Уроки православия. К.В.Корепанов. О подражании Женам Мироносицам. Урок 2

В подвиге Жен Мироносиц раскрывается вся высота женского служения Богу и миру, и это служение во все века и для всех христианок являлось примером для подражания. Но тем, кто стоит у подножия горы и еще ни разу не пытался совершать восхождение, трудно подражать тем, кто уже взошел на вершину…

– Кого мы называем мироносицами? Тех самых женщин, которые в ночь воскресения Христова пришли к пещере, где был погребен их Божественный Учитель. Пришли с миром, особым благовонным маслом, чтобы возлить его на бездыханное Тело Спасителя. Таков был древний обычай, но исполнить его решились лишь эти несколько женщин, и они же первыми узнали о воскресении Христа. Церковь прославила их в лике святых и празднует их память в 3-ю Неделю по Пасхе, отмечая этот день и как праздник всех женщин-христианок. Ведь в подвиге Жен Мироносиц раскрывается вся высота женского служения Богу, миру, и это служение во все века и для всех христианок являлось примером для подражания. Но тому, кто еще стоит у подножия горы и кто ни разу даже не пытался совершать восхождение, трудно, а то и невозможно подражать тем, кто уже поднялся на вершину.

Вот и мы, говоря о женском служении и всматриваясь в подвиг Жен Мироносиц, часто лишь вздыхаем: куда нам до них или до других подвижниц, мучениц древних и современных! Разве можем мы, сегодняшние христианки, живущие в абсолютно иных условиях, подражать им? Не только можем, но и обязаны, убежден гость наших ближайших уроков Константин Владиленович Корепанов. Как убежден он и в том, что современным женщинам исполнять христианские заветы в семье даже проще, чем в монастырях. Надо только понять, а затем и овладеть этим самым мастерством спасения! Об этом мы и будем говорить сегодня – и начнем разговор с самого-самого начала…

– Вот сотворен Адам, вот он обошел весь мир (условно), то есть посмотрел на всех тварей, которые созданы Богом, и не нашлось подобного ему – он одинок. И Бог говорит: создадим помощницу, соответственную ему. То есть изначально она должна помогать. Поэтому я всегда подчеркиваю, что служение женщины – это не просто христианский взгляд на женщину, а это универсальный характер женщины как таковой. И в какую бы эпоху мы ни заглянули, в какой бы народ, в какую бы традицию ни вошли, мы всегда видим, что женщина занимает это место: не яркое, не броское, но очень трудное и очень важное, потому что без этого служения женщин вся жизнь мира просто рассыплется – ничего не будет. Адам может наречь имена животным, он может постичь всю мудрость этого мира, но обеспечить собственное существование в этом мире, который он знает, он не может. Ему нужна помощница – человек, с которым он будет говорить или даже стоять напротив него молча, и этот человек будет организовывать мирское, как бы сейчас сказали, социальное бытие этого мужчины. Он может быть каким угодно мудрецом, но для того чтобы организовать те вещи, о которых мужчина обычно не задумывается, ему нужен некий помощник. Хотя на самом деле в том, что касается женщин, особенно в христианском приложении ее жизни, речь идет не только о чисто социальных вещах. Потому что нужна поддержка, нужно утешение, нужно вдохновение. И женщины умеют это делать очень тонко, деликатно и очень успешно.

Так сложилось, что лично для меня образ женского служения связан с совершенно конкретной картинкой. Где-то в начале 90-х годов я прочитал книгу, связанную с житием шамординских монахинь. Многое про них написано, но память сохранила единственный эпизод, который касается жизни Никона (Беляева), последнего старца Оптиной пустыни, достаточно молодого по старческим меркам. Его отправили в ссылку, и вот он лежит при смерти на койке, может быть, даже на топчане или какой-то лавке где-то в Архангельской области. В доме не топлено, а он не может встать. Его ищет и в конце концов находят двое (или одна) из шамординских сестер. Старец готов к смерти: он же монах, исповедник. И вот скоро он отойдет к Богу. Помню свое впечатление от того, что эти сестры были для него как ангелы. Потому что, при всем его мужестве, удивительной стойкости, умирать в одиночестве, брошенным ему было очень тяжело. Он в этом не признавался даже себе, но это одиночество перед смертью ему, монаху, тому, кто по определению одинок, было невыносимо. Он молится, он с Богом, но его душевная организация на изломе: ему тяжело. И вот Бог посылает сестер, которые нашли его. Они снимают с него какие-то валенки, онучи, все вшивые, начинают за ним ухаживать, обихаживать его. И сердце Никона оттаяло: он не один, рядом с ним близкие, любящие, единомысленные люди...

И эта картина стоит у меня перед глазами. Когда я говорю о женщине, в моем сознании всегда этот образ великого подвижника, лежащего на голой скамье, который нуждается в утешении, теплой руке, в глазах, которые смотрят на тебя. Не женское естество требуется ему, но то, что может дать только женщина: свет своих глаз, тепло своих рук, заботу...

