Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма преподобного Сергия Радонежского в Солнцеве города Москвы, руководитель Московской епархиальной информационной комиссии священник Александр Волков. 

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

– Сегодня общество празднует международный день веганства. Хотел спросить про веганство и вегетарианство: как Церковь к ним относится?

– Я отношусь к той части общества, которая не празднует этот день, а празднует Воскресение Христово. Мне кажется, это немного вымышленные праздники, хотя  веганство и вегетарианство довольно сильно развитые движения в нашем современном обществе. Поэтому стоит об этом сказать пару слов. Как мне кажется, и то, и другое носит довольно искусственный характер. В основе этих концепций лежат некоторые ограничения во вкушении той или иной пищи или использовании тех или иных материалов животного происхождения для изготовления одежды и других нужд. Это жалость к животному миру или забота об окружающей среде, чем и обусловлены такие концепции. Но если мы посмотрим на многотысячелетнюю историю человечества, то не найдем таких времен, когда люди сознательно ограничивали себя ради таких условностей.

Люди часто ограничивают себя, в том числе во вкушении продуктов животного происхождения, но имеют в этом определенную цель. Христианский пост – это тоже воздержание, которое имеет целью обуздание страстей, проявление иных чувств и качеств, появляющихся всегда, когда человек себя ограничивает в чем-то с высокой целью. В этом действительно есть некий смысл. Но это ограничение тоже, впрочем, неестественное. Пост – это не что-то присущее человеческому существу, так как человеку требуется животный белок, так устроил Господь.

Вместе с тем некоторое временное ограничение для духовной пользы, несомненно, имеет глубокий смысл. И наш тысячелетний опыт Церкви говорит о том, что в этом есть смысл. А в такого рода ограничениях, которые не несут в себе никакой духовной цели, есть очень много искусственности, поэтому бесцельности. И люди, которые стоят на позициях веганства или вегетарианства, лишаются чего-то в своей жизни и сознательно пытаются найти  немного искусственные модели поведения, образа жизни для того, чтобы отличаться от всего общества, выделить себя, показать, что все такие нехорошие, а они отличаются. И это, конечно, тоже неправильно, как мне кажется, и для христианина нет в этом никакой нужды. У нас есть понятные для нас системы ограничений, приводящие к понятным результатам. А эти вещи – проявление в современном обществе каких-то ложных, обманчивых концепций постхристианской эпохи.

– Один из самых серьезных аргументов в защиту веганства и вегетарианства – чтобы не убивать животных. Вполне же христианский аргумент, разве нет?

– Я что-то не слышал нигде четко сформулированных в нашей вере указаний о том, чтобы человек для своей пользы, для продолжения жизни и для поддержания ее был бы как-то ограничен в использовании всего животного мира (и для пищи, и для каких-то своих иных нужд). Совсем нет. Господь, наоборот, как говорится в Книге Бытия,  дает человеку этот мир для того, чтобы он его, с одной стороны, гармонично использовал, с другой стороны, пользовался тем, что Господь создал для человека. Поэтому такого рода ограничения в христианстве сложно найти.

Другое дело, что христианин должен с неким разумом и рассуждением подходить к тому, как он использует животный мир, в том числе и для своих пищевых нужд. Понятно, что это все не должно превращаться в какое-то неразумное использование, когда сам по себе мир начинает страдать от этого. И в этом смысле тема экологичного ограничения, конечно, имеет христианское обоснование.

Забота об экологии в широком смысле этого слова может в себя включать и некоторые ограничения в использовании животного мира, тем более в промышленном использовании, когда разводятся  животные для того, чтобы их убивать. С одной стороны, это необходимо, когда мы говорим, что человек должен кормить себя самого, человечество должно получать необходимую пищу (в том числе белок). Но есть и неестественные проявления, когда специально выращивают в некоторых странах какое-то невероятное мясо, которое стоит десятки (если не сотни) тысяч долларов за определенный вес. И это мясо поставляется на стол людей, которые могут себе позволить такие огромные суммы. Или какие-то иные деликатесы, которые могут быть связаны с таким использованием животного мира. Это, конечно, неправильно. Такого рода вещи с христианской точки зрения, я думаю, должны быть осуждены. Но естественное, нормальное употребление в пищу продуктов животного происхождения вполне допустимо. Поэтому во всем нужно видеть меру и границу.

