Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма святителя Николая в Покровском (г. Москва) протоиерей Павел Кондраков. 

– Первый вопрос, с которого хотелось бы начать нашу программу сегодня: «Во время пандемии стали очень актуальны трансляции богослужений в Интернете. Можно ли во время трансляции богослужения пообедать или позавтракать или смотреть его сидя?» Давайте поговорим об условиях, в которых можно смотреть трансляции богослужений. Они являются самим богослужением, его заменой или же это как просмотр какой-то программы?

– Вопрос-то заключается в том, что человек хочет получить от этой трансляции. Если он ощущает себя соучастником этого богослужения, то желательно максимально приблизиться к той обстановке, которая есть в храме. То есть встать благоговейно перед иконами и смотреть на богослужение, если человек не хочет себя лишать соучастия в жизни Церкви и хочет оставить для себя какие-то важные моменты, чтобы приобщиться общей службе… Можно отойти, покушать, но на какие-то важные моменты, которые он для себя определил, опять начать молиться.

Мне кажется, те возможности, которые нам дает сейчас Господь (даже технические), мы должны использовать, но разумно, не проводя свою жизнь таким образом, чтобы грешить еще и еще, а именно помогать себе, своей душе, стараться ходить перед Богом в молитве, благоговении. В этом отношении, мне кажется, надо и действовать, когда мы смотрим богослужения и пытаемся приобщиться к тем церковным службам, которые идут по телевизору.

– Другой вопрос телезрителя: «Сейчас, когда храмы уже открылись, но некоторые храмы продолжают трансляцию богослужений, грешно ли смотреть трансляции?»

– Мне думается, здесь вообще не вопрос греха, а вопрос пользы: что ты хочешь получить для себя? Какие цели ты перед собой ставишь? Если ты, например, не можешь ходить на службу, потому что весь день у тебя занят, и можешь только приобщаться к молитвенному духу через просмотр тех или иных богослужений, которые показывают по телевизору, то милость Божия с тобой да будет. Если же у тебя есть возможность быть на богослужении, а ты ленишься, то для тебя, конечно, это будет не так полезно. Ты будешь пропускать службы, открытые для тебя в это время в храме, и в то же время будешь страдать духовно, недополучая ту благодать, которая могла бы быть с тобой. Потому что в храме особая обстановка, и мы видим: когда люди приходят в храм, прикладываются к иконам, у них даже другое ощущение. Мне кажется, здесь не надо себя лишать той возможности, которая есть у каждого из нас в этом мире.

– То есть это все равно своего рода выбор? Или все-таки будет грехом, если я вместо похода в храм выберу просмотр трансляции богослужения?

– Мне кажется, в любом случае каждый человек решает для себя сам. Иногда меня спрашивают: «Батюшка, это грех для меня?» А откуда батюшка знает, грех ли это для тебя? Ты сам почувствуешь. Мне кажется, здесь надо помолиться Господу и вообще попробовать ходить в храм и потом попробовать дома побыть и сравнить, как тебе, самому выбрать, что для тебя полезнее. Если чувствуешь, что не дотягиваешь до той нормы, которую Христос через богослужение нам всем дает, то, конечно же, лучше ходить в храм Божий. Я очень часто замечаю, что люди, которые пропускают богослужения в храме, более теплохладные, не имеют той ревности, которая может быть через хождение в храм Божий. И, конечно же, тут еще надо помнить, что ангел Господень подсчитывает те шаги, которые ты делаешь до храма. Это тоже очень важно: какой-то труд совершать для Бога.

– Вы сказали, что во время трансляции, наверное, стоит смотреть на иконы. Мне кажется, это важный вопрос, потому что во время пандемии сразу ряд вопросов возникает, когда собираешься посмотреть трансляцию: смотреть стоя или сидя, куда смотреть (на экран компьютера или на иконы), куда поставить ноутбук; может быть, под иконы? Вам не приходилось на такие вопросы отвечать?

