Беседы с батюшкой. Священник Роман Колесников 7 февраля 2023

– Давайте сегодня побеседуем о последних временах, тем более это вполне уместно в рамках подготовки к великопостному времени. Скоро Неделя о Страшном суде. В Евангелии мы читаем пророчество Спасителя, где Он говорит про мерзость запустения, стоящую на святом месте, что в тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; горе же беременным и питающим сосцами в те дни.

Давайте разберем несколько моментов из этого чтения. Что же такое мерзость запустения, стоящая на святом месте? Евангелист Матфей прибавляет: читающий да разумеет. Видимо, те, кто читал эти строки в его время, знали, о чем речь? О чем же?

– Ожидание конца света и Второго Пришествия всегда в Церкви Христовой было некой путеводной звездой. Церковь воспринимает эти строки Священного Писания не с ужасом, что нам всем конец, что нет никакого будущего, жизнь прекратится и все плохо, но с надеждой. Всем этим ужасам будет предшествовать много событий, когда будет проверяться вера Христова, в том числе вера самой Церкви, самих христиан. Но за этими ужасами будет встреча со Христом.

Своим прихожанам я всегда советую к чтению Евангелия еще добавлять и главы апостольских Посланий. Это некое толкование первых апостолов, первых христиан, того, что они услышали от Господа. Апостол Павел и Иоанн Богослов говорят: Ей, гряди, Господи Иисусе! Это был некий Символ веры. Наши богословы, историки говорят, что это один из первых Символов веры христиан. Это было чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века, именно ожидание Пришествия Христова. В этом свете и нужно воспринимать эти слова.

Действительно, будет великая проверка веры самой Церкви. Церкви как соли земли.  Потому что если Церковь будет предавать свое предназначение быть посланником Христовым в этом мире, то, конечно, воцарится и мерзость запустения. То есть внешне мы будем видеть, что ничего не изменилось, но читающий да разумеет, то есть истинный христианин, верующий человек, причащающийся Христовых Таин, верный Церкви Божией будет понимать, что это всего лишь оболочка. И здесь мы сталкиваемся еще с одной очень важной проблемой: как распознать мерзость запустения. Мы же говорим про внешнюю оболочку: золотые купола, благоукрашение храмов – все это останется, но верующие люди будут понимать, что что-то не так в последние дни. Обычно расколы основаны именно на этих рассуждениях. «Есть же пророчество про мерзость запустения, так вот же она: батюшка, Вы неправильно себя ведете». Или юридическое лицо храма приняло идентификационный номер налогоплательщика. Или в храмах появляются какие-то новые элементы, которых раньше не было, но они сопутствуют или помогают миссионерскому служению. Некоторых это смущает.

В XVII веке был старообрядческий раскол, который основывался именно на этих рассуждениях: что Церковь поменяла обряды, внешне все осталось так же, но наступила мерзость запустения. Появилось многочисленное течение беспоповства. Можно сказать, что старообрядческий раскол был именно беспоповским движением, против иерархии священноначалия под лозунгом: «мерзость запустения – таинства не таинства».

Парадокс в том, что ответ про мерзость запустения находится в самой Церкви. Если ты находишься в расколе, то есть уходишь из Церкви, то ты не можешь опознать и распознать эту мерзость запустения. У Церкви есть знание на самом деле, что такое хорошо, что такое плохо. Не случайно говорится: читающий да разумеет. Это не просто какие-то явления пришли человеку во сне, что мы теперь будем учить вот таким образом. Нет. Существуют апостольские и церковные предания, которые актуализируются именно в жизни Церкви. И тогда церковный человек может познать, мерзость запустения это или еще нет.

Эти вещи во многом невозможно сформулировать словесно. Современным людям хотелось бы найти некоторые критерии: здесь прямо иди, а здесь направо. Этот критерий находится в совести человека, которая пропитана благодатью Божией, церковной благодатью. Поэтому всегда не правы те, кто поспешает с ответом: вот здесь наступают последние времени, здесь конец света и мерзость запустения. Человеческим разумом невозможно понять, что здесь совершается какое-то нарушение. Чаще всего такие утверждения основываются на гордыне. А она не лучший советчик, как раз через нее дьявол подсказывает именно такой ход мыслей для того, чтобы увести человека из Церкви.