– Вы упомянули Книгу Бытия. А ведь согласно этой книге до Ноева потопа человек мясо животных не вкушал, только после потопа Господь благословил употреблять в пищу мясо животных. А если веганство и вегетарианство – это способ возвышения человека к тому состоянию?

– Мне кажется, во всем нужно видеть цель. И если нет понятно сформулированной цели, то тогда все действия приобретают какой-то странный, пустой характер. Если бы вегетарианцы в основу своей концепции положили некоторое осознанное возвращение к допотопным временам, то, конечно, можно было бы об этом рассуждать. Но такого рода установок в их концепциях нет. И я думаю, что вряд ли их можно ожидать. Поэтому теоретически можно было бы об этом порассуждать, но практически люди, становящиеся веганами или вегетарианцами, не ставят перед собой цели возвращения к допотопным временам.

– Вопрос телезрителя: «Известно, что по иудейским законам во время пасхального седера выпивали четыре чаши вина, пятая чаша всегда была полная, ее наполняли для пророка Илии, потому что он должен был прийти перед Страшным судом Божиим. Когда он придет, никто не знал, поэтому пятую чашу не трогали. И у меня вопрос. Когда Христос молился в Гефсиманском саду, не об этой ли чаше Он говорил? Но в дальнейшем получилось, что эту чашу Ему пришлось испить до дна».

– Спасибо за такой глубокий вопрос, он требует серьезного, фундаментального рассказа о том, в чем заключалось основание той Евхаристии, которую мы сейчас совершаем. Конечно же, ее основанием была Тайная Вечеря, во время которой Христос со Своими учениками действительно совершал эту самую пасхальную трапезу, где полагалось испивать необходимое количество чаш вина. Мы можем предположительно говорить, что чаша, которую Христос предложил Своим ученикам в качестве прообразовательной евхаристической чаши (впоследствии она станет чашей Его крови), – это чаша, следующая после чаш пасхального седера. Сейчас сложно сказать, пятая она или какая-то другая по счету.

В целом мы можем сказать, что Евхаристия в своей исторической связи, в своем историческом преемстве, несомненно, связана с еврейской пасхальной вечерей. Но специалисты, исследователи, ученые дискутируют на этот счет исходя из евангельских и иных свидетельств. Так или иначе, но мы действительно имеем происхождение нашей Евхаристии отсюда.

С другой стороны, так детально, как мне кажется, об этом рассуждать можно только в контексте каких-то серьезных ученых исследований. Потому что практически для православного христианина думать об этих деталях еврейского праздничного ужина интересно в контексте какой-то информации о формировании христианского богослужения в целом. Но все же искать какие-то прямые параллели, мистические толкования, связанные с представлениями еврейского народа о Мессии, может быть, сейчас немного неуместно.

Хотя, конечно, тема очень интересная, действительно захватывает. И когда ты понимаешь, что происхождение литургии связано с этими еврейскими пасхальными традициями, то очень многое начинаешь осознавать по-другому. Это, наверное, действительно важно для людей, которые интересуются историей литургии. Но в целом сейчас современному христианину так глубоко копать, может быть, не стоит.

– Здесь мне показался очень интересным вывод, который нащупал наш телезритель: если эта пятая чаша предназначалась для Илии, а Христос ее выпил и дал другим ученикам испить, то это Он есть Илия, который должен был прийти перед Вторым Пришествием. Следовательно, весь этот символ обозначает скорое Второе Пришествие или даже Первое в иудейской традиции.

– Несомненно, в этом смысле можно говорить о многом в отношении их пасхальной прощальной вечери и в отношении того, что мы не находим на этой вечере в упоминаниях евангелистов агнца самого по себе. Мы не видим этого упоминания, и это тоже имеет глубокий смысл, что этим Агнцем становится Сам Христос, Который претерпевает смерть за Свой народ. И много всего другого мы можем здесь найти. Чаша, которая через несколько часов наполняется реальной кровью Христа, умирающего на кресте, – это  прообразовательный характер Тайной Вечери, первой Евхаристии, он имеет глубокие смыслы, которые нам стоит видеть во всем.

