Беседы с батюшкой. Покаяние

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает председатель Издательского совета Санкт-Петербургской епархии, настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Парголове (Санкт-Петербург) игумен Силуан (Туманов).

– Наша сегодняшняя тема – «Покаяние». Так получается, что чаще всего у нас тема покаяния поднимается различными постами, особенно Великим постом. И возникает ощущение, что покаяние – это только скорбь, теснота, отчасти уныние. Так ли это? Можем ли мы в пасхальный период говорить о покаянии?

– Вы затронули очень интересную и насущную тему для каждого православного христианина. Действительно, существует определенный стереотип восприятия Великого поста как сугубого времени для покаяния. Но что же, разве Пасха уже не требует от нас покаяния? А в последующие дни и так далее, до следующего Великого поста, разве от нас не требуется иметь покаянный дух и покаянное настроение? Вероятно, мы как-то не так привыкли воспринимать само понятие «покаяние», и это мешает нам увидеть, как именно нам можно реализовать жажду покаяния в другие дни помимо Великого поста.

Вместе с этим существует стереотип восприятия поста как времени особых духовных трудов, а потом Пасхой можно разговеться и отдохнуть. Но давайте посмотрим, какие памяти предлагает нам Церковь в воскресенья Великого поста. Ни одна из них не связана с Евангелием, они все, так или иначе, связаны с основополагающими моментами христианской аскетики: это учение о Торжестве православия, учение о нетварных энергиях, это Крест, это жизненные примеры, совершенно недоступные нам в повседневной жизни (как Иоанна Лествичника, так и преподобной Марии Египетской). А вот начиная с Цветной Триоди, с Недели ваий, с Входа Господня в Иерусалим Церковь каждую неделю предлагает нам тот или иной евангельский сюжет. И мы можем увидеть каждое воскресенье, как Церковь предлагает нам, потрудившимся над своей плотью, поработать и духом, поработать умом. И в этом смысле аскеза и аскетические практики не прекращаются с Пасхой, а переходят в иное состояние, требуют от нас иной работы.

То же самое можно сказать о покаянии. Я думаю, подавляющее большинство наших зрителей знает: покаяние в переводе с греческого означает «поворот сознания», «изменение сознания». И это изменение сознания не просто от чего-то куда-то, это поворот ко Христу. Соответственно, если мы смотрим на Христа, мы не смотрим на все остальное. Соответственно, и в центре нашей жизни Господь, а все остальное становится второстепенным. Вот это и есть алгоритм православного покаяния, который вполне применим к любому дню нашей жизни – независимо от того, Великий ли это пост, сама ли Пасха, дни Светлой седмицы или какой-то иной светлый праздник. Потому что чем светлее праздник, тем более нам надо обратить свой взор не на какие-то второстепенные мелочи, не на бытовые особенности, не на распри, не на скандалы, не на то, что разделяет, а на Христа, на Того, Кто объединяет, Кто дает смысл объединению любого рода, любого благого объединения; на Того, Кто помогает в этом объединении найти Бога, а в глубинном смысле слова найти самого себя, исцелить падшую и поврежденную нашу природу. 

Тот, кто когда-либо пытался заниматься аскетикой (это громко звучит, но хотя бы попытался смириться со слабостями и трудностями в общении с ближними), очень быстро понимает, насколько мал запас прочности у каждого из нас. Очень быстро наступает момент, когда мы раздражаемся и не можем уже терпеть слабости и недостатки наших ближних. Каждый, кто пытался не осудить хотя бы один день, понимает, насколько это трудно. Потому что чем больше обращаешь внимание на свою духовную жизнь, тем больше понимаешь, насколько мы слабы и не способны сделать многих вещей, которые кажутся элементарными.

