Беседы с батюшкой. Больничное служение

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле города Москвы (близ Боткинской больницы) протоиерей Иоанн Кудрявцев. 

− Отец Иоанн, что изменилось за последнее время в больничном служении?

− Это был очень важный и трагический год для всех нас. Он принес нам много нового, сильно изменились условия жизни, изменилось и наше отношение к больничному служению. Мы все пережили трудное время: пандемия, испытания, потеря близких людей, страх болезни и смерти. Многие из нас переболели этой инфекцией; многие побывали в больницах и ощутили, насколько человеческая жизнь хрупкая; поняли, насколько человек зависим от болезни, о которой раньше никто не думал. Это все заставляет задуматься: что же самое главное в нашей жизни? Для многих из нас наступил некий момент истины. Этот год вместе с испытаниями и трагедиями принес много ценного и полезного людям: осознание того, что у нас было много ненужного в жизни. В момент болезни и испытаний это лишнее уходит и остается самое главное: вера, любовь, сострадание, милосердие, помощь друг другу.

Конечно, для больничного служения этот год был очень важным, потому что, с одной стороны, мы увидели свои недостатки, а с другой – перспективы дальнейшего развития. Больничное служение не просто одна из сторон деятельности Церкви. Это, наверное, одно из самых главных дел, которое человек может совершать в жизни, – служить ближнему, утешать его. И это возможно делать не только священникам или людям, которые поставлены на это, но любому неравнодушному человеку, который переживает за ближних, имеет мягкое, доброе сердце и может послужить. И прошедший год это показал.

За несколько лет до того, как началась пандемия, была создана Комиссия по больничному служению, куда вошли священники разных московских округов, окормляющие больницы. Раньше наша деятельность была спокойной, плавной и ограничивалась служением молебнов; иногда мы ходили в больницы, навещали пациентов. Когда началась пандемия, все очень сильно изменилось: возникло ощущение, что мы находимся на фронте. Появилась срочная необходимость священникам попасть в «красную зону», появились звонки и просьбы навестить умирающих и тяжело болящих людей, причастить, соборовать, крестить. И сразу мы столкнулись со многими проблемами. Главной проблемой оказалась невозможность священнику попасть в «красную зону» (это было категорически запрещено). Вторая проблема − мы не знали, как себя там вести, как использовать средства защиты, как причащать человека, если ты сам находишься в комбинезоне, в котором ничего не видно и не слышно, как пронести туда Святые Дары, крест, Евангелие. Много было вопросов.

− Но как-то все-таки удавалась?

− Конечно. Собственно говоря, этот год и принес нам опыт того, как это можно все делать. Еще одна проблема, с которой мы столкнулись, − растерянность людей. Для этой болезни характерно то, что человек страдает не только физически, но и духовно, интеллектуально: нарушается сознание, психика, часто после тяжелой реанимации человек может быть неадекватным. И все это, конечно, отражается на его молитве и духовном состоянии. Священнику важно понять: человек не хочет молиться и причащаться либо это просто действие болезни. Еще одна проблема состояла в том, что оказалось не так много священников, готовых работать в «красной зоне». Все эти проблемы пришлось решать. С помощью Божьей что-то удалось сделать.

Один из главных результатов прошедшего года – это поддержка Департамента здравоохранения. Благодаря этому сотрудничеству нам удалось получить разрешение на работу в «красной зоне»; мы получили поддержку главных врачей московских больниц, где есть ковидное отделение; мы смогли разработать методику причащения пациентов в «красной зоне». И сейчас это уже отработанная система: мы знаем, как себя вести, как совершать таинства, как использовать средства защиты. Все это уже не вызывает у нас недоумения, смущения и вопросов. Сейчас для нас это привычное служение. Каждый пациент, конечно, уникален, но методика уже отработана. Более того, нам разрешили даже дежурить в ковидных больницах: не просто приезжать к одному пациенту по вызову, а находиться какое-то время в отделении, обходить палаты и навещать гораздо большее количество людей, чем мы могли бы это сделать по одиночным вызовам. Сейчас, конечно, мы должны дальше развиваться в этом направлении.

