Беседы с батюшкой. Община и христианская жизнь

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Алексий Долгоруков, настоятель храма Рождества Иоанна Предтчи города Екатеринбурга.

– Четыре года назад, 10 июля  2013 года, мы встречались в этой студии. Студия не изменилась, а у Вас в жизни наверняка многое произошло за это время. Думаю, нам будет о чем поговорить, тем более что тема программы – «Община и христианская жизнь».

– Да, за четыре года много чего изменилось. Постарели мы, конечно же… Но усваивается новый опыт, какие-то новые задачи видишь перед собой, проблемы, пути решения к ним тоже находятся, пытаешься о них узнавать. Поэтому для меня сейчас очень важным является, пожалуй, вопрос нашей приходской жизни, общинной.

– Да, кстати, в прошлой программе мы говорили об отношении к смерти, а сегодня, напротив, – об отношении к жизни.

– Ну что ж делать, они связаны одна с другой, жизнь и смерть идут рядом. По большому счету для христиан смерти нет, для них это бесконечный путь человека к Богу. На этом пути, конечно, встают новые задачи. Что я для себя сейчас увидел? Прежде всего, пожалуй, следующее. Как гласит народная мудрость, человека встречают по одежке, а провожают по уму. Это очень распространенное явление, так большинство людей относится ко всему. Точно так же относятся они и к церковной жизни, к вопросам религиозной веры. То есть очень часто для людей религиозная вера начинается с каких-то внешних проявлений – это и храм, внутреннее и внешнее убранство, красота богослужения, пресловутые подсвечники, свечи за здравие, за упокой…

И все бы ничего, но, к сожалению, дальше, до ума, дело не доходит. Вот человек шагнул немного подальше в своей христианской жизни и начинает посещать какие-то курсы (сейчас их, к счастью, много) по оглашению, катехизации, миссионерские… Одним словом, получает какое-то образование, изучает Священное Писание, основы веры христианской, аскетической жизни, посты и праздники. Но для меня сейчас и это еще не цель наших усилий на пути христианской жизни. Почему? Потому что на всех этих курсах, во всех учебных программах мы можем человеку дать только то, что сами имеем. Да, мы знаем Священное Писание, знаем какие-то правила нашей церковной жизни, но самой внутренней жизни, к сожалению, мы либо имеем маловато, либо вообще не имеем.

Таким образом, постижение христианской жизни напоминает мне старые добрые советские времена, когда многие молодые люди изучали спортивную боевую практику карате по журналу «Советский спорт». Там были нарисованы картинки: стоять нужно было в такой-то позе и так далее. И нам, подросткам, казалось, что можно было так научиться… Переснимали эти журналы, друг у друга переписывали, перерисовывали. И казалось: выучишь эти позы, положения – и будешь владеть карате. Не было понимания, что нужен живой опыт,  нужен учитель, который бы тебе подсказал, помог, а главное, показал, как это должно происходить.

И когда началась наша церковная жизнь, к сожалению, у нас таких учителей практически не было. Можно сказать, что жизнь нашей Русской Православной Церкви до сих пор еще находится в начале; на хорошем положении, многое изменилось даже за четыре года, но все равно это какое-то начало. К сожалению, мы до какого-то внутреннего опыта пока, может быть, не доросли. Почему я это вижу, как я это понимаю? Дело в том, что когда я начинаю сравнивать (думаю, это всем возможно) жизнь христианина (как говорят у нас, воцерковленного, не просто того, кто ходит свечи ставить) и жизнь любых других людей в обществе, то чем они отличаются? Практически ничем. Да, верующий человек знает Священное Писание, проходил оглашение, все изучил, но когда встают на пути какие-то жизненные проблемы, задачи, трудности, кризис среднего возраста наступает или еще что-нибудь…