– Я хотел бы продолжить тему пророка Илии. Как всем известно, он не умер, а поднялся на огненной колеснице. В связи с этим существует предание, что он придет перед Вторым Пришествием на землю. Что Вы думаете об этом предании?

– Я ничего конкретно об этом предании не думаю. Просто потому, что есть вещи, которые воспринимаешь как некую данность. И я не очень люблю рассуждать и размышлять о вещах, которые не имеют непосредственно отношения лично к моей духовной жизни или к тому, что может быть полезным для людей, которые меня окружают, за которых я отвечаю в духовном плане. В этом смысле всякого рода предания, традиции, повествования должны иметь какую-то цель, какой-то смысл.

Да, мы можем знать, что есть  предание о том, что он действительно придет, и этого ожидать. Кто-то из нас или наших потомков, наверное, доживет до этого времени, когда каким-то образом люди смогут пророка Илию увидеть. Несомненно, какая-то его роль в эсхатологии будет, с учетом того, что мы понимаем его историю в Ветхом Завете, в предании о том, что он находился рядом со Христом во время Преображения. Хотя, впрочем, это все же не евангельское основание, скорее то, что содержится в преданиях, в иконографии. Но все же при этом мы понимаем некоторую особую роль этого пророка, и, наверное, она будет как-то реализована Христом в будущем, при завершении нашего мира.

– То же самое касается такого малоизвестного библейского персонажа, как Енох. И то же говорят об апостоле Иоанне Богослове, который, по преданию, не умер (его могилу раскопали, а его там не обнаружили). Тоже существует предание, что он придет.

– Мы знаем буквально о нескольких людях за всю историю человечества, которые были взяты на небо: два ветхозаветных праведника, Пресвятая Богородица и апостол Иоанн Богослов. Но опять же это некоторая данность, которую мы можем принимать, с ней не нужно как-то спорить, приводить какие-то исторические доказательства или их отсутствие. Просто это данность нашей веры, нашей традиции, нашего предания в широком смысле этого слова. Но поскольку эти вещи не имеют прямого отношения к моему спасению, мне лично об этом глубоко рассуждать, может быть, не имеет смысла.

– У нас есть такой вопрос от телезрителя: «Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал, что наше время богато лжеучителями и крайне скудно в наставниках духовных. Скажите, пожалуйста, нужно ли искать духовного наставника для наставления в духовной жизни или больше обращаться к духовной литературе и лучше там искать ответы на интересующие вопросы?»

– Как мне кажется, и то, и другое нужно делать. Любому христианину, который хочет глубоко понять суть нашей веры, стоит обращаться к богатейшему духовному наследию нашей Церкви: к святителю Игнатию и множеству других отцов Церкви, церковных писателей, в том числе последнего столетия. Потому что и наше отечественное, и вообще в целом православное наследие XX века дало очень много новых смыслов, нового осмысления и Евангелия, и духовной жизни современного человека. Поэтому очень важно обращаться к этому опыту.

Одновременно с этим нужно искать тех пастырей, которые по духу, по содержанию своей проповеди, по настроению, с которым эти священнослужители совершают свое служение, подходили бы к настроению человека. Люди разные, и современные священники разные. Одному нравится человек более строгого характера, другому нравится более отзывчивый и душевный человек. Священники тоже люди, как и все остальные. Поэтому совершенно нормально человеку искать того, кто подходил бы ему и по духу, и по настроению.

– Вопрос телезрителя: «Как соотносятся Писание и Предание?»

– Писание и Предание соотносятся таким образом, что они являются двумя крыльями, двумя основаниями учения нашей Церкви. Без Предания не может быть правильного понимания Писания, а само по себе Предание без Писания тоже теряет всяческий смысл и становится областью фантазии и домыслов.

Одно с другим только так может очень гармонично сочетаться. И мы видим, насколько эта гармоничность в писаниях святых отцов (особенно отцов золотого века нашей письменности: святителя Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова) прекрасно сочетается, насколько эти духовные отцы имели удивительное чутье (несомненно, от Святого Духа) и умение отсекать в Предании все ненужное, пустое, человеческое или не вполне заслуживающее внимания со стороны церковной полноты. И высекать в этой глыбе то, что Божественное и может действительно называться Преданием с большой буквы. Потому что очень много есть в Церкви вещей, которые могут называться преданием (с маленькой буквы): каких-то традиций, каких-то установок; вещей, которые заслуживают даже некоторого уважения и понимания, но вместе с тем требуют очень трезвого к ним отношения.