Все эти вопросы, которые у нас возникли, мы должны не просто решать, но идти вперед. Сейчас мы вплотную подошли к тому, чтобы создать в Москве институт больничного духовенства (о чем мы много лет мечтали, но никак не могли сделать). Сейчас, благодаря пандемии, удалось создать группу священников, которые постоянно выезжают к пациентам. Они подготовлены, имеют допуск, знают, как себя вести в стационаре. Этих священников можно назвать готовой группой больничных капелланов. И сейчас мы разрабатываем регламент (чтобы утвердить его в Департаменте здравоохранения), который будет определять список этих священников, их права и обязанности. Регламент будет разослан по московским больницам и поможет нам осуществлять работу уже на законных основаниях.

Многие годы была большая проблема (и об этом знают многие священники), состоящая в том, что в больницу нас всегда пускали только благодаря хорошему отношению. Если у тебя хорошие отношения с врачом, тебя пустят, а если по каким-то причинам врач или заведующий отделением не хочет видеть священника, то он может спокойно отказать (несмотря на то, что пострадает пациент). Сейчас, к счастью, ситуация изменилась: почти во всех клиниках нас принимают с большим вниманием и любовью, помогают, поддерживают. Сами врачи, столкнувшись с этой инфекцией, поняли, что не все зависит от них. Этот вирус действительно уникален тем, что непредсказуем, и течение болезни у каждого пациента особенное. Врачи понимают, что не могут все рассчитать и предугадать. Поэтому они сами часто приглашают нас в «красную зону», и мы становимся уже не теми, кто оказался по разные стороны баррикад (как было раньше: врачи считали, что мы не нужны в больнице, а священники считали, что лучше помолиться), а сотрудниками, их соработниками, коллегами. Мы делаем одно общее дело – помогаем пациентам: врачи физически, а мы духовно. Сейчас мы ощущаем поддержку и главных врачей, и заведующих отделениями, и Департамента здравоохранения. Это очень позитивный, радостный результат.

С другой стороны, это и вызов для нас. Мы должны соответствовать больничным требованиям: четко представлять, что можно, а что нельзя делать. У нас однажды был такой случай. Батюшка, приехавший из региона, решил нам помочь. Зайдя в «красную зону», он стал зажигать свечи. Ему сказали: «Что Вы делаете? Здесь же кислород. Вы сейчас взорветесь!» Он стал спорить с персоналом: «Это вы ничего не понимаете!» Стал пугать всех Страшным Судом. В результате нам пришлось этого священника попросить удалиться, потому что нельзя себя так вести. Нужно соблюдать все правила, ни в коем случае не конфликтовать с персоналом и знать, что можно, а что нельзя делать.

Очень важно знать состояние пациента, на что мы раньше не обращали внимание. Мы приходили к пациенту и сразу говорили: «Давайте исповедоваться, причащаться». А ему, может, надо памперс менять, или его тошнит, или он плохо слышит, или у него голова кружится. То есть прежде чем что-то делать, нужно понять состояние пациента и попытаться помочь ему самому или попросить кого-то из персонала. И в этом отношении нам очень помогают наши помощники. Кроме группы больничных священников сформировалась группа помощников (волонтеров), которые тоже приходят в «красную зону» и выполняют очень важную работу: беседуют с пациентами, утешают их, поддерживают, осуществляют самый простой уход (дают пить, кормят). Они ближайшие помощники священника. Благодаря их работе священнику намного легче помочь пациентам: он может обойти гораздо большее количество людей и эффективнее совершать свое служение. Помощники тоже проходят подготовку (у нас есть курсы помощников), имеют определенные навыки (как использовать средства защиты, как себя вести в стационаре).

Зачем все это нужно? Конечно, священники всегда были в больницах. Но это должны быть особенные священники. Не всегда обычные требования, которые священник выдвигает к прихожанам, применимы в больнице (например, пост или исполнение молитвенного правила; или чтобы человек ничего не ел перед причастием). Здесь все по-другому, это надо учитывать и быть очень деликатным в этом отношении. Часто возникает вопрос: можно ли совершать таинство? Можно ли причащать человека? Особенно если человек находится в полусознательном или бессознательном состоянии в отделении реанимации. Тут бывает сложно решить. Родственники просят: «Приходите, навестите, он хотел причаститься». Если мы узнаем, что пациент хотел причаститься, что он человек воцерковленный, тогда мы имеем благословение причащать его даже в бессознательном состоянии. Но если он редко или никогда не причащался, то мы можем просто помолиться, помазать его освященным маслом − все равно какое-то утешение можем принести ему и его родственникам.

