда речь идет о человеке, который живет неподалеку, нужно выбрать с ним какой-то режим общения, чтобы он слышал о Господе прежде, нежели вода коснется его, а имя Отца и Сына и Святого Духа прозвучит над ним и над водой. Чтобы уши его услышали о Господе, чтобы он услышал евангельскую историю (конечно, сжатую, краткую), узнал, что такое книга Евангелие и о чем она, о том, что ему нужно будет после крещения непременно причаститься и «прилепиться» к одному из храмов для того, чтобы хотя бы в воскресные дни быть участником богослужения. Ему надо сказать о том, что он должен во многом измениться, забрав с собой из прошлого хорошее и оставив там всякую грязь. Все простится человеку.

Если человек ничего этого не знает, просто крестился – и всё, благодать будет действовать над ним и хранить его какое-то время, а потом, как правило, «вымытая свинья идет валяться в грязи и пес возвращается на свою блевотину». То есть не совсем наученный, не совсем утвержденный человек, не имеющий в сознании якоря правильных смыслов, постепенно движимый бесом и потихоньку сбиваемый с толку мирскими обычаями и всей этой суетой, бытовой нецерковностью, опять соскользнет в прежнее и начнет книгу своих грехов с первой строчки, как бы возвращая себе и натягивая на себя грязные одежды. Чтобы этого не было, нужно общаться с людьми. То есть на первый план церковной жизни выступило такое требование – общаться с людьми: не просто за чаем разговаривать о жизни, а говорить о сущностных вещах, особенно с теми, кто спрашивает. Конечно, за руки ловить людей на улице не будешь, но если человек сам пришел и интересуется, значит надо все отодвигать и находить время общаться с ним, потому что это самое важное: сокровище Церкви – это люди, просвещенные и вразумленные. Все остальное уже потом: кирпичи, выросшие в стены, золотые или серебряные сосуды, богато украшенные книги, еще какие-то вещи, расшитые ризы, – все потом. Люди – сокровище Церкви, люди – это разумные существа, с ними нужно общаться.

– Кто такие оглашенные?

– Это те, кого не коснулась вода, но первый посев Евангелия, эти зерна уже попали на землю их сердец, то есть они уже слышали о Господе. Ведь иногда говорят: «Как верить в Того, о Ком не слышал? Как слышать, если никто не говорит?» Эти апостольские слова прямо касаются нашей ситуации: человек услышал о Господе, и его сердце зажглось уже каким-то ответом, потому что он говорит: «Я знаю, что Господь воскрес, что Христос действительно Господь. Я даже, может быть, люблю Его, я стремлюсь к Нему, думаю о Нем с восторгом и благочестивым чувством, но я пока некрещеный и больше ничего у меня нет». Например, спрашивают: «Могу ли я носить крестик в это время, могу ли я молиться, если некрещеный?» Это уже оглашенный человек.

– Кстати, некрещеный оглашенный человек может носить крестик?

– Да, может.

– А на каком основании?

– Если он верует, хотя пока не крестился, конечно, может. А кто ему может запретить? Есть крещеные люди, которые крестик носят на всякий случай, без любви к Тому, Кто распят на кресте. А есть некрещеные люди, которые с любовью носят крестик, и уже Сам Христос знает, кто более достойно носит на себе крестное знамение, знак Царя, а это царский знак. Это все равно что вам дали некую печать, которую вы должны запечатлеть на одежду или на свое чело (мы, собственно, чело и крестим на помазании). На челе, на руке, на груди носим царские знаки, поэтому мы не смеем запрещать уже верующему человеку, хотя он еще не крещен, носить на себе крестик. Он может молиться, спокойно посещать наши храмы; единственно, если это наученный человек, ему нужно смиренно выходить из храма при словах «оглашеннии, изыдите». Но этому надо научить. Если человеку объяснить это, то он будет слушать псалмы, Апостол, Евангелие, проповедь, если говорится после Евангелия, будет стоять на поминании живых и мертвых до «Херувимской», а потом, услышав: «Елице оглашеннии, изыдите, оглашенные, изыдите», он смиренно перекрестится и уйдет. И так он может ходить в церковь и месяц, и два, и три, готовясь к крещению, а потом скажет, что хочет креститься. Таких людей очень мало, но они есть. Или это их личное благочестие ведет к такому поведению, или же священник берет на себя тяжелый труд вести человека постепенно к таинству Крещения.