– Эти вопросы настолько практические, что очень большое разнообразие их может быть. В православии есть положение о различии каких-то частных мнений в деле спасения и какие-то общецерковные, общепринятые положения по поводу Причастия, исповеди; здесь так же можно подойти и к этому вопросу. Если чувствуешь, что совесть тебя обличает перед экраном ноутбука, который где-то в неположенном месте (может, за кухонным столом) находится, и ты в это время чай пьешь, тогда так делать не надо, чтобы себя сохранить, чтобы не набрать новых грехов. Но в то же время, если человек болеет, не может подняться, он слаб, то, конечно, может и сидя, и лежа смотреть богослужения по техническим средствам.

– Есть такой вопрос от телезрителя. Люди боятся ходить в храм из-за пандемии, несмотря на то, что вроде как основная волна уже прошла; сейчас идут уже последствия, и все равно одолевает страх. «В магазин вроде хожу, на работу хожу, а в храм страшно ходить». Как Вы считаете, с чем это связано и что делать?

– Очень сложный вопрос. Это настолько личный выбор каждого, что советовать одному или другому делать одинаково, мне кажется, не стоит, потому что у каждого, во-первых, своя вера, своя сила веры. Тут важно понимать: если ты решился посвятить свою жизнь Богу полностью, без остатка и горишь духом, конечно же, можешь через молитву, через покаяние, через открытие своих помыслов на исповеди решать этот вопрос. Но если человек никак не может пойти в храм, если он боится, переживает, его заставлять тоже не нужно, ибо бывают разные случаи в жизни. Когда человек что-то делает силком, через понуждение или даже противление своего естества, получается, что он себя очень сильно расстраивает в этом. Если человек может вместить – пускай вместит. Если же всех поставить в один ряд и заставлять каждого действовать в этом направлении, мне думается, это будет не очень правильно, ибо волеизъявление каждого человека настолько свободно, что он должен сам для себя решить, готов ли он в случае, если  заболеет, не роптать, не унывать, а предать свою жизнь Богу, довериться Ему.

– Все-таки как помочь человеку в такой ситуации сделать правильный выбор? Может быть, страшно пойти в храм, но где-то в глубине души чувствуешь, что нужно, тем более что все храмы соблюдают необходимые меры предосторожности. Как в этой ситуации поступить? А если чувствуешь, что нужно пойти, как поступить?

– За такого человека в первую очередь надо помолиться, это самое первое средство помощи ему. И можно попросить Бога, чтобы Господь дал разума, подсказать этому человеку, как действовать. Конечно же, мы, христиане, призваны к вечной жизни, здесь однозначно можно сказать, что любые испытания, которые с нами происходят, происходят по Промыслу Божьему. И если с нами что-то случается, то надо довериться Богу, Господь все делает только ко благу. Бывают случаи, когда человек боится одного, а с ним происходит совершенно другое, чего он даже не ожидал, но что не менее страшно, чем то, о чем он раньше беспокоился.

Поэтому в данном случае надо с ним поговорить, подсказать ему, чтобы он доверился Богу, что Бог не даст ему искушения выше его сил. Если человек боится, пусть он помолится Богу, он может с Божией помощью прийти в храм и увидеть ту защиту, ту помощь, которую Господь ему даст. Это, конечно, проверяется все опытом, каждый человек опытным путем проходит те отношения с Богом, которые у него возникают. Но сколько я видел в своей жизни, Бог – только Благ и делает во благо человеку. Никогда Бог не давал человеку искуситься выше сил и постоянно ему помогал, даже давал новые мысли.

– Один из вопросов телезрителей касается Божественной литургии и толкования одного из ее моментов. Когда священник говорит: «Победную песнь поющее…», в это время дьякон поднимает звездицу и делает ею крестообразное знамение. Что означает этот жест?

