Свет невечерний. Дальнобойные молитвы

Нечто подобное происходит с дальнобойными ракетами, например. Есть точки базирования ракет дальнего действия: стоит огромная машина, на которой непонятные нагромождения. Рядом ходят люди и не понимают, зачем это «чудовище» тут находится, какой в этом толк, могут даже шутить, что могли бы использовать это для чего-то более полезного. Например, на этой машине можно было бы возить детей в школу; может быть, развешивать и сушить белье. Можно было бы этих солдат использовать для колки дров, может быть, для самодеятельности... Ведь все это стоит совершенно без дела. Но только случится вдруг какой-то конфликт (не дай Бог), тогда один миг жизни и активности этого огромного монстра оправдан и дает о себе знать. И тогда все начинают понимать, почему это так важно и как это работает.

То же самое происходит с молитвой: для нас открывается ее значение, смысл и сила только тогда, когда мы переживаем утрату и нас Господь проводит через серьезные испытания. И утрата, бывает, касается не только умерших людей. Например, у вас есть друг, вы его любите, а он вас проклял, с вами не общается. Вы продолжаете за него переживать, и единственная связь, которая у вас остается с этим человеком, – молитва. Кажется, как это может действовать, если это связь не с человеком, а с Богом? Но ведь ты же с Господом разговариваешь об этом человеке.

Или, например, когда раскалываются семьи, самое тяжелое, что может пережить человек, – разлука с детьми или внуками. Бывает, пожилого человека разлучают с внуками. Для пожилых людей это очень важно – увидеть зеленый росточек на своем родовом древе. И вдруг невестка категорически запрещает общаться с внуками, запрещает с ними видеться, строит какие-то препоны, скандалит, запрещает даже звонить. Что остается делать такому человеку? Остается молиться. Что это даст? Человек, который от безысходности понимает, что это единственное, что ему остается, вдруг открывает, что молитва дает очень много. Мы не должны ждать от молитвы того, что она не может дать; с другой стороны, мы должны открыть в ней то, что она дает, а мы не хотим это принимать.

О чем я говорю? Я говорю о том, что молитва – это форма присутствия. Если вы молитесь за человека, вы присутствуете рядом с ним в этот момент. Даже если вы разлучены километрами или даже смертью, если вы молитесь за этого человека, предстоите перед Господом с его именем на устах, то в какой-то момент вдруг понимаете, что присутствуете в его жизни, а его жизнь присутствует в вашей.

Например, когда вам дали возможность пообщаться с внуком, которого вы мечтали просто подержать за его маленькую ручку, прикоснуться к этому зеленому росточку на вашем родовом древе, то вы присутствуете в его жизни только здесь и сейчас. Молитва дает возможность присутствовать не просто в конкретном моменте жизни человека, а во всей жизни этого человека. Это очень странно звучит, но те люди, которые молятся за своих близких, за живых и усопших, это прекрасно понимают. Что это значит? Это значит, что таким образом вы вымаливаете человека.

Например, у вас есть неверующий родственник. Часто бывает в семьях, что молодые родители не хотят крестить детей. Это бесконечно ранит сердца бабушек и дедушек, которые хотят молиться за своих внуков, хотят видеть их у Евхаристической Чаши, но ничего не могут с этим поделать. Когда вы молитесь за своих внуков, ваша молитва действует на Ванечку и Машеньку не только сейчас, когда им 5 и 7 лет, но действует на всем протяжении их жизни. Ванечке будет 65, а ваша молитва будет действовать на него. Машеньке будет 78, а ваша молитва будет продолжать действовать на нее. Вы будете продолжать присутствовать в их жизни, потому что предстоите с именами своих внуков на устах перед Господом, Который в вечности.

Люди честные и чуткие, которые, может быть, в молодости отмахиваются от этих странных стариков, что пропадают в церкви, со временем начинают понимать, что именно бабушка или дедушка, которые давно уже умерли, их вымолили и до сих пор продолжают вымаливать. И то, что ты в Церковь пришел, – это действие той молитвы, которая началась 30–40 лет назад. Это большая сила и большое дело.

Мы относимся к молитве как к чему-то декоративному: то она есть, то ее нет. Но в какой-то момент люди, особенно зрелые, у которых есть дети, внуки, начинают понимать, что это их молитвенная вахта. Часто молодые люди смеются над стариками: дескать, нагрешил в молодости, а сейчас в церковь ходит, кается. Но он же ведь не просто ходит каяться, он вас, дураков, вымаливает. Именно так. Не только за себя молятся ваши дедушка, бабушка или даже ваши дети. Очень часто бывает так, что за весь род в церкви стоит мальчик-подросток или девочка, которая бегает петь на клиросе. Только один человек молится, но эта молитва воздействует на жизнь всей семьи, всего рода, на живых и усопших.

Это, оказывается, очень большое дело. Если Господь вас на это дело позвал, одного из всего рода, семьи, к этому нужно относиться как к вахте молитвенной, потому что вы представитель перед Господом за всю вашу семью. Это великая честь, великое доверие, но и великая ответственность.

Часто бывает, крестные покрестили ребенка в юности, пока дружили с этой семьей, а потом их пути разошлись, они куда-то переехали или перестали общаться. И крестный не видит крестника, но за него молится. Он не может подарить ему шоколадку на день рождения, послать перевод, потому что его родители категорически это не воспринимают. Но он молится за этого ребенка, и значит, присутствует во всей его жизни, своей молитвой участвует в его жизни.

Кроме того, как ни странно это прозвучит, молитва – это самая неустранимая, самая настоящая и подлинная инвестиция в жизнь человека, в жизнь ребенка. Вы можете много сил потратить на образование детей, можете создать какую-то финансовую подушку безопасности для его будущего – все это хорошо, но это тлен, все это очень легко распадается и исчезает. Но если кто-то в роду молился за этого мальчика (или за эту девочку), значит, это уже действует на всю его жизнь. Это такая инвестиция, которая никуда не денется. Здесь нет инфляции, эти средства никогда не обнуляются.

Поэтому так ценны в нашей жизни молитвенники. Мы только через скорбь, через страдания начинаем ценить этих людей, которые скромно, без лишних слов, без каких-либо претензий берут на себя этот священный труд. Для многих из нас это единственный выход к тем людям, с которыми мы навсегда расстались; живы они или отошли ко Господу, но наше присутствие рядом с ними и их присутствие в нашей жизни возможно только через молитву.

Поэтому молитва – это серьезнейший труд, это фундаментальная наука. И люди отдают себя этому труду – это то, в чем нуждается сейчас наша жизнь, которая стала, кажется, безнадежно секулярной.

Записала Нина Кирсанова