В последнее время в связи с тем, что творится в нашем мире, идет искажение всех и вся, в том числе и женского образа. Раньше приходишь в дом, а он весь наполнен обаянием женщины, которая в нем хозяйка: шторочки, занавесочки, запахи, скатерочки, половички; дети, которые смотрят и улыбаются так, как дышит хозяйка этого дома. И у каждого дома было свое лицо, своя внутренняя атмосфера, потому что в домах живут разные женщины. Именно дыхание, которое издает женская душа, особенно если она наполнена молитвой, переживаниями за тех, кого любит, за кого молится, – это то, чего очень часто и очень многим не хватает. Не хватает и сейчас, когда обычный мужчина страдает от одиночества. Строго говоря, он совсем не одинок: у него есть друзья, приятели, он может сидеть в барах, клубах, кататься на лыжах, устраивать гонки, развлекаться машиной, покупать запчасти и радоваться, что никто ничего не регламентирует, – а душа тоскует. Почему? Потому что на самом деле вокруг него пусто. Ему очень не хватает наполненности, концентрированности пространства, какой-то сгущенности: понимания, любви, душевности, которые дает только присутствие женщины. И тем удивительнее, что лежащий на скамье монах, даже не просто монах, а монах очень высокой во всех отношениях жизни (несомненно, он и девственник, и святой Божий человек), не может один, ему необходимо присутствие, наполненность этих сестер, которые пришли и согревают его.

И в этом отношении то место, которое может и должна занять любая женщина-христианка в жизни Церкви и в жизни того мужчины, которому она дана Богом, – это и есть ее мироносицкий чин, который она несет, служа этому человеку. Кстати, не всегда это муж, жизнь – сложная вещь. Например, я знаю женщину, уже много лет служащую своему отцу, которому Бог даровал очень долгую жизнь. Мамы уже нет, семьи своей у нее тоже нет, и вот она живет одна с отцом и ухаживает за ним. Так судил Бог, дал ей не мужа, а отца. Это очень непростое служение, тем более что отец неверующий. Но вот Бог судил так. Кто-то вынужден заботиться о брате, кто-то – о каких-то случайных людях, соседях.

У нас на приходе есть женщина удивительной сердечной глубины и сердечной щедрости. Она упокоила мужа, за которым очень долго ходила, причем ходила так, что, когда он уже был лежачим, она просто растопила все в нем, так что буквально за три дня до смерти он попросил позвать священника, исповедался, причастился и умер в мире с Церковью. Не потому что она его заставила, а потому, что он просто оттаял от ее служения... Проходит некоторое время, и она находит в своем подъезде несчастного больного человека (в конце 90-х таких людей было много). Сначала она просто стала его подкармливать, а раз ему жить было негде, то привела к себе в дом. Она сумела уговорить детей, что ничего в этом плохого нет. Дети, конечно, спросили, зачем она какого-то мужика привела, но она им ответила: «Это не мужик. Это человек, которому нужна забота, который один». Она это поняла.

Я наблюдал эту историю. Мне бы никогда в голову такое не пришло. Я понимаю, что человека надо накормить, и могу приготовить еду, накормить. Понимаю, что человеку надо поспать, и тоже могу помочь в этом. Но как я могу сидеть и разговаривать о чем-то с незнакомым человеком? Да неинтересен я ему, и он мне, по сути дела, неинтересен. Я просто понимаю, что, раз уж он оказался здесь, надо что-то сделать. А эта женщина почувствовала, что он очень одинок и что его гнетет не голод и не отсутствие дома, а то, что у него, офицера, была семья, было все, а теперь он никому не нужен.

И вот она окружила его заботой, показав, что он нужен. Он оттаял и через полтора года умер в ее квартире, на том же самом месте, где два года назад умер ее муж. Но умирал он человеком, понимаете? Я приходил с батюшкой его причащать. Он исповедовался. Это был человек! Он не смотрел затравленным зверем, не был потерянным, опустошенным, несчастным, сломанным. Он понял, что у него есть надежда, если люди на земле его так любят, значит, он нужен на земле и, значит, и Бог его не отринет. Появилась надежда на милосердие Бога, вера в Его человеколюбие, потому что он познал, что здесь, на земле, есть любовь.

И наполнить жизнь окружающих людей таким служением, я лично убежден, могут только женщины. Я слышал и читал о том, что были святые отцы, которые могли так любить, но среди окружающих меня людей подобных не встречал. Мне кажется, что на такую щедрость, такую совершенно обескураживающую и ненавязчивую теплоту способны только женщины.

– То, о чем сейчас говорил Константин Владиленович, – это даже не картина маслом, это икона, на клеймах которой можно увидеть сюжеты из жития святой. Той, которая в силу своей духовной зрелости понимает, что «всему свое время, и время всякой вещи под небом», и которая действует в соответствии с этим пониманием. Рожает ли она, насаждает, врачует, плачет, обнимает, сшивает, любит, молчит – все это, как и многое другое, она делает своевременно: тогда, когда делать это надо, а не тогда, когда хочется.