– …например, как у меня, в тридцать лет может наступить…

– …да что угодно… И вот я замечаю две группы людей: воцерковленные христиане – причащаются, исповедуются; и вот люди с улицы, что называется. Действуют эти две группы практически одинаково, разницы никакой нет. Правда, сегодня мне уже одна сестра успела возразить: нет, батюшка, есть разница, потому что христиане, если совершают какие-то ошибки, проступки, осознают их. Это действительно так. Большая часть людей из общества (такие социологические исследования есть) все-таки не осознают, если они что-то неправильно в жизни делают. Да, христиане осознают свои промахи, недостатки, свои греховные поступки, пристрастия. Все это мы осознаем. Один год осознаем, второй год осознаем, десять лет проходит, двадцать – и все на исповедь человек приходит и говорит, что у него одно и то же. И там ведь не то что какая-то заковыристая проблема. Порой все заключается в какой-то мелочи.

Скажем, как не убивать понапрасну время? Вроде что такого? Я все говорю, что с пьянством расстаться порой человеку легче, чем с привычкой тратить время попусту. Ничего человек злого-то не делает. Пришел домой, включил телевизор. Час сидит, другой, три… Посмотрел – Боже мой, весь вечер потратил; куда, зачем? Можно было хотя бы похлебку сварить, постирать. И вот есть такая привычка, человек годами вокруг нее топчется – и ничего не меняется. Каждый раз приходит, жалуется священнику, сетует на это все, но ничего не изменяется. Тогда встает вопрос: какую ценность имеют наши религиозные знания, религиозная практика, богослужение, наши молитвы, если порой мы даже пустяковую вещь сдвинуть не можем? Может быть, ее и не надо двигать? Мы же в христианской Церкви самосовершенствованием не занимаемся, мы занимаемся спасением.

С другой стороны, покаяние в деле спасения тоже немалую роль играет. А покаяние – это изменение человека, его мировоззрения, человеческого ума. Таким образом, что-то должно происходить в нашей внутренней жизни, и внешне она как-то должна меняться. Видимо, что-то не до конца мы в нашей церковной, христианской жизни правильно делаем и осознаем, чтобы эти изменения происходили. Думаю, эта проблема приходской жизни для меня сейчас насущна и актуальна.

– Есть звонок от телезрительницы Александры: «Правильно ли я делаю? Я молюсь, включая утренние и вечерние правила на канале «Союз». А ведь надо-то читать молитвы.  Знаю, но не успеваю. Стою при свечке, молюсь вместе с Феодосием. Или все-таки надо читать самой? Как лучше?»

Какой интересный вопрос, я даже готов послушать внимательно.

– Думаю, у Вас уже есть и ответ, Вы его знаете... Дорогая сестра, думаю, Вы все правильно делаете. Как Вам удобно, что создает у Вас духовный настрой, так и делайте… Самое главное, чтобы молитва создавала внутренний настрой на Господа Бога. Потому что здесь слова не суть важны. Ведь что такое молитва? Это наше постоянное возвращение, обращение к Богу. Как подсолнух голову свою за солнышком поворачивает постоянно, так и душа человеческая через молитву должна тоже обращать свое внимание, свой настрой к Господу Богу. Поэтому, думаю, не суть важно, какими словами Вы все это произносите. В любом случае будет хорошо.

– Продолжаем тему христианской жизни, общины. Вы упомянули, что есть некая формальность, некая религиозность, но нет глубины. Почему, как Вы думаете? С чем это связано?

– Думаю, это связано с недостатком нашего опыта христианской жизни. Ведь я уже говорил, что мы, к сожалению (а может, и к счастью) в основном все неофиты.

– Для тех, кто не знает этого понятия, расшифруйте его.

– Это новообращенные. Конечно же, могут сказать, что начиная с тысячелетия Крещения Руси, с 988 года, стали открываться храмы, люди стали обращаться к вере христианской. И вроде бы прошел уже большой срок, но на самом деле и десять лет, и двадцать для приобретения опыта духовной жизни все-таки маловато. Поэтому мы пока этот опыт в основном нарабатываем. Даже о тех задачах, которые я сейчас перед собой открываю, я десять лет назад не думал и не помышлял. Через двадцать лет – уже и говорить нечего; а тридцать лет назад мне вообще церковная жизнь представлялась другой, она заключалась для меня прежде всего в богослужении. Казалось, люди будут ходить, молиться, причащаться, исповедоваться – и это самое главное. Все как-то само исправится, наладится сама жизнь человека, он начнет поступать по-другому, изменятся его поступки.