Именно поэтому в середине XX века на Горе Афон появляется не то чтобы учение (это громко сказано), а определенное восприятие мира и Церкви через взгляд на Христа. Некоторых это шокирует. Когда, например, преподобный Порфирий Кавсокаливит говорит, что ты можешь всю жизнь потратить на то, чтобы бороться со своими грехами и недостатками, но что в результате получится? Ты будешь смотреть только на них и бороться с ними. Но можешь ли ты сам победить свои недостатки? Нет. Иначе не нужна была бы сама жертва Христова и Его пришествие в мир. Следовательно, что тебе надо сделать? Чем больше ты ощущаешь себя грешником, тем больше тебе надо смотреть на Христа. Чем больше ты чувствуешь, что ты тонешь, тем больше тебе надо не в пучину морскую вглядываться, которая вот-вот тебя поглотит, а с упованием и надеждой смотреть на Того, Кто протягивает тебе руку и желает тебя спасти.

Вот это светлое, я бы сказал, пасхальное настроение характеризовало многих преподобных отцов: и прославленных Церковью подобно святому Порфирию, святому Паисию Святогорцу, Иосифу Исихасту, и многим другим отцам (возможно, еще не прославленным). Это светлое умонастроение позволяет нам прекратить бесконечное самокопание и превратить его собственно в покаяние, то есть в поворот сознания ко Христу. Грехи никуда не денутся, и борьба с ними тоже никуда не денется, но борьбу будет вести полководец – Христос, а мы, как мы все знаем еще с момента крещения, воины Христовы, но мы не полководцы. Мы не можем руководить сражением даже за свою собственную душу, к сожалению. Любой из нас может в этом убедиться, когда попробует хотя бы день прожить, соблюдая ту или иную христианскую добродетель.

– Но в умах православных христиан покаяние в первую очередь связано с таинством Исповеди. Как Вы считаете, насколько связаны покаяние в жизни (то место, которое оно вообще занимает в жизни) и таинство Исповеди?

– Если мы вспомним об изначальном назначении таинства Исповеди, то оно напрямую связано с покаянием. Исповедь называлась вторым крещением, она была необходима для того, чтобы человек, отпавший во время гонений от христианства, через покаяние, через исповедание своей слабости, своего порока, своего предательства, через публичное покаяние вновь вошел в Церковь и был допущен до причащения Святых Христовых Таин. Уже много столетий к исповеди так не относятся, но тем не менее изначально было так. Поэтому все наши сравнения сегодня будут уже иметь в виду не какие-то изначальные базовые значения, а наши современные, рефлекторные.

И сегодня исповедь – это очень интересное и важное таинство, которое позволяет, во-первых, священнику постоянно держать обратную связь с прихожанами. Благодаря исповеди священник не просто общается со своей паствой, а чувствует духовное состояние каждого человека. И это позволяет уже священнику вырабатывать определенную парадигму, определенную последовательность пастырских действий, направленных на помощь приходу в покаянии. Поэтому, собственно, сама исповедь (она является таинством Покаяния и таковым по преимуществу и называется) напоминает прием у врача, для того чтобы врач выписал рецепт. А лекарством является причащение Святых Христовых Таин и исполнение заповедей Христовых. Вот так мы и можем увязать и исповедь, и причащение Святых Христовых Таин, и, собственно, само покаяние человека.

Еще раз напомню: никакого уныния, конечно, в покаянии быть не может. К сожалению, подавляющее большинство людей на земле несчастливые. Очень много скорбей, бед, происходящих и от естественных проблем, и от смерти, и от болезней, и от нереализации каких-то личных амбиций, от ущемленной гордыни, от всего другого. И человек все время страдает. И очень важно помочь ему найти мир с Богом. Собственно, поиск этого мира с Богом и является процессом покаяния. Это не закрытость в самом себе с сожалением и с какой-то копотью на небо, с постоянным внутренним монологом: «Господи, я такой плохой, да что же мне не нашлось места на этой земле? Ну почему же я?.. Что же Ты…» Нет, покаяние подразумевает примирение с Богом, готовность если не понять, то принять пути Господни, принять Его замысел о каждом из нас. Это очень трудно, но это необходимо.