Конечно, гораздо легче, когда человек пришел с желанием креститься, тут же пойти его окрестить, сказав, что для этого нужна белая рубашка и 500 рублей. Когда он придет еще раз – не знаем. Это легко, но неправильно. Конечно, тяжело и правильно – а все правильное тяжелое – позаниматься с человеком. Не все поддаются обучению, потому что есть люди, которые говорят, что не надо им никаких бесед, и тут тоже дилемма: стоит ли его мучить, может, действительно просто крестить и отдать его в руки Божии? Человек хочет креститься, но учиться не хочет. Кто его знает? Это мука для сердца. Но есть люди, которые сами благочестиво стремятся к тому, чтобы приготовиться к крещению. Я знаю такой случай, когда люди весь Великий пост посвящают приготовлению ко крещению: стоят на всех службах – и по вечерам стоят, и на литургии Преждеосвященных Даров, и поклоны бьют… А потом, в Великую Субботу, как это положено, во время длиннейших, изнурительных чтений из Ветхого Завета, во время этих паремий люди в крестильне принимают крещение и заходят уже на «Елице во Христа креститеся» в белых одеждах, пахнущие миром. Это хорошо.

Я думаю, мученичество мучеников объясняется в изрядной доле тем, что они были крещены во взрослом возрасте и сознательно: они знали, в Кого уверовали, знали разницу между опытом безбожной жизни и опытом благодатной жизни. Этот контраст им был очень хорошо понятен, сердце их знало, что было и что есть, они обратились от тьмы к свету, от царства Велиара к Царству Христа. То есть Царство возлюбленного Сына Божиего явилось в силе, и они почувствовали разницу: из тьмы египетской, языческой, из этого кошмара жизни без Бога они вошли в чудный Божий свет, и они просто не могли отречься от Господа.

– В каком возрасте нужно креститься?

– В любом. Я не считаю, что следует радикально пересматривать современные практики. Конечно, люди, крестящиеся во взрослом возрасте, – это драгоценные люди, они драгоценнее младенцев, потому что это люди, которые могут осознать и прочувствовать разницу между тем, что было, и тем, что есть. Они могут подвергнуть анализу и сложить в сокровищницу памяти опыт благодатной перемены, а следовательно, у них труднее украсть благодать, их труднее сбить с пути, им легче воцерковиться. Грехи, которые им простились («Едино крещение во оставление грехов» – там конкретные грехи у человека прощаются), – это конкретная грязь, от которой они омылись, это очень дорогого стоит.

Когда мы крестим младенчика, мы можем богословски рассуждать о первородном грехе и т.п., но личных грехов у него еще нет, он невинный, вызывает умиление, а не гнев, какой закономерно вызывает грешник, поэтому детей крестить нужно. Я не считаю, что нужно всех доводить до взрослого возраста и только тогда крестить, тут не угадаешь – а вдруг умрет? При всех успехах медицины все-таки детская смертность – очень частая вещь. Корь и оспа ушли, машины появились, теперь колеса машин заменяют оспу, раньше умирали от того, теперь от другого, появилось электричество, какие-то механизмы, радиация и т.д. – защищеннее мы не стали.

Кроме того, верующие люди, крестя ребенка, могут делать и его участником таинств: он может каждое воскресенье принимать Кровь Христову после материнского молока или до него. И это со временем даст свои плоды, я уверен. Вы видите, как много причащается на наших службах детей по воскресеньям, и очень часто совершается какое-то евхаристическое лукавство, когда мать и отец сами не причащаются, а ребенка приносят – причастили и унесли. Здесь стоит подумать о том, что это такое, но и стоит сказать: «Слава Тебе, Господи!», потому что дети причащаются. И можно ожидать лет через десять – пятнадцать, что поколение ныне причащающихся детей (это все-таки сейчас массовое явление, не сравнить с тем, что было в 60 – 70-е годы) станет каким-то особенным поколением людей, которые Кровь Христову принимали с детства. Я думаю, это необходимейшее противоядие против соблазнов мира и какой-то благодатный покров против всего того плохого, что ожидает этих людей. Они, по сути, вызываются на бой: если Бог дает им это с детства, то, видимо, потом Он их позовет на какую-то особую борьбу, особый труд.