Но сейчас я замечаю, что этого не происходит, несмотря на то что у людей есть добрые намерения, благие пожелания. На самом деле происходит следующее. У нас помимо добрых намерений и пожеланий есть еще и дурные, злые навыки. Как говорили наши учителя аскеты, подвижники благочестия, есть дурные навыки и привычки, которые постоянно ведут человека к дурному, есть добрые навыки, которые помогают по-доброму осуществлять нашу жизнь. Эти дурные навыки у нас часто срабатывают автоматически.

Не раз ко мне приходили и каялись прихожане: «Проходила мимо нищего. Проходишь: ах, надо было человеку помочь». А почему же сразу не было?.. Ведь человек верующий, христианин идет. А потому что нет такой привычки, на автомате не срабатывает рука, чтобы протянуть ее сразу же, помочь. Или сказали нам какое-то слово неприятное, как-то огорчили нас – дома, на работе, где угодно, и все внутри сразу же вспыхнуло, пошло раздражение, гнев. Всё это дурные привычки и навыки…

– Нажать хочется на гудок машины, когда кто-то подрезает…

– Конечно же. Все эти привычки срабатывают, и получается: мало того что мы должны и веру христианскую знать, разбираться в ней, но мы должны еще сам образ жизни создавать, уклад христианской жизни. Я почувствовал, что нам как раз не хватает такого уклада, который бы помогал нам разбираться в жизненных ситуациях, чтобы мы в тех или иных ситуациях действовали именно почти автоматически.

– Вопрос телезрителя: «Есть произведение „Беседа Серафима Саровского с Мотовиловым“. Батюшка Серафим приводит такую цитату: лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа; все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Что такое добро, ради Христа делаемое?»

– Очень хороший вопрос… У нас есть такое слово: воцерковление. Я его, честно говоря, не очень принимаю, тем более что сейчас пошло еще расцерковление какое-то… Как раз очень модно стало говорить, писать и рассуждать о расцерковлении. То есть когда-то люди воцерковились, сейчас они расцерковляются. Я, честно говоря, не очень это все хорошо понимаю, даже и воцерковление. Это что, изучение каких-то правил, хождение в какую-то общину? Видимо, это подразумевается. Сейчас мне хочется это слово использовать и сказать, что наше делание ради Христа будет совершаться тогда, когда мы воцерковим всю нашу жизнь: нашу работу, даже развлечения, даже наш отдых. Вся жизнь человека должна быть подчинена именно служению Христу. Ведь если мы, допустим, моем посуду у себя дома, именно так и нужно воспринимать это – как служение Христу. То, что мы порядок в доме наводим, – во-первых, кому-то мы этим служим…

– Жене любимой помогаем.

– Да если человек и одинокий, то он наводит порядок, гармонию в этом мире. Потому что разрушение, хаос, зло постоянно напирают на окружающий мир, и всякая сломанная ветка, бранное слово, какая-то надпись, разбитое стекло – все это осколки этого хаоса, разрушения. Когда же мы убрали мусор, вставили стеклышко, доброе слово кому-то сказали и всё это делаем ради Христа, именно ради гармонии в этом мире, то это и будет, я думаю, таким служением. То есть все ради Господа Бога. Так воспринимать всю свою жизнь и все воцерковлять... Вернемся к тому, почему бывают у нас ошибки поведения. Вы говорили, что водитель в автомобиле гудок давит в раздражении. Но если мы вождение автомобиля будем воспринимать тоже как служение Богу, что мы едем что-то доброе, благое в этом мире сделать, тогда, может быть, и воздержится рука человека. Будут появляться мотивы для приобретения новых навыков. Конечно, может быть, сразу же все не исправится в нашей жизни, но мы должны внедрять эти навыки, привычки, которые бы сложились в совокупный жизненный уклад, помогающий нам, христианам, жить и действовать в этом мире по-божески, ради Христа, ради Господа.

