Беседы с батюшкой. Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе (Московское подворье Оптиной пустыни) и Покровского храма в Ясеневе архимандрит Мелхиседек (Артюхин).

– Хочу Вас поздравить с 35-летием монашеского пострига. С большим удовольствием разглядывал фотографии того времени. Я тогда еще не родился, даже родители еще не встретились. Для меня лично и для моего поколения, которое сейчас приходит в Церковь, это что-то далекое, таинственное. На фотографии мы видим отца Кирилла (Павлова), владыку митрополита Владимирского и Суздальского Евлогия, митрополита Алексия (Кутепова), которого я знаю по его замечательному голосу.

– Это был праздник 1000-летия Крещения Руси. Да, Алексей Кутепов – это уникальный голос, уникальный человек в истории Церкви, как и отец Матфей. Это целая эпоха.

– Мы порой знаем о жизни Церкви в рамках одного прихода, но Церковь – это значительно больше. Мы сейчас говорим о старцах. Расскажите о том времени, о том наследии, которое нам сейчас передается. Об отце Кирилле (Павлове), например. Как это было в то время?

– Это целая эпоха. Когда был выбор жизненного пути, это длинная история, я готовился к монастырю по патерикам, зная, понимая, что будет испытание.

– Читали жития святых?

– Да, жития святых, епископа Игнатия, епископа Феофана, древние патерики. Готовился к испытаниям, искушениям, знал, что они обязательно будут, что не будет все так гладко. Семинария в чем-то была жестче, чем армия. Я даже успел получить так называемые «два тропаря», два предупреждения. После третьего предупреждения – вылет из семинарии. Я за два года умудрился получить два предупреждения.

– Вы тогда были еще мирянин?

– Нет, я был студентом семинарии. И у меня были какие-то проколы, опоздания.

Готовился, что в монастыре будут испытания. И когда нас взяли в монастырь в сентябре 1986 года, я просто был в шоке от отношения братии к нам. Нас взяли 13 человек. Старшие священники спрашивали, есть ли у нас теплые носки. На двери висел пакет с носками. «А вы не голодные?» Мы вечно ходили вот такие, особенно семинаристы. Распорядок дня был запредельный, братский молебен в половине шестого утра, в 9.00 начинаются занятия, до 15 часов дня. Потом с 15 до 17 часов небольшой перерыв. А в 17.00 уже вечернее богослужение. И так круглые сутки. «Не голодные?» И возле кельи уже стояла банка с молоком, было какое-то печенье.

Я думал, кто-то будет смирять, кто-то будет какие-то уничижительные вещи делать. Абсолютно ничего. А благочинным был ныне здравствующий митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий (Березовский). Так совпало, он был благочинным всего два года, с 1986 по 1988 год. Потом он стал наместником Почаевской лавры. У него столько любви, столько снисходительности, столько участия... На самом деле я увидел настоящую монашескую семью. Это как раз и есть сущность нашего христианства. Вот она семья, ты семейный человек. Всем понятно, что такое семья. Место, где каждый живет друг для друга. Монастырь должен быть монашеской семьей, а не просто монашеской организацией по поддержке богослужений, сохранности памятников, приему паломников, обработке полей и сбору урожая. Не в этом дело. Должна быть семья. Как это сложно в наше время... А я тогда это время застал.

Интересный момент, сейчас у нас вернулся в Оптину пустынь монах, не буду называть имя, он 10 лет прожил в греческом скиту. Там было 10 человек. Афон подчиняется патриарху Константинопольскому Варфоломею. И русских без документов попросили вернуться на Родину. Он вернулся в Оптину пустынь. И я у него спрашиваю: «Что ты вынес из жизни с греками за десять лет?» Он с ходу ответил: «Я жил в семье, где каждый рвался помочь другому».

– Мне кажется, в современном понимании это противоестественно.

– По нашей жизни да. Я ему говорю: «Сказки не рассказывай, у нас так не бывает». Он говорит: «Правда». И рассказывает один из примеров: «В комнате стояла стиралка, я пришел с тазиком... И вдруг меня позвали на послушание, я ушел где-то на полтора часа. Прихожу, первая партия постирана, сушится, а вторая запущена. Рядом никого нет».