И, собственно, на это и настроено все православное богослужение, которое все время напоминает нам об истории спасения, о таинстве спасения, о таинстве Церкви. И чем яснее человек это осознает, тем проще ему принять эту мысль и с этим смириться. А смириться с этим – это не значит просто отдаться на волю судьбы. Нет. Это значит довериться Богу. Таким образом, мы видим, что покаяние неизбежно связано с проблемой веры. И если у человека есть вера, то и покаяние его имеет совершенно иные формы. Если у человека нет собственно доверия Богу, то есть проблемы и с покаянием.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Вот идешь на работу и с работы своей дорогой, ни на кого не смотришь, на тебя глазеют со всех сторон. Как в этом случае себя вести? Кто говорит: смотреть в лицо врагу…»

– Вопрос довольно интересный, потому что сразу ставит нас в положение обороняющихся от врагов. А я не думаю, что все люди вокруг нас, когда мы идем на работу, – наши враги, даже если они таковыми могут показаться. Враг у нас один – это дьявол. И именно поэтому самым главным врагом самим себе являемся мы сами. И если мы идем на работу, то хорошо нам самим стараться молиться или размышлять о чем-то душеполезном.

Несомненно, будут испытания, искушения; чем усерднее мы будем стараться молиться, тем чаще нас будут толкать, наступать нам на ноги или стараться как-то иначе нас вывести из себя. Но мы должны помнить, что все, что происходит в этой жизни, – это, так или иначе, проверка на то, готовы ли мы признать, что рядом с нами в этот момент Господь Иисус Христос. Или мы предпочитаем считать, что мы в некоей вакуумной капсуле, а вокруг нас одни враги. Попробуйте помолиться за тех людей, которые раздражают, кажутся врагами. Это действенное средство. И я думаю, Вы почувствуете, что дорога на работу станет гораздо светлее, если Вы будете молиться за тех людей, которые так или иначе Вас раздражают.

– В группе «ВКонтакте» раб Божий Александр задает вопрос: «В чем нам необходимо всегда каяться и как исправить свои грехи?»

– Когда мы говорим о необходимости покаяния, мы ставим себя в положение посетителя супермаркета, перед которым витрина со множеством товаров – и мы выбираем из этого то, что считаем нужным. Но скорее покаяние – это острое ощущение нашего разделения с Богом, того, что мы потеряли благодатную связь с Господом. И это не что-то такое, в чем надо себя уговаривать, это то, что мы либо ощущаем, либо это где-то на периферии нашего сознания. И именно поэтому мы в Церкви все время слышим увещевания к богоискательству, богопознанию.

Вообще для русского народа тема богоискательства очень важна, как и осознание того, что же значит быть русским. Так вот, для христианина тоже очень важно осознать, что христианами мы становимся тогда, когда в нас жажда Царства Небесного становится уже невыносимой, когда мы не можем без этого, когда мы не можем без богослужения, без молитвы, когда мы чувствуем, насколько задыхаемся без благодатного воздуха Церкви. Поэтому когда мы говорим о необходимости покаяния, в первую очередь мы должны каяться в том, что мы пребываем в состоянии окаменелого нечувствия: не чувствуем разрыва с Богом, не переживаем это как трагедию в своей жизни. Обезбоженность своей жизни мы не переживаем как одну из главных неудач и несчастий в этой жизни. Вот если это есть, если стремление к пониманию этого есть, то мы на правильном пути.

А вторая половина вопроса касалась того, как исправить свои грехи. Боюсь, никак. Боюсь, исправление грехов практически невозможно. Но возможно исполнение заповедей Христовых и делание всякой добродетели. Святые отцы рекомендуют особенно уделять внимание тем добродетелям, которые противоположны господствующим в нас грехам. Например, если мы очень любим покушать, то нам рекомендуется воздержание в пище и питии или какое-то ограничение рациона, если, конечно, врач с нами согласен. Если мы любим высказывать свое мнение направо и налево, то, естественно, нам рекомендуется противоположная добродетель смирения и умения говорить только тогда, когда надо, и ровно столько, сколько надо; и так далее. То есть не столько мы исправляем наши грехи, сколько практикуемся в противоположных добродетелях, что и является исправлением грехов.

