О земном и о небесном. Казачий геноцид

– Отец Михаил, каковы предпосылки геноцида казаков?

– Можно много говорить о репрессиях, которые случились в начале прошлого века, об их исторических, политических причинах, строить различные теории, приводить доводы, но я скажу о духовной составляющей случившегося. В тот момент люди перестали быть людьми друг для друга: произошло расчеловечение одних в глазах других. Есть знаменитая статья весны 1919 года, которую написал некий Иоаким Вацетис, известный большевик того времени. Статья называется «Борьба с Доном». В ней есть фраза, не буду цитировать дословно, но смысл таков: казачья масса на Дону настолько некультурна, что напоминает зоологическую массу. То есть о людях сказано как о животных. В своем ближнем, таком же человеке, православном христианине отказывались видеть человека. Видели «зоологическую массу». Эту фразу потом еще приукрасили и приписали другому политическому деятелю. Люди потеряли человеческий облик, влекомые духом злобы поднебесной, который, как некогда Вавилонскую башню, теперь заставил строить рай на земле.

– Как известно из исторических источников, в первое десятилетие советской власти казаки, белогвардейцы и члены так называемого подполья, подлежали расстрелу. По разным данным, в двадцатые-тридцатые годы было уничтожено от семисот тысяч до полутора миллионов казаков. Пять станиц сожгли только на Тереке. Население выселяли, переселяли на невозделанные земли, отбирали сельхозпродукцию, лошадей, домашний скот. Неужели смена режима не могла обойтись без такого кровопролития?

– Вы сами упомянули знаменитую директиву оргбюро ЦК ВКП (б), которая была принята 24 января 1919 года. Подписал ее Яков Свердлов. В этом документе совершенно четко в первых пунктах обозначена цель – уничтожение казачества. Речь не шла о смене режима, завоевании политических симпатий или какой-то лояльности тех или иных людей новой власти. Речь шла о полном, тотальном уничтожении определенного сословия, прежде всего казацкого офицерства, чиновничества, духовенства. В числе новомучеников Пятигорской епархии Александр Флегинский, который служил уже не в Карачаево-Черкесии (как в конце XIX – начале XX века), а на Кубани. Как раз во время этих репрессий он был показательно казнен.

Казаки в силу определенных особенностей своего политического, экономического положения в Российской империи обладали серьезной способностью к самоорганизации. У них традиционно было сильное местное самоуправление. Сломить общество, которое может самоорганизоваться, практически поголовно (речь идет о мужском населении) вооружено и умеет воевать, мотивировано идеологически, будучи в основном православным населением, было нелегко. Поэтому задача стояла – уничтожить целое сословие.

– Какая участь ждала семьи репрессированных казаков? За что они пострадали? За веру, за убеждения?

– Вера – это основа убеждений. Убеждение – это то, что нарастает, как мясо на кости, вокруг веры. Казак без веры – не казак. Православие – основа всех его жизненных убеждений, мировоззрения. Чтобы поменять убеждения человека, нужно искоренить веру. Поэтому на духовенство, не только в казачьих регионах страны, воздвигли такое же, в чем-то даже более яростное гонение, потому что если не сломить дух человека, то невозможно – и его самого. Если начало репрессий в отношении казачества – конец лета 1919 года, то первые убитые священнослужители – лето 1918 года.

Все, наверное, в школе проходили знаменитый роман Михаила Шолохова «Тихий Дон». Да, он написан человеком, признававшим советскую власть и идеалы коммунизма. Но трагедию, когда идеология, как стена, разделяет семьи, братьев, родителей и детей, когда врагами становятся человеку домашние его, как написано в Священном Писании, Шолохов описал очень верно. В последние годы стал более известен наш земляк, писатель Андрей Терентьевич Губин, памяти которого мы вместе с Терским обществом любителей казачьей старины посвящаем в Пятигорской епархии краеведческие чтения для школьников. Его знаменитый роман «Молоко волчицы» дает представление о жизни казачества в начале прошлого века.

– Политические репрессии, конечно, не обошли и Пятигорск. Под Машуком – место массового расстрела казаков, офицеров. Их было около сотни казнено в 1919 году. У Озеровского храма установлены поклонный крест и памятник. Казаки ежегодно собираются там почтить их память. Как еще Церковь, казачество вспоминают об этих страницах в истории народа?