– Где же брать этот источник христианской жизни, если мы говорим о нем, о том, что должна появляться христианская жизнь, жизнь в общине, уклад?

– Это как раз самое сложное. Я вот не знаю, где его брать. Наверное, из опыта нашей жизни он должен складываться.

– Что может служить примером?

– Что для нас является прежде всего не примером, а образцом? Евангелие.

– В апостольские времена или что-то поближе к нам?

– Это даже неважно, потому что на протяжении всех веков есть определенные моменты, которые нам подсказывают, как создавать этот жизненный уклад теперешним христианам. Конечно, у первых христиан тоже не на пустом месте все рождалось, возникали недоразумения, проблемы, трудности. Если почитать апостола Павла, сколько там обличительных слов в адрес христианских общин! Он к ним пишет с самыми разными обличениями, потому что не все так сразу же получилось, сложилось. Но по мере накопления опыта, который передается уже новым поколениям христиан, думаю, этот уклад и будет создаваться и формироваться.

Другое дело, забежав вперед, хочу сказать, что уклад таит в себе своего рода опасность. С одной стороны, он становится такой традицией, которая помогает и будет помогать человеку, она его ведет, предохраняет от многих ошибок, от страстей, от пороков и так далее. Но если вдруг человек теряет живую веру, выпадает из этой традиции, все для него может обрушиться. Я наблюдаю, как люди, приезжающие сюда из среднеазиатских республик работать и сохраняющие свой уклад жизни (определенный у мусульман), они и живут. А кто-то потерял – и тогда пускается во все тяжкие.

– Ломается все абсолютно.

– Абсолютно никаких границ для человека уже нет. И пьет, и гуляет, и ворует, преступления совершает. А там ведь они себе такого позволить не могли.

– А там ведь был как раз уклад и традиция.

– Да, уклад и традиция, которые сдерживали. Тоже нужно помнить, что по мере нашей церковной христианской жизни встречаются разные вопросы, испытания, искушения, которые нужно будет преодолевать, может быть, последующим поколениям христиан, что вырастут в том укладе, традициях, в том стиле христианской жизни, который мы сейчас создадим. Но для них встанут уже другие вопросы, другие задачи.

– Вопрос телезрителя Александра: «На литургии после Великого входа что символизируют слова „Яко да Царя всех подымем“? В чем их смысл?»

– Здесь речь идет о богослужении, Херувимской песни, видимо. Но я удивляюсь, что Вы ответов на вопросы о богослужении не нашли, потому что сейчас достаточно на этот счет информации, очень много книг. На приходах проходят беседы о литургии, священнослужители рассказывают. Я думаю, здесь нужно брать песнопение в целом: «Иже Херувимы тайно образующе…» Брать какую-то фразу сейчас не совсем правильно, мы ее даже не восстановим. Она связана со всем контекстом этого песнопения. Поэтому я бы сейчас не стал говорить о богослужении и об этом песнопении. Лучше его взять целиком. И, думаю, литературы и книг сейчас достаточно; даже по каналу «Союз» тоже, наверное, есть какие-то программы, которые говорят о литургии.

– Это к разговору о том, что человек вроде ходит в храм, а спроси прихожан, что сегодня читали в Евангелии… Слышали вы или нет, были ли во внимании? Или вместо этого разговаривали, смотрели, какая сегодня прекрасная юбочка, ребенок отвлек, еще что-то... Встречаетесь Вы с таким же?

– Нет, я с такой ситуацией практически не встречаюсь. Как-то все-таки это вчерашний день церковной жизни, я бы сказал. Очень внимательно люди и Евангелие слушают, и знают его.

– И Послания апостолов…

– Да, обязательно, все это заранее многие читают перед богослужением.

– И разбираются.