– Следующий вопрос из группы: «Покаяние – это процесс всей жизни человека? Или же можно сказать: человек принес покаяние, покаялся, это как свершившийся акт? Что есть покаяние жизнью и покаяние делом? И как правильно понимать слова: "Сотворите же достойный плод покаяния"»?

– Тут много разных вопросов, и они довольно разноплановые. Мы можем говорить и о том, и о другом покаянии одновременно. Потому что сам поворот человека ко Христу, само принятие христианства, пусть даже на каком-то зачаточном, полубессознательном невоцерковленном уровне – это уже определенного рода покаяние. То есть человек изменяет свое сознание. И принятие христианства в определенных сообществах является все-таки вызовом и подвигом. Другое дело, что человек не может находиться постоянно на одном уровне духовной жизни.

– К сожалению, может, но не должен. (Смеется.)

– Боюсь, что да. (Смеется.) Понимаете, в жизни каждого человека, даже самого отъявленного грешника, каковым он выглядит в глазах других людей, есть моменты духовного восторга. Даже у атеистов есть моменты духовного восторга, когда человек любит любимого человека, восхищается картиной в музее или музыкой; духовный восторг у человека может быть даже при отсутствии осознанной веры. Поэтому я думаю, что на Ваш вопрос можно ответить вкратце так: все возможно, и главное – осознание того, что плод покаяния – это наше пребывание со Христом. А вот что это такое – это тема отдельного разговора.

– Вопрос телезрительницы: «Хожу на исповедь, и почему-то батюшка все молчком. Я напишу на бумажке, потому что волнуюсь, забываю все, а батюшка почему-то всегда-всегда молчит, даже и слова никогда не вставит. И как-то меня это смущает, не удовлетворяет. Так и должно быть?»

– А Вы спрашиваете у батюшки, почему он Вам ничего не говорит? К сожалению, я не получил ответа. Понимаете, у нас существует определенного рода священническая этика: если человек ни о чем не спрашивает на исповеди, лучше не лезть со своими нравоучениями, потому что можно очень легко попасть не туда. Мы не прозорливые, есть люди, которые считают себя таковыми, наверняка есть и прозорливые, но подавляющее большинство священников не прозорливы и не обязаны таковыми быть.

Вспомните, что священник на исповеди – свидетель покаяния человека. Человек подходит и говорит: «Господи, я каюсь перед Тобой, и в свидетельство этого рядом стоит священник». И свидетельство не требует каких-то дополнительных поучений, назиданий и так далее. Другое дело, если человек, подходя на исповедь, говорит: батюшка, вот такая и такая у меня проблема; как бы мне с ней справиться? Вот тут, конечно, священник обязан уже дать подробный и развернутый, насколько можно, ответ.

Поэтому если наша телезрительница в какой-то момент подойдет к батюшке и скажет: «Батюшка, мне кажется, вот здесь я неправильно поступаю, что бы Вы мне посоветовали?» – я думаю, батюшка будет говорить, и отвечать, и советовать. Но пока человек просто приходит и рассказывает о своих грехах в присутствии священника перед лицом Божиим, чем, собственно, и является исповедь, какие-то обязательные наставления могут быть просто вредны и опасны. Потому что нам всем хочется быть более праведными, чем мы являемся (и священникам в том числе), но человеческая душа – очень опасная сфера, и в нее без согласия самого человека лучше не заходить.

– Говоря о плодах покаяния, хочется задать Вам вопрос о делах милосердия. Ведь в Евангелии так много Христос говорит о том, что помощь ближнему – это одно из самых главных направлений, которое должно быть в жизни христианина. Скажите, как себя к этому подвигнуть? Как сдвинуть себя с мертвой точки, со статического состояния, когда мы размышляем о своих грехах, каемся в них, но не имеем решимости действовать в этом мире?

