Лаврские встречи. Священник Олег Патрикеев. Продолжение

Вновь в гостях у священника Анатолия Першина - отец Олег Патрикеев, настоятель храма святой великомученицы Варвары п. Рахья. Во второй части продолжится знакомство с творчеством батюшки, прозвучат авторские песни "Мама" и " Зимняя вишня".

(Гость студии исполняет авторскую песню «Мама».)

– Я плакал, когда писал эту песню, она была очень болезненной для меня. Все первые песни, которые я сочинял в юности, я приносил маме. Она их слушала и говорила: «Эта хорошая, а эта так себе, ничего». Она у меня рано ушла из жизни. Я все обещал написать песню в память о ней. Прошло много лет. Сначала это была даже не песня, а молитва. Очень близкий мне человек – сестра моей матушки Ирина – болела ковидом, и я писал это сначала просто про нее, чтобы она жила. Хотел ей посвятить эту песню, чтобы она дышала и жила. Она отошла ко Господу, а я в тот день записывал эту песню в студии. Были, конечно, и молитвы, и слезы. Но что вышло, то вышло.

– Отец Олег, Вы впервые показываете публично эти песни?

– Эти песни – да.

– Поэтому это так трепетно. Прошу зрителей и понять, и помочь, потому что для отца Олега это важно.

– Очень важно. Ведь даже на исповедь приходишь – и тебя немного потряхивает. А когда пишешь песни или стихи, раскрываешь свое внутреннее «я». По песням можно узнать человека: о чем он думает, чем живет.

– А иногда и что скрывает.

– Конечно.

– Дело в искренности, правильно?

– Да, если это искреннее желание поделиться с человеком своим творчеством (стихами или песнями), то, конечно же, тот, кто слушает, должен понимать, что это часть души автора.

– У меня вчера концерт был. Я пою и то подключаюсь, то отключаюсь, потому что погружаюсь в свое собственное состояние. Допустим, поешь о маме – и встает образ мамы: «Ты только дыши, только живи». На самом деле песня – это погружение. Ты погружаешься в особое духовное состояние, чувствуешь сердцем. Когда ты это делаешь искренне,  зритель тоже подключается к этому состоянию. А когда плаваешь (отключаешься, подключаешься) – значит, ты неискреннее написал. Бывает, что ты приладил строчку к строчке, а сердца там нет, ты просто технически это сделал. Это уже какая-то маленькая ложь?

– Да, халтура называется. У нас музыканты часто на халтуре ездят. (Смеется.)

– Иосиф Мандельштам говорил, что все стихотворение – в первой строчке. Все остальное – нищенская логическая необходимость. Поэтому хорошо бы, чтобы каждая строчка была на острие. Вообще, в принципе, каждая строчка – это как стихотворение. Читаешь Псалтирь, там раз – смысловая строчка, и ты понимаешь, что всю жизнь можно в этой строчке разбираться: Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых. Ты можешь размышлять об этом сколько угодно: и покаяться, и воспринять как совет на будущее.

Спасибо, отче, за настроение. Это очень ценно, что Вы в нашем современном многотрудном, многозаботливом мире пытаетесь сохранить свое настроение. Ваша музыка ложится на сердце. Когда слушаешь ее, хочется успокоиться, пойти куда-нибудь в лес. Вам удается походить по лесу? Как Вы живете? Или Вы с прихожанами полностью погрязли в стройках и платежах за электричество, а денег нет?

– Все так и есть и с прихожанами, и с электричеством. И газ сейчас провели. Два года я бился. Слава Богу, у нас теперь в храме тепло, можно даже в тапочках ходить, а не в валенках.

– Это большое достижение.

– Вообще лес – это прекрасно. У нас недалеко от храма лес, река Ладога. Мы там еще один храм восстанавливаем – Петра Афонского и княгини Ольги. Древний храм. Туда приходишь и дышишь этим воздухом. Нет той цивилизации, которая поглощает человека своими информационными активами.