– А если они неосознанно принимают таинство и родители неосознанно их ведут?

– Здесь нужно учить людей, конечно, по мере их вырастания. Пищу молча можно дать только маленькому ребенку, да и то мы никогда не кормим ребенка молча, даже когда кашей его кормим, всегда приговариваем что-то. Тем более нельзя кормить людей Телом Христовым молча! И нельзя сослаться на сопровождающий Причастие стих «Тело Христово приимите, Источника Бессмертного вкусите» – этого мало. Необходимо учить людей и причащать, это очень важно: таким образом мы догоняем несделанное, потому что большинство людей у нас крещены, но не научены. Человек как-то живет, потом как-то где-то крестится, а потом, спустя многие годы, какую-то книжку берет, с кем-то встречается в поезде или в больнице ему попадается на соседней койке невольный катехизатор – и это переплетения судеб Божиих.

– Как говорится, пути Господни неисповедимы.

– Да, это судьбы Божии, но списывать все только на них нельзя, мало ли что бывает в жизни, ведь кому-то повезло, а кому-то нет, и многие люди проживают всю свою жизнь без словесной пищи.

– Вопрос телезрительницы из г. Рыбинска: «Когда молишься о своих родных, читая акафист святому или нескольким святым, надо ли называть имена своих близких?»

– Конечно. А почему не называть? У них есть имя, вы их знаете по именам, это же люди, они не могут быть безымянными, – называйте имена тех, о ком молитесь.

– Родители, с одной стороны, хотят крестить своего ребенка, а с другой – откладывают это на неопределенный срок, потому что ребенок, может быть, болеет, пуглив или родители опасаются еще чего-то, нужно ли в таких случаях бояться, хотя ребенку уже может быть несколько лет?

– Исходя из практических размышлений и опыта, скажу, что самые тяжелые для крещения дети – те, которые по возрасту близки к году (9 -11 месяцев), а год, полтора или два – это ужасно тяжелые, потому что ребенок еще не настолько умен, чтобы смиряться и принимать благодать Божию спокойно, как взрослый, и вести себя на крещении как взрослый человечек, но он уже не настолько мал, чтобы можно было им манипулировать без крика и упрямства. И здесь это превращается в непонятно что: священник взмокший, ребенок красный или синий от крика и выкручиваний, мамы, папы бегают, и это все кто-то фотографирует. У нас же сейчас все великие фоторепортеры, нельзя чихнуть или встать-присесть, чтобы кто-нибудь кого-нибудь не сфотографировал, а крещение – это апофеоз клацаний фотоаппаратом, целая фотосессия, на красных дорожках меньше «клацают» каких-нибудь кинозвезд, чем мы иногда до безумия безмерно занимаемся фотографией. И получается так: ребенок кричит, священник мокрый, бегают, что-то фотографируют – это, конечно, ужасно! Мы перетерпим, на то мы и священники, но хочется делать иначе: либо малыша совсем, только родившееся дитя окрестить, и он будет спать весь день до вечера и будет, как ангел, молчать, либо ребенка подрастающего (3 – 5 лет), с ним уже можно разговаривать. Были случаи, когда просим родителей сначала поводить ребенка немного в церковь, чтобы он привык к церкви. Поводили – нормально себя чувствует.

– Ну что – будем креститься?
– Будем.
– Водички не боишься?
– Нет.
– Вот если я тебе скажу: «Мир всем», а ты скажи мне: «И духови твоему».
– И духови твоему.
– Я сейчас скажу молитву, а ты скажи в конце «аминь».
Говоришь: «Во веки веков».
– Аминь.
– Ну что, поехали…

И мы с ним можем все богослужебные диалоги прочитать, и он уже стоит, то есть в три – пять лет ребенок может вести себя «сладко», по-настоящему. А вот в год или два еще никак не может. Поэтому, мне кажется, сильно ошибаются и лишают себя чего-то очень важного (переживания таинства) родители, которые затягивают процесс крещения дальше полугода, но крестят ребенка, не достигшего трех-четырех лет, тогда подождали бы уже до шести-семи лет, когда ребенок будет совсем большой. Конечно, крестить будем всех, но лучше, чтобы было «слаще».