– Мы все помним слова апостола Иакова: «Вера без дел мертва». И, естественно, что бы мы ни говорили о своем покаянии, о своем христианстве, если мы не подтверждаем наши слова делом, то совершенно бесполезно все, абсолютно все. И даже причащение Святых Христовых Таин, как мы помним из истории бывшего апостола Иуды, не может человеку помочь насильно изменить свое отношение к Богу. Если человек намерен предать, он предаст. Соответственно, и милосердие необходимо как манифестация, проявление покаяния.

Мы уже с вами говорили, что необходима вера, надежда и любовь, для того чтобы подлинное покаяние реализовать в своей жизни. И любовь в данном случае является в первую очередь признанием. Любовь не в романтическом, не в цветочно-конфетном, а в библейском смысле. В библейском смысле любовь – это признание за другим человеком права быть таким же, как я, и одновременно права быть самим собой, не таким, как я. И это надо не только признать, но и с уважением к этому относиться. И вот с этого момента начинается милосердие, когда мы понимаем, что, может быть, человек сам довел себя грехами до такого состояния. Но мы можем прочитать ему нотацию, а можем просто помочь в чем угодно: помыть посуду, посидеть с детьми, вскопать огород или одолжить тысячу рублей до следующей зарплаты.

То есть могут быть самые разные формы дел, но мы должны всегда помнить, что какие-то дела должны быть у нас, что-то мы обязательно должны делать как христиане. И не вымучивать надо эти дела, а посмотреть глазами любви на человека, признать за ним право на желания и по возможности те желания, которые совершенно уместны и допустимы, стараться помочь человеку реализовывать.

Самое простейшее – накорми голодного и приюти бездомного. Это самое простое – то, о чем Христос в Евангелии говорит. Мы не спрашиваем: «А почему ты голоден? Может быть, ты тунеядец, может, ты не любишь деньги зарабатывать, а кушать хочешь? Так что же тебя – кормить теперь?» Христос просто говорит: голодный – накорми. Поэтому, конечно же, здесь обязательно необходимо какое-то практическое делание, иначе наше покаяние остается просто звоном слов.

Мы об этом еще не говорили, но я думаю, что это очень схожая и смежная тема – покаяние народа. Мы, например, часто говорим о том, что русский народ не принес своего покаяния за те события, которые были сто лет назад. А что это за события? Русский народ внезапно забыл про своего царя, про свою Церковь, забыл про свою историю. И здесь очень важно помнить, что покаяние народа – это тоже очень важная и очень значимая составляющая духовного возрождения России сегодня. И оно заключается, конечно, не в том, что мы садимся на лавочку, разрываем на себе одежду и с плачем говорим: «Ах, как громко хрустела французская булка» – или какие-нибудь пошлости. Но это значит, что мы обязаны изменить свое отношение к истории и к сегодняшним моментам в жизни.

– Вопрос телезрителя: «Хожу на исповедь, раньше даже вспоминались давно забытые грехи, а последнее время прихожу – и уже не вспоминаются. И не покаяние приносишь, а просто перечисляешь старые свои грехи; как-то вот ступор такой. А раньше всё новые и новые вспоминались, и они как-то прогрессировали в памяти. Как с этим бороться?»

– Тут два пути. Первый – это найти какую-нибудь литературу с подробным перечислением грехов; через эти списки обязательно что-нибудь в душе можно накопать нового. А второй путь – это осознать: в том, что нас изо дня в день уязвляет в отношениях с Богом и ближними, в этом и надо исповедоваться. По опыту своих прихожан я могу сказать, что даже если человеку нечего сказать, но у него душа болит, он скажет только то, что у него болит. И это будет полноценной исповедью и желанным в очах Божиих покаянием. Поэтому я не думаю, что надо сильно терзать себя за то, что Вам забываются какие-то бывшие давно грехи.