И недавно мне рассказали другую историю, современную. Мама с сыном ужинают, отец, наверно, на работе, позднее должен вернуться. Мама положила две конфеты: одну большую, другую поменьше: «Сережа, мы сейчас доедим, а ты подумай, какую конфету себе возьмешь, какую мне». Он начал пристально смотреть на конфеты…

 Мама спрашивает: «Батюшка, как Вы думаете, как все получилось?» Я говорю: «Большую взял себе, а маленькую маме. Ну, в крайнем случае, сказал: давай все поделим пополам». Это я так думал. А что произошло? Мама спрашивает: «Сережа, ты придумал?» А он ей говорит: «Мама, а ты уже наелась». Ребенку три года. Откуда этот вирус эгоизма? Ему всего три года… Надо воспитывать с пеленок, тогда в сознании будет, что надо делиться. Сели все за стол, всё пополам. Возьми хлеб, разрежь поровну. Это маме, это папе. Это должно воспитываться на таких мелочах. А то потом что получается? Плач и слезы. Потому что воспитания не было.

Образование может быть и средним, но воспитание должно быть высшим. Высшее, хорошее воспитание – это когда людям с тобой хорошо. Добрый человек – умный человек. А не добрый человек – не умный человек. Хочешь быть умным – становись добрым. Сейчас статистика: на три брака два развода. Почему? Они все были умные, с двумя высшими образованиями, а по жизни были дураки, не смогли сохранить семью. Потому что не было доброты и жертвенности.

Сегодня у меня в гостях на Оптинском подворье был замечательный человек Владимир Александрович Горбик, знаменитый дирижер. У него 10 детей. Я у них с матушкой попросил дать совет, секрет счастья в семейной жизни для молодежи. Они в один голос сказали: забота друг о друге, жертвенность, служение друг другу. Забота – противоположность эгоизму. Мы все рождаемся эгоистами. Ребенок хочет есть – он кричит, мать не спит, отец не спит. Он ни о ком не думает. И человек продолжает в этом эгоизме жить и воспитываться, потом не может сохранить семью,  даже ее создать. Было поразительно, что два человека враз сказали: забота друг о друге. Казалось бы, нет ничего проще. Но откуда это: «Мама, ты уже наелась»?  Все из мелочей.

– У нас один знакомый ребенок тоже так. Ему сказали: сладкое не получишь, потому что не так сделал. Он расстроился, вернулся и сказал: а давай вместе есть.  Компромисс нашел: ты покушаешь и мне немного дашь.

Вопрос телезрителя Дмитрия: «Больно видеть, что родители не общаются с детьми, а дети не общаются с родителями, такое бывает и в православном храме. Считаю, что это неправильно, это важные условия. Как примириться со своими родными? Как сделать первый шаг? Как перешагнуть через себя, какие бы ни были причины этого необщения?»

– Вопрос многосторонний. Из-за чего это нежелание помириться, простить? Старец Паисий Афонский говорил: включайте добрый помысел. Прежде чем подумать плохо, подумай хорошо.

Вопрос был про храм, но в храме же не видно, как они общаются. Наверно, вопрос принципиальный. Если ты попал в какой-то штопор недоброжелательности, непрощения, то как в конце концов выйти из этого штопора? Наступая на свое самолюбие, эгоизм, призывая помощь Божию. Должен сработать инстинкт самосохранения.

Однажды, когда готовился к Прощеному воскресенью, одна замечательная прихожанка сказала: «А знаете, с каким словом созвучно слово “обида”? Со словом “беда”». Обида – беда. Ты должен сам понять: если ты в обиде на кого-то, то это твоя беда. Это надо осознать.  Хорошее настроение гораздо лучше, чем обида и беда. В медицине давно говорят: плохое настроение и пессимизм – это 50% болезни». Все будет плохо. Мысль может материализоваться. Люди в концлагере или в плену выживали, если думали, что их ждут родные, близкие. «У меня дети, семья, жена. Я должен выжить во что бы то ни стало». И тот, кто жил с такими мыслями, что он живет ради кого-то, в конце концов выживал. В духовной и физической жизни всегда важен настрой.

