Уроки православия. Поучения аввы Дорофея с прот. Алексием Яковлевым. Урок 28

«Позаботимся о себе, братия, будем внимательны!» С этого призыва начинается десятое Поучение прп. Аввы Дорофея. В нем преподобный учит нас наблюдать за своим внутренним состоянием и дает подсказку, как можно определить место своего нахождения на духовном пути по внутреннему устроению. Оказывается, есть три устроения души человека: 1-е - когда он действует по страстям, 2-е - когда человек сопротивляется им, 3-е – когда он уже искореняет страсти.

– «Позаботимся о себе, братия, будем внимательны!» – с этого призыва начинается поучение преподобного аввы Дорофея «О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно». Читая и разбирая его на прошлом уроке, мы узнали, что часто христиане не подвизаются в стяжании добродетелей, потому что не имеют должного внимания. В подтверждение этой мысли авва Дорофей приводит разные примеры, которые убедительно доказывают, что любой человек вполне способен приобрести добродетели; если он не будет нерадивым и рассеянным и начнет понуждать себя в подвиге, то Господь обязательно подаст ему Свою помощь.

В одном из таких примеров авва Дорофей сравнивает нас с паломниками, шествующими в Иерусалим. Одни проходят путь с длительными остановками, другие быстро доходят до своей цели, третьи долго не могут отойти от ворот своего города, а иные, сбившись с пути, вынуждены возвращаться обратно. Также и мы себя ведем на духовном пути, а потому преподобный авва Дорофей говорит о том, что каждый из нас должен рассматривать состояние своей души и знать, на каком этапе он находится. И далее нам дается подсказка, с помощью которой можно определить то место, где мы находимся по своему внутреннему устроению. Оказывается, есть три вида устроения души человека: первое – это когда он действует по страстям, второе – когда человек сопротивляется им, и третье – когда он уже искореняет страсти.

– Развивая свою мысль о путешествующих в Иерусалим, святой говорит, что эти три устроения души имеют великую обширность, поскольку внутри них у человека может быть самое разное местоположение, к примеру: один прошел три версты и заблудился в одной стороне, а другой, пройдя столько же, сбился немного в ином месте.

Далее преподобный Дорофей обращается к примерам: «Назовите какую угодно страсть, и мы разберем ее. Хотите ли, скажем о гордости? Хотите ли, скажем о блуде, или хотите лучше, чтобы мы поговорили о тщеславии? Поскольку мы весьма побеждаемся им. По тщеславию человек не может слышать слово от брата своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается (смущение – как один из признаков тщеславия) или отвечает пять слов или десять на одно слово, враждует и огорчается». Здесь как раз авва Дорофей отмечает, что один по тщеславию смущается и ничего не может сказать в ответ, а другой, наоборот, наговаривает столько, что лучше бы молчал и вообще ничего не говорил.

«И когда спор прекратится, он продолжает иметь помыслы на сказавшего ему такое слово, помнит зло и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе еще худшие слова, чтобы сказать ему». Думаю, что это всем знакомо, возможно, и не в такой степени, как описывает преподобный, но такое устроение есть. По мнению автора, это располагает к тому, чтобы зло превратилось в навык, иначе говоря – в привычку. Человек в таком положении постоянно мучается, и выхода у него нет, поскольку это уже стало для него привычкой.

Авва Дорофей говорит: «Бог да избавит нас от такого устроения, ибо оно непременно подлежит муке (невозможно с этим человеку войти в Царствие Небесное), потому что всякий грех, исполняемый на деле, подлежит аду, и хотя бы таковой человек захотел покаяться, он не может в одиночку преодолеть страсти, если не получит помощи от некоторых святых, как сказали отцы. Поэтому я говорю вам: старайтесь отсекать страсти, прежде нежели они обратятся вам в навык».

Это очень суровое рассуждение преподобного. Оно тем более звучит грозно, потому что касается вещей нам очень хорошо знакомых. Мы бы сказали даже, что это рассуждение пессимистично, и здесь авва Дорофей не отличается от других святых отцов. Он предполагает, что самостоятельно человек не может справиться со страстью, ему нужна помощь, которую он может и не принять. Здесь есть еще один момент. Когда мы читаем: «Он мне то-то сказал, а я ему в ответ это... Эх, надо было ему еще и вот это сказать!», то выглядит это все довольно-таки смешно. Тема достаточно распространенная, будничная, здесь не идет речь о каких-то ужасных грехах, которые мы себе даже представить не можем, хотя на самом деле тут не до шуток. Это некая данность для многих людей, считающих себя приличными; но по авве Дорофею этот навык подлежит аду. Он подчеркивает, что сам человек с этим справиться не может. И это правда! Человек в повседневной круговерти находится как белка в колесе и никак не может остановиться. Его должен кто-то вырвать из этого круга. Однако конструкция колеса такова, что в большинстве случаев это очень болезненно. Представьте, кто-то крутится в колесе, но стоит высунуть руку наружу, так ему тут же прилетит – это очень больно!

«Другой, когда услышит слово, хотя и смущается (его душа приходит в смятение, она стесняется вовсе не от того, что стыдится чего-либо; здесь речь идет о том, что человек не знает, как правильно поступить, и поступает плохо. Вспомним тропарь праведному Симеону, где говорится о мятеже; нам нужно убегать от мирского греховного смятения, которое приводит душу в смущение, сеет в ней бурю), и также отвечает пять слов или десять на одно, и жалеет, что не сказал и других трех худших, скорбит и помнит зло, но по истечении нескольких дней изменяется (то есть уже не держит зла). Другой проводит неделю в таком состоянии и переменяется, а иной изменяется и через день. Другой же оскорбляет, ссорится, смущается, сам смущает и тотчас обращается. Видите, сколько разных устроений! Однако все эти люди, пока они исполняют страсть, подлежат аду».

Здесь, как мы видим, авва Дорофей описывает классические случаи поведения вспыльчивого, но отходчивого человека. Это одна из таких забавных максим, которую любят высказывать люди, занимаясь самокритикой. Они говорят: «Я вспыльчивый человек, но отходчивый!» Какое же представление должно родиться у тех, кто это слышит? Конечно, ничто человеческое ему не чуждо. Это же хорошо! В нем есть чувства, эмоции; да, он согласен, что порой перегибает палку, он и не спорит с этим, ведь это не со зла. Он же отходчивый в отличие от тех, кто обижается, а значит, он тем более человек. В нем есть какая-то мирность.

Однако, по мысли преподобного, пока такие люди исполняют страсть, оправдывая себя, они подлежат аду. Это суровые слова, повторюсь, относятся к тем, кто живет и действует по страсти. То есть человек не осознает практически, что он подвержен страсти, он может