В принципе, мы должны исповедоваться за тот период, который прошел с момента последней исповеди. А то, что мы вспомнили бывшее когда-то много лет назад, идет в дополнение к исповеди. Поэтому в первую очередь надо уповать на милосердие Божие и стараться больше питать свою душу чтением божественных книг, Священного Писания. И стараться с открытыми глазами смотреть вокруг себя, можем ли мы помочь другим людям. Или даже, скажем так, можем ли мы не помешать другим людям. Ведь у каждого из нас есть родственники, знакомые, соседи, и далеко не со всеми (что греха таить) у нас нормальные отношения. Преодоление ненормальных отношений  есть деятельный путь покаяния; и осознание этих отношений как ненормальных, если они ненормальные. Это как раз фактический материал для перечисления на следующей исповеди. Если же мы живем со всеми людьми в мире, то слава Богу. Это прекрасно.

– Вспоминая себя, когда я был мирянином, могу сказать, что примерно такой же вопрос меня терзал, как и нашего телезрителя. Вопрос банальный: это необходимость перечислять примерно одно и то же на каждой исповеди. А исповедь между тем занимает какую-то часть Божественной литургии чаще всего. И возникает такая крамольная мысль: а не подменяю ли я Божественную литургию, стоя на исповеди для того, чтобы сказать одни и те же слова?

– Надо сразу отметить, что Ваша мысль никакая не крамольная, а самая что ни на есть святоотеческая. И более того, скажу, что несколько лет назад было распоряжение Святейшего Патриарха Кирилла по возможности ограничить совершение исповеди по время литургии вообще, чтобы литургия была только временем общей молитвы, какой, собственно, она и является. А исповедовать по возможности накануне, на всенощном бдении, в другие дни, чтобы все желающие могли спокойно и не торопясь исповедоваться.

К сожалению, то, о чем Вы говорите, очень распространенная проблема, я бы даже сказал – болезнь. И она свидетельствует о том, что между священником и прихожанами в силу, возможно, объективных и серьезных причин (не собираюсь никого обвинять) не сложились доверительные отношения отцовства и сыновства. И это мешает священнику понять ваши проблемы. А для исповедующегося необходимость что-то говорить, чтобы получить пропуск к причащению, превращает само покаяние в какую-то рутину, во что-то формальное, вместо того чтобы осознать, в чем же именно я не прав перед лицом Божиим, что именно я сделал такого вопиющего...

Понимаете, в таком случае наш разум перестает быть скованным торопливостью, спешкой, когда в очереди в исповеди стоит двести человек; уже поют «Святая святым», и думаешь, успеешь ли до вечера исповедоваться. Естественно,  тут и спешка, и скованность разума, и мы не все Цицероны, мы не можем сразу сказать красиво, что нас мучает. Поэтому тут, к сожалению, общая пастырская проблема, которую надо преодолевать; с благословения Святейшего Патриарха, я думаю, надо в этом направлении работать.

– Вопрос телезрителя: «Как постараться избавиться от такого мерзкого греха, как ропот, недоверие Богу? Вроде бы и строишь жизнь, стараясь честно работать, но твоя работа разваливается, даже если ты из года в год ходишь в храм и надеешься на Бога. Разве Он хочет, чтобы я совсем в Нем разуверился? Я же без Него не могу, я это очень хорошо понимаю, что без Его помощи я не могу, надеюсь на Него. Каждое воскресенье идешь в храм, исповедуешься, причащаешься, а потом в понедельник, вторник тебя рвут в клочья. Ты вроде в воскресенье опять придешь, «заштопают» тебя на богослужении, а потом опять в клочья. И работа просто из рук валится, не получается. Я не знаю почему, у Бога, наверное, Свое видение в этом вопросе. Хотел бы получить ответ».

– В первую очередь потому, что то состояние, которое Вы описали, – это состояние мученичества. И в наше время редко от человека требуется моментальное исповедание Христа, за которым идет смерть. Обычно исповедание Христа у нас растянуто на всю нашу сознательную жизнь и сопряжено со многими мучениями и на работе, и в семье, и в первую очередь в своей собственной душе. И тот ропот, состояние уныния, которое очень многими владеет, – это та, пожалуй, болезнь, то орудие болезни, которое наносит нам, всем без исключения людям, очень большие страдания, потому что каждый верующий время от времени испытывает муки, и страдания, и сомнения. Помните, и в Гефсиманском саду Христос просил, чтобы мимо Него была пронесена Чаша? Естественно, и мы очень часто просим, чтобы Господь облегчил нашу жизнь, облегчил наши страдания. Но надо всегда помнить, что чем темнее небо, тем вероятнее, что скоро рассвет. Поэтому Господь никогда не дает нам труда и болезней больше наших сил.