– Да. Вопрос как раз в том, как мы будем жить и действовать, когда выйдем из храма, как нам оставаться и дальше христианами в современном мире. Потому что когда я говорю об особом христианском укладе, особом отношении к жизни, поведению, образу мыслей, мне иногда возражают, говорят: разве это возможно? Посмотрите, мол, какие испытания выпадают на нашу долю, как люди себя ведут в современном мире. Разве можно будет создать, а главное, удерживать именно такой стиль христианской жизни? Нет ли тут какой-то сложности? Даже так говорят: это нужно просто всему приходу собраться, уехать куда-нибудь в тайгу или в деревню, поселиться там и жить замкнутой жизнью. Там нужно создавать этот уклад, общину нашу, как бы мы увидели ее по-христиански.

– Очень распространенное мнение.

– Я возражаю этому. Как ни странно, современная наша жизнь, прежде всего городская, с ее искушениями, испытаниями, с другой стороны, дает нам, христианам, немало возможностей. В чем заключаются эти возможности? Современная городская жизнь предполагает разнообразие. Да, конечно, люди ведут себя по-разному, далеко не всегда лучшим образом, но и на христиан ведь особого внимания тут не будут обращать, то есть нас никто не будет одергивать, если мы будем поступать согласно христианской вере. То есть в современной жизни разные люди с разным мировоззрением, разным отношением находят для себя вполне безопасную, комфортную, спокойную нишу, где они могут жить, развиваться и действовать. Точно так же христиане: для нас есть такое место в современном мире, и это не какие-то задворки современной жизни, а вполне близко к центру находящиеся. Я бы даже сказал, что христиане здесь идут в авангарде общества. Поэтому мы спокойно можем создавать христианскую жизнь, как мы это чувствуем, как ощущаем и понимаем.

– Вопрос телезрительницы: «Хочется своим бытием доставлять радость близким и окружающим. Как быть, если чувствуешь, что тот багаж добра, который ты можешь предоставить на какие-то вызовы, просьбы, возможности, которые предоставляет жизнь, – не совсем то, что они от тебя ждут?»

– Как раз все это вписывается в нашу тему, потому что здесь мы учимся. Нужно еще одну очень важную вещь понять современным христианам, нам с вами: мы являемся учениками. Кто следовал за Иисусом? Если мы откроем Евангелие, то увидим: «Пришел Иисус и Его ученицы». Ученики шли. Учиться, как жить и действовать в разное время, разные периоды жизни, в том числе возрастные, нужно всегда. Здесь мы учимся, как нам помогать нашим близким. Видимо, наша помощь близким уже «заготовлена», «лежит в кармане», а им другая какая-то помощь нужна. Может быть, надо научиться так, чтобы они почувствовали благо от нашей помощи. Они, видимо, не ощущают потребности в нашей помощи; может быть, мы это как-то неправильно делаем, этому тоже надо поучиться. Я, честно говоря, думаю, что христианская жизнь – это великое благо. Это самый правильный образ жизни, который может быть у человека, особенно в современном мире. Я без всяких шуточек, преувеличений считаю. Почему? Потому что в нашем мире перед человеком встает огромный выбор всего на свете, особенно очень много вещей для него лишних, неполезных и вредных, и христианское мировоззрение помогает нам отказаться от лишнего и ненужного, от того, что мешает и как раз лишает нас блага. Оставить только самое нужное, самое полезное для жизни, для души человека. Видимо, этот багаж мы и должны вручить своим близким. А они вдруг не чувствуют потребности…

– Они ждут другого… «Вместо советов лучше бы мне помогли купить машину, квартиру, лучше бы дали денег и отправили учиться за рубеж»; что-то из этого. «А зачем мне эти советы и еще что-то?»

– Да, все правильно.

– Как быть, батюшка?

– Недавно очень хорошее высказывание прочитал – отнюдь не какого-то премудрого старца, аскета, наставника, а человека, возможно далекого от веры (может, вообще неверующего): «Создавай самого себя и собой влияй на других людей». Хоть и светское высказывание, но к христианской вере, думаю, очень близко, потому что перекликается со знаменитым высказыванием преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи».