Если ты поймешь, что находишься в беде, то надо из этой беды выбираться. Это твоя проблема. Надо не бояться протянуть первым руку, первым простить. Мы понимаем, что без благодати мы ничто. Псалом 50 должен стать нашим повседневным. Как воду пьем. Грех мой предо мной есть выну. Какой? Какой-то конкретный, с каким ты хочешь бороться. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Какой дух прав? Дух мирности, чистоты, целомудрия, жертвенного служения. Это надо призывать, этого надо хотеть. Если хочешь, то постепенно будешь исправляться.

Писание говорит: уклонись от зла и сотвори благо. Приходят на исповедь и говорят: «Батюшка, за эту неделю я никому ничего плохого не сделал». Ну, слава Богу. За целую неделю ничего плохого не сделал. Это прекрасно, но этого мало. Уклонись от зла и сотвори благо. Добрый совет, какое-то участие, в конце концов, молитва – всеобъемлющая добродетель. Если ты не можешь физически принять участие в каком-то добром деле, помолись. Мы все-таки живем друг для друга.

Мне однажды на день ангела подарили замечательную открытку, это был один из самых дорогих подарков. Там была такая надпись: мы – ангелы. Хотя епископ Игнатий сомневается, что мы рождаемся ангелами. Да и я сомневаюсь. Непонятно, кем мы рождаемся, но, во всяком случае, должны стать ангелами. Мы – ангелы, но по своим грехам ангелы с одним крылом. Мы можем подняться на небо, только обнявшись друг с другом. То есть я помогаю тебе, ты помогаешь мне в физической,  душевной жизни.

– Но каждый перед Богом отвечает за себя?

– Сейчас считается, что каждый сам за себя. Но мы не должны так жить. Крыло у нас, к сожалению, одно.  Это, конечно, образное выражение. Но это надо понимать. Когда венчаю супругов, я им говорю: «Радость разделенная – радость, умноженная вдвое. Скорбь разделенная – скорбь, уменьшенная вдвое». Замечательно, если есть с кем разделить и радость, и печаль.

Кто-то из мудрых людей сказал, что на белом свете должен быть хотя бы один человек, которому от тебя ничего не надо, кроме того, чтоб ты был здрав и счастлив. Кто этот человек? Друг. Настоящая дружба – это когда ничего не надо, кроме того, чтобы друг был здрав и счастлив. Здрав прежде всего душой. Кто-то сказал: молюсь, молюсь, чтоб не заболеть… А  кто-то его поправил: «Слушай, как-то обидно будет умереть здоровым». Мы должны понимать, что свою черту, свой путь болезни и скорби, каждый из нас все равно пройдет, как Христос прошел через Голгофу. Внезапная кончина одна из самых неприятных. Все-таки нужно подготовиться к этому, созреть для вечности.

Кто-то долго живет, но не подготовился. Господь знает, что у этого человека будет не такой путь там, поэтому через какие-то узкие обстоятельства жизни тот созревает.

– Жизненный путь и смысл может заключаться только в одном: в служении другим людям?

– Каждый на своем месте. Апостол Павел говорит: служите каждый тем даром, который получили. Отец Иоанн (Крестьянкин) говорил: все, что мы делаем по жизни, мы должны делать на пятерку. Водитель на пятерку, повар на пятерку, компьютерщик на пятерку, маляр на пятерку, монах на пятерку, священник на пятерку, ведущий и оператор... Служите каждый тем даром, который получили. Не все имеют какие-то дарования, способности, да и не все должны это иметь. Если все будут рваться только на телевидение, в театр и футбол, то кто будет водить вагоны метро, кто будет убирать, кто будет печь хлеб? Кому-то дано быть врачом, учителем, военным.

Принцип должен быть: служение. Высшее и хорошее воспитание – это когда людям с тобой хорошо. Это может быть любым способом. Когда ты к душевности прибавил духовности – это вообще красиво. Общение с людьми должно начинаться с душевности, то есть о погоде, о природе, о птичках, элементарная человеческая помощь. Если спросили на десятый раз, как ты думаешь, о чем  думаешь, тогда уже можно сказать: да, православный христианин, живу Евангелием, Церковью.

Читал сегодня новости, буквально пару минут, там говорится: а в советское время было принято посещать заболевших товарищей по школе. И несколько фотографий. В наше ковидное время это входит в некий диссонанс. Начал вспоминать свою молодость, мы настолько мало болели… по пальцам могу посчитать, когда у меня был больничный.