– Этот момент есть в Откровении апостола Иоанна Богослова, а также и в Ветхом Завете, когда четыре животных и ангелы возглашают Господу песнь «поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», каждый из них по-своему возглашал Богу песнь: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея». И в этот момент диакон поднимает звездицу в знак того, что эти животные возглашали эту святую песнь Богу перед Престолом Его, он ударяет звездицей по дискосу, как бы изображая этих четырех существ ангельских, которые предстоят Престолу Божию. В знак возглашения этими существами идет звук от этой звездицы.

– То есть это прообраз этих возгласов?

– Ангельских чинов, которые возглашают перед Богом: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея».

– Вообще Божественная литургия полна каких-то глубоких символических моментов. Интересно, что было первичным: символизм литургии или же какие-то практические моменты? То есть, например, Великий вход. Сейчас это выглядит так, что священники и диаконы выходят из северных дверей алтаря и потом заходят через царские врата. По сути, они выходят из этого помещения и в него же заходят. Это обусловлено практически? Или изначально в это была заложена какая-то определенная символика?

– Вообще в литургии каждый элемент имеет историческое происхождение. Каждый момент литургии, если проследим, имеет практическое значение, ибо литургия постепенно совершенствовалась, наслаивалось одно действие на другое, и все выросло до той литургии, которую мы сейчас имеем. Например, малый вход. Мы знаем, что священник дает диакону Евангелие, и они износят из алтаря Евангелие, встают перед царскими вратами, а после того, как дьякон говорит: «Премудрость прости», вносят Евангелие в алтарь. А в древности Евангелие хранилось в особом месте и из этого места выносилось для чтения народу. И так как оно износилось, то когда литургия стала изменяться, это же действие продолжилось уже в том чине литургии, который мы имеем. Евангелие так же износится, но действию приписан духовно-символический смысл: выходит на проповедь Господь, а перед Ним со светильником исходят алтарники, которые знаменуют собой Иоанна Предтечу.

Так и в литургии, когда на великом входе священник выходит уже с Дарами и поминает Патриарха и всех присутствующих. В древности не было жертвенника, а был престол, на нем совершалась проскомидия. Заготавливались Дары, и был помин. Эти Дары как бы являлись моментом, образующим литургию, через который все верующие соединялись в одном Теле Христовом. Вынимались и частички за здравие, и был помин. Этот помин остался, а Дары износят с жертвенника, потому что сейчас произошло разделение: на престоле мы теперь совершаем только таинство Евхаристии (само пресуществление происходит на антиминсе, освященном Патриархом), а Дары заготавливаются на жертвеннике, с которого они переносятся во время великого входа через северные врата при поминании всех верующих. И уже заносятся в алтарь для той тайны, которая совершается на престоле.

– То есть раньше это был один стол.

– Да, один престол.

– И на нем все совершалось и никуда не переносилось?

– Нет, не переносилось. Это я говорю по тому пособию, которое читал, но оно имеет под собой основания, потому что это действительно серьезное научное изыскание, которое нам подается.

– Насколько мне известно, в древности люди еще сами подходили к престолу и просили за кого-то помолиться и даже приносили сами какие-то жертвы. Это был единый престол, к которому все подходили. То есть как бы не было отделения – так получается?

– Вообще в древности совершались агапы – вечери любви, и они переходили в саму литургию. Возносилась Чаша, хлеб, который преломлялся, и верующие причащались от единой Чаши единым хлебом. По поводу того, подходили ли верующие к престолу и приносили ли свои дары к нему, я не могу сказать, потому что это спорный вопрос. Многие тоже спрашивали об этом. Надо иметь свидетельства.

Но одно я знаю: в тот момент, когда совершалась литургия (в отличие от нашего времени, когда люди приносят свои средства, чтобы оплатить записки и подать просфорки в алтарь), раньше приносились выпеченные хлебы самими людьми, и на этих хлебах уже совершалось таинство Евхаристии и поминались те люди, которые приносили эти хлебы.

– А приношение на канон за усопших как-то связано с этой традицией приношения каких-либо даров или хлебов на литургию?