– Вопрос телезрительницы из г. Липецк: «Уже второй раз я просыпаюсь – и крест с меня снят, валяется или на полу, или еще где-то. Скажите, что мне делать? Что это такое?»

– Делайте следующее: берите крест, целуйте его, надевайте на себя со словами: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое поем и славим» – и не переживайте. Всё. Два раза крест с вас снялся за ночь, третий раз не снимется, если третий раз снимется – еще раз так же сделайте, четвертый раз уже не снимется. Надеваете крестик спокойно, налагаете на себя крестное знамение – и больше об этом не переживаете.

– Таинство Крещения – это, наверное, единственное таинство, которое может совершать не только священник, но и мирянин. Почему?

– Совершенно верно, крещение может совершать мирянин, потому что оно начальное – это двери в Царство, их нельзя закрывать. Христос упрекал вождей еврейского народа, что они взяли «ключ разумения», сами не вошли и входящим возбранили. И плохо, если человек знает много, облечен властью духовной, но сам не заходит в Царство и других не пускает. Для того чтобы максимально открыть двери Царства для людей, Христос благословляет таинство Крещения совершать любому человеку, если в этом есть нужда и необходимость. Крестить может и мужчина, и женщина, главное только – знать, что сказать, как сказать. Надо, конечно, Символ веры прочесть, нужно вообще усердно помолиться; воду иерейским чином человек не будет освящать, но если есть святая вода – воспользуется ею, нет – возьмет любую и либо погрузит человека в воду троекратно, говоря: «Крещается раб Божий (имярек) во имя Отца (аминь) и Сына (аминь) и Святого Духа (аминь)», либо будет возливать на него воду, если погружать нет возможности. Например, медсестра может крестить грудничка, который лежит в реанимации: были тяжелые роды, и ребенок балансирует на грани жизни и смерти. Пока священник придет, пока родители придут в себя от горя… Медсестры в этом случае могут смело взять крещенскую воду и возлить ее троекратно с вышеуказанными словами, нарекая ребенку имя. То есть двери Царства должны быть раскрыты, и нужно, чтобы люди входили в Царство Божие, закрывать эти двери ни в коем случае нельзя, поэтому таинство Крещения облегчено для совершения. А уже все остальное совершает иерей узаконенным чином.

– То есть если такие экстремальные случаи, то крестить может любой и именно по формуле: «Крещается раб Божий (имярек) во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь». А если по-другому это произнести, то получается таинство недействительно?

– Я думаю, Бог может принять какую-то ошибку по страху или по неведению, какое-то «заплетание» языка. Если человек скажет: «Крещается раб Божий во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь», то, я думаю, тут есть место для милости Божией. Но поскольку мы ведем речь об экстремальных вещах, то и люди в таких ситуациях ведут себя по-разному, и Господь относится к таким ситуациям специфически, с особой долей милости. Но лучше, конечно, без экстрима.

– То есть это именно в экстремальных ситуациях. Если человек здоров, все у него в порядке, то он должен прийти в храм и соответствующим чином креститься…

– Это имеет богословско-историческое осмысление. Например, среди старообрядцев есть беспоповцы: у них нет священства, венчания как такового, нет Евхаристии, миропомазания, исповеди как таковой, может быть только какое-то откровение помыслов, но крещение есть. То есть благодатный минимум, который может быть у человека, им дается. Люди могут читать Писание, осеняться крестным знамением, крестить пищу или друг друга, звонить в колокола, творить Иисусову молитву – они крещеные. У них может сохраняться в изрядной степени христианская жизнь, конечно, она не совсем полна без Евхаристии, без священства, но мы ведем речь о том, что христианство может у них жить, в усеченном виде, но живом – искалечено, но живет. Поэтому здесь имеется в виду не только такой экстрим: поле боя, раненый боец и санитарка с флягой его крестит, – это понятно, что ситуация экстремальная. Мы можем говорить об экстремальных ситуациях в истории Церкви: раскол, исчезновение благодатного священства по причине ереси. Здесь более серьезные вещи происходят, и стоит внимательно посмотреть: насколько можно отнять от человека крещение, если оно совершается во имя Отца и Сына и Святого Духа. У разных священников и богословов могут быть разные мнения, но этот вопрос стоит решать только полнотой Церкви. Не будем сейчас в богословские дебри заходить, но там есть много интересного и важного.