Еще очень важный момент нашего служения – помощь родственникам пациентов. Для них священник бывает последним связующим звеном с их родным человеком. Священника пускают в реанимацию, он общается с пациентом, а потом может позвонить его родным и рассказать о его состоянии, поддержать, утешить, передать какие- то слова. Часто люди, находясь в больнице, говорят: «Пожалуйста, передайте мой маме (папе, жене, мужу), что я ее очень люблю и прошу прощения». Самые последние и важные слова они говорят своим родственникам через священника. Так что очень много разных сторон, тонкостей больничного служения, которые необходимо учитывать.

Человек может отойти ко Господу, но важно, как закончится его земная жизнь. Если он примирился с Богом, покаялся, причастился Святых Христовых Таин, то в том, что человек отошел ко Господу, нет чего-то страшного. Самое главное утешение (и стимул) наше – это то, что служение никогда не бывает напрасным. Даже если мы не видим исцеления человека после молитвы, после соборования, ему все равно это необходимо. Если не для временной жизни, то для жизни вечной это важно.

Я думаю, многие из нас в этом служении находят для себя утешение. И священники, и помощники священников тоже переживают разные скорби, испытания. Для нас это способ преодолеть свои собственные внутренние  проблемы, трудности. Вспоминается пример великой княгини Елизаветы Федоровны, которая вступила на путь служения ближним после страшной трагедии в своей жизни − потери дорогого, любимого мужа Сергея Александровича, убитого террористом. В служении она нашла для себя свет, радость, выход из этой страшной тупиковой ситуации. Наверное, и каждый из нас находит в этом служении для себя радость, утешение, смысл своей жизни, решает свои внутренние скорби, проблемы.

Я думаю, больничное служение важно не только для больных, но и для всего общества. Должны видеть и знать, что Церковь всегда с народом; что Церковь − это не некий институт, который выполняет какие-то функции, не соприкасаясь с реальной жизнью (часто Церковь обвиняют в том, что она удаляется от жизни и не занимается проблемами людей). Именно в больничном служении становится видно, что Церковь находится там, где народ. Людям невозможно переживать испытания в жизни без молитвы, Церкви, ее поддержки. И сейчас это стало очевидно. Многие люди, которые раньше скептически относились к Церкви, сейчас поменяли свое отношение: стали гораздо внимательнее смотреть на то, что делает Церковь, стали более доброжелательны и внимательны к священникам. Мы в этом году поздравляли пациентов с Пасхой, и никто не отказался от подарка; никто из персонала не отказался от того, чтобы принять пасхальный кулич.

− Раньше отказывались?

− Бывали такие случаи. Говорили: «Нет, нам этого не надо». Сейчас никто не отказывается, потому что все понимают, как это важно.

Еще мне кажется, что больничное служение сближает нас с людьми других вер и национальностей. Бывает, приходишь в палату, там лежит человек другой веры, например мусульманин. У меня был такой случай: когда я соборовал пациентку, рядом лежала женщина-мусульманка. И она поднимала руки для молитвы, а мне потом сказала: «Я вместе с Вами молюсь». Я говорю: «Спасибо большое. Конечно, хорошо, что мы вместе молимся». Чувствовалось, что она тоже переживает, поддерживает, молится за нас. В испытаниях, в беде мы становимся очень близкими друг другу.

− Как Вы считаете, чему главному научили эти дни противостояния эпидемии людей, священников, врачей?

− Это очень сложный вопрос. На мой взгляд, мы должны ценить то, что нам дано Богом: возможность общаться с Ним, любить Его, друг друга, делать добрые дела и дорожить той жизнью, которую нам Господь Бог дал. А все остальное − лишнее, на что не надо обращать внимание. К сожалению, нас многое в жизни отвлекает: суета, ненужные разговоры, дела, покупки, мероприятия. А сейчас, в период пандемии, все лишнее уходит на второй план, остается самое главное. Ценить это главное и благодарить Бога за то, что у нас есть, − самый важный урок для нас во время пандемии.