– Это очень хорошо. А я служу в Осиновой Роще, тоже на окраине города, у меня рядом парк, четыре озера.

– Мне кажется, в таких местах и рождаются какие-то интересные вещи. В этой тишине, о которой говорят афонские старцы-исихасты, из этой точки начинается слово. У меня даже было последнее написанное стихотворение о том, что было до слова. Мы говорим: В начале было Слово. А что было до Слова?

– Тишина, молчание.

– Был исихазм. К этому исихазму стремятся монахи. Сейчас люди заинтересовываются и ищут место для него. Многие ищут его на рыбалке или когда ходят в лес по грибы. Но все равно внимание отвлекается. Войти в ту тишину, которая называется Божественным мраком, – это серьезная задача для человечества. А ведь мы все туда попадем; хочешь не хочешь, а встретимся.

– То есть надо уже приучать себя к этому?

– Конечно.

– Навыки иметь, по крайней мере, чтоб совсем не испугаться. Как Петр Мамонов говорил: «Когда ложишься в гроб, понимаешь, что у тебя ничего нет. Свет выключили, крышкой закрыли. И что ты будешь делать?»

– Один раз у меня был такой случай, когда остановился лифт – и тишина. Поначалу я испугался, торопился куда-то, а потом решил: «Куда ты торопишься? Вот именно сейчас помолись, посиди». У меня с собой было маленькое Евангелие. Я приоткрыл дверь, появилась маленькая щелочка, через которую проникал свет (телефонов еще не было). Я наслаждался этой тишиной и чтением Евангелия. Думал: «Что к нам в гроб положат? Священникам хоть Евангелие – уже хорошо».

– Интересно, дорогое Евангелие мне положится в гроб или от «Гедеоновых братьев»? (Смеется.)

– Один святой говорил, что мы до конца жизни будем тщеславиться, даже перед смертью выбирать себе цвет гроба. Помните, герой Петра Мамонова в фильме говорит: «Гроб мне сделай из этих самых... из ящиков из-под угля». А как сделали неплохой – «Что ты наделал? Все испортил, что я хотел...» Аскетику всю ему нарушили. (Смеется.)

– Все мы любим приукрашивать. На миру и смерть красна, как говорится в русской поговорке. Давайте еще одну песню.

– Сейчас у нас тема смерти актуальна в государстве и во всем мире. Люди встречаются с ней все чаще и чаще: раньше она была как-то далеко от всех нас, а сейчас пандемия и различные катастрофы. И человек, мне кажется, немного теряется в догадках: а где же Бог в таком случае? У меня многие люди спрашивают: «Куда же Бог смотрел? Неужели недосмотрел?» Трудно ответить на этот вопрос даже священнику.

– А нет ответа, я так говорю. Вы поймете все потом, а не сейчас.

– Это правильно. Потому что искать ответ здесь не имеет смысла. На небесах нет вопросов «почему» и «за что». Там ты их уже не будешь задавать, тебе откроется вся картина, ты будешь понимать все.

– Да, я там бывал. В одну минуту все понимаешь. И понимаешь, что все было неправильно. Ты все по человеческим меркам делал. Гордыня, ложные цели, сам ты весь ложный, все, что делалось, – все было неправильно и незачем. И это ужасное состояние. Ты понимаешь, как надо бы жить, но уже поздно.

– После смерти через три минуты мы будем знать, как надо было жить. Есть такая поговорка. Раз мы коснулись этой темы, следующая песня о трагедии, когда погибли дети в «Зимней вишне». Я очень люблю детей. У меня мама была воспитательницей детского сада, у меня дома сейчас шестеро детей: пять девочек и мальчик.

Ждали мы его долго, потому что первый, второй, третий, четвертый, пятый ребенок – все девчонки. Когда нас на свадьбе спросили тридцать лет назад, сколько вы хотите иметь детей,  моя супруга ответила: «Пока мальчик не родится». Сказала слово – а  наверху уже записали. Поэтому, дорогие мои, с желаниями вашими поаккуратней.
Я очень переживал, когда узнал об этой трагедии.