– Почему таинство Крещения считается неполноценным, если не было совершено таинство Миропомазания?

– Не думаю, что это правильная формулировка, оно совершенно полноценное, а Миропомазание – это отдельное таинство. Вообще если брать нормативные понятия, то таинство Миропомазания должны совершать епископы и формой таинства должно быть возложение рук. Миропомазание возникло несколько позже, а изначально на крещеного возлагались апостольские, епископские руки. По сути, люди рукоположены во христианство: человек крещеный – это человек, рукоположенный в христианство. Мы сейчас привыкли, что рукополагают в дьяконы, священники, архиереи, а в христианство не рукополагают. Рукополагают. Царственное священство распространяется на всех, потому что печать дара Духа Святого и благодать Духа Святого подается человеку после крещения. Можно соединять эти таинства, а можно разделить их во времени – это уже вопрос разных практик, но в принципе человека крещеного впоследствии нужно еще рукоположить в христианина, то есть дать ему полноту даров, чтобы он был борцом с грехом и исполнителем заповедей. Вот такая интересная вещь.

Почему в западной традиции конфирмация (рукоположение) совершается только епископами и только после семи– или двенадцатилетнего возраста в разных традициях? То есть они крестят в детстве (40 – 50 дней от рождения ребенка), а рукополагают его (помазывают его миром, возлагая руки) намного позже, совершая перед тем обучение. Он проходит некую катехизацию, изучает Закон Божий, это готовит его к конфирмации, то есть к тому, чтобы подтвердить свое христианство, рукоположиться в настоящего христианина. Это хорошая практика с точки зрения теории, но ее тяжело исполнять. На сегодняшний день она в значительной мере подрезана, как дерево под корень, и не приносит тех плодов, которые нужно, но сама по себе она очень интересна. А мы это все сводим воедино, как обручение и венчание. Можно же обручить на Неделе мясопустной, а на Фоминой неделе повенчать.

– А что это дает?

– Развести по времени одно и другое – значит дать человеку некую закалку: вы уже друг другу принадлежите, но вы еще не супруги, то есть теперь упражняемся в молитве и посте и готовимся к Пасхе, а после Пасхи – все остальное. Это некое подвижничество, хороший подвиг. Например, сегодня на Востоке практикуют обручение за год до венчания, на которое юноша еще должен заработать деньги. Они уже с кольцом ходят и на венчании только меняют кольца местами, но пока он еще не имеет права даже целовать невесту, не имеет права ночевать в доме под одной крышей с ней. Так же и она. И он работает год, ждет иногда полтора-два года – вот это действительно человек ждет встречи со своей невестой. А такая наша расхлябанность, когда можно все и сразу, печальна, об этом стоит хорошенько подумать – как жить дальше.

Поэтому можно сводить все вместе, у нас таким образом сведено крещение и миропомазание, а можно и развести, но мы этого не делаем, потому что это будет для нас обременительно, тяжело, породит очень много ошибок в церковной практике, в запутанной нашей жизни это еще больше запутает, поэтому следует признать нашу сегодняшнюю практику снисходительно-оптимальной. Но нужно понимать сам принцип жизни человеческой, что христианин – это царственный священник, мы род святой, взятый в удел, независимо от того, иерей, протоиерей, дьякон или мирянин, – мы все рукоположены в христианство по факту миропомазания. Пусть нас мазали миром, а не рукополагал епископ, но мазание миром заменяет возложение рук епископом, нам дан Дух Святой в другой форме.

– То есть отсюда, наверное, и поговорка «одним миром мазаны»?