Важно, что сейчас мы, как никогда, почувствовали, как мы все близки друг другу: и верующие, и неверующие, и священники, и врачи, и медсестры. Больница – это уникальное место: здесь все равны. Особенно это чувствуется сейчас, когда все ходят в защитных костюмах и не видно различия  между людьми. Это может быть и заведующий отделением, и главный врач, и санитарка. Ощущение, что мы все равны и делаем общее дело, – очень важный урок.

− Вопрос телезрительницы: «Я сейчас оканчиваю курсы сестер милосердия, и мне предстоит потрудиться в меру своих сил. Я бы хотела узнать Ваше мнение, как можно помочь больному человеку духовно? Как отнестись к нему более внимательно, чтобы не навредить, не обидеть? Что Вы можете мне посоветовать?»

− Вопрос очень важный, потому что главный принцип деятельности и врачей, и священников, и помощников священников – не навредить и ничего не навязывать, не лишать человека свободы. Если мы будем навязывать свои услуги (предлагать святую воду, таинства), это будет нехорошо, фальшиво. От такой помощи человек скорее всего откажется и будет расстроен. Поэтому, конечно, мы должны подойти к человеку очень аккуратно, внимательно и постараться понять, как он себя чувствует; узнать, может, ему надо что-то сделать, чем-то помочь. Нужно попытаться воспринять этого человека как близкого, родного, чтобы он почувствовал тепло, искреннее сострадание, сопереживание; чтобы он понял, что рядом с ним тот, кто не будет его чему-то учить или что-то предлагать, а тот, кто ему сопереживает. Это очень важно.

Как помогать больному? Сопереживая и сострадая, быть рядом с ним. Есть даже такая практическая рекомендация: когда мы заходим в палату к больному, подходим к его кровати, мы стараемся быть на одном уровне с ним. Я, например, иногда встаю на колени, чтобы быть с пациентом лицом к лицу, а не нависать над ним, потому что это воспринимается как давление сверху. Нужно быть с больным на равных, чтобы он видел мои глаза, чувствовал меня. Можно взять его за руку, чтобы он почувствовал, что я сопереживаю, что я рядом с ним. Об этом много писал владыка Антоний, митрополит Сурожский: когда человек тяжело страдает, не надо ему много говорить, не надо его ничему учить, надо быть просто рядом, подержать за руку, чтобы он почувствовал твое тепло. Недавно мы встречались с Фредерикой де Грааф, которая много лет работает в хосписе и является духовным чадом митрополита Антония Сурожского. Она говорила такие слова: «В молодости, когда я начинала это служение, я старалась много учить людей, говорить им о вере, молитве, Евангелии. Сейчас я поняла, что не нужно много говорить. Нужно просто быть рядом, сострадать и сопереживать».

Это самое главное, чем мы можем помочь людям. Почувствовать, в чем человек сейчас нуждается, что ему нужно. Может быть, ему нужно просто дать попить, поправить маску или одеяло, поменять памперс. Всё, многого не надо. Но в это малое можно вложить всю свою любовь к нему, и сострадание, и ласку. И тогда для человека это будет самое главное утешение и помощь. Он почувствует, что он не один, не брошен. Потому что самое страшное – это испытывать одиночество и неизвестность: «Что со мной будет, кто меня будет лечить? А вдруг сделают что-то не так – и я умру?» Поэтому важно человека поддерживать, утешать, быть рядом с ним.

– Вы говорили, что существует единый телефон, по которому можно вызвать священника в больницу. Расскажите об этом подробнее, пожалуйста.

– Да, это еще один шаг, который нам удалось сделать. Не секрет, что в больницу трудно вызвать священника. Какая была практика раньше? В районе больницы всегда есть какой-то храм. Обычно родственники стараются прийти в этот храм или позвонить туда и пригласить священника, чтобы навестить больного. Но сейчас ситуация поменялась в том, что для священников, которые не входят в группу специально подготовленных, вход в больницы закрыт – карантин. Священников из храма не пускают. Кроме того, бывает даже трудно найти священника, который свободен и может сейчас поехать. А бывает даже трудно дозвониться в храм, потому что телефон не отвечает.