То, что происходит в Вашей жизни, воспринимайте как мученичество ради Христа и старайтесь глядеть в лицо Божие. Ропщем мы тогда, когда не видим лицо любимого. Когда муж с женой смотрят в лицо друг другу, ропот начинает пропадать, потому что живые, искренние отношения больше претензий. Точно так же и в отношениях с Господом. Когда мы отключаем функцию ропота в своей душе (а она отключается), когда мы полностью погружаем свое сознание в молитву, в какое-то доброе делание, в какую-то работу в семье, какую-то общественную работу (много разных моментов, о которых можно поговорить с духовником), тогда ропот, собственно, никуда не уходит, даже более скажу: побороть его крайне трудно, я даже не знаю, возможно ли вообще. Он не уходит никуда; это та ядовитая змея, которая будет жить с каждым из нас до последнего мгновения нашей жизни. А наша задача – не дать ей себя укусить до смерти, до последнего мгновения нашей жизни.

Потому что жизнь христианина, как мы уже сказали, – это подвиг воина, это сражение. И сражение в том числе и с этими состояниями своей собственной души. Единственное, что могу сказать: обычно бывает так, что спустя даже несколько лет тяжелого состояния Господь дает не простое облегчение, а коренное изменение жизни. Поэтому, если это необходимо, это обязательно будет подано. Главное, помнить, что Господь рядом, и обращаться к Богу со словами чистой, искренней и трезвой молитвы. И тогда Господь обязательно сделает то, что и так хочет сделать, но чему мы препятствуем. Обязательно поможет нам внести свет в нашу жизнь, и тогда и ропот, и многое другое не пропадут, но отойдут на второй план и перестанут доставлять такие страдания и мучения.

– А можем ли мы назвать покаянием простую решимость человека переменить свой образ жизни: заняться спортом, занять активную позицию, начать участвовать во всяких общественных движениях? Казалось бы, к духовной жизни это не имеет отношения.

– Не имеет. Мы помним, что покаяние – это не просто изменение жизни, не просто поворот откуда-то куда-то, а поворот ко Христу. Если человек занимается спортом в результате своего покаяния (например, человек был алкоголиком, а потом взялся за ум, занялся спортом и совмещает это с молитвой в храме, с нормальной семейной жизнью, с какой-то разумной, посильной благотворительностью), то это, несомненно, часть покаяния, спорт будет покаянием. Для кого-то историческая реконструкция становится покаянием. Люди надевают старинные латы и совершенствуют свою технику рукопашного боя и боя на мечах. Это тоже часть покаяния, то есть часть отрыва, отказа от безнадежной жизни, от жизни болота. Да и политическая, и общественная, и культурная деятельность – все это может стать частью покаяния, но само по себе, без важного уточнения, без поворота ко Христу, оно может быть полезным для здоровья (психического и физического), для карьерного роста, еще для каких-то моментов, но это не то богатство, которым богатеют ради Царства Небесного. А нужное нам богатство – это соблюдение заповедей и любовь к соблюдению заповедей. Вот это то, что всем нам хорошо бы стяжать, но когда – не знаю.

– А еще хотелось бы Вас спросить о Божественной литургии. Ведь мы причащаемся во оставление грехов и в жизнь вечную. Вот эта фраза «во оставление грехов» некоторым образом связана с покаянием?