(Звучит авторская песня «Зимняя вишня».)

 

Снова боль, снова кусаю губы

До крови, до крови, до крови…

Сердце сжалось, стиснулись зубы.

Не реви, не реви, не реви…

Как прекрасен алый цвет вишни,

Наливаясь цветом огня,

Но огонь прошептал: «Третий лишний»,

Этим лишним оказался я.

 

Зимняя вишня – вишня спелая.

Но обрезана вишня одичалая.

 

Из-под черных крыльев вороньих

Сквозь закрытые двери в кино

Полетела домой стайка белых,

Чуть испуганных воробьев,

Покружив над седыми главами

Одиноких отцов, матерей.

И взлетели над куполами

Пасху красную встретить скорей.

 

– Господь все души принимает. Все успокаиваются в Господе в итоге. Так, видимо, попущено было.

– Тайна сия велика. Мы никогда не узнаем причины смерти. Смерть кажется нам удивительной: «И всё?» – Чик… С нами это ведь тоже произойдет.

– И совершенно не так, как мы представляем. Вот к этому надо быть готовым. Я был в Беслане, как раз там, где похоронены дети. Они все похоронены на одном кладбище. «Город ангелов» называется, по-моему. Триста человек. Заходишь и впадаешь в ступор. Ты просто не можешь никак объяснить даже самому себе, что такое произошло. Там есть эта трагедия, этот крик, застывший в камне.

– Если бы мы были люди неверующие, то нам можно было бы просто застрелиться... Потому что без веры в Воскресение Христово смерть является просто точкой в жизни, просто запятой (а что дальше?), многоточием. А с Воскресением Христовым, Пасхой это может быть уже знак восклицания. Смерть, которая побеждена Христом.

– Бог научил нас успению нашему, да? Смерть как сон – и на воскрешение. А я хочу песню о Рождестве спеть. Когда явился Младенец Христос, все встало на свои места.

 (Звучит песня «Когда тебя не пустят в дом».)

 

Не будет ни огня, ни крова,

В хлеву, где старая корова

Передвигается с трудом,

Ты заночуешь на полу.

И сон тебе такой приснится,

Как будто в ясельном углу,

Как в небе, вспыхнула зарница.

И ты тихонько, чуть дыша,

Подходишь – там простая зыбка,

А в ней улыбка Малыша –

Такая чудная улыбка,

Что не захочешь никуда

Идти из старенького хлева,

В котором старец был и Дева.

А в небе – яркая звезда.

Как просыпаться тяжело

И в мир недобрый возвращаться,

Но в сердце – маленькое счастье,

Его нетварное тепло.

 

– Спасибо.

– Такая зарисовка.

– Очень хорошая. Представил себя… Встреча со Христом, наверное, и есть смысл жизни нашей. Хотя бы с Младенцем встретиться…

– А это во всем проявляется. Только надо увидеть, услышать, повернуться, откликнуться. Он везде, Он всегда. Как мы подключаемся, насколько мы в своей собственной броне, как оградили себя от этого. Через скорби, через болезни Бог нас посещает. Человек пришел ко мне и говорит: «Батюшка, я на грани – я разговаривал с Богом, а я вообще никогда в храм не ходил. Я теперь все осознал. Что мне нужно делать, скажите мне?» Через скорбь… Вот так Господь нас посещает.

– Хорошо бы побольше таких людей было. Ведь священнику радость в чем? Когда человек с покаянием приходит.

– Заканчивается наша передача, к сожалению. Я желаю тебе Божьей помощи в твоем служении, творчестве, чтобы радовали прихожане, администрация. Чтобы ты мог свой крест нести, чтобы помогали тебе. Рад был поближе с тобой познакомиться. Так нам негде посидеть и некогда.

Дорогие телезрители, Божьей помощи и вам, духовных успехов, вершин и чистой духовной подготовки к великому празднику Рождества.

 Ведущий Анатолий Першин, священник

Записали Елена Кузоро и Анна Топорова