Был предложен такой способ: создать единый многоканальный телефон, на котором постоянно дежурят операторы; и днем, и ночью. По этому телефону можно вызвать священника в любую больницу. По нему звонят родственники, сообщают, что такой-то пациент в такой-то больнице находится в таком-то состоянии. Оператор принимает этот вызов и сразу связывается со священником, который в этот день дежурит и готов выезжать. Таким образом, он сразу реагирует на вызов и отправляется в больницу.

Как правило, сейчас этот телефон работает для ковидных больниц, для «красных зон». Но бывают вызовы и в обычные больницы. В чем здесь преимущество? В том, что не надо искать храм и его телефон, есть единый на всю Москву телефон, по которому всегда можно дозвониться. Можно сейчас позвонить и проверить, он всегда работает. Всегда можно вызвать священника, который оперативно, быстро доберется до больницы. Более того, он еще имеет доступ в эту больницу, у него не возникнет проблем. Никто не будет спрашивать, кто он, откуда и почему сюда пришел. У него уже есть разрешение, есть право, есть пропуск, он спокойно приезжает в больницу и навещает пациента.

– Какой номер телефона? Озвучьте, пожалуйста.

– Два номера. Первый: 8-903-660-30-40. А второй я не буду озвучивать, боюсь ошибиться, Вы можете посмотреть его на сайте больничной комиссии. По этим номерам можно вызвать священника в любую московскую больницу к пациенту. Телефон работает круглосуточно.

Это хорошо, что есть такой единый номер и он работает. И сейчас звонков все больше и больше. Но возникает проблема: теперь у нас не хватает священников. В нашей группе всего около пятнадцати священников на всю Москву. И мы призываем всех наших собратьев, сослужителей помогать нам в нашей работе. Мы проводим семинары, курсы для больничных священников, чтобы привлечь в свои ряды помощников. И будем рады, если кто-то откликнется и нам поможет.

К сожалению, сейчас существует некая боязнь, предубеждение. Многие священники боятся ехать в «красную зону», боятся, что они заболеют. Во-первых, если человек уже переболел, риск не такой большой. Во-вторых, мы используем средства защиты, они действительно эффективны. В нашей группе за год никто серьезно не болел ковидом. Да, мы все переболели в легкой форме, но серьезно никто не болел. А те, что сидели дома, прятались, боялись, сейчас заболевают, и достаточно серьезно.

– Известно, что многие люди за этот период потеряли своих близких, и зачастую очень неожиданно и трагично. Что бы Вы могли посоветовать людям, которые расстались со своими близкими? Как найти духовные силы, чтобы правильно воспринять этот уход?

– Может быть, я резко отвечу, но человеку в таком состоянии невозможно ничего советовать. Я вообще боюсь что-то советовать людям, которые страдают и только-только потеряли своих близких. Это очень неблагодарное дело.

Наверное, надо просто быть рядом с такими людьми. Надо просто их выслушать, вместе с ними поплакать, подержать их за руку, может быть, обнять, как-то утешить. Сказать, что разлука – это страшно, тяжело, больно, но ведь Христос все это прошел и дал нам возможность через это пройти. Это не конец. Если мы начнем молиться, начнем искать Бога, смысл этих страданий, которые мы переживаем, искать ответ на вопрос, почему это происходит, то мы обязательно его найдем.

И мы почувствуем, что любовь не умирает, что если мы чувствуем любовь к своим близким, то она никуда не уйдет, даже если человек ушел из этой жизни. Это как раз и есть свидетельство того, что человек продолжает жить. Мы любим не воображаемый образ, а реального человека, просто сейчас его с нами нет. Но он продолжает существовать. И когда мы молимся за него, совершаем богослужение в храме, причащаемся, мы ощущаем, что у Бога все живы. Об этом, наверное, можно было бы напомнить. Но опять же делать это надо очень деликатно, потому что утешать очень сложно в таком состоянии. Тем более что люди действительно теряют близких трагично.