И следующая надпись: «В Советском Союзе чего только не собирали: макулатуру, стекло, металлолом, только не собирали на лекарства». На лекарства не собирали, потому что бесплатно лечили, каждый человек был дорог. На самом деле была такая христианская добродетель. Хотя на фотографиях люди с галстуками. Галстук на шее, а в душе человечность. Посетить заболевшего друга или товарища – это же элементарно. Это суть жизни. В этом мы есть. Общая забота друг о друге.

Потом это все переносилось и на семью. Человек понимал, что такое сострадание. Федор Михайлович Достоевский говорил, что без сострадания человек несчастен. Кто-то из мудрых сказал, что когда человек чувствует боль, он живой, а когда человек чувствует чужую боль, он – человек. Чехов однажды сказал: берегите в себе человека. Однажды Федор Михайлович пишет старшему брату Михаилу Михайловичу (он был на два года старше, они были одной душой): «Человек – это тайна, и я ее разгадываю всю жизнь. Если ты будешь этим заниматься, то не говори, что потерял время. Я занимаюсь этим всю жизнь, потому что хочу стать человеком». Казалось бы, Достоевский разве не величина? Разве нет какого-то стержня, глубины, широты, доброты, сердечности? О нем можно много говорить. И вдруг он говорит: хочу стать человеком. Он хотел роман написать о кающемся грешнике. Сам о себе хотел написать. Если бы мы в таком смиренном состоянии жили, так бы о себе думали! У Достоевского было четверо детей в семье. Младший Алексей умер из-за эпилепсии. После смерти сына Достоевский едет с философом Евгением Соловьевым в Оптину пустынь. Там они трижды встречались со старцем Амвросием, беседовали. И потом у старца спросили о Федоре Михайловиче. Старец Амвросий сказал: он из кающихся.

Была какая-то беседа (подробностей об этом нет), и старец говорит о нем: «Он из кающихся». Для нас, православных христиан, это один из самых положительных эпитетов, когда человек не противопоставляет себя остальным. Он же жил в одно время со Львом Толстым, который свое собственное Евангелие написал. Вот как: один по одному пути пошел, другой – по-иному. Поэтому Федор Михайлович – для всех, Лев Николаевич – для своей эпохи, хоть это и спорный вопрос. Но самый читаемый и переводимый за рубежом писатель на сегодняшний день – это Достоевский. Вплоть до Японии, а там совершенно другой менталитет у людей, иероглифы и прочее. Внутреннее состояние человека – это самое главное.

Многие говорят: ум – самое главное. Нет, не ум. Совесть и ум без Бога могут дойти до безобразного. Не ум – самое главное, а воспитание, светлые чувства, характер и воля – вот что движет умом. То есть надо воспитывать внутреннего человека. Ум только осуществляет доброе или злое. А совесть без Бога может дойти до безобразного.

Без Христа человек ничего не может исправить. Все романы Достоевского об этом: мало покаяния, нужно еще преображение. Кстати, эпилог «Преступления и наказания» дает ключ к осмыслению всего романа – это покаяние и будущее преображение, о котором автор говорит: «А это, впрочем, уже тема другого романа», имея в виду Раскольникова и Соню Мармеладову. Преображение как изменение к лучшему через принятие Евангелия и Христа – это уже отдельная тема.

– Есть замечательная фраза у Татьяны Черниговской, что нужно тренировать мозг. Мы привыкли, если сложно, откладывать это в сторонку и оставлять. Например, «Преступление и наказание» мне было сложно читать в пятнадцать лет. И сейчас это сложно, но ты должен это читать. Пусть мозг сходит с ума, но он будет тренироваться. На самом деле такое время пришло, что сейчас миллионы просмотров набирают видео, которые абсолютно ни о чем. Ты можешь два часа смотреть просто в пустоту. Там шутят, смеются, модно и красиво одеты – и миллионы просмотров. Мы сейчас с Вами беседуем о воле, о чувствах, о цели жизни, ее смысле, о молитве, о Боге. Посмотрят, может быть, десятки тысяч человек. С одной стороны, это тревожный звоночек, а с другой стороны, как в этом мире кого-то в чем-то убедить?