– Совершенно верно, мы одним миром мазаны, на нас возложена рука Духа Святого в таинстве Крещения, на всех одинаково, только один может возгревать в себе дары Духа Святого, а другой пренебрежет ими. Допустим, две хозяйки купили по пять килограммов муки, у одной мука зачервивела через полгода, а вторая уже через месяц все на оладушки спустила.

– Как притча о талантах…

– У одного в дело пошло, у другого в землю закопалось, поэтому Духа получили все, но один Дух возгрел, умножил его и не оскорбил (говорится: «Не оскорбляйте Духа Божьего», то есть и оскорбить можно). А когда оскорбили Духа, он ушел.

– Каким образом можно оскорбить Духа Святого?

– Хороший вопрос. Духа Святого мы оскорбляем всяким делом и всяким образом жизни, несовместимыми с заповедями Иисуса Христа. То есть когда мы встали на лыжи и покатились в сторону, противоположную Царству Небесному, то вся наша жизнь – непрестанное оскорбление Духа Святого. Я думаю, что очень много людей живет так, как будто они заключили с кем-то контракт и договорились каждый день оскорблять Духа Святого, мало того – каждый час, а по возможности – каждую секунду. Есть люди, которые для связки слов произносят те слова, которые несовместимы с пребыванием Духа Святого возле человека или в человеке. Есть люди, которые любят делать то, что делать нельзя, о чем говорить нельзя, а они любят это делать и хвалиться этим. Есть люди, которые совсем не хотят вечной жизни и, соответственно, не хотят для этого пальцем пошевельнуть. Есть люди, которые смеются над Богом и над теми, кто верит в Бога и верит Богу. Есть люди, которые полагают свою славу в сраме, о чем апостол Павел говорил: «Горе им, их Бог – чрево, их слава в сраме, они мыслят о земном». Это постоянная вражда с Богом, поэтому оскорбить Духа Святого может каждый человек, и не раз за свою жизнь, но слава Богу, что Он необидчив, другое дело, что мы можем говорить и делать вещи, противные Ему. Дух Божий – Дух разума, Ему претит всякое греховное безумие, Он Дух совета, крепости, страха Божия, благочестия, веры, Он целомудренный, кроткий. Гордец находится в борьбе с Ним, развратник – тоже, сребролюбец, без сомнения... Образ жизни человека, его намерения, его сердечная интуиция, когда «вместо сердца пламенный мотор», который движет его по жизни из греха в грех, – это вражда против Бога.

– Вопрос телезрительницы из г. Москвы: «Я была приглашена стать крестной, огласительные беседы прослушала, мама ребенка тоже их прослушала, начались крестины. В первую очередь в крестильню запретили войти маме, гостей вообще не впустили, хотя многие отпросились с работы, они остались стоять возле храма под дождем. Потом 4-месячный ребенок раскричался, батюшка разрешил войти маме, но ребенок уже не замолкал, все крестины происходили под этот крик и, конечно, с моими слезами, потому что мы батюшку спрашивали, почему нельзя гостям, и он сказал, что здесь должны присутствовать только верующие люди. Я говорю: «Может быть, хоть они неверующие, благодать Божия как-то коснется их сердец». Как-то так попытались уговорить батюшку, но он сказал четко и жестко: «Нет». В конце концов ребеночка в купель опускала я, крестная, очень испугалась, не знаю, есть ли такое в практике, но на солею с ребенком тоже заходила я. Я хочу спросить: как относиться к этому? Я уже исповедовалась за то, что, наверное, осудила батюшку, потому что люди, которые остались возле храма, намного лучше, мне, с Божией помощью, еще подвизаться и подвизаться до их добродетелей. И люди, мои родственники, которые знают, что я хожу в церковь, не хотят теперь слышать ни о Боге, ни о церкви, ни о чем. Как относиться к этому? Как объяснить этим людям, что произошло: прав батюшка, не прав? Как им сказать об этом?»

