Свет невечерний. Невроз причастия

Проповеди архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Всякий верующий человек непременно сталкивался с тем, что оказывалось очень сложно пройти через исповедь и причастие. Я вижу, что это настоящий подвиг, особенно для людей малоцерковных или тех, кто только-только пытается делать первые шаги в храме. Люди ходят в церковь годами, десятилетиями; но, будучи знакомы с хорошими священниками, читая хорошие книги по богословию, никак не могут подготовиться к причастию и исповеди. Но и для людей церковных это бывает целым испытанием.

Пожалуй, каждый православный человек может подписаться под типичной историей, которую я обрисую несколькими штрихами. Собрался человек причащаться, и тут или возникают какие-то проблемы со здоровьем, или ломается машина, или на него падает что-то сверху, или внезапно всплывает какой-то старый спор. Случается это или до причастия, или после, когда человек уже пришел из церкви, как следует исповедался, помолился, причастился. И вдруг после каких-то невинных глупых действий он напился – и через неделю сам себе признался, что с ним случился жуткий запой. Это, конечно, крайний случай, но такое тоже бывает.

Одна старая монахиня говорила мне в таких случаях: «Врах воюеть». Или же другая фраза: «Врах добра не хочет». То есть всякий раз, когда мы стараемся приблизиться к Богу, очистить себя, раскрыть свою душу навстречу Ему, наполнить себя благодатью, кто-то непременно сопротивляется, есть кто-то, кто противодействует нам, кто вставляет палки в колеса.

Да, это война, это настоящее противостояние. Но объясняет ли это все, что с нами происходит? Есть ли в этом некоторое окончательное, удовлетворительное объяснение «невроза причастия», который всякий раз случается с человеком, готовящимся к таинству? Ведь это самый настоящий невроз, особенно для молодых людей. О чем угодно можно просить человека, только не о том, чтобы собраться и сходить на исповедь и причастие. «Невроз причастия» – с чем он связан? Только ли с тем, что «врах воюеть»?

Мне кажется, здесь несколько уровней проблемы. Одна из них, конечно, совершенно верно была подмечена старой монахиней – есть силы, которые не хотят нам добра и всячески стараются или помешать получить духовный плод или позже растратить, впустую промотать, незаметно потерять тот дар, который мы получаем в церкви от великого, удивительного таинства Евхаристии, ради которого, собственно, и церковь строится.

Есть другой уровень – совсем банальный, он связан с тем, что мы слишком перегружаем, даже самих себя, относительно Евхаристии. Я имею в виду какие-то излишние, утяжеленные посты, невероятные требования по отношению к себе или близким людям, которые, бывает, доводят человека до нервного срыва. Человек, который учит иностранный язык, знает, что перфекционизм может довести до полного отвращения к языку.

Например, если вы погружаетесь в языковую среду, общаетесь с носителями нового языка, никогда не нужно стремиться понять все, что говорят другие, важно хотя бы схватить самое главное. Это один из рецептов успешного изучения иностранного языка – не гоняться за идеальным пониманием, не искать каких-то перфекционистских результатов и форм. И только тогда можно сдвинуться в изучении с мертвой точки, по крайней мере не навредить самим себе.

Вот и в наших экспериментах, связанных с училищем благочестия, как говорили в XIX веке, работает та же самая логика. Если мы пытаемся выполнить все, если ставим перед собой заведомо высокую планку, то мы загоняем сами себя в угол и доводим до отвращения. Как у людей, одержимых перфекционизмом, появляется отвращение к иностранному языку, так же у нас появляется некоторое отвращение к самым невинным и даже полезным вещам, которые должны приносить радость. Ведь исповедь и причастие – ради того, чтобы приносить нам радость, а не ради того, чтобы угнетать нашу душу и доводить до нервного срыва.

Но кроме этих двух уровней – борьбы против нас врагов спасения и некоторого перфекционизма, свойственного всякому мнительному, трепетному в религиозном (и не только) смысле человеку, есть еще третий и самый важный, который и надо бы назвать первым. Связан он с тем, что мы воспринимаем Евхаристию как событие исключительное в нашей жизни, между тем как это нечто естественное, что вообще не должно вызывать никаких трудностей. Евхаристия не есть исключительное событие, это логическое продолжение христианской жизни – жизни в присутствии Христа.

Почему у нас происходит нервный срыв или возникает нервическая взволнованность по отношению к Евхаристии, иногда даже по отношению к походу в церковь? Потому что мы стараемся быть христианами только внутри храма, только в тот момент, когда мы готовимся к причастию. Мы излишне напрягаемся, ставим себе какие-то сложные, совершенно невыполнимые задачи, в то время как от христианина требуется постоянное хождение перед очами Христовыми.

Феофан Затворник говорил, что дело не в молитвах, не в правилах, не в постах, даже не в Иисусовой молитве, которая ни в коем случае не должна превратиться, по выражению святителя, в талисман, какое-то самодостаточное духовное упражнение, которое на самом деле может заслонить нас от Христа, спрятать нас от Него. Но цель всех этих духовных упражнений – хождение перед очами Христовыми всегда, каждую минуту, каждое мгновение своей жизни. В храме вы находитесь или стоите на остановке, пишете реферат на веранде, пьете чай или покупаете корм для своего котенка – везде вы в присутствии Божием. Вот этого нужно искать.

И если мы так настроим себя, свою душу, то «невроз причастия», «невроз святыни» навсегда исчезнет, никакие враги к нам не прорвутся, никакие правила нас не испугают, потому что мы всегда ходим перед очами Божиими – это наше самое естественное состояние. Здесь не надо выдумывать себе никаких специальных образов, потому что это не статическое состояние: не надо превращаться в застывшую статую или икону, которая не двигается, не может позволить себе никаких движений.

Мы верим в Бога Живого, а Бог верит в живого человека. Нужно продолжать оставаться живым, потому что смысл Евхаристии и смысл общения с Богом в том, чтобы стать более живым, а не мертвым, стать более радостным, более счастливым, еще больше пропитаться жизнью, приобщившись к Источнику Жизни. Не в том, чтобы себя угнетать, а в том, чтобы раскрыться. Евхаристия и жизнь христианская как раз в том и состоят, чтобы раскрыться еще больше, а не загнать себя в угол и умертвить.

Записала Ксения Сосновская