Но мы, современные женщины, не такие! И с большинства из нас можно писать не картины или тем паче иконы, а рисовать карикатуры. Мы, нынешние христианки, не умеем служить ни Богу, ни ближним. И потому на одном приходе батюшка в шутку, но очень метко называл своих прихожанок не миро-, а «миноносицами»... Да, что-что, а мины подкладывать мы умеем! У нашей сестры нрав еще тот – взрывной! У каждой – свой характер, свое видение мира, свой план действий и, конечно же, множество своих ошибок и грехов…

Зная об этом и желая помочь нам разобраться и в себе, и в правилах жизни, Константин Владиленович написал для «Православного вестника» статью, которая своим названием многих заставит остановиться и задуматься: «Если ты сама за все отвечаешь, зачем тебе муж?» Да, задуматься надо – и в целом о роли женщины в семье, и о ее послушании мужу, о смирении, любви, страхе Божьем. А еще о том, что надо делать, когда таких добродетелей недостает. Чтобы тот условный портрет женщины-христианки и мироносицы перестал быть для нас идеалом, до которого, как до горизонта, никогда не дойти. Нет, задача нашего собеседника – показать, что в нас самих мешает приближаться к этому идеалу.

– Наверное, почти каждый может сказать, что рассказывается про какие-то идеальные случаи, каждый бы рад послужить замечательному человеку, мужчине. Просто замечательность у каждого своя, и для кого-то это будет местный священник, для кого-то Серафим Саровский, для кого-то просто обеспеченный человек, а для кого-то – умный, талантливый человек. Но женщины, живущие в браке, считают, что это все не про их собственных мужей. Что святые, праведные, благочестивые, талантливые, умные – это все где-то там, на стороне, а им – что досталось по разнарядке, то и досталось, да еще и неверующий.

Мне часто задают вопрос, который, очевидно, очень часто рождается в женском сердце. Женщины читают Евангелие, святых отцов, слышат проповеди священника, понимают: да, должны они своего мужа любить, должны ему служить. Но у них возникает вопрос, как служить? «Вот если бы он был верующий, если бы он был праведный человек, который служит Богу, то, несомненно, я должна ему служить, а если не буду ему служить, то, конечно, мне грех. А так я исполняю его прихоти. А раз исполняю прихоти, получается, я человекоугодник». Женщины очень часто спрашивают меня: если они пытаются служить мужу, а он неверующий и его прихоти иногда не имеют никакого отношения к воле Божией, то, может быть, вместо того, чтобы служить Богу, они человекоугодничают и служить мужу во всем не надо? Причем это говорят женщины, которые не хотят отговориться, а искренне пытаются понять, в чем, собственно говоря, их предназначение.

Все дело вот в чем... Вот Христос устраивает Страшный Суд, зовет на него людей и говорит: «Те, которые слева, идите, проклятые, в огонь вечный, потому что, когда Я хотел, вы Меня не накормили, не напоили, не ухаживали за Мной, не лечили, не заботились обо Мне». – «Господи, да когда же такое было? Да если бы мы видели Тебя, или Твоего служителя, или угодника Твоего, да неужели бы мы не подали ему чашку холодной воды? Подали бы, даже, может быть, еще сверх налили, нам ничего не жалко. Но мы же Тебя не видели...» А Он говорит: «Как? Вы же видели больных, видели сидящих в тюрьме, видели нагих, голодных. Если вы им этого не сделали, значит, не сделали Мне».

Наше восприятие «замылилось». Кто читает Евангелие каждый день, читает об этом не по разу в год (но хотя бы раз в год это Евангелие слышат все), и нам привычно. Мы прочитали, прослушали, и, как говорила моя мама, в одно ухо влетело, а в другое вылетело – ничего не понимаем. А Христос говорит ясно. Разве человек, находящийся в темнице, – праведник? Человек, лежащий на койке в любой больнице, – потенциальный праведник? Нищий человек, бомж (он нищий, значит, дошел до такого состояния), он что, хороший, что ли? Или человек, который голым ходит по улицам, хороший? Ведь это люди, которые находятся на социальном дне. Он перечисляет людей социального дна, людей, которые оказались действительно никудышными. И Он говорит: если вы этим никудышным людям не сделали, значит, не сделали Мне. То есть Христос призывает нас заботиться именно о тех людях, которые, с нашей точки зрения, не заслуживают никакого внимания.

Но ведь в контексте всего евангельского повествования смысл этих слов совсем в другом – в том, чтобы мы делали эти усилия по отношению к тем людям, для которых ни в каком ином, кроме христианского, состоянии делать бы этого не стали. Прозрение именно в том, что и в этом человеке живет Христос и что, оказывая служение ему, мы оказываем служение Христу. Только при таком взгляде мы можем заставить себя переступить через какое-то свое брезгливое отношение к этим никудышным людям, недотепам и начать им служить, заботиться о них, как о Христе.

(Продолжение следует)

Автор и ведущая программы Ольга Валентиновна Баталова

Записала Нина Кирсанова