– Да. Мы как-то очень привыкли считать отпущением грехов собственно исповедь. Но само возвращение в Церковь после греха, после греховного состояния осуществляется с определенной целью: войти в общее молитвенное собрание христиан. Кульминацией собрания является Евхаристия. Поэтому покаяние на исповеди – это лишь преддверие прощения грехов. И кульминацией покаяния (точечной, которая повторяется в течение жизни постоянно) является собственно причащение Святых Христовых Таин. Поэтому здесь нет никакого противоречия. В какой момент нам прощаются грехи – знает один Господь Бог. Когда это точно происходит технически – никто не знает.

Но в таинстве Покаяния мы возвращаемся от предшествующей жизни, наполненной далеко не христианским подчас содержанием, и вспоминаем хотя бы раз в неделю, что мы все-таки христиане. Приходим в церковь, к священнику, к аналою и говорим: «Господи, в присутствии священника я свидетельствую, что я выше и больше, чем мои грехи. Их много, они меня облепили, как короста, они уже таким слоем меня облепили, как будто бы я из них и состою. Но нет, внутри-то я без греха, я другой, и я хочу быть другим, но не получается. Помоги мне, Господи». И вот Господь эту корку скорбями, унынием и многими другими проблемами, которые входят в нашу жизнь, сдирает, оставляя на их месте кровоточащую рану. И нам становится очень больно, и мы говорим: «Господи, мы к Тебе повернулись, ожидая от Тебя исцеления, а Ты какую боль внес в нашу жизнь! Да лучше бы мы жили без всего этого христианства, как все остальные люди прекрасно жили».

И только спустя некоторое время мы начинаем понимать, что, оказывается, это было процессом исцеления, что это было началом определенного поворота в судьбе, который приводит нас к совершенно иным результатам, о которых мы и подумать не могли, настолько они превосходят наши мечтания, настолько они прекрасны! У Господа всегда о нас добрый замысел, и наша задача по-доброму смириться в христианском смысле слова. То есть активно воспринять это как свою жизненную позицию, а не просто покорно нагнуть голову, как атеисты воспринимают смирение. Христианское смирение, христианское покаяние – это активный процесс. Поэтому очень важно, чтобы мы, вспоминая хоть время от времени о необходимости храма, молитвы, сопровождали это манифестацией своей несводимости ко греху. И через это мы уже просим у Бога исцеления от тех болезней, которые в себе видим. И вот, собственно, средством исцеления, как говорит Христос, является Его Божественное Тело и Кровь, Его таинственная и удивительная пища, которая является залогом Царства Небесного. Почему? Так никто и не знает, но так сказал Господь. Значит, так оно и есть.

– Хотелось бы Вас попросить прокомментировать слова и призыв Господа: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное».

– На протяжении разных веков в эту фразу вкладывались диаметрально разные понятия. В эпоху разгула Древнего Рима Церковь призывала людей к внешним формам аскезы и к отказу от очень многого. А вот в наше время, думаю, ощущение приближающегося Царства Небесного – это в первую очередь причина и повод открыть глаза и посмотреть вокруг себя: кто живет вокруг нас, какие у них нужды, можем ли мы чем-то помочь этим людям. Потому что Царство Небесное приближается для нас. Господь не говорит: «Покайся»; Он говорит: «Покайтесь», Он обращается к нам как к Церкви, то есть как к собранию людей. И для нас очень важно и ощущать себя собранием, а не просто болтающимися в проруби жизни индивидуумами, которые никак не могут к какому-то краю примкнуть и что-то в своей жизни осознать.

Мы никогда не станем безгрешными. Собственно, от нас этого никто и не ждет. Мы поем на каждой воскресной всенощной и исповедуем Христа единым безгрешным, но от нас требуется совершенно другое. Что мы выбираем в этой жизни: путь жизни или путь смерти, путь Христов или путь отвержения Христа и Его идеалов? А бывает и худшее, когда мы на словах исповедуем себя христианами, а сами радуемся войне, радуемся чужим страданиям, радуемся каким-то несправедливостям в отношении и своего народа, и других народов, и так далее. Преодоление всего этого, поиск Христа в своей жизни через помощь ближним – это и есть приближающееся Царство Небесное и покаяние.

Ведущий Михаил Кудрявцев, дьякон

Записала Елена Кузоро