К сожалению, люди иногда предание (с маленькой буквы) путают с Преданием (с большой буквы) – с тем, что, несомненно, является основой нашей веры, на которой мы строим наше понимание христианской истории. К примеру, большая часть двунадесятых праздников так или иначе основана на Предании. В первую очередь праздники Богородичного цикла, которые в каноническом Священном Писании никак не упомянуты. Что-то святые отцы брали из тех текстов, которые называются апокрифическими, что-то передавалось из уст в уста и потом фиксировалось в традиции. Таким образом, опыт Церкви в этом смысле сам за столетия формулирует в Предании важное и делает его совершенно понятным и естественным для признания нами в качестве части нашей веры, в качестве традиции, иногда доброй, иногда немножко странной, обусловленной какими-то историческими условиями бытования Церкви в том или ином контексте времени, общественного пространства.

Есть очень много вещей в церковном самосознании нашего Отечества, которые были сформированы в последние сто лет, в советское время. Некоторым людям кажется, что какие-то из этих традиций или преданий являются чем-то совершенно неизменным, невозможным для исправления. По этому поводу часто возникают споры.

При попытках что-то немножко скорректировать или ввести нечто иное в последование богослужений, церковные традиции мы сталкиваемся с жестким непониманием людей: «Как так? Это предание святых отцов! Так Церковь велела изначально, а вы занимаетесь каким-то модернизмом!»

Это все, конечно, надо разделять и понимать, что модернизм модернизмом, но в целом Церковь – организм, действующий Духом Святым, обновляющийся и, как дерево, отбрасывающий лишние «листья».

К этому нужно относиться трезво, нормально, со знанием историчности части наших традиций. Жить с этим знанием спокойно, понимая: есть Священное Писание, Предание и множество всего другого, обусловленного нашей историей, практикой, что тоже должно быть уважаемо нами. Но воспринимать это нужно несколько критически.

– Вопрос телезрительницы: «У меня умер муж. В народе говорят, что одежду умершего человека можно раздавать только после сорока дней…»

– Наша дорогая телезрительница, Царствие Небесное Вашему почившему супругу! Пусть Господь упокоит его душу в селениях праведных! В первую очередь молитесь о нем. Сейчас самое необходимое – молитва о Вашем приснопамятном любимом человеке, душа которого в данное время проходит очень ответственное испытание.

Ваше дело – прежде всего думать не об одежде мужа и традициях, о которых мы только что говорили, а о том, что Вы лично как любящий человек можете сделать для супруга (молитва, добрые дела, чтение Псалтири по нему). А размышления о том, можно или нельзя делать что-то с одеждой, совершенно пустые, не имеющие никакого основания в церковном самосознании, понимании нашего отношения к усопшим.

Это понимание состоит в том, что сейчас мы можем помочь почившему только молитвой. А все, что он оставил (память о себе, деньги, одежду, картины), находится в мире, где живут люди. Специально искать каких-то сроков для того, чтобы раздать одежду, не стоит. Об этом не нужно думать.

Сорок дней определены Церковью для сугубого плача, молитвы и скорби об усопшем. В это время необходимо по возможности забыть про все, что не связано с молитвой, личным отношением к почившему. Всякое попечение о наследстве должно быть отложено на период после этих сорока дней, когда закончится время скорби, начнется обычная жизнь для родных и близких усопшего. Уже можно будет христианским образом разделить его вещи, квартиру в том числе, раздать одежду людям, которые в ней нуждаются.

– До этого Вы говорили про Предание с большой буквы и предание с маленькой буквы. Данный вопрос телезрительницы и связанная с этой темой традиция – тоже в какой-то степени предание. С большой или маленькой буквы?

– Сложно сказать. Мы не имеем четко сформулированного церковного учения о поминовении усопших. У нас есть огромный опыт святых, Церкви и простых церковных людей, связанный с тем, как нам нужно относиться к усопшему. Мы этим преданием руководствуемся.