Бывает, что человека забирают из поликлиники сразу в больницу, в реанимацию, а там нет ни связи, ни телефона, родственники даже не успевают попрощаться и потом просто получают закрытый гроб. Это страшная трагедия. Был человек здоровый, веселый, деятельный, мы с ним разговаривали, общались, и вдруг его нет, вдруг просто черный пакет – и все. Это, конечно, очень страшно. Чтобы это пережить, наверное, надо вспомнить о том, что и вокруг много страданий, вокруг много людей, которые нуждаются в поддержке. Чтобы пережить горе самому , надо вспомнить об этом. Поддержи того, кто рядом, вспомни о том, что кто-то страдает, может быть, еще больше, чем ты. Сам сходи в больницу. У нас многие волонтеры, которые ходят в «красную зону», сами пережили жизненные трагедии. И это их заставило отложить все свои повседневные дела и найти время для того, чтобы помогать там священникам.

– Хорошо ли, если человек чувствует присутствие ушедшего родственника и никак не может с ним проститься? Даже после сорока дней все равно ощущает его рядом с собой.

– Конечно, ощущать, что человек живой, что он существует, важно. Почему бывает очень тяжело? Потому, что есть боль потери, что было хорошо, жили вместе, радовались, и теперь это уже никогда не вернется. Когда человек живет прошлым – это невыносимо. Когда он все время вспоминает, как ему было хорошо с любимым, – это страшно. Но Господь говорит: «Впереди Царство Божие. Блаженны плачущие, жаждущие правды, милостивые, кроткие. Царство Божие внутрь вас есть. Только ищите его – и найдете». Если так думать, замкнутый круг разорвется, не будет жизненного тупика. Тогда человек, пережив трагедию страданий, обретет силы, чтобы идти дальше, духовно возрасти, возмужать, преобразиться, чтобы понять то, что раньше он никогда не понимал и не ощущал. Наверное, Господь для этого и попускает нам такие тяжелые испытания, чтобы мы возросли духовно, не были приземленными, чтобы мы стали духовными людьми, цель которых – Царство Божие, вечная жизнь.

– В чем заключается перспектива в развитии больничного служения сейчас?

– Главная перспектива в том, чтобы мы получили официальный юридический статус – «больничные священники», чтобы мы сформировались как определенная группа больничных капелланов, которая была бы признана и в Церкви, и в обществе. Во многих странах есть такие капелланы, которые не просто приходят в больницы, а являются штатными сотрудниками медицинских учреждений. Было бы замечательно, если бы священник занимал хотя бы четверть ставки в больнице. Тогда он был бы полноправным членом медицинского сообщества и мог спокойно совершать свое служение, не боясь, что его выгонят.

Вторая перспектива состоит в сближении с врачами, чтобы у нас был диалог, в котором мы бы обсуждали общие темы. Врачебные темы часто пересекаются с духовными вопросами. Например, эвтаназия, состояние человека в реанимации, психическое здоровье − эти темы являются пограничными между физическим миром и духовным. Конечно, их очень хорошо обсуждать вместе. И было бы замечательно, если бы мы регулярно проводили встречи, семинары с врачами для того, чтобы эти темы обсуждать. Я думаю, у врачей тоже существует такая потребность, потому что у них возникает много вопросов, когда они сталкиваются с неожиданными вещами, которые не могут понять. Например, два пациента с совершенно одинаковым диагнозом, в одном и том же состоянии. Но почему один из них выходит из кризиса и поправляется, а другой не выдерживает и умирает?

Еще одна важная перспектива заключается в том, чтобы мы могли материально поддерживать больничных священников. Сейчас, к сожалению, существует такой механизм: все священники, которые ходят в больницу, служат еще на приходах, чтобы иметь материальное содержание. Они вынуждены большую часть своего времени уделять приходу, а больничное служение такое, что требует всего человека. Если ты зашел в больницу, то можешь там провести целый день. Если дежуришь на вызовах, то можешь ездить целый день и неизвестно, когда твой день закончится. И в этих условиях еще выполнять какое-то послушание, чтобы содержать семью, невозможно. Человек должен быть полностью свободен для больничного служения. Пока не существует таких фондов или грантов, которые могли бы поддерживать больничное служение. Может, в будущем они появятся. Или появится ставка в больницах (есть же в больнице ставка психолога), благодаря которой священник сможет получать жалованье (даже небольшое) и тем самым обеспечивать свое существование и не заботиться о том, чтобы где-то заработать деньги. Это поможет ему стать действительно профессионалом в том, что он знает и умеет, и не отвлекаться на посторонние вещи. Священник же должен служить, заниматься воскресной школой, молодежкой, участвовать в каких-то мероприятиях, успевать сходить в больницу,  помолиться; и еще семья у него есть. Он все должен успевать. Конечно, это сложно.