– Мы сегодня вспоминали Льва Николаевича. Но я часто вспоминаю его еще и добрым словом. У него есть замечательные мысли, которые нам, православным христианам, тоже неплохо было бы запомнить. Он говорил так: «Лучше капля добра, чем бочка философии». Люди делятся на две категории. Одни сначала делают, а потом думают, а другие сначала думают, а потом делают. И когда он еще был в православии, он сказал: «На могильном памятнике миллионов людей можно было бы написать: они жили и не знали, зачем  живут».

Вспомнилась одна католическая история про хохот. В один город приехал знаменитый юморист. И вдруг к падре приходит в какой-то день на исповедь человек и говорит: «У меня депрессия. Я не знаю, для чего я живу. Я не понимаю цели, у меня уходит почва из-под ног...»  Падре отвечает: «Не знаю, чем с ходу Вам помочь, потому что я Вас первый раз слышу. Но для начала я бы посоветовал: наш город посетил знаменитый юморист, хотя бы на него сходите». – «Это я и есть». Немая сцена. Фоном одно, а в глубине совершенно другое.

Сегодня мы говорили про участившиеся случаи самоубийств, потому что нет фундамента, почвы, цели, нет понятия о вечности, о душе. Тот же Федор Михайлович писал брату, когда попал на каторгу: «Я подумал, что двух дней не смогу провести в этой вони с уголовниками». А он был офицер, имел образование военного инженера. Они строили мосты, крепости, дороги. Кстати, когда у него была очередная курсовая работа, он представил проект крепости. Император решил посмотреть, что из себя представляют выпускники, познакомился с проектом и своей рукой написал итог просмотра: «Идиот». Почему? Потому, что в проекте крепости не были указаны ворота. Наверное, такую крепость точно бы никто не взял. (Смеется.)

Человек жил в таких условиях – и вдруг попадает на каторгу с уголовниками. Он четыре года там прожил и в конце срока написал: «Человек – существо привыкающее. Я думал, двух дней не переживу». В конце концов все преодолел, пережил. В итоге сказал, что только на каторге понял себя, Бога, свою душу и русского человека. И понял, что сколько человеку надо в жизни счастья, столько ему надо и несчастья, иначе счастья своего не поймет.

Откуда суицид? А нет цели, человек не понимает, для чего жить, фундамента никакого нет. У Достоевского было на каторге Евангелие, которое ему подарила Наталья Фонвизина, когда он был в Томске. И он все пережил с Богом. Как говорит апостол Павел: все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе. Без стержня, без жизненной цели малейшее поражение (кредиты, потеря работы, здоровья) – это трагедия.

Говорят, что рак – это приговор. Ничего подобного. Приходит одна прихожанка лет пять назад и говорит: «Батюшка, а мне диагноз поставили». Потом перекрестилась и говорит: «Слава Богу! Теперь будет время серьезно подумать о душе и вечности». Уволилась с работы (был какой-то небольшой денежный запас), из храма не вылезала, причащалась каждое воскресенье и, потихоньку угасая, умерла у меня на руках после причастия. Вот так человек подготовился. Конечно, единицы это так принимают. И умерла с доверием. Ну а что – здоровыми умирать? Это было бы обидно. Когда-то придется же умирать. И это тоже надо принять и пережить. Кстати, Достоевский говорил: «Я даже не подозревал, сколько во мне обнаружилось сил духовных и физических». То есть человек – существо, привыкающее к испытаниям. Все может человек пережить, когда он с Богом.

– На самом деле это очень важный момент. Наверное, с одной стороны, есть современная философия и идеология, что мы не должны страдать, должны быть счастливыми...

– Отец Иоанн Крестьянкин говорил: «Не изобретайте креста самодельного». Никто не говорит, что из лучшего нужно выбирать худшее. Нет, только если так жизнь сложилась. Мы не выбираем ни маму, ни папу, ни свой пол. Мы выбираем жену или мужа, жизненный путь (монашеский или семейный). А есть какие-то обстоятельства жизни, на которые мы не можем повлиять. И поэтому то, на что можем повлиять, должны изменить, а то, что не можем изменить, должны принять.

Лет двадцать назад я был в одном женском монастыре. И мне понравилась надпись на келье: «Господи, дай мне мудрость и силы изменить в моей жизни то, что я должен изменить. Господи, дай мне мудрость и терпение перенести в моей жизни то, что я не могу изменить. Господи, дай мне дважды мудрость, чтобы уметь отличить первое от второго». Если ты должен изменить что-то – изменяй, если не можешь изменить – принимай. Чтобы не получилось так, что ты мог что-то сделать, но не сделал. Как я говорю, если попытаться – может получиться, а если не пытаться – не получится точно.