– Так можно всю паству распугать. Можно годами что-то делать, строить, тащить, вести, а потом в один день все это одним махом разрушить и прогнать из церкви, отогнать человека вон на долгие годы. Это не шутки. У одной моей знакомой была бабушка, за 90 лет ей было, и она помнит, как она причащалась еще до революции, а потом всю жизнь прожила без Церкви из-за обиды на священника, который тогда сделал что-то ненужное. Кто придумал не пускать матерей или родственников на крещение? Для людей это праздник, они отпросились с работы, пришли, для них это торжество. Нужно сделать все, чтобы они, наоборот, раскрылись, улыбнулись друг другу, и к священнику, может, какое-то теплое чувство зародилось бы. Распугать паству можно до конца: обидеть, прогнать их всех и потом жаловаться на каждом шагу, что людей нет, денег нет, люди в церковь не ходят и жизнь вообще безбожная. А какая она еще будет, если вот так «снимать стружку» с людей ни с того ни с сего? Они же, бедные, не знают ничего: кто их учил? А когда еще их учить, как не во время такого события, как крещение? Это же будет способ поговорить с человеком, сказать ему что-то, заронить что-то в его душу. Точно так же и на погребениях. Богу и ангелам уже и так все ясно, святой покойный или нет, но для живых людей нужен этот умилительный чин погребения, чтобы они услышали слово Божие, какой-то умиленный псалом, увидели заботу о душе покойника – все это нужно для них. Конечно, я не впервые сталкиваюсь с таким, слышал и видел подобное сотни раз, этому есть название, но я его не произнесу, это плохо.

Теперь, конечно, люди будут на второй круг заходить: они, может, уже лет пятнадцать ходят вокруг храма, а зайти боятся, теперь еще столько же лет будут бояться зайти. У нас таких людей миллионы, а каждый человек на вес золота. Каждый человек нужен, драгоценен, вот и разберись теперь с этой белибердой. То, что Вы на солею заходили, по сравнению со всем остальным совсем нестрашно, а вот то, что все это произошло комом, с криком, с закрытыми дверями, это, конечно, безобразие. Если бы моих детей так крестили, моя реакция могла бы быть самой разной. Всех моих детей крестили другие священники, я прекрасно помню, как это все было, а было по-разному: и годы были бедные, и мы были бедные, кроме салата оливье ничего не могли на стол поставить, в одной кухне вдесятером сидели друг у друга на коленях, но хамства не встречалось, никогда не сталкивался. Я не представляю, что бы тогда в душе родилось, если бы мою жену выгнали вон за двери при крещении младенца и меня бы под дождем держали, а он там кричал полчаса. Что это за праздник, что за таинство, что за благодать такая, которая издевается над человеком? Благодать не издевается над человеком – это нужно запомнить каждому из нас.

– Что нам дает ношение нательного креста на шее?

– Это царский знак, мы уже говорили об этом, это некая царская печать, знак нашей принадлежности Господу Иисусу Христу. Сравним это с некими воинскими знаками, как погоны, кокарда, ордена, медали – это что-то такое царское и воинское, знак царя на воинской одежде, это наш паспорт. В Древней Церкви крест не сразу надевался: когда крест был под запретом, слово «крест» даже было запрещено произносить при римских гражданах, это было оскорбительное слово; носить на себе крест было нельзя, а носили «рыбку», то есть могли носить какой-то символ. Символика христианская различна: птица, клюющая виноград – указание на Евхаристию; две рыбы и пять хлебов – древний катакомбный символ, есть такая напольная мозаика; Орфей, играющий на арфе или плывущий на спине дельфина, – мифологический образ, переосмысленный в образ Иисуса Христа, и многое другое. Рыбка – ICHTHYS – это Иисус Христос, Божий Сын Спаситель, то есть так или иначе христиане хотели показать, что они помнят Господа, Ему принадлежат, с Ним связаны, это аналог обручального кольца на руке женатого человека.

– Скажем так, это символ нашей веры.

– Да, это вещественно явленный символ нашей веры – символ веры, данный через вещество и через предмет, предметный символ веры.

– Вы сказали, что древние христиане не носили крест, а сейчас носить крест – это обязательно для христиан?