– Вообще все наше богослужение евхаристично, и все подготавливает нас к тому, чтобы нам быть со Христом через причастие Тела и Крови. И, конечно же, все те приношения, которые есть во время панихиды, – это тоже отголоски той трапезы любви, которая имела место в Древней Церкви. Конечно, эти хлебы не участвуют в Евхаристии, но они являются жертвой за усопших, которые сейчас нуждаются в нашей молитве. Это приношение от сердца, выражаемое вещественным образом.

– Вы так интересно сказали про жертву и усопших. А усопшие нуждаются в какой-то жертве?

– Каждый из усопших имеет какой-то грех; все мы грешные и уходим в тот мир, где не можем уже делать какие-то добрые дела. Святая Церковь нам дает возможность вымаливать своих близких и творить добрые дела за тех, кто ушел в мир иной. Мне думается, эта жертва является не какой-то жреческой частью, когда мы мистически их исцеляем, а это жертва любви: мы делаем за тех, кто ушел в мир иной, то, что они не сделали, живя здесь, на земле. То есть как будто бы нашими руками они это делают. Делая добро, мы дополняем те добрые дела, которые они могли бы сделать, но не сделали. В этом плане разные жертвы, разные добрые дела являются помощью нашим усопшим.

– С этим имеет прямую связь совершение каких-то добрых дел: например, подать милостыню ради молитв об усопшем. А принести что-то и положить на канон (допустим, я принесу баранки) – это как-то поможет, как-то связано с жертвенными поступками?

– Конечно. Если посмотреть Ветхий Завет, то мы заметим, что там настолько все четко было определено, что поражаешься, как сейчас современные люди говорят: «А неужели все это нужно Богу? Неужели все эти жертвы, о которых сейчас говорят современные священники, как-то могут помочь Богу?»

Здесь дело не в том, чтобы помочь Богу, мы помогаем самим себе. Во-первых, свое сердце располагая к жертве, мы тем самым делаемся близкими Богу, отдаем Ему самое лучшее через жертву; таким образом, свидетельствуем о своей любви к Нему и, соответственно, помогаем себе. Когда же мы творим дела милосердия и какие-то жертвы приносим за людей усопших, то тем самым свидетельствуем, что все эти дела, которые они не успели сделать  на земле, они делают через нас ради Бога. И таким образом мы им тоже помогаем.

Есть такое положение в «Послании восточных патриархов», которое было написано в XIX веке: если человек, усопший в вере, покаялся, но не принес достаточно добрых дел для того, чтобы быть с Богом, то наши дела милосердия и молитвы за этого человека будут очень даже полезны для его души.

– Значит, мы можем частично изменить посмертную участь человека.

– Конечно, обязательно. Весь смысл заупокойного богослужения перечеркивается, если это невозможно. На этом все и основано. Все богослужение направлено на то, что мы у Бога просим милости о тех, кто ушел в мир иной. Бывает так, что человек, ушедший в мир иной, по молитвам Церкви получает лучшую участь, чем он мог бы даже себе представить. Помимо того, что совершается заупокойное богослужение (панихиды, какие-то ектеньи), еще приносится бескровная Жертва, всемогущая, очищающая грех каждого человека.

– Это интересно, если задуматься о преступниках, даже о разбойниках, которых Церковь отпевает, совершает молитвы. Получается, что и их участь можно изменить, несмотря на все то зло, которое они могли причинить по отношению к другим людям...

– Давайте возьмем такой случай – разбойник на кресте, ничего не сделавший для Царствия Небесного, как мы думаем. Он только возопил: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Некоторые возмущаются, что особенного в этом: возопить и пойти в Царство Небесное? Но поймите, что Господь Сердцеведец, и Он увидел его внутреннее состояние, его покаяние. Это уже был не разбойник, а новый человек. И посмотрите, Господь ему говорит: «Ныне же будешь со Мной в раю». Преподобный Амвросий Оптинский говорит: «Хорошо, он будет с Ним в раю, но еще шесть часов повисеть на кресте и рассчитаться за те грехопадения, которые он сделал, – это все-таки серьезное испытание». И он, видимо, достойно прошел его.