Вместе с тем мы знаем и понимаем, что Церковь состоит из трех частей: торжествующей Церкви (святых), воинствующей (живых) и Церкви, к которой относятся усопшие. Подтверждением этого является состав литургии: на Евхаристии поминаются все усопшие. Мы молимся о них как о людях, которые тоже каким-то образом (не очень понятно каким) участвуют в литургии, Божественной Евхаристии. Точнее, мы их признаем членами Церкви, среди которых нет бывших.

Мы имеем ограниченное представление о загробной жизни. Например, тема мытарств очень сложная и неоднозначная. Кто-то думает, что мытарства – часть нашего вероучения. Некоторые богословы считают мытарства лишь преданием (с маленькой буквы); есть какие-то общие представления о посмертной участи человека, но без деталей тех испытаний, экзаменов, которые проходит душа после смерти.

Загробная жизнь, посмертная участь человека – очень скользкая тема, к которой нужно подходить аккуратно. В ней много наносного, предрассудков, вещей, которые никак не связаны с церковным учением, а укоренены в народных представлениях. Перемешаны глубинные народные верования и обычаи, в которых, как мне кажется, есть определенные проблески знания, потому что любой миф (в хорошем смысле слова) имеет право на существование.

Народные обычаи и верования формировались на протяжении всей истории человечества. Предчувствия человека, пусть даже не освященные светом Христовой веры, находят  какие-то основания. Поэтому ко всему нужно подходить аккуратно. Важны личный опыт и обращение к опыту Церкви, духовный совет, который можно получить у священнослужителя.

– Общество издавна пытается осмыслить смерть, потому что она ждет каждого. Когда сталкиваешься с ней в жизни, сразу же и соседи, и подруги, и знакомые нашепчут кучу разных обрядов, обычаев, традиций… Еще отпевание в церкви и погребение. Есть ли золотое мерило, пользуясь которым можно понять: эту традицию мы берем в оборот, а эту – нет; так мы делаем, а так не делаем; так надо, а это – чепуха?

– Здесь есть очень важный нюанс. Я, будучи реалистично настроенным человеком, сказал бы, что это вообще не важно. Все, что нужно, – отпеть человека в храме, отнестись с уважением к телу – предать его земле, поставить над ним по нашей традиции крест и на этом успокоиться. Продолжать свою литургическую жизнь, молитву в храме. Никаких традиций, про все забыть. Но такого рода совет может быть обращен только к человеку, живущему церковной жизнью, не требующему поддержки со стороны.

К сожалению, по факту мы понимаем, что большая часть наших сограждан – люди, не живущие полноценной церковной жизнью, поэтому они не готовы на таких категорических условиях переживать уход своих родных и близких.

Нюанс заключается в том, что какие-то, может быть, не очень странные, не очень языческие традиции, мне кажется, не стоит растаптывать и ругать за них людей. Потому что в этом есть психологический момент: человеку нужно на что-то опереться. Поминки, посещение кладбища на третий, девятый, сороковой дни поддерживают родственников в переживании тяжелого времени расставания.

Христианину есть на что опереться: смысл – в ином переживании смерти. Но людям, далеким от Церкви, ты не можешь сказать «Христос воскресе!» во время отпевания. Ты не можешь им сказать: «Мои дорогие, мы с вами радуемся сейчас, что человек от нас ушел, потому что прощаемся с ним, но мы его провожаем». Это для них непонятно. Этим людям нужно говорить другие слова, давать «мягкую пищу», чтобы их утешить, поддержать.

Но для людей, живущих христианской жизнью, понимающих глубину нашей веры, народные традиции неуместны.

– Вопрос: «Часто слышим: “Високосный год. Столько горя, стихийных бедствий, людских страданий!” Это совпадение трагедий или суеверие?»

– Мне сложно сказать, потому что я не думаю, что есть какие-то условности, которых нужно бояться. Но человеку свойственно наблюдать и делать некоторые выводы на основании объема своих знаний.