– Мы привыкли к этому и, конечно, с трудом представляем себе христианина, который не хочет носить на себе крест, а там, где люди живут бедно и не имеют крестов по каким-то причинам, они даже выкалывают его на себе, как это делают копты. Но это, конечно, не так, как делают сдвинувшиеся с ума люди, превращая свое тело в артефакт, объект культурного строительства, у коптов разрешена только одна татуировка: знак креста на запястье с внешней или внутренней стороны или прямо на груди. Такой крест уже не снимешь – это знак того, что ты навсегда христианин.

Когда шла война армян и персов и было выдвинуто требование отрекаться от Иисуса Христа, кто-то из армянских святых говорил персам, что это равносильно тому, как если бы изменить цвет кожи: «Мы не можем отказаться от того, что приняли однажды, христианство будет с нами навсегда, потому что как кожа не снимается с человека без его смерти, так и христианство мы не можем отдать». Нательный крест означает то же самое.

– Как растолковать поговорку «креста на тебе нет»?

– В духе того, что когда человек творит нечто неподобающее, то люди говорят, что он ведет себя так, как будто ничего общего с Иисусом Христом не имеет, как будто крест снял. Еще есть выражение: «Творят такое, что хоть святых выноси» – то есть в доме происходит что-то такое, что хоть иконы выноси, потому что здесь творится нечто неподобающее, совершенно безобразное. Тело без поста, душа – без креста.

– Как часто православный христианин должен осенять себя крестным знамением?

– Числовой нормы нет, главное, чтобы, всякий раз крестясь, человек налагал на себя крестное знамение осмысленно, с верой и достаточной степенью благоговения, потому что иногда можно видеть такие странные движения руками возле живота или лица, которые никак нельзя назвать крестным знамением. Все-таки нужно не полениться и сложить персты и наложить на себя крестное знамение без каких-то особых размахов. Некоторые так крестятся, что нельзя не заметить. Это должно быть осмысленно и с верой, когда и встал с кровати, и садишься за руль или за стол или выходишь из-за стола. На богослужении есть свои правила: когда поклоны кладем, когда слышим имя Божие, когда произносят «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», рука сама невольно тянется наложить крестное знамение – Трисвятое имя и крестное знамение друг другу сопутствуют. Здесь нет меры и нормы, главное, чтобы соблюсти такое отношение к кресту: осенять себя им осмысленно и достаточно благоговейно, не превращая это в махание рукой.

– Что означает крестное знамение?

– Крестное знамение – это исповедание веры, телесно выраженная вера при молчащих или говорящих устах. Если крестному знамению сопутствует молитва словесная, например Иисусова, то это соединение телесных и словесных действий, а если человек молчит устами и крестится, то он этим телесным движением выражает свою веру в Господа Иисуса Христа, то есть тело – это участник нашей веры и свидетель веры. Воздевание рук, преклонение колен, лобзание, прикасание устами к Евангелию и кресту, к благословляющей руке священника, к нижнему краю чаши, закрытие глаз на службе (хорошо молиться на службе с закрытыми глазами) или опускание глаз долу, чтобы не крутить головой туда-сюда, плюс крестное знамение – все это является телесным выражением веры. И это совершенно неизбежно и естественно. Заметьте, любая религиозная практика имеет свои особые узнаваемые знаки телесного поклонения: например, по тому, как стоят на службе старообрядцы или мусульмане, как они кланяются, совершают омывательные движения по лицу и бороде, мы сразу узнаем, кто перед нами. Когда человек налагает на себя крестное знамение и кланяется, мы сразу говорим, что это христианин молится. То есть это узнаваемый признак молящегося человека-христианина. Это очень важно.

– В заключение напутствуйте наших телезрителей.

– Просыпайтесь, русские люди, не стыдитесь исповедовать Господа Иисуса Христа, ежедневно читайте Евангелие, ни одного воскресного дня не проводите без участия в божественной Евхаристии. Не думайте, что только священники могут научить других людей верить и привести их к покаянию, вере, молитве, благочестию. Пожалуйста, и вы говорите о Христе с людьми, будите их спящую совесть, зовите их в храм на покаяние, зовите их к активному доброделанию и к красивой, благодатной жизни во славу Христа Спасителя и на благо христианского Отечества. Мир вам и благословение Божие! Аминь.

 

Ведущий Сергей Юргин
Расшифровка: Елена Кузоро