Господь в Евангелии говорит, что есть не один критерий последнего времени. Будут жесточайшие гонения. Люди увидят знамение креста от запада до востока. Это будет такое потрясающее событие, что верующий человек точно будет знать, что скоро Пришествие Христово. Это будут такие катаклизмы, по которым Церкви будет очевидно, что начинается суд.

Почему нас интересуют все эти рассуждения? Мы уже долгое время в этом ожидании. В мире происходит столько всего непонятного. Разве Христос не предупреждал, что в последние времена будут войны? Предупреждал. Охлаждение любви. Мы в этом живем уже много десятилетий, когда даже неверующие люди могут сформулировать, что нет уважения к другим людям. Если бы этого было хоть немножечко прибавлено в людях, то вокруг мы бы видели совершенно другую жизнь. 

Церковь всегда живет в этом водовороте нехороших событий и ситуаций. На то она и Церковь, потому что на нее смотрят. Посмотрите, например, что сейчас происходит в связи со спецоперацией. Ведь как бы ни критиковали церковнослужителей, именно в спецоперации Церковь проявляется в лице простых священнослужителей, не мудрствующих, не глаголющих многословно, а именно присутствующих солдатами, офицерами на передовой. Эти люди своим примером мужественности показывают, что такое Церковь Христова, что такое любовь Христова, что такое поддержка и так далее. С другой стороны, как говорит Святейший Патриарх, именно священнослужитель является главной мишенью для военных.

– Да. Также можно отметить огромную благотворительную работу, которую проводит Церковь.

– Разумеется. Во всем аду, который сейчас происходит, люди все равно смотрят на Церковь. И враг рода человеческого не случайно раздирает, раскалывает ее, потому что это последнее основание для страждущих и болеющих людей.

– Вы коснулись темы старообрядцев. Это огромная трагедия в русской церковной истории, и, казалось бы, сколько признаков последнего времени там сбылось: и мерзость запустения, и лжехристы и лжепророки, скорбь, которой не было от начала времен. Все это было, но Церковь и мир все равно существуют дальше. Почему так происходит? Ведь действительно апостолы ждали Второго Пришествия Спасителя еще при своей жизни, в I веке. Мы с тех пор прожили две тысячи, но ни конца света, ни конца времен, ни Страшного суда, ни Второго Пришествия не было и нет. Почему? Вроде бы все признаки соответствуют, но события, к которым эти пророчества ведут, не происходят.

– Потому что люди делают очень большую ошибку: они при этих признаках вдруг начинают бороться с Церковью. Удивительно, даже если не брать старообрядцев, вспомним, например, эти переживания по поводу ИНН. Ведь вместо того, чтобы сплотиться вокруг Церкви, поддержать ее, как-то попытаться понять, часто причащаться, не судить (это очень важно), люди начали бороться с ней, критиковать. Они отделили себя от Церкви, стали поступать по человеческому разумению. Точно так же было и в XVII веке. Искреннейшие люди, любящие Бога, направили свою энергию против Церкви Христовой.

– Получается, что это страшное оружие дьявола.

– В какой-то момент человек не заметил, где перешел черту и, вроде как защищая Бога, стал бороться против Церкви. В какой момент? Это у каждого индивидуально. Где-то личные нестыковки и конфликты, где-то богословские ошибки, где-то личный опыт. Даже в своем молитвенном опыте мы можем замечать, как легко после крепкой, долгой молитвы осудить ближнего. И если человек не будет себя распознавать в этом, то он пойдет по пути прелести. Он будет долго молиться, строго поститься, но это пощение и молитва будут не церковным деланием, а бесовским.