Древние астрономы наблюдали за движением звезд, делали из этого умозаключения, часто, может быть, неправильные. Но все же этот набор знаний мог о чем-то кому-то говорить. Так же и с високосными годами все, мне кажется, немножко сложно. Конечно, безусловной веры в то, что в високосный год все будет плохо, нам иметь не нужно.

Но мы видим, какой ужасный 2020 год для всех нас, как человечество стонет и изнывает. А если посмотреть на 2019 год? Разве меньше было боли и страданий? Разве можно сказать, что в том году было легче?

Сейчас мы проживем 2021 год, дай Бог, и он тоже подойдет к концу. Оборачиваясь назад, сможем ли мы сказать, что человечество прошло этот год легко? Вряд ли. Очень многие вещи, происходящие с людьми, являются несомненным следствием их неправильных поступков (в широком смысле этого слова). Поэтому – високосный год или нет – мне кажется, в первую очередь надо смотреть на ту меру зла, которую люди часто переполняют своими делами.

Мы понимаем, что живем в очень тяжелое время, и легче нам не станет ни сейчас, ни через год, ни через четыре года, когда повторится високосный год. Нам, христианам, нужно отчетливо, совершенно трезво осознавать: ожидать, что сейчас закончится эпидемия и сразу все будет прекрасно, не стоит.

Нужно смотреть на этот мир в христианском измерении жизни и ее смысла. С одной стороны, без страха, но, с другой стороны, с трезвым пониманием сути вещей осознавать, что все мы идем и к концу этого мира в целом, и к нашему спасению, которое, несомненно, будет по его завершении.

– Вы сказали про наблюдения. Их можно условно разделить на две группы: наблюдения за погодой (если в такой-то день было солнце, то зима будет холодной) и другие (если черная кошка перебежала дорогу, то что-то случится; или: рассыпанная соль – к ссоре). Каким наблюдениям можно доверять, а каким – нет?

– Вопрос, скорее, в том, каким приметам можно доверять, а каким нет. Наши замечательные метеорологи на протяжении ста с небольшим лет наблюдают явления природы – и все равно почти каждый день хоть немножко, да ошибаются. Метеорологи бывают правы на следующий день после того, как все уже совершилось. Даже такого рода наблюдения не очень точные.

Вопрос в происхождении наблюдений. Если примета связана с народными глубинными языческими представлениями, то ей не стоит доверять. Каким-то вещам, которые связаны с явлениями природы, можно. Например, если ласточки низко летают, то скоро будет дождь, потому что этому есть физическое объяснение: давление, еще что-то, чего человек не чувствует так хорошо, как ласточка (или кошка, которая куда-то забирается при наступлении каких-то природных явлений).

К этому надо спокойно относиться. Современным людям не стоит строить свою жизнь исходя из каких-то наблюдений. Но нужно быть внимательным ко всему, что происходит вокруг. Мы должны с уважением относиться к природе и окружающему миру – не как к чему-то материальному. Наш мир наполнен вещами, действиями, состояниями, которые нам не всегда видны и понятны.

Про это можно еще долго рассуждать. У меня нет какого-то готового ответа. Стоит относиться со вниманием к миру, который тебя окружает.

– Отец Александр, наша программа подходит к концу. Прошу Вас подвести итог нашей передачи и что-нибудь пожелать телезрителям.

– Конечно, всегда всем нам хочется пожелать помощи Божией в жизни. Мы с вами беседуем в воскресный день, когда начинаем новую неделю. Мы ожидаем каких-то новых свершений, событий, изменений, просим у Бога, чтобы Он сохранил нас в правильном состоянии христианского созерцания этого мира.

Сейчас тревожное для многих время. Мы должны крепко опираться на Евангелие, видеть и чувствовать, что Христос с нами и посреди нас не только тогда, когда причащаемся Его Тела и Крови во время Божественной литургии, но и всегда, каждый день нашей жизни. Что бы ни происходило в мире, какие бы ужасы мы ни видели в новостях, нам нужно уповать на то, что Господь будет с нами, христианами. Христос всегда оказывается рядом тогда, когда человек чувствует одиночество, страх, неуверенность в жизни.

Дай Бог нам на наступающей неделе христианской уверенности и понимания того, что Христос всегда с нами.

Ведущий Александр Черепенин

Записали Елена Кузоро и Светлана Волкова