Но мы  должны понимать еще то, что не знаем души человека. Мы судим по-человечески, а Бог судит по-Своему. Мы не знаем, какие были испытания у человека в жизни. Может быть, у него были добрые дела, за которые Господь сподобил его получить благословение нашего священноначалия, чтобы его отпели и похоронили по-христиански.

– Вы вспомнили разбойника, который висел на кресте. Но он хотя бы покаялся, а если человек не каялся перед своей смертью?

– Здесь не мне решать. Все зависит от того, какая у этого человека основа, чтобы соединиться с Богом. Если человек делает какие-то добрые дела, за которые можно зацепиться (грубо говоря), то Господь участь такого человека решает в лучшую сторону за молитвы Церкви.

Конечно, мы не можем говорить, что есть такой человек, который находится в бездне греха, без единого маленького доброго помышления. Например, мы знаем про одного страшного человека, который был настолько зол и сребролюбив, что от него днем с огнем нельзя было допроситься крошки хлеба. Однажды к нему пристал один нищий и так достал его, что тот хлебом в него метнул. Когда этот жадный человек умер, нельзя было ничего доброго найти в его жизни. И тогда ангелы положили на чашу весов этот хлеб, которым он метнул в злобе на того, кто попрошайничал. И это стало единственным условием его спасения, было принято как милость от этого человека.

Я хочу сказать, что Бог в любом случае старается человека спасти. А какая у него участь, мы не знаем. Нам надо все равно молиться и пытаться помочь какому-то человеку в той жизни.

– Так, может, надо проповедовать не постоянную жизнь человека в Церкви, а то, что нужно перед смертью покаяться, обратить к Богу свое сердце? Не это ли получается тогда самым важным?

–  Не так все просто. Если бы было все просто, можно было бы сказать: «Люди, вы сейчас время не тратьте, столько интересов в жизни... Попытайтесь использовать время для земных удовольствий, а в конце жизни покаетесь».

Но дело в том, что покаяние – это не простой момент. Ведь человек может уйти настолько далеко, что даже снять с себя звание христианина, отвергнуть Христа, даже начать гнать Церковь. Если есть возможность не грешить и быть с Богом – это самая лучшая участь для каждого.

Когда к отцу Иоанну Кронштадтскому приехали студенты, которые хотели поступать в семинарию, он им говорил: «Я не знаю лучшей участи, как с юности стать священником». Посвятить себя Богу и быть с Богом – это самое лучшее. А если начинаешь грешить и жить по каким-то своим правилам, то неизвестно, попадешь ли ты на отпевание в христианский храм. Много случаев, когда человек заканчивает самоубийством. Грехи настолько тяжелые и отчаяние такое сильное, что человек даже не может понять себя, что с ним происходит…

– Наверно, это грех, если я осознанно хожу в церковь с юности, а в какой-то момент говорю: «Пожалуй, немного отдохну, увлекусь тем, что меня привлекает в мире, что меня зовет, а потом вернусь в церковь». Если это грех, то насколько он тяжел? Это отречение от Бога?

– Здесь есть такой момент, что человек действительно может заблудиться и в какой-то мере отойти от Бога. Но грех отречения – это более серьезный грех. Это грех, когда человек осознанно решает быть против Бога. Он отрекается от Христа, ему Христос мешает жить.

Здесь же, как Вы сказали, человек просто по какому-то легкомыслию или недоумению решает так поступить. Но надо знать, что есть не только  наш мир, мир друзей, близких, батюшек, а еще и невидимый мир. Особенно часто врывается в нашу жизнь мир злых духов. Здесь есть опасность, что эти злые духи, которые, может быть, подкинут эту мысль, разовьют дальше такой путь для нас, который будет очень страшен впоследствии.

В любом случае, если человек решает так поступить, это его выбор, его желание. Мне думается, Господь попускает этому быть. Чтобы человек из какой-то детской веры, иногда легкомысленной или, может быть, такой, что была ему навязана (он недопонимал ее, не изучал как следует), пришел в такое состояние, когда уже из глубины души начнет искать Бога. И это попущение даже во благо ему. Я думаю, такие попущения даются людям для углубления, утверждения в дальнейшем в своей вере.