Точно так же наши близкие тогда почувствуют, что это благо, когда увидят нашу жизнь христианскую. Видите, мы людям можем дать только то, что сами имеем, что у нас есть. А почему ты сам этого ничего не имеешь? А где у тебя мир, радость, долготерпение, как ты решаешь какие-то жизненные вопросы, трудности? Где это все у тебя? Покажи мне, и я к тебе присоединюсь. Я все твое с удовольствием возьму и получу. Нет, у нас пока этого ничего нет, мы пока в стадии духовного возрастания, пока еще молодые христиане, всему этому учимся. Но мы знаем, как это надо делать, и сейчас тебя этому всему научим… Примерно так. Возможно, эти рассуждения и настраивают против нас людей. Я не думаю, что большая часть людей ставит ценностью автомобиль, блага. Может быть, на какой-то период, в молодости, когда у человека еще дурь в голове. Но это очень небольшой период.

– Я бы поспорил с Вами насчет материальных благ и дури…

– По данным социологов (я недавно слушал; правда, речь о бизнесе), люди и у нас, и за рубежом предпочитают работу менее оплачиваемую, но с большим душевным комфортом и спокойствием, чем работу высокооплачиваемую, но связанную с различными стрессами, напряжением и так далее. То есть человек всегда ищет именно  внутреннего мира, и никакие материальные блага его не заменят. Он все равно внутренне чувствует… Человеку говорят: вот работа хорошая, но придется тебе…

– …нелегко.

– А вот здесь за работу поменьше платить будут, но она поспокойнее – давайте лучше поспокойнее, пусть денег поменьше будет. Люди все же  к этому тяготеют, не надо забывать.

– Вопрос телезрителя: «Я уже давно в храм хожу, с 1993 года. Раньше по-другому воспринимал богослужение, а сейчас, с годами, все по-иному понимается».

– А как по-иному?

– Телезритель: «Бывает, мы в храм ходим, но мы непостоянны: в храме одни, дома другие, на улице третьи».

В общем-то, это то, с чего мы начинали.

– Да. Я сам помню: когда бывал в храме особенно в первое время, чувствовал какую-то внутреннюю радость, умиротворение. Выходя на улицу, испытывал дискомфорт, потому что был разрыв. Вроде бы церковная жизнь, богослужебная, общение с братьями, сестрами по вере, так хорошо поговорили о духовном… А выходишь на остановку – кто-то выматерился,  что-то еще, и пошло. И внутренний дискомфорт. Мы не понимаем, что все вокруг себя нужно воцерковлять. Наша христианская жизнь, наша литургия должна продолжаться и вне стен храма.

Как раз здесь хочется несколько слов сказать о Церкви, потому что для многих людей (к сожалению, и для нас) часто Церковь – это прежде всего община, собрание верующих людей. Для многих людей это здание. Когда человек говорит «я хожу в церковь», имеется в виду, что он приходит в храм, заказывает за здравие, за упокой, свечи ставит и считает, что это и есть его христианская и даже церковная жизнь. Но ведь Церковь – это семья. Когда после крещения человек воцерковляется, он именно принимается в христианскую семью. Церковь может собираться и в храме как в здании, и на поляне. Бывало, Церковь и в катакомбах в годы гонений собиралась. Вот этого ощущения, понимания Церкви, к сожалению, в нас маловато. Мне повезло с нашей общиной, у нас этого поменьше.

Сейчас ехал сюда, встретил своих братьев и сестер, они кричат: «О, отец Алексей!» Обнимают… А ведь по большому счету мы друг с другом, встретившись на улице, даже и здороваться не умеем, смущаемся, что мы христиане. Пойти к батюшке благословляться или нет? Сделаю вид, что не заметил… Бывает такое, надо сказать; какое-то смущение испытываем, как надо поздороваться, как заговорить. У некоторых дискомфорт, неловкость... Это и есть такой момент. Церковная жизнь по укладу тогда будет нормальной, когда этого дискомфорта не будет. Когда для нас это будет как бы продолжение нашего служения, богослужения, того, что происходит в храме.