В житии преподобного Кирилла Филеота XII века есть эпизод, когда к нему в монастырь приходит еще один будущий монах. У него уже есть послушник, и он поселяет их рядом, в соседних кельях. Новый послушник начинает показывать свою долгую молитву: один час, два, три. Соседи видят, что он действительно крепко молится. И преподобный Кирилл Филеот советует своему ближайшему послушнику после молитвы этого нового монаха прийти к нему в келью, постучаться и как-то его осудить, как-то с ним не согласиться. И когда он это сделал, то в свой адрес услышал много брани. И преподобный Кирилл говорит, что настоящим плодом молитвы является смирение.

Нечто подобное происходило у преподобного Симеона Столпника. Он взял на себя подвиг стоять на столпе, к нему пришли старцы и говорят: «Симеон, тебя зовет твой духовник, он говорит, что ты в прелести». И он по послушанию не стал спорить и дискутировать. Он по смирению начинает спускаться со своего столпа, и тогда старцы говорят: «Воистину твое смирение показало, что плод, который ты получаешь от своего подвига, действительно Божий».

Плодом молитвы является мирствие, не осуждение, не буйство. А люди, которые критикуют Церковь, как правило, не мирные, хотя вроде как должны делать Божье дело, но всегда их поведение растворено осуждением. Что такое осуждение? Когда человек ставит себя вне ситуации и начинает судить человека. Он даже не знает всех обстоятельств, переживаний, контекста, вообще ничего не знает, но судит. Поэтому во все времена, особенно в наше, очень важно прислушиваться к голосу Церкви.

Мы недавно отмечали очередную годовщину интронизации Святейшего Патриарха. Представьте, он в 1978 году уже был архиереем, а я в 1979-м только родился. Представляете, какой опыт у человека? Я, как молодой человек, могу многие решения священноначалия не понимать. Поэтому надо учиться прислушиваться к старшим людям, к Церкви Христовой.

– Вы говорили о молитве, о посте, что они могут быть оторванными от духовной жизни и даже в некоторой степени симптомами прелести. Вы говорили о монахах. Монашеская жизнь больше исключение из правил. Простые люди точно так же читают патерики, жития святых, видят примеры жизни в молитве и посте, но могут не увидеть там примеров добрых дел. Значит ли это, что добрые дела не нужны и не так важны? С другой стороны, в Евангелии, в главной книге, которая в большем приоритете, чем любые жития святых и патерики, мы читаем о двух главных заповедях Христа: любовь к Богу и любовь к ближнему. По толкованию апостолов, любовь всегда выражается в добрых делах. Каково их место? Можно ли сказать, что если есть добрые дела, то и прелести не будет?

– Все очень непросто. Духовная жизнь, как говорил святитель Григорий Богослов, есть искусство из искусств. Как и духовное врачевание, то есть пастырское служение. Здесь не только стремление к Господу и служение Ему, но рядом дьявол, который обязательно пытается поменять все ориентиры, чтобы человек растерялся и отчаялся в духовной жизни. Говоря о простых людях, о мирянах, мы должны прежде всего помнить, что каждому из нас Господь дал свое послушание. В монашеской жизни свое послушание. Это люди, которые призваны к долгим молитвам, к послушанию игумену. И когда мы смотрим на монастырскую жизнь, то должны помнить, что это некая проекция в том числе и нашей мирской жизни. Это доведенные до конца добродетели, которых должны придерживаться и миряне. В их жизни должны присутствовать и послушание, и молитва, и посты.

Каждый священник, служащий у престола Божия, – это духовник. Другое дело, что мы не хотим его слушать, потому что нам кажутся его рассуждения не такими духовными, и в этом гордыня. Поэтому человек, который был в монастыре и возвращается в свой приход, в свою семью, обязательно должен советоваться со своим духовником, священником, который служит у престола Божьего. Определить для себя одного священника. Он может быть молодой, неопытный, но он священник. Если у него есть мудрость и сам человек будет молиться за священника своего – будет совершаться дело Божие. И тогда этот священник подскажет: не торопись с монашеским деланием. У тебя есть первое послушание – твоя семья. Наряду с тем, что мы имеем заповедь непрестанно молиться, мы знаем, что тот же апостол говорил: кто о своих, особенно о домашних, не печется, тот оставил веру и хуже язычника. Первый круг служения – это семья. Это те люди, которых Господь посылает нам на работе, дома, на улице, и нужно помнить, что монашеское делание должно быть простым и неприметным, чтобы воистину люди со стороны не заметили, что человек является монахом по своей сути, по своему настроению.