– Памятную молитву у поклонного креста, о котором Вы говорите, каждый январь совершает архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт. Он возглавляет молебен вместе с духовенством Пятигорской епархии, казаками Горячеводского казачьего общества и теми, кто специально приезжает. У нас в храмах началась интересная историко-краеведческая кампания по установлению памятных досок тем казакам, которые молились в этих храмах, которых почитают, уважают в казачьих общинах. Особым примером является Георгиевский храм станицы Боргустанской. В нем размещены памятные доски с именами казаков, кавалеров ордена святого Георгия, жителей станицы, о которых мы помним и молимся.

Наш край казачий. Карачаево-Черкесия – это кубанское казачье войско, остальные регионы – терское. Практически у каждой семьи есть родные, близкие, друзья, знакомые, которые ощущают себя казаками. Главная память, которую Церковь сохраняет о них, – это молитва. Каждый из нас молится о своих дедушках, прадедушках, дядях, двоюродных, троюродных родственниках-казаках, которые в эпоху политического разделения и гражданской войны оказались по ту или другую сторону баррикады, но все равно остались чадами Православной Церкви. Для нее все они – православные, верующие, крещеные люди, пусть даже когда-то и заблудившиеся.

– Отец Михаил, как Вы считаете, после стольких испытаний, долгого периода забвения, когда храмы были закрыты, казачество удалось возродить? К чему мы, казаки Терского войска, пришли за тридцать лет возрождения?

– О казаках Терского войска лучше расскажут они сами. Как священник, настоятель храма, который общается с казаками самых разных войск, я могу сказать, что они осознают свое единство с тем казачеством, которое было уничтожено. Дело в том, что в двадцатые годы в первую очередь уничтожали казаков, которым было пятьдесят лет и больше, то есть носителей традиций, обычаев, уклада казачьей жизни. Самое болезненное было то, что, когда казачество в девяностые годы вновь начало возрождаться, никаких серьезных знаний о нем у нас не было. Сейчас, слава Богу, существует Терское общество любителей казачьей старины, которое возглавляет товарищ краевого атамана Олег Губенко. Этому обществу покровительствует архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт.

Слава Богу, в казачестве формируется интеллигенция, понимающая, что нужно изучать историю, традиции, обычаи, обряды, делать их не просто этнографическим экспонатом, но частью жизни, которая бы составляла национальную гордость казаков. В Минеральных Водах был организован казачий музей, который представляет собой классическую казачью хату, воссоздающую атмосферу казачьего быта. Но самое главное – началось издание «Терских сборников», которое было прекращено в начале XX века, печатаются интереснейшие труды, архивные материалы об истории казачества. Наследие казачества – это прежде всего вера, честь, желание, чтобы о тебе как о казаке составили доброе мнение.

– Что касается казацкого воспитания, как Вы считаете, на должном ли уровне оно в регионе?

– В нашей замечательной епархии им занимается казачья школа № 19 города Пятигорска. Это уникальный пример того, как государственная школа за основу воспитательного процесса берет этнокультурный компонент. У нас есть замечательный лицей в Иноземцеве, тоже казачий. Эти два учебных заведения, в меру возможностей и сил, стараются развивать, возрождать традиции.

Но нужно понимать, что казачество – это дух, вера. Оно воспитывается прежде всего в семье, а не только в школе. Если каждый казак будет вести себя так, что его сын скажет «Да, я тоже казак и хочу им быть», когда под этим словом будет пониматься внутреннее благородство, вера, честность, преданность своему делу и все те качества, которыми славилось наше казачество исторически, тогда мы сможем говорить о возрождении казацкого воспитания.

– На Ваш взгляд, достаточно ли делается сегодня на государственном уровне для поддержки и развития казачества?

– Трудно оперировать такими расплывчатыми терминами, как достаточность или недостаточность. Тем, кто получает поддержку от государства, всегда хочется больше. Но те, кто ее распределяет, не всегда могут больше дать. Компромисс – это искусство возможного. Главное заключается не в материальной поддержке, а в людях. Кадры в данном случае важнее всего. У нас есть такие, как Тамара Михайловна Лобова, казачка, писательница. Такого человека деньгами не привлечешь, не в них все дело. Конечно, должно быть и государственное понимание места казачества в обществе, его будущего, и поддержка. Но все равно его развитие в руках тех людей, которые его любят и неразрывно себя с ним связывают.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Людмила Кедысь