– Мы благодарим вас, дорогие друзья, что вы смотрите телеканал «Союз». Сегодня практически со всей страны (Волгоград, Брянск, Зауралье, Тюмень) звонили. Не знаю, с чем связано. И сегодня столько мужчин, кстати...

– Ничего удивительного, вообще в Церкви должно быть ровно столько мужчин, сколько их в обществе в пропорциональном отношении.

Конечно, женщины сейчас на меня рассердятся; я хотел сказать, что когда апостолы проповедовали, первые общины состояли больше из мужчин, конечно же. Думаю, мы не будем ни убавлять, ни прибавлять ни тех, ни других, но нормальная церковная жизнь – это не тогда, когда больше пожилых или молодых, а когда так: есть общество, социологический срез – столько-то представлено;  заходишь на молитву, в церковное собрание – и видишь примерно такое же количество. Вот детишки бегают, вот дедушка: все поколения представлены. Думаю, это вполне нормально для церковной христианской жизни.

– Наверное, мы не успеем поговорить обо всем, что запланировали, в оставшиеся пять минут, но благодарим еще раз наших зрителей за их телефонные звонки, вопросы очень интересные.

Кстати, батюшка у нас на телеканале «Союз» уже практически больше двух недель идет марафон на Покров. Вместе с нашими зрителями собираем 50 миллионов для того, чтобы рассчитаться с долгами, поддержать текущую деятельность. В общем-то, все наши статьи расходов, а также причины, по которым образовался долг, есть в доступе и в социальных сетях, мы постоянно об этом говорим. Наших гостей, спикеров, в том числе батюшек, мы призываем сказать несколько слов в поддержку «Союза». Несмотря на то что мы с Вами об этом не договаривались до начала программы, я хотел бы предоставить Вам слово.

– Мы собирались говорить о церковной жизни, а она как раз и предполагает такую взаимную помощь, потому что изначально христиане все делали сами. Ведь часто мы надеемся в нашей церковной жизни: либо будут так называемые захожане заходить в церковь, свечки приобретать и как-то бюджет прихода поддержат. Или какие-то богатые, состоятельные люди денежку пожертвуют, и мы будем дальше жить. Но ведь изначально всегда было не так. Именно наша община должна брать на себя ответственность и за наши храмы, за наше служение – одним словом, за все наши расходы. То есть не быть здесь сторонними людьми, а понимать, что есть у нас храм, телевидение и мы должны свою лепту по возможности во все это вносить. И стараться других людей к этому призывать.

Телевидение, слава Богу, смотрят не только люди верующие. Я знаю, что и немало людей, далеких от веры, к этому обращаются, вообще интересующихся. Думаю, для многих  телеканал «Союз» нередко становится первым шагом на пути христианской веры. Люди иной раз смущаются порог храма перешагнуть, а здесь включили какую-то передачу, послушали – и уже начинают чувствовать свою сопричастность с Церковью. Это очень важно – ощущение сопричастности.

Очень важно оно и между нами, христианами, чтобы мы, находясь в храме и общаясь где-то в других местах, чувствовали друг друга не чужими, а братьями и сестрами. Чтобы в храме не как на вокзале происходило: пришел, меня никто не знает; мне до них дела нет – и им тоже до меня. Так, к сожалению, многие рассуждают по сию пору, что они приходят в храм на молитву, а остальные только мешаются, туда-сюда ходят, толкаются, еще ребятишек притащили, кричат тут… Нет ощущения, что мы являемся семьей. И это не только должно в какую-то конкретную общину заключаться, но Церковь – понятие более широкое. Малая Церковь – община, есть вообще семья как церковь, об этом тоже говорят собрания, но все же  мы являемся Церковью Христовой. И все те задачи, которые стоят перед Православной Русской Церковью, являются и нашими задачами, заботами, требуют нашего участия и нашей помощи.

– Спасибо Вам большое за эти теплые слова. Благодарю Вас, что Вы приняли наше предложение, пришли сегодня к нам в студию, ответили на вопросы зрителей.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Маргарита Попова