Не случайно даже Великий пост у нас начинается с чтения Священного Писания, когда мы читаем такие строки: когда поститесь, не будьте унылы… А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое. Будьте такими же людьми, как и до поста, потому что это внутреннее делание для вас. Вы сейчас начинаете подвиг для самих себя. Богу этот подвиг не нужен, потому что Он и так совершенен, Он знает наши немощи и слабости. Есть такая уловка в духовной жизни: нам всем хочется, чтобы мы были чемпионами, чтобы все у нас получалось. И мне кажется, что именно из-за этой установки у нас ничего не получается. То есть, каждый раз подходя к Пасхе, мы с вами снова и снова будем говорить: «Брат ты мой! Ну вот не получилось опять». И в прошлом году не получилось, и в позапрошлом, всю жизнь не получается. Потому что Господь смиряет нас, чтобы мы с вами не думали, что это мы сделали. Это Господу принадлежит, это именно Его плоды.

– Эти слова, которые Вы вспомнили из чтения в канун Великого поста, по сути, ведь предостерегают от фарисейства. И пример, который Вы привели про нового монаха, показательно молившегося при всех, – это тоже фарисейство. Как вовремя опознать, что наша духовная жизнь может быть не настоящей, не глубокой, а лишь некоей маской, которую мы на себя надеваем, своего рода фарисейством?

– Лучшим таким индикатором является скорбь. Она очень многое разоблачает и раскрывает, становится очень многое понятным и в себе, и в окружающих и вообще в том, что мы делаем. Когда мы просим Господа показать нам, где мы не правы, как правило, приходит скорбь. А мы же против нее, но она нам нужна для того, чтобы мы правдиво увидели свою жизнь.

Мы очень много рассуждаем о духовной жизни, нам очень хочется продвинуться вперед, распознать о себе правду, но нам не хочется скорби. А это, оказывается, та таблетка, без которой невозможно вылечиться.

Интересен такой сюжет. Вот недавно благочестивая семья просила за свою дочь, она не приходит в храм, и они слезно просили Господа: «Ну приведи человека в храм! Она раньше ходила, она раньше причащалась». И Господь их дочери послал скорбь. У нее на работе украли какое-то оборудование, очень дорогостоящее. Вот тут дочь начала молиться. Это такие вещи, которые можно с улыбкой воспринимать и вспоминать со временем. Тяжело это принимать и переживать в сию минуту, но это на самом деле нам нужно, нравится нам это или не нравится, – мы другими становимся.

Я могу засвидетельствовать это, потому что несу также послушание и в тюрьме, в следственном изоляторе. Я вижу, как люди попадают туда по разным причинам, и я говорю людям, которые там находятся: «Вы знаете, братья и сестры, вы не грешнее меня, я не святее вас. Но так Господь судил, что вас Он проводит через это испытание, меня – через другое». И нужно понимать, что все происходящее в нашей жизни происходит не потому, что мы грешны или святы. А мы действительно грешны, это не секрет. Но все это нам нужно для того, чтобы очистить наслоение какой-то неправды, какого-то лукавства. Мы о себе даже правды не знаем, поэтому эти потрясения, к сожалению, нам нужны. И это никто не поймет, пока не переживет. Значит, так надо. И пусть Господь тех людей, которые нас сейчас слышат, смотрят, действительно укрепит в этой скорби.

Сейчас очень много тревоги. Ко мне вчера пришел человек (а я в их семье крестный ребенка) и говорит мне: «Отец Роман, у меня тревога, я утром просыпаюсь – и меня просто трясет». Сейчас всех трясет. Сейчас время абсолютного непонимания того, что завтра будет. И поэтому приходится говорить, что главное, что нужно сегодня делать, – это не судить. Вот прекратить судить. Вы не знаете тот ад, в котором человек живет. Вы не знаете, что он переживает, вы не знаете, какие у него мысли вообще о его жизни, какие у него мысли о той стране, в которой он живет, о том мире, в котором мы с вами живем. И второе: после того как мы перестанем судить – нужно поддерживать других людей. Сейчас время настолько тревожное, что простое ободрение словом настолько дорого, что человек будет это помнить многие и многие годы.

– Мы говорили сегодня и про мерзость запустения, и про последние времена. И вот говорим про скорбь, которая обязательно является сопутствующим признаком последних времен. И раньше люди точно так же жили в какой-то степени спокойной жизнью, и в один момент все перевернулось, этих людей начали преследовать и убивать за веру. Я говорю о новомучениках Церкви Русской и об этом периоде церковной истории, когда, с одной стороны, началась скорбь, людей гнали и убивали, а с другой стороны, появились лжехристы и лжепророки в лице обновленцев, которые под маской Православной Церкви говорили нечто свое, что тоже можно назвать в какой-то степени фарисейством. Наверняка эти новомученики думали, что для них наступили последние времена, что свершается то, о чем Христос проповедовал, еще будучи на земле, о чем потом писали апостолы, включая Иоанна Богослова, автора Апокалипсиса. Но это время точно так же и прошло. Какой урок мы должны из этого извлечь? Мы вспоминаем сегодня священномученика Владимира (Богоявленского), митрополита Киевского, одного из первых новомучеников этих лет, погибшего в 1918 году. Погибшего из-за того, что люди-безбожники, простые матросы, ворвались к нему в келью в Киево-Печерской лавре, потребовали отдать им деньги, отдать сокровища, а ему нечего было им отдать, и они его за это убили.

– Люди того времени, верующие люди, даже не мыслили, что можно поднять руку на священника, это был действительно нонсенс, такого просто не могло быть! И очень многие в то время жили с мыслью, что скоро это все закончится, это какое-то недоразумение. Мне кажется, много уроков можно извлечь и осмыслить из того времени, но вот Вы сейчас сказали про матросов-безбожников. А откуда они взялись? Ведь военнослужащих заставляли причащаться Святых Христовых Таин, они исправно крестили своих детей в храмах, они причащались раз в год, они все это делали. И вдруг оказалось, что много людей против Церкви, ненавидят Церковь и убивают церковно- и священнослужителей.

Господь провел Свою Церковь через такое горнило испытаний для того, чтобы научить жить и в такие времена. Мы умеем жить в спокойствии, и царские времена были временем спокойствия. Жил святой праведный Иоанн Кронштадтский, это мы сейчас его вспоминаем как праведника, а вы почитайте его жизнеописание. Его ведь на самом деле мало кто воспринимал серьезно из священноначалия. Какой-то блаженный, собирает людей, говорит про частое причащение, а это же нонсенс был тогда. Нормальной практикой для верующего православного христианина XVII, XVIII, XIX веков было причащаться в лучшем случае раз в пост и на какие-то праздники, в день своего тезоименитства.

Мы почитаем святого Алексия Мечева. А помните эпизод, когда он в поддержку людей начал служить в своем храме каждый день? К нему приходили собратья-священнослужители и говорили: «Зачем ты служишь каждый день? Это же надо и вино покупать, и просфоры …» И вот он 8 лет служил в практически пустом храме. Это говорит о том, что сознание было такое. А потом, когда Господь провел Свою Церковь через такие испытания, через лагеря, тюрьмы, – появилась жажда причащаться! Мы вспоминаем, как на Соловках служили тайно литургию.

Да, в те спокойные времена за нас многое государство решало. Во время Великого поста мясо не продавали, всех призывали на молитву, праздники были выходными днями, то есть нам государство обеспечило такую жизнь, именно как рай на земле была эта церковная жизнь. Сами определяли, где молиться, как молиться. И удивительно то, что люди жаждали молитвы именно там, где не было условий для молитвы.

Архиепископ Михаил (Мудьюгин) рассказывал историю о том, как в тюрьме он добыл Священное Писание. И вот в одной камере находились он, католический священник и протестантский пастор, и они читали Евангелие по очереди. И когда владыка Михаил открыл Евангелие и стал читать его лежа, потому что на нарах по-другому неудобно, – то к нему подошел неправославный священнослужитель и сказал: «Как ты можешь читать эту книгу лежа? Ее нужно читать на коленях». И это было открытие Христа именно в тех обстоятельствах.

Немыслимо было в XIX веке такое услышать, потому что в те времена как читали Евангелие? Открывали Евангелие в золотом окладе, на церковнославянском языке, и дьякон должен был сказать: «Вонмем, Премудрость, вонмем!» Вот так надо читать. И этот новый опыт Церковь прожила. Она поняла, каково быть верующим человеком не в стандартных ситуациях. И поэтому был такой сонм новомучеников и исповедников.

Только ленивый не критиковал Церковь Христову накануне 1917 года. Были заметки в газетах, что такой-то священник вот это-то сделал, всякие непристойности могли писать, смеяться, и никто всерьез не воспринимал церковно- и священнослужителей.

Проходит буквально несколько лет – и Церковь вновь видят как такой оплот, где можно остановиться, успокоиться, вообще укрепиться. Поэтому вот такая была Церковь во все времена: где-то успокаивалась, потом Господь проводил ее через испытания. Так будет и в последние времена. Нам тоже нужно понимать: в духовной жизни нужна скорбь, в церковной жизни тоже нужно такие вот непростые времена пережить.

– Мы прекрасно знаем, с какой сложностью митрополит Филарет (Дроздов) пытался пробивать у императора Синодальный перевод Евангелия с церковнославянского на русский язык. Это продолжалось примерно 50 лет; 50 лет пытались Евангелие сделать доступным для большинства людей. А теперь действительно у нас по нескольку экземпляров Евангелия дома лежит.

– Мы вот ходим в тюрьму – никто не читает Евангелие. Просят: дайте нам Библию. Вот вам Евангелие. Нет, хочется чего-то новенького. Вот такая жизнь сейчас. И я думаю, что за такую расслабленность тоже нас ожидают непростые времена, потому что за несколько десятилетий после советского времени мы уже к хорошему привыкли. Как говорит Святейший Патриарх, мы живем во время благоденствия. Церковь сейчас везде. Это, с одной стороны, хорошо. Но, с другой стороны, это возлагает ответственность на священнослужителей. Свидетельствовать о правде Божией там, где никогда не звучало слово Божие. А ведь миллионы людей не знают, как правильно жить. Они совершают грех, потому что не знают другой жизни. Они делают аборты, потому что их подружки, друзья то же самое желали. Они лгут, ругаются матом, воруют, потому что видят пример соседей. И  Церковь Христова сегодня призвана говорить о правде Божией в непростых, нестандартных ситуациях.

Раньше «Закон Божий» преподавался священником, это был отдельный преподаватель, он ходил в рясе, он строго мог отчитать. Сейчас совершенно другое время.

Священник из нашего храма прочитал вопросы, которые ему задают в школе. Действительно, есть запрос к Церкви. Действительно, люди хотят слышать ответы на свои вопросы. Вопрос в том, готовы ли мы дать эти ответы. А ведь эти ответы прежде всего даются не словами, не цитатами, а собственной жизнью, примером.

– Не знаем, был ли готов священномученик Владимир, митрополит Киевский, к тому, что приключилось с ним, а впоследствии с Церковью и со страной. Но мы можем попробовать подготовиться к той самой «таблетке скорби», которая в конце концов скорее всего нас ожидает ради исправления нашей собственной духовной жизни. Как подготовиться?

– Да никак. Это жизнь. Как мы можем приготовиться? Вот вы идете к зубному врачу, как приготовиться к той боли, которая вам предстоит? Никак. Ее надо просто пережить. Поэтому и скорби, которые и в нашей личной жизни происходят, и в церковной жизни могут происходить, воспринимаются просто как обстоятельства жизни. Так Господь решил нас через это провести. Слава Ему! Укрепи нас в этих обстоятельствах! Ну а мы по смирению, как можем, не мудрствуя о себе, должны нести тот крест, который Господь нам дал.

Ведущий Александр Черепенин

Записали Анна Вострокнутова и Полина Митрофанова