Беседы с батюшкой. Любовь к ближнему по трудам митрополита Антония Сурожского

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Игорь Петров, клирик Вознесенско-Георгиевского прихода города Рыбинска.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодня мы говорим о любви к ближнему по трудам митрополита Антония Сурожского. Отец Игорь, почему именно эту тему Вы выбрали? И почему именно к трудам митрополита Антония Сурожского мы сегодня с Вами обращаемся?

– Я вспоминаю слова великого отца Церкви Викентия Леринского: «Говоря по-новому, не скажу нового». И замечательный образ из книги «Пастырь» Ерма, где образ Церкви – это образ прекрасной молодой женщины с седыми волосами. То есть Церковь древняя. А с другой стороны, Церковь современная. Церковь древняя, но Христос всегда, во все века, один и Тот же. Поэтому очень важно, чтобы мы слышали сегодня голос Церкви. И очень важно, чтобы те, кто приводит людей ко Христу, помогает нам воцерковиться, говорили действительно по-новому, на понятном современному человеку языке, но при этом сохраняли преемство, внутреннюю и внешнюю верность букве и духу Священного Писания и Священного Предания. То есть очень важно, чтобы сегодня наши люди могли слышать голос Церкви и правильно его воспринимать. И чтобы ничто не мешало им воцерковляться. Церковь нисходит к немощи человека.

И владыка Антоний умел удивительно тепло, на очень хорошем русском языке, доходчиво, имея сам глубокий опыт любви ко Христу и любви Христа к человеку, к каждому из нас, эти важнейшие вещи для каждого из нас открыть. Лично для меня владыка Антоний был таким вот детоводителем ко Христу во многом. Именно из его текстов, из его замечательных проникновенных бесед я узнал и многие истины из Священного Писания, смог их как-то соотносить со своей жизнью, что очень важно. И из его бесед я узнал о существовании таких великих отцов Церкви, как преподобный отец наш Максим Исповедник, преподобный авва Дорофей, преподобный Симеон Новый Богослов. То есть владыка всегда, во всех своих беседах цитирует отцов Церкви, не просто их цитирует, а действительно выражает тот опыт, который отцы нам передают.

– То есть для Вас владыка Антоний стал как бы духовным мостом?

– Да, несомненно. Я могу вспомнить, что впервые книги владыки я получил от Церкви в 1991 году. И вот с тех пор, читая его книги (от его книг переходил к его любимому духовному писателю святителю Феофану Затворнику, которого он часто цитирует и передает его опыт, порой даже иногда более современными словами, чем владыка Феофан), труды святителя Тихона Задонского, святителя Игнатия (Брянчанинова) и древних отцов Церкви (они во многом звучат в его устах более понятно, доступно), я пришел и к отцам во многом. И, опять же, читая отцов, я постоянно возвращался и возвращаюсь к его замечательным беседам, текстам, готовясь к проповедям.

В качестве эпиграфа нашего разговора я хотел бы привести известный отрывок из Первого послания апостола евангелиста Иоанна Богослова (4-я глава, 20-й стих), где возлюбленный апостол любви говорит нам следующее: «Что ты, лицемер, говоришь, что любишь Бога? Как ты можешь любить Бога, Которого не видишь, если не любишь брата своего, которого видишь?» То есть не видишь, не чувствуешь в твоем ближнем икону Христа, образ и подобие Божие, неспособен к этому… Хотя порой даже, в общем-то, мы об этом и знаем.

И вот владыка дает такой действительно очень теплый, проникновенный свой опыт любви к Богу, любви к ближнему и удивительные, теплые, проникновенные слова о достоинстве человека. С одной стороны, это великая радость и утешение для нас, с другой стороны, конечно, великое требование. Поэтому, читая его книги, мы, с одной стороны, обретаем утешение; с другой стороны, часто бывает очень стыдно.

– На предыдущей нашей беседе Вы рассказывали о встрече владыки Антония со Христом. Я думаю, что будет уместно напомнить об этой истории нашим телезрителям хотя бы коротко.

– Да, очень люблю этот отрывок. Я думаю, что он известен многим: как будущий митрополит обратился к Богу. В качестве предисловия можно сказать следующее:

Откровение заключалось вот в чем: я окружен людьми, которых я всегда считал прирожденными врагами, опасностью для жизни, опасностью для цельности души; и вдруг оказывается, что этих людей любит Бог, как отец любит своих детей, – и меня тоже! Помню, я в первое утро после чтения вышел (чтения Евангелия, когда он впервые его прочитал, ему Господь явился, мы еще вспомним с вами этот отрывочек), смотрел вокруг себя с изумлением на всех людей, которые шли по улице, спешили на поезд, на работу, и думал: «Какое чудо! Они, может, не знают, что они Богом любимы без разбора, а я это знаю, и они мне больше не могут быть врагами...» 

Это удивительно сильный текст. То есть мы знаем о том, что владыка пережил все страшные тяготы эмиграции. В конце концов семья осела в Париже, это очень жесткие условия, очень тяжелый район в Париже, как владыка писал, «где резали». Ему приходилось учиться в школе, он писал, что ему нужно научиться, как он думал, быть очень жестким человеком, железным. Тем более, как владыка говорил, русские дети, дети русских эмигрантов готовились в военно-патриотических лагерях. Было такое движение «Витязи», где их учили тому, что в дальнейшем они, несомненно, должны вернуться в Россию, что они русские патриоты. И, вернувшись в Россию, должны будут с оружием в руках защищать страну и освобождать ее от засилья революционеров.

И вдруг к ним приезжает священник и рассказывает им самые удивительные, как владыка написал, сладкие моменты из Евангелия, то есть говорит о любви к ближнему, о кротости, о смирении. И это, как написал владыка, привело его в ярость; он уже не мог оторваться от слов священника. Он прибегает домой, к удивлению матери, просит Новый Завет, уединяется в своей комнате, открывает, находит самое краткое Евангелие – Евангелие от Марка, которое, как владыка напишет, было как раз написано для таких же вот хулиганов римских. И, как он потом написал, «тут Он меня и поймал». Когда он читал Евангелие между первой и третьей главой, ему явился живой Христос. Я не буду пересказывать, а прочитаю маленький кусочек; это авторская речь, тут невозможно ее передать своими словами.

Я у мамы попросил Евангелие, заперся в своем углу… Сидел, читал, и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут,  значит, это воскресший Христос. Значит, всё, что о Нем говорят,  правда…

Вот мы знаем, что это событие, это явление Господа полностью изменило мировоззрение будущего подвижника, митрополита Антония Сурожского. Мы начали нашу беседу с того, что он выходит на улицу и уже смотрит на людей совершенно изменившимися глазами. То есть после встречи Христа, обретения опыта общения с Ним у него произошли кардинальные изменения.

И человек, который действительно встретил Христа, научается видеть Его в других людях. Если раньше они были для него врагами, какой-то угрозой (он много дрался в детстве, вот эта подростковая ожесточенность… ему было 14 лет тогда; и даже посещали мысли о самоубийстве, он об этом писал), то здесь жизнь меняется полностью, совершенно кардинально. И каждый человек, который встречается ему на улице, осознается, воспринимается им как брат, как сестра. Они могут даже его ненавидеть, но он-то знает, что они для него братья, что их тоже любит Бог.

Владыка написал здесь о том, что его очень поразил еще другой отрывок (это из Нагорной проповеди, когда он вернулся и читал Евангелие от Матфея). Что солнце всходит над всеми: над злыми и добрыми, что Бог любит всех людей, что даже если мы от Него отворачиваемся, Он от нас не отвернется никогда.

В прошлой передаче мы говорили о притче о блудном сыне, где сын практически предал отца, предал жестоко, что свойственно молодости, произнес жесткие слова. Но вот отец, много лет ожидая его, видя наконец пришедшего сына, бросается ему на шею. Сын проговаривает заготовленные заранее слова: «я согрешил на небо и пред тобою и уже не достоин называться сыном твоим». Но дальше отец не дает ему произнести конец той фразы, которую он заготовил: «теперь мне хотя бы быть наемником». И владыка говорит в одной из своих бесед, что никогда, со всей категоричностью, Бог не может нам не прощать и не позволять нам быть Его детьми. Как бы мы низко ни падали, что бы ни делали, для нас великое утешение, конечно, что Бог всегда нас воспринимает как Своих детей, и этого достоинства мы никогда не можем потерять, даже если бы хотели от этого отказаться. И это удивительным образом изменило жизнь будущего архиерея.

– То есть только встреча со Христом может привести человека к настоящей, глубокой любви к своим ближним? Это такой ключ?

–  Да, конечно. Как и говорит апостол и евангелист Иоанн Богослов: мы действительно верим в Бога, Которого не видим (то есть имеем духовный опыт общения с Богом). Митрополит тоже не видел Христа, но произошло такое величайшее изменение в нем. Так и мы видим очами сердца Бога… Если действительно видим… Часто мы обманываем себя, что любим Бога, часто думаем, что мы любим Бога, хотели бы любить Бога, но часто любим себя в Боге, увы, свои какие-то желания, страсти, свой эгоизм... И как замечательно раскрывает это владыка Антоний (несомненно, он не мог не читать прекраснейшую проповедь святителя Игнатия (Брянчанинова) о любви к ближнему): мы можем любить ближнего, как самого себя, только тогда, когда научаемся любить правильно самих себя.

И вот о правильной любви к самому себе очень хорошо написал современник митрополита Антония Сурожского преподобный Иустин (Попович), великий сербский богослов, который тоже, кстати, заканчивал то же учебное заведение, что и владыка. Есть такие слова у преподобного Иустина (Поповича), столь любимого в России (многие его книги переведены, тоже хочу об этом сказать, не забудьте это имя): Чувствует и видит людей только человек, который близ Христа, который близ Бога, который в его Божественной любви.  

И, читая тексты владыки, вольно или невольно вкушаешь его опыт общения с живым Христом, опыт его любви ко Христу, опыт его ощущения любви Христа к нему и к каждому из нас. Это, конечно, дает нам опыт того, что действительно должен чувствовать и видеть человек, который находится близ Христа. Это очень помогает нам более трезво смотреть на себя, анализировать себя. Апостол Павел и говорил: «Вникай в себя и в учение, занимайся сим постоянно».

– Человек обретает способность чувствовать ближнего. То есть без Христа мы не можем по-настоящему видеть даже окружающих нас людей, по-настоящему чувствовать их?

– Да, несомненно. Вот эта наша порочность очень ярко раскрыта у приснопоминаемого Федора Михайловича Достоевского, особенно в его романе «Идиот». Действительно, «я тебя люблю – я тебя съем» – вот такая любовь там присутствует. Должна быть другая любовь, христианская, любовь жертвенная. И я хочу здесь привести пример, еще очень интересный текст владыки Антония; это первый том, раздел называется «Человек. О подвиге любви». Там владыка описывает событие, которое произошло в жизни князя Михаила Муромского.

Ситуация такова: Русь, XII век, город Муром, многие горожане приняли христианство, князь и дружина приняли Христа, но вокруг множество людей-язычников. И одно из языческих племен нападает на Муром, князю Михаилу удается отразить нападение, враг рассеян, они бегут в лес, там их преследуют воины князя Михаила, и люди закрываются в каком-то небольшом оборонительном сооружении. Войска князя Михаила окружают город, практически агрессор находится в его власти; люди, которые в крепости, обречены.

И как пишет владыка митрополит, князь, принявший христианство (и вместе с ним принял христианство его дом, оба его сына), размышляет. Приняв Христа, он понимает, что те люди, которые находятся в крепости, лишь отчасти являются его врагами, на самом деле их тоже любит Бог, на самом деле они пребывают в таком вот греховном неведении, ожесточенности. И ему становится трудно довести до конца ситуацию, чтобы, как пишет владыка Антоний, здоровые крепкие воины, мужчины, женщины и дети умерли от голода.

Его сердце не могло это вместить, и он предлагает им договор: он их помилует, позволит им выйти из крепости. Осажденные, естественно, не могли поверить в такую щедрость души, они ничего не знали о Христе и думали, что это просто военная хитрость. И предложили такую сделку, если так можно выразиться, как пишет владыка митрополит: они предлагают ему дать им в заложники его сына.

И жизнеописатель показывает ситуацию: ночь, князь ходит по срубу, в котором он жил вместе со своими двумя сыновьями, в растерянности. Он понимает, что, отдав своего сына (еще не знает какого), он, может, увидит его в последний раз. То есть эти люди могут надругаться над ним, убить его прямо на стенах этого укрепления. И вдруг просыпается младший и говорит ему: «Отец, почему ты волнуешься? Победа уже у тебя в руках». И князь объясняет сыну ситуацию. И вот настолько ему удалось рассказать своему младшему мальчику о Христе, что девятилетний ребенок говорит: «Ведь Бог Отец отдал Христа, я тоже хочу послужить людям таким же образом». Этот маленький мальчик предлагает такое. Под утро князь соглашается.

Описывается, как мальчик выходит из леса, за ним напряженно наблюдают люди (как воины князя Михаила из леса, так и со стен этого укрепления). И вдруг кто-то со стен выпустил стрелу, мальчик падает, все люди с ужасом выбегают к нему, причем выбежали как те, что были в лесу (воины князя Михаила), так и – ворота этого укрепления открылись – те люди выбежали навстречу. Все в ужасе застыли пред телом убитого ребенка, фактически принесшего себя в христианскую жертву. И вдруг они понимают, что их ряды смешались, но одновременно они почувствовали, что они друг другу больше не враги.

Удивительный пример, который нам дает владыка митрополит, именно о том, как меняет человека жизнь со Христом; как глубоко, искренне и честно, целостно (подчеркивает владыка) князь Михаил воспринял христианство, не как некую абстрактную истину, не как некое иносказание, а как действительно живой образ жизни. И этот мальчик в свои девять лет смог вместить то, что ему сказал отец.

И другой пример, как меняется человек. Россия, 1919 год, гражданская война, некий город неоднократно переходит из рук в руки: от красных к белым, от белых к красным. И вот, когда уже город перешел в руки красных, молодая женщина с двумя детьми, жена белого офицера, прячется в доме, чтобы их не схватили красные. Ночью раздается  стук в дверь, она с опасением дверь открывает, и на пороге стоит молодая женщина, ее ровесница, ровесница Христа. Она говорит им о том, что они должны бежать, что враги узнали, где они находятся, и ее непременно арестуют и расстреляют. Мать показала детей и сказала: «Куда я с ними побегу? Тогда меня обязательно поймают, догадаются, узнают меня». На что та женщина (звали ее Наталья, это действительно историческая личность, имя ее подлинное) говорит: «Они вас не узнают, они не будут вас искать, потому что я останусь за вас». Мать детишек говорит: «Вас же расстреляют». Она отвечает: «Да, но у меня нет детей». То есть она, будучи христианкой, берет на себя такую тяжкую и страшную жертву, а та женщина уходит в ночь с двумя детьми.

И владыка описывает возможное внутреннее состояние той женщины, которая осталась. Пустой холодный дом, она в ожидании смерти, ее посещают, возможно, мысли о том, не напрасна ли ее жертва, может быть, их все равно схватят и так далее. И вот она также себя приносит в жертву. Тоже христианский поступок жизни во Христе; это меняет человека, помогает ему обрести свою глубину, свое подлинное «я». Такой вот замечательный пример нам также приводит владыка.

– И в конце концов ту женщину расстреляли?

– Да, Наталью расстреляли, он узнал об этом от одной женщины, которая поведала ему эту трагическую ситуацию в годы гражданской войны.

– А женщина с детьми спаслась?

– Спаслась…

–  Потому что кто бы еще мог рассказать...

– Почему я все это говорю? Потому что человек, встретив Бога, меняется. Если он меняется, то он действительно встретил Бога. У Кирилла Иерусалимского читаем: иногда и вода остается водой. Имеется в виду крещение. Но здесь налицо плоды. И мы должны приносить плоды своего крещения, если мы действительно крещены, если мы действительно живем со Христом. Или пытаемся, по крайней мере; стремимся к этому. Тогда вот такие определенные закономерности должны в нашей духовной жизни присутствовать.

Вот пример владыки, как он изменился, будучи еще мальчиком-подростком: из ожесточенного 14-летнего юноши он превращается в совершенно другого человека, отныне его жизнь связана со Христом. Он становится прихожанином русского Трехсвятительского подворья, поступает в Сорбонну, там принимает монашество, заканчивает биологический факультет. Затем его отец рекомендует ему, если он хочет служить людям, закончить и медицинский факультет. Он получает образование, участвует в боевых действиях, являясь хирургом. То есть участвует в движении Сопротивления во Франции. Потом принимает уже священный сан и в конце концов становится экзархом Русской Православной Церкви в Западной Европе, затем главой Русской Православной Церкви в Великобритании.

И что характерно, владыка подчеркивает: Бог относится к человеку с глубочайшим уважением, относится к нему не как хозяин к рабу, не как языческий бог к людям, которые ему подвластны, но совершенно по-иному, – и это меня поразило в притче о блудном сыне.

Далее хотел бы прочитать такой текст: И тут меня поразило, как Бог относится к нашему достоинству; поразило, что, действительно, по отношению к каждому из нас Он Себя ведет так же: что бы ни случилось в жизни, как бы мы ни поступали, когда мы к Нему подходим и говорим: перестроимся; сыном я уже больше не могу быть, а войдем в какой-то договор; я буду Тебе слугой, я буду Тебе рабом, я буду Тебе наемником, – Бог говорит:

– Нет, не можешь: ты Мой сын.

Раб трудится из страха, наемник – ради оплаты; это все – договор. Сын – на других началах; за любовь не заплатишь, отношения между людьми не выкупишь ничем, не только деньгами. То, что должно идти от сердца, нельзя заменить тем, что идет от труда твоих рук; нельзя сказать человеку: я тебя всем обеспечу, а уж сердце мое тебе не принадлежит... И вот здесь Бог требует от нас, требует беспощадно, с беспощадностью любви, которая знает, что есть вещи, которых купить нельзя или продать нельзя, Он требует от нас достоинства, полного человеческого достоинства; причем Он как бы подчеркивает, что грех, совершённое отречение не разделило отца от сына; сын ушел, – отец остался; он остался верен до конца.

Вот такие замечательные слова, которые полны живого опыта общения с живым Богом и, конечно, не могут не утешать нас.

– Если присмотреться к себе, то мы очень часто нарушаем заповедь о любви к своему ближнему осуждением, невниманием. Как все-таки научиться соблюдать эту заповедь? Как научиться любить ближнего?

– Да, это очень важно. Мы уже говорили:  чтобы научиться любить ближнего, как самого себя, мы должны научиться правильно любить самого себя, вникать в себя и в учение, как говорит апостол Павел. И, говоря об учении, я еще хочу привести одну очень интересную проповедь владыки митрополита, это первая неделя Великого поста, на Торжество православия.

… мы празднуем церковное событие: заключение эпохи семи Вселенских соборов. На седьмом Вселенском соборе был провозглашен догмат об иконах, который говорит нам, что, став человеком, Бог стал изобразим, что воплощением Своим невидимый, непостижимый Господь приобрел человеческий лик, и что лик Божий может быть запечатлен линиями и красками; не как портрет, а как внутренний, таинственный образ Божий, познанный, пережитый, знаемый в Церкви.

И далее в проповеди владыки есть удивительные слова: Есть в Новом Завете слово о том, что нам надо отдавать кесарю кесарево и Богу – то, что принадлежит Богу. Сказано было это слово, когда Спасителю Христу был представлен динарий с запечатленным лицом, образом римского кесаря, и Он отозвался: отдавайте то, на что легла печать мира, печать власти, печать земли, тем, кому это дорого; а Богу отдавайте то, что запечатлено Его печатью... И каждый из нас – образ Божий, на каждом из нас эта печать, которая делает нас Божиими, и этого мы не можем отдать никому – только Богу.

И сегодняшний праздник икон говорит нам не только о рукописных иконах, не только о том, что Бог изобразим, что Бог стал человеком и у Него человеческий лик и образ; но говорит также, как нам надо относиться к тому, что каждый из нас – святая икона Божия. Как должны мы относиться к себе и друг другу, если только мы это понимаем, если только мы можем об этом вспомнить! Бывают иконы оскверненные, попранные, изуродованные человеческой злобой; и эти иконы нам делаются так дороги, словно это иконы-мученицы; эти иконы нам хочется оберечь, окружить любовью, охранить, потому что они так пострадали от человеческой неправды... Так должны мы смотреть и друг на друга, когда человека изуродовал грех, когда человек ранен, когда так трудно в нем прозреть красоту и славу Божию…

Я думаю, что для каждого из нас это бывает не совсем просто, даже в очень хороших людях часто мы не способны увидеть образ и подобие, не говоря уже о людях, у которых много проблем.

… тогда-то нам надо глубоко вглядеться в этот святой и оскверненный образ, тогда-то надо приложить весь труд, всю любовь, все благоговение наше, чтобы эта икона, не на древе написанная, а в душе человека, в облике и в образе его, очистилась, исцелилась, вновь освятилась, стала иконой во славу Божию... Как благоговейно должны мы глядеть друг на друга, как трепетно и благоговейно относиться друг к другу, невзирая на наши немощи, слабости, грехи, ибо мы – образ: оскверненный и, однако, освященный. Аминь.

7 марта 1982 год.

Вот такие замечательные слова… Я хочу процитировать преподобного Макария, которого, кстати, так любил и часто цитировал владыка Антоний, из писаний которого я узнал о существовании Макария Египетского, и потом уже в мою жизнь придут духовные беседы преподобного Макария Египетского. Тоже желаю всем почитать эту замечательную книгу в переводе святителя Феофана Затворника. И там преподобный Макарий говорит следующее: Богу угодно, чтобы человек сначала понял; поняв, возлюбил и предначал волею.

«Понял» – то есть мы должны насытить свое сознание истинами Святой Церкви, которая учит нас тому, что каждый человек есть не просто некий индивидуум, не просто некая единица, а образ и подобие Божие, икона. «Айкон» – «икона», «образ» по-гречески. Вот мы должны для себя иметь такую достаточно жесткую внутреннюю установку, если можно так выразиться.

– То есть это только первый элемент?

– Да, Богу угодно, чтобы человек понял. Когда мы понимаем это и понимаем, насколько это важно, то в течение дня порой начинаем замечать за собой, часто достаточно поздно уже, что мы, увы, не способны к этому, что мы эгоистичны, раздражительны. Мы не способны не просто любить ближнего, а часто не способны быть просто элементарно вежливыми, доброжелательными по отношению даже к самым-самым близким людям. Нас порой раздражают какие-то совершенно мелкие недочеты, и мы готовы все это как-то гипертрофированно воспринимать, раздражаться, гневаться. Мы не способны плакать с плачущими, радоваться с радующимися, сочувствовать другому человеку. Некая холодность в нас пребывает. И это, конечно, очень большая проблема, нам нужно об этом помнить.

Еще хотел я два отрывочка прочитать, чтобы наш ум насытить пониманием того, что говорит владыка. Он цитирует в одной из своих бесед (это из проповеди о Божией Матери): Есть дивное слово одного из пустынников древности, который сказал: кто видел брата своего, тот видел Бога своего: икону, живую икону не Самого Бога, но человека, пронизанного Божественным присутствием.

Это то, о чем мы с вами говорили. И в чем еще проблема, о которой мы говорим? Раздел называется «Человек. О призвании человека», первый том трудов владыки Антония.

Потому что если мы не видим в другом человеке святыню, он делается предметом, и мы тогда им пользуемся, будто он предмет, эксплуатируем его в той, другой или десятой форме… если я отношусь к моему ближнему как будто он только предмет, который является или помехой в моей жизни, или помощью, или предметом моего притяжения, соблазна, желания, мы уже из него делаем вещь и лишаем его достоинства не только как человека, но как вещи, потому что и к вещи нельзя так относиться.

То есть удивительные, проникновенные слова, которые нам очень о многом говорят. Или вот еще отрывочек, который очень бы хотелось мне прочитать. Это проповедь владыки на четвертую неделю Великого поста, неделю преподобного Иоанна Лествичника: Но все конкретные грехи, которые мы совершаем постоянно, небрежность друг к другу, безразличие друг к другу, то, как легко мы судим и осуждаем, как отворачиваемся от нужды других, как мы небрежны к любви, предложенной и отдающейся нам, или к материальной и духовной нужде вокруг нас – все это от холодности наших сердец. 

То есть умом понимаю, что все очень красиво и хорошо то, что написано в Евангелии. Но холодность моего сердца, увы, закон греховный живут во мне, как апостол Павел в Первом послании к Коринфянам говорит: «Умом моим нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих действует иной закон: доброе, которое хочу, не делаю, а злое, которое не хочу, делаю. Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти?»

Вот эта двойственность каждого из нас, разорванность, умом мы это понимаем… Уже хорошо, что хоть умом мы понимаем, и очень важно нам постоянно насыщать свой ум подобными текстами. Мы с Вами постоянно говорим о необходимости чтения святоотеческой литературы как об очень важной составляющей нашей духовной жизни. И вот как говорит нам владыка: нам нужно научиться любить себя.

– Это первое?

– Первое, да. Как научиться любить ближнего? Научившись правильно любить себя. То есть любить в себе то, что находит удовольствие в законе Божьем, то, что в нас от Бога, то, что в нас печать (та самая, о которой говорит нам в Евангелии Господь и так тепло раскрывает в своих беседах владыка Антоний). И ненавидеть в себе вот этого самого плотского человека, истлевающего в обольстительных похотях, не идентифицировать себя с ним, воспринимать это как болезнь, как следствие первородного греха. Апостол Павел говорит нам, с одной стороны, о внутреннем человеке, который благодатью Духа Святого должен быть в Боге укоренен, это то, что является совокупностью Божией печати в нас. И, с другой стороны, о пагубности, об этом зле, как говорит приснопоминаемый Макарий Египетский, что в сердце каждого человека бьет черный источник зла. Часто мы любим в себе этот черный источник, питаемся этим злом, услаждаемся этими греховными ощущениями. И нам нужно изменить такое отношение к себе.

И вот владыка очень часто и обращался к людям. И сегодня обращается к каждому из нас своими замечательными беседами, текстами. Как мне рассказывала одна замечательная женщина, которую митрополит обратил к вере, один из первых вопросов, который он ей задал: нашла ли она в себе свою глубину? Вот это понятие глубины человека очень характерно для православия. Если мы возьмем буквально любые святоотеческие тексты, то обязательно там найдем об этом слова. Все святые отцы, например, именно так толкуют известный отрывок из шестой главы, где Господь призывает нас, когда мы молимся, войти в клеть свою, помолиться Отцу своему втайне, и Отец наш, видящий тайное, воздаст нам явно.

В прямом смысле слова это полемика с книжниками, фарисеями-лицемерами, которые публично любили долго молиться. А с другой стороны, все святые отцы – очень ярко это присутствует у святителя Феофилакта Болгарского, у святителя Феофана Затворника – говорят об этом как именно о внутренней молитве, о нахождении своей глубины, то есть надо войти в себя, найти свою глубину. И вот это очень ярко присутствует как раз как путь и решение этой самой проблемы любви к ближнему: научиться любить себя, научиться входить в себя.

– То есть, войдя в себя, человек обретает свою глубину и, соответственно, видит эту глубину в своих ближних и научается их любить?

– Да, скажем так. Я хочу привести несколько отрывков. Первый отрывок из второго тома, часть вторая «В доме Божием. Беседы о Божественной литургии». И вот здесь присутствует следующее: Мы все знаем, как трудно собраться, как трудно сосредоточиться, войти в себя, установиться на той глубине и на той точке молитвенного покоя, где можно стоять перед Богом. И всякий человек, который не делает этого для себя, поступает преступно и по отношению к себе, и по отношению к святыне, которая будет совершаться. Он относится к ней небрежно, сознательно небрежно…

То есть мы должны найти ту драгоценную жемчужину, которая нам дана Богом. Мы должны употребить все таланты и не закапывать их в землю, а войти в себя, раскрыть в себе то, что находится в нас, тот дивный дар, образ и подобие Божие, ту печать Христову, которая поставлена на каждом из нас. Вот это и есть войти в себя, очень характерная вещь.

Здесь, с одной стороны, можно увидеть аналогию с тем, что очень часто говорит святитель Феофан Затворник. Очень часто он говорит примерно то же самое: «Встань умом в сердце пред лицем Божиим» (то есть войди в себя). У владыки Феофана есть целый раздел, он называется «Внутрь-пребывание». И вот эта тема очень ярко раскрыта в его цикле лекции «Путь ко спасению», который, конечно же, читал владыка, он любил Феофана Затворника. Это прекрасный цикл лекций, прочитанный в свое время святителем в Санкт-Петербургской духовной академии. И там, в третьей части этой книги, есть раздел о внутрь-пребывании, где владыка учит тому, что должно в нас происходить, что рано или поздно мы должны ощутить эту свою глубину, правильно ведя напряженную духовную жизнь. И, в общем-то, это наша обязанность, это и есть правильная любовь к себе.

– Соответственно, и правильная любовь к ближнему.

– Да, то есть найдя свою глубину, увидя вот это свое достоинство, то, что в нас есть живого и настоящего, – мы становимся способны видеть живое и настоящее в другом человеке. Такая вот связь.

Здесь не могу не использовать даже Симеона Нового Богослова, кстати говоря, о трех образах молитвы. Этот отрывок очень любил отец наш преподобный Серафим Саровский, он много делал выписок из святых отцов, был блестяще образованным человеком, можно так сказать, самоучкой, обладал великолепной памятью, вообще был способен запоминать книги от начала до конца. Там есть очень интересный третий образ молитвы, когда присутствует именно внутрь-пребывание, когда человек не на внешней поверхности своей психики, рефлексируя на какие-то внешние раздражители, а когда он действительно находит свою глубину, находит сердце.

И вот второй отрывок, который я хотел прочитать:

Настоящая молитва не в устах начинается. Настоящая молитва идет из глубин человеческого сознания. Мы все знаем, что иногда находит на нас какая-то углубленность, внутренняя духовная тишина, которую и не хочется держать ни словом, ни движением, которая понуждает нас закрыть глаза, умолкнуть, утихнуть до самых недр нашей души. И когда мы уйдем так далеко в глубины наши, то найдем точку соприкосновения с вечностью, тогда мы можем кротко, тихо, собранно, сдержанно принести Богу несколько молитвенных слов; но только из глубины молчания могут вырасти, родиться, заискриться слова, которые выражают это молчание, не нарушая его. И это очень важно. 

– Потрясающе.

– Помните, мы говорили, цитируя апостола Павла, что мы имеем ум Христов? Вспоминаем отца Георгия Флоровского, с которым был знаком владыка, переписывался с ним, общался. И вот отец Георгий говорил о том, что необходим возврат к отцам. Мы помним, что он ввел такой термин, как неопатристический синтез – такое немножко академическое, тяжелое название. Но, анализируя все процессы, которые привели к падению великой русской империи, отец Георгий Флоровский подчеркивает, что это был во многом уход от святоотеческой духовной жизни, что было некое противоречие между академическим богословием и повседневной жизнью.

И вот необходимо вновь возвратиться к святоотеческой практике трезвения, умного делания, внутрь-пребывания. То есть важна сегодня не гербаризация текстов, как говорил отец Георгий, не просто собирание и их цитирование, а именно приобщенность к тому образу духовной жизни. Как апостол Павел говорит, не увенчивается тот, кто незаконно подвизается.

И вот перед нами владыка Антоний, митрополит Сурожский, который был не просто причастен к этому и любил эти тексты, он так жил. И он раскрывает нам прекрасным русским языком тот духовный опыт, который нам предписывает Церковь устами своих древних подвижников.

– Какие должны быть первые шаги на пути к своей глубине? Может быть, простые, но первые шаги.

– Господь призывает нас бодрствовать и трезвиться, неоднократно в Священном Писании мы это находим. В Священном Предании отец наш Исихий Иерусалимский говорит нам о том, что если мы не совершим закона Божьего, заповедей Господних посреди утробы своей, то есть в сердце своем, то как можем их совершить на деле? Нагорная проповедь к чему нас призывает? Господь нам говорит: «В Ветхом Завете написано “не убий”, а Я вам говорю, что гневаешься на брата своего напрасно в сердце своем». То есть вот где проблема, вот где грех: грех совершается сначала внутри. «В Ветхом Завете написано “не прелюбодействуй”, а Я вам говорю, что всякий смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».

Вся святоотеческая традиция направлена именно на то, чтобы вести вот эту брань в своем сердце, чтобы найти свою глубину. Еще один отрывок, это проповедь после Крещения Господня, 24 января 1993 года.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Царство Божие уже вошло в жизнь сего мира воплощением Христа, потому что Он вошел в историю мира, как Господь, как Царь. И поэтому нам надо обратиться всем нашим вниманием в те глубины нашего сердца, нашего сознания, нашего бытия, где мы можем встретить Бога, оставив в стороне то поверхностное, ту рябь, которая не дает нам видеть глубины. Нам надо обратить внимание на те отношения, которые нас связывают… мы должны помнить, что мы посланы в этот мир, чтобы быть провозгласителями прихода Господня, что Господь пришел на землю принести мир – мир между Богом и человеком, мир между раздваивающимися силами человеческого сознания. 

«Раздваивающиеся силы человеческого сознания» – это то, о чем говорил апостол Павел. И как только мы стараемся исполнять Господни заповеди, вникаем в них, углубляемся в них, воспринимаем их как свои, мы тут же начинаем видеть в себе зло, тот самый черный источник зла. Умом мы любим и порой говорим хорошие, правильные вещи, порой искренне это делаем, субъективно, но при этом в членах наших действует иной закон. Мы говорим о любви к ближнему, но при этом сплошь и рядом не способны к этому. И поэтому живем в плоском человеке, истлевающем в обольстительных похотях. Традиция предлагает нам эту практику трезвения, когда мы стараемся постоянно делать то, о чем говорит владыка Феофан Затворник, то есть войти умом в сердце перед лицом Божиим, то есть это внутрь-пребывание. Пусть он открывается не сразу, но, естественно, Церковь говорит нам о том, что мы должны научиться прежде всего главному – научиться ходить в присутствии Божием.

Очень много замечательных и теплых текстов присутствует и в писаниях митрополита Антония Сурожского об этом, что хождение в присутствии Божием – самая главная наша задача, когда человек ходит в присутствии Божием, когда он научается бодрствовать и трезвиться, бороться с помыслами, когда он старается прогонять из себя эту рябь.

Всем нам с детства известен такой пример: родничок в лесу, тихая глубокая некая заводь, и там бьет этот чистый ключ, но стоит нам что-то уронить туда, как со дна поднимаются частички ила, поднимается муть, еловые иголочки, вода становится мутной. Но постепенно рябь рассасывается, постепенно тина ложится на дно, и вода вновь становится прозрачной. Вот так же и мы: мы постоянно болтаем, мы очень много говорим, мы не умеем пользоваться своим сознанием, мы постоянно рефлексируем, в нашем сознании постоянно какой-то круговорот мыслей. В «Добротолюбии» очень много об этом говорится, колесо сознания постоянно вращается.

Мы должны учиться как можно чаще, хотя бы в течение часа (понятно, что мы очень занятые люди, мы должны вникать в ситуацию), но находить время, когда есть только я и Бог, когда все мои мысли и чувства и желания сосредоточены на Боге, на Его присутствии. Я стараюсь прогнать из своего сознания все постороннее, все лишнее, то есть остановить этот поток, эту круговерть. Ведь часто мы находимся вообще даже не в мыслях, а в каком-то пустомыслии,  это какой-то мусор в нашем сознании, какие-то обрывки воспоминаний,  смутные ощущения. То есть то, что апостол Павел, наверное, и называет истлеванием плотского человека.

Церковь научает нас находить как можно чаще, пусть небольшие, промежутки времени, когда мы находимся один на один с Богом: Он смотрит на нас, я смотрю на Него. И вот этот святоотеческий опыт, опыт краткой молитвы, о которой тоже очень много говорит и владыка Антоний, и любимый им святитель Феофан Затворник, очень нужен современному человеку, живущему в шуме, который находится вне нас и в нас самих. И нам нужно учиться с этим шумом бороться.

– Я думаю, что мы продолжим эту тему в следующей нашей передаче. Я знаю, что еще несколько слов Вы хотели сказать для наших телезрителей в конце передачи. Сейчас самое время для этого.

– Я хотел привести замечательнейший отрывок из трудов преподобного отца нашего Иоанна Лествичника, которого так любил митрополит Антоний (и как раз от него я и узнал о существовании преподобного отца нашего Иоанна Лествичника). Текст такой. Это слово 8, стих 4: Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца.

То есть мы должны вникать в свое сердце, должны учиться в него входить, анализировать себя. И когда мы видим, что оно смущено, когда в нем гнев, тщеславие, превозношение над ближним, стараться, как правило, хотя бы достигнуть молчания уст. «Я много раз жалел, когда говорил, и ни разу – когда промолчал». Ничего не делать по любопрению и тщеславию, как апостол Павел нам говорит, он говорит нам учиться жить по духу. Мы можем управлять собой, хоть как-то учиться жить по духу, именно когда вникаем в себя, когда стоим умом в сердце пред лицом Божиим, как говорит нам возлюбленный святитель Феофан Затворник.

И вот любви к Феофану Затворнику, к святоотеческому Преданию давайте будем учиться, читая замечательные книги митрополита, которые, кроме всего прочего, написаны на прекрасном русском языке.

– Вы говорили о молчании уст при смущении сердца. Есть еще следующий этап,  есть развитие этой мысли.

– Да. Середина – молчание помыслов при тонком смущении души. То есть часто мы смущаемся каким-то событием, нас начинают посещать помыслы. Допустим, какой-то человек нас, так сказать, чем-то искусил, как нам кажется; мы сдержались, мы ничего ему не сказали, но в нашем сердце все равно возникают осуждающие его помыслы. И вот вторым уровнем является молчание помыслов, их отсутствие. Понятно, что для нас это недостижимо, мы хотя бы как псы, которые вкушают крохи, падающие со столов господ своих.

А третий уровень, конец, – непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров. Но мы хотя бы научимся, когда в нас дуют очень нечистые ветры, не быть подобными комнате, в которой нет окон и дверей, в которую входит кто угодно и делает все, что ему вздумается, а комната наполняется смрадом и нечистотой. Это говорил Нил Синайский, если мне память не изменяет.

И вот владыка Антоний для нас является детоводителем к святоотеческому Преданию, можно так сказать. И каждый человек, и только входящий в Церковь, и имеющий опыт церковной жизни, читает книги владыки Антония. И мне как катехизатору, как человеку, который пытался заниматься воцерковлением взрослых людей, хочется пожелать нашим прихожанам: многие из вас находили, находят и, надеюсь, будут находить многое утешение для себя, которое нам дарует владыка. Последнее, что я хотел бы сказать, это слова из пророка Божия Исайи (40-я глава, 1-й стих): утешайте, утешайте народ мой. Вот владыка имел такое огромное дарование от Бога, которое он развил в себе, он очень умеет утешать. Я думаю, что наши люди нуждаются в утешении, поэтому утешайтесь Богом.

Ведущий Денис Береснев

Записала Елена Кузоро