– Недавно я прочитал новость, что ученые будут исследовать бесов и демонов. Вероятно, новость касалась исследований этого образа в литературе. Насколько оправданны сами по себе такие исследования и стоит ли ими заниматься?

– Смотря кто будет этим заниматься. Если это просто светские люди, то иногда соприкосновение с такими силами приводит человека в ужас, и после приобщения к злым энергиям он понимает, что других путей у него нет, кроме как обратиться к светлым силам, к Богу. В этом случае может быть и позитивный выход из этой ситуации.

Но христианину лучше не связываться с этой силой никаким образом, избегать максимально этой области. Эта область опасна тем, что воздействие ее настолько мощное и заразное, что человеку приходится потом долгие годы отходить от него, и неизвестно, получится ли у него до конца оторваться от этой силы.

Если это православные ученые или какие-то христиане, то не надо этим заниматься. Самое лучшее изучение, как говорил Игнатий (Брянчанинов), – духовное видение тех существ, которые нас окружают. Это значит, тот человек, который собирается жить по-христиански, пытается выполнять заповеди Христа и видит, как начинают проявляться его страсти.

И это духовное видение действующих страстей как раз помогает человеку увидеть мир падших духов. Но это более безопасно. Он идет правильным путем смирения, видит действующие страсти в себе и понимает, что причина этих действий часто возбуждается злыми духами.

– Вы упомянули о соприкосновении с миром злых духов. Действительно ли что-то происходит с человеком, когда он сталкивается с тем миром и начинает читать о бесах или хочет узнать о них больше?

– Конечно. Я имею опыт общения с людьми, которые выходят из этой ситуации с тяжелыми последствиями. Например, им попадались какие-то книги оккультного характера, они пытались заниматься магией, и после этого им очень тяжко выйти из этого состояния, потому что мир внутри человека перевернут. Если человек более-менее здоров, не общался с падшим миром, он правильно все понимает. А эти люди перевертывают даже то, что им сообщает внешний мир и те, что пытаются их вразумить и помочь им. Это удивительно, но факт.

– В чем выражается общение с бесами? Это как?

– Есть два пути: законное общение с Богом и духовным миром и незаконное. Незаконное – это вход в ту духовную область, где есть бесы. Надо понимать, что мы живем в падшем мире и к нам очень близки эти духи, к сожалению. А может, даже к счастью, что человек, чувствуя их воздействие, пытается всеми мерами от них отойти и прибегать к Богу за помощью.

Этот падший мир приходит в жизнь человека, когда человек входит в духовную жизнь неправильным образом: через какие-то оккультные действия, восточные практики. Есть разные моменты, когда человек соприкасается через неправильное изучение духовного мира с падшим миром. Степень воздействия определяется тем, что человек теряет себя, чувствует, что в его жизни происходит что-то не то.

– Когда совершаешь грех, соприкасаешься с бесовским миром?

– Когда человек совершает грех, конечно, он самым непосредственным образом соприкасается с греховным миром, потому что все грехи имеют свое корневище из духовного мира. Первым согрешил сатана. Когда грешишь тем или иным родом греха, соприкасаешься именно с теми падшими ангелами, которые тоже в этом грехе являются «специалистами». Они помогают людям развиваться в том или ином грехе.

Конечно же, соприкосновение с падшими духами для человека очень губительно, ибо оно несет смерть. Каждый падший ангел имеет свойство умерщвлять нашу душу. Через грех он парализует нашу душу и начинает оказывать такое воздействие, которое не сравнить ни с чем. Это убийство нашей души.

Конечно же, грехи разделяются по своей степени губительности, но любой грех – это ниточка, которая связывает нас с падшим миром. Поэтому надо стараться избегать любого греха по возможности.