Когда у нас появится юридический статус и будет принят закон хотя бы на уровне Москвы о должности больничного священника (который получает жалованье, имеет определенные права и обязанности, определенную подготовку, медицинскую карту, сдает анализы, проходит курсы повышения квалификации и так далее, то есть делает все, что должен делать обычный медицинский работник), тогда, я думаю, эта работа будет более эффективной и будет вызывать больше уважения. Когда человек занимается этим более целенаправленно, он уже не делает грубых ошибок; он знает, как себя вести, имеет медицинские знания. Я думаю, будет большой шаг вперед, если удастся так сделать.

Еще одна перспектива нашего служения – работа с персоналом. Если бы мы могли регулярно встречаться с врачами, медсестрами и проводить с ними беседы, это было бы очень полезно. Они часто сами к нам обращаются за духовной поддержкой, потому что находятся в тяжелом состоянии. Мы об этом не всегда помним: мы думаем о больных, которые страдают и болеют, о родственниках, которые переживают, но забываем, что врачи и медсестры испытывают огромную нагрузку. Представьте, человек двенадцать часов находится в костюме: жарко, душно, нечем дышать. Хорошо, если он может на какое-то время снять костюм, отдохнуть, перекусить. Это очень тяжело и физически, и психологически. Это рождает депрессию, уныние, хроническую усталость.

Почти все врачи (более 90%) сами переболели COVID-19, а после этой болезни человек обычно хуже себя чувствует примерно полгода. Он должен пройти реабилитацию, чтобы вернуться в то состояние, в котором был. Поэтому у переболевших врачей возникает синдром хронической усталости, нарушается сон, появляется отдышка, еще какие-то проблемы (вирус поражает все системы органов). Один врач мне рассказал: «После того как я переболел, я еще полгода целенаправленно лечился, потому что у меня была нарушена память: я не мог вспомнить, что раньше хорошо знал. Я приходил на совещание, меня главный врач о чем-то спрашивал, а я не мог ответить − не помнил». Это все последствие COVID-19. Врачи, которые переболели, несут на себе все эти последствия, но продолжают работать честно, самоотверженно. Они действительно герои. И не всегда о них заботятся. А они тоже нуждаются в духовной поддержке: в молитве, в духовном утешении, в участии в таинствах. Но они настолько загружены, что у них просто нет на это времени. Хорошо, если у них есть один  или два выходных в неделю, когда они могут повидать свою семью. Поэтому можно специально для врачей служить богослужения в больнице (молебны, например), потому что это им очень нужно.

− Подведите краткий итог нашей теме и благословите телезрителей.

− Прошедший год был уникальным. Я не знаю, сколько еще продлится пандемия, но то, что мы уже пережили, – это уникальный и очень важный опыт. Господь нас вразумляет, учит, призывает к тому, чтобы мы по-новому стали относиться к служению, своим делам, семье, работе, друг к другу; чтобы мы дорожили тем, что у нас есть, и не забывали, что мы всегда должны быть вместе, быть единым обществом, единым народом, который в трудные моменты находит силы для взаимной поддержки и взаимовыручки. Это, наверное, самое важное, о чем мы должны помнить.

Мне бы хотелось пожелать всем здоровья телесного и духовного, радости. Потому что этот год, несмотря на испытания, принес нам очень много радости, которая состоит в том, что Господь нас не оставляет: какие бы ни были сложные ситуации, выход есть всегда, и Господь нам его показывает. Какие бы ни были трудные моменты, мы видим, насколько важно, что мы можем друг друга поддерживать. За этот год мне удалось встретить множество интересных, удивительных людей, которые открыли мне особую красоту своей души. И я благодарен Богу за это. Всем нашим телезрителям желаю благодарить Бога за то, что Он нам дает (и за скорби, и за испытания, и за радости), чтобы мы помнили, что должны научиться любить Бога и друг друга. Всем желаю помощи Божьей и благословения Божьего.

Ведущий Денис Береснев

Записали Наталья Богданова и Елена Кузоро