И так в любом деле и в любом вопросе: под лежачий камень вода не течет. А в Армении говорят: под лежачий камень коньяк не течет. Поклон моему другу из Армении, если он смотрит эту передачу, и всей его семье. Везде есть наидобрейшие люди. Всегда физический, духовный, душевный труд предшествует успеху. А старец Паисий еще лет двадцать назад писал: «Сейчас такая молодежь: она хочет сидеть в кафе, пить лимонад и кофе, звонить в ректорат, чтобы узнать, какую оценку они получили по экзамену, который не сдавали». То есть тогда еще это было.

– С одной стороны, многие так и хотят делать, только еще хотят деньги зарабатывать из ничего. И ведь у кого-то получается. И эти единицы становятся примером для миллионов.

– Вспоминаю приснопамятного отца Димитрия Смирнова, на месте которого мы сейчас сидим. Он говорил: «Вам что нужно – пятерки в аттестате или знания?» Надо знания иметь, а не просто с кем-то договориться, что поставят пятерки.

– Пятерки за знания.

– Вот именно, за знания, но не просто так. Потому что ты же не с пятерками будешь жить, а с мозгами.

– Кстати, оценки из аттестата забываются, даже если они хорошие. О них вспоминаешь, когда приносишь аттестат в учебное заведение...

– Не это важно, важно наполнение. Книга ценится не за количество страниц, а за содержание. Так и человеческая жизнь. При нынешнем ковиде настолько все в одночасье может каждого из нас коснуться, поэтому не надо бояться смерти, надо бояться пустой жизни. И пока есть время, надо, насколько возможно, наполнить его содержанием, начиная со своей собственной семьи. Чтобы потом не было обидно: недолюбили, недосказали, недоласкали. Завтра – враг сегодня. Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня...

Никто не знает, насколько все затянется. И есть храм, молитва, причастие, исповедь – надо этим дорожить. День прошел – и Бога надо благодарить. Проснулись – и Бога надо благодарить, что еще целый день Им дарован. И, конечно, не надо строить проблем из того, что есть и будет. Не надо свою душу обременять. Хватит для каждого дня своей заботы. У тебя есть на этот день вопросы, проблемы, задачи – исполняй. На будущее смотри с надеждой и верностью. О будущем думать мы должны, а драматизировать его не надо.

Не надо строить минусовый вариант развития событий. Как апостол говорит: «Не переживайте. Знает Бог, как избавлять избранных Своих». И знает, как устроить жизнь к лучшему. Старец Паисий Афонский говорил: «От того, что я вижу и слышу в жизни, я бы давно сошел с ума, если бы не знал и не верил, что последнее слово за Богом». Тяжелая жизнь, тяжелые обстоятельства, но последнее слово за Богом. В конце концов, есть другая жизнь, – жизнь будущего века. Да, сейчас хотелось бы, чтобы эта жизнь тоже была более-менее устроена с человеческой точки зрения. Но мы должны понимать, что наша жизнь не только здесь.

У греков был такой девиз еще до Христа: «Наша жизнь не только здесь». Почему греки и не боялись смерти, поражения, вступиться за родину. Любой человек понимал, что мы не животные и не только из одного тела состоим, есть еще и душа. Поэтому важно, чтобы эти передачи имели пользу и давали нам какой-то жизненный ориентир. Слава Богу, что они есть. Есть и другие православные каналы, но у них все-таки есть поддержка (и дай Бог, чтобы она была до Второго Пришествия). А наш телеканал «Союз» – народный. Он существует на наши трудовые копейки. Поэтому давайте наш телеканал поддерживать и всячески ему помогать.

Кстати, была такая интересная мысль. Когда тебе не понравится то, что ты получил, подумай о том, что ты дал. Поэтому давайте сеять щедро, тогда мы щедро будем и пожинать. И так во всем: с родными, близкими, с Церковью. И Церкви надо помогать, и ближним, и «Союзу». Всем должны помогать, потому что это правильно, в этом суть нашей жизни. Даже не думайте о том, что потом это вернется. Безусловно, вернется. Но первыми мы должны начать.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Анна Вострокнутова и Елена Кузоро