– Следующий вопрос: «Мы молимся о здравии людей, пишем их имена в записках, поминаем на  утренних и вечерних молитвах. Но мы не знаем, как эти люди живут. Не является ли это грехом: молиться о здравии людей, о жизни которых ты ничего не знаешь?»

– Есть разные мнения. Есть такое мнение даже среди духовных отцов: не бери на себя больше, чем можешь понести. Был такой случай, когда к отцу Адриану приехала женщина, записывающая всех людей на поминовение. Она принесла список и говорит: «Батюшка, благословите. Я поминаю всех людей, с кем встречалась. Пытаюсь помочь им молитвой». В списке было около тысячи имен. Когда он это увидел, сказал: «Дорогая, а у тебя пупок не надорвется?» Тем самым он хотел ей показать, что по своему духовному устроению каждый человек может делать только то, что ему сейчас доступно.

Но есть и такой момент, когда человек отказывается молиться за людей, думая, что он какие-то их грехи берет на себя, вредит себе. Надо помнить, что Христос есть любовь, и Христос всех нас искупил именно через страдания, все наши грехи взял на Себя.

Когда мы видим этот помин как дело любви, мне думается, здесь даже Господь наш Иисус Христос будет смотреть на этого человека по-другому. Только надо действовать в смирении, не превозносясь, что ты такой молитвенник. Нужно просто поминать людей и смотреть за тем опытом, который у тебя в этот момент происходит.

Был такой случай у нас, когда человек молился за самоубийцу. Как-то он пришел к уже покойному сейчас архимандриту Дионисию (это бывший настоятель нашего храма) и попросил, чтобы он его благословил, потому что тот человек был его друг. Отец Дионисий не благословил. Но человек все равно продолжал молиться, думая, что батюшка его не понял. И когда с ним стали происходить странные вещи, а именно приходить суицидные мысли каждый вечер, то он задумался и перестал молиться за этого человека. То есть надо проверять: если ты молишься и тебе очень плохо, значит, надо пойти к священнику и посоветоваться; может кого-то из списка надо исключить и обезопасить себя.

– То есть от молитвы может стать плохо?

– От покаянной молитвы за себя не может быть плохо. От молитвы за людей, которые живут греховной жизнью и не хотят каяться, может быть и плохо, потому что человек помогает другому спастись, но его силы еще недостаточны для того, чтобы отмаливать другого.

Я советую записывать кого-то в записочках и поминать их просто в списке, но не вымаливать. Вымаливание – это дело серьезное, когда человек полагает свою жизнь, чтобы отмолить кого-то от страстей. Это может и его коснуться.

– Это как пробовать вымаливать усопшего?

– Тут вот какой момент. Это сложный вопрос, это познается только опытным путем. Смотря какой усопший был. Дело любви – это помин каждого человека. А чтобы вымаливать человека, надо брать благословение. Я предполагаю, что вымаливание тоже подразумевает разные понятия. Можно всю ночь отмаливать человека, и что будет потом, мы не знаем. В любом случае надо брать благословение и держать совет с тем пастырем, которому ты доверяешь.

– В духовных вопросах лучше не рубить с плеча. Хорошо, когда есть с кем посоветоваться. Хочу попросить Вас подвести итог и что-то пожелать нашим телезрителям.

– Дорогие телезрители, я очень рад возможности быть сегодня с вами, стараться по возможности ответить на ваши вопросы. Желаю всем духовного здоровья и спасения души. Спасибо всем за внимание.

– Спасибо, что были сегодня с нами. Мне кажется, мы подняли много важных тем. Какая тема Вам показалась наиболее важной? Какую тему Вы бы хотели особенно отметить?

– Мне кажется, очень хорошая тема сегодня была – молитва за усопших. Когда бывают дни усопших, многие люди пропускают службу и даже не понимают, что и они скоро будут усопшими. Мы все идем в тот мир, и от того, как мы относимся к своим усопшим ближним, зависит наша конечная судьба. Я вижу в этом глубокую взаимосвязь.

Ведущий Александр Черепенин

Записали Елена Кузоро и Наталья Культяева