У книжной полки. Протоирей Михаил Чельцов. «Верю в Промысл Божий»

В марте 1922 года в Петрограде началась кампания изъятию церковных ценностей, которая была направлена на уничтожение священнослужителей. Одним из основных эпизодов этого года стал открытый суд в 1922 году над петроградским митрополитом сщмч. Вениамином и группой духовенства и мирян, которые якобы оказали сопротивление изъятию церковных ценностей. В число обвиняемых входил протоиерей Михаил Павлович Чельцов. Когда в ночь с 12 на 13 августа 1922 года святитель Вениамин вместе с архимандритом Сергием (Шеиным), Юрием Новицким и Иваном Ковшаровым были преданы смерти, отец Михаил, также приговоренный к расстрелу, был помилован и свой мученический венец получил позднее – он был убит в ночь на Рождество 1931 года. Мужественный образ пастыря, служение которого выпало на трагические годы XX века, предстает перед нами в сборнике его воспоминаний и писем, который мы сегодня предлагаем вашему вниманию.

***

1. Книга под названием «Верю в Промысл Божий» вышла в свет в издательстве Сретенского монастыря. Она содержит воспоминания и письма священномученика, протоиерея Михаила Чельцова, вся земная жизнь которого была посвящена Богу и Церкви. Большинство документов отца Михаила было изъято и уничтожено во время неоднократных обысков и арестов, поэтому публикуемые сохранившиеся рукописи представляют огромную важность для исследователей. Протоиерей Михаил Чельцов – видный церковный деятель начала XX века, миссионер, преподаватель, редактор и составитель православных журналов. Настоятель храмов Санкт-Петербурга: с 1903 по 1918 год – Симеоновской церкви при Институте гражданских инженеров, с 1919 по 1922 год – Троице-Измайловского собора, с 1924 по 1930 год – церкви Михаила Архангела (Малоколоменской). В семье отца Михаила было семеро детей.

2. В книге «Верю в Промысл Божий» собраны воспоминания священномученика Михаила Чельцова об эпохе «красного террора» и кампании по изъятию церковных ценностей, о пяти тюремных заключения и людях, с которыми Господь сводил его там, о жизни Церкви того времени, а также письма к жене и детям, написанные из заключения. Эти воспоминания и письма являются ценным свидетельством о том страшном времени в истории нашего государства и Церкви. Вот, например, что пишет отец Михаил в конце июля 1918 года. «Я в деревне у отца, на родине, куда приехал за семьей, чтобы вместе с ней ехать в Питер. И в деревне было далеко не радостно и не спокойно. У кого-то из знакомых мужиков отобрали землю, того-то обидели в хозяйстве и т.п.

3. С одной стороны слышатся жалобы и виднеются слезы; с другой стороны наблюдается все возрастающее нахальство, грубость, всякого рода угрозы и насилия. Неспокоен и старец-отец, пятьдесят лет просвященствовавший в одном селе: ему жаль одних, горестно за других, больно же за все возрастающее в селе хулиганство, междоусобие, даже драки. "Нам все теперь позволено", "все наше", "теперь нет господ", все чаще и громче, все циничнее и разрушительнее для сельского мира раздающееся, сильно волновало старца-священника. А тут и в церкви, на его смелые и громкие проповеди о грехе всякого беззакония, на его требовательный призыв не покидать веры отцов и не вводить новых грубых прав, – послышались грубые и дерзкие, громкие замечания вроде такого: "будет тебе, отец, морочить народ..."»

4. «При такой духовной и внешней обстановке, - продолжает отец Михаил, - я получаю письмо из Питера, что здесь с духовенством неспокойно: арестован и неизвестно куда отвезен вскоре после Ильина дня о. Философ Орнатский, что грозят и другими арестами духовенству и они в страхе стараются выехать куда-либо подальше. И делается приписка, что и для меня было бы лучше не спешить с приездом в Питер и остаться пожить в деревне, пока, быть может, все уляжется и станет безопасным. Вот, подумал я, начинается и для нас... Что начинается, это еще не сформулировалось в определенных положениях, а тем более не представлялось в тяжелых последствиях; самое большее предполагалось – это тюрьма с возможно продолжительной высидкой».

5. Но как отмечает отец Михаил, это письмо не только не смутило его, но «как-то приподняло, воодушевило», и ему «захотелось самому пройти через это горнило ареста». Что вскоре и случилось. Впервые священник был арестован в 1918 году, впоследствии еще четыре раза подвергался арестам по сфабрикованным обвинениям. В 1922 году отец Михаил провел в камере смертников сорок дней, стараясь как можно больше молиться. В письмах к жене и детям часто писал о значении молитвы: «...необходимо молиться Богу. Молитва наша не для Бога нужна, ибо она не прибавляет, не убавляет ничего в Его существе и Он без нее все знает.

6. Но она целебный, мироточный бальзам для нас: она успокаивает мятущихся, укрепляет слабых сердцем и сильно бодрит в горе и несчастье. Это говорю теперь по собственному опыту. Как иногда тяжело бывало на Шпалер ной, отчаяние охватывало все существо, и молитва в такие минуты совершенно не шла на ум. Но бывало... заставишь взяться за молитву; сначала очень неохотно вдумываешься в слова молитвы, потом сознательнее начинаешь относиться, а затем не хочется кончать молитву: так она овладевает всем существом. И какое успокоение и блаженство после нее ощущаешь! Надежда и радостная уверенность охватывают тебя, и ожидаемый расстрел перестает казаться мучительством..»

7. Расстрел отцу Михаилу был заменен пятью годами заключения. «Мы себя считаем совершенно невинно в тюрьме сидящими, - писал тогда священник. - Но невинны в этом деле, - виновны в других. Значит, нужно пострадать за всю свою прежнюю жизнь и перестрадать вообще свою греховность, искупить себя, а для этого нужно переродиться. Поэтому мы не можем и не должны думать о скором выходе и просить Господа извести нас из темницы в ближайшее время. Нужно сначала заняться нравственным самовоспитанием, нужно постараться, чтобы тюрьма была купелью рождения в пакибытие, а страдания наши - крестом распятия греховности всей нашей жизни».

8. В заключении он пробыл два года, затем был освобожден. 2 сентября 1930 года отец Михаил был арестован в последний раз по сфабрикованному делу графини Е.К. Зарнекау, дочери принца Ольденбургского. Он был арестован как «активный участник контрреволюционной группировки монархического направления». 2 января 1931 года отец Михаил приговорен к расстрелу, и 7 января приговор приведен в исполнение.

***

Тогда в 1930 году после единственного допроса следователь предупредил отца Михаила, что его, безусловно, ждет расстрел. Страдалец за веру православную воспринял это спокойно. Он говорил: «Мне 63 года; прожита жизнь не всегда легкая. Дети уже выросли и мне надо радоваться, что Господь посылает мне этот конец … меня Господь к Себе призывает таким благословенным путем». Расстрелянный в 1931 году, протоиерей Михаил Чельцов был реабилитирован в конце 20 века. А 16 июля 2005 года он был причислен к лику новомучеников и исповедников Российских. Книга «Верю в Промысл Божий» будет интересна тем, кто интересуется отечественной и церковной историей, почитает новомучеников и исповедников Церкви Русской, любит мемуары и письма, а также ценит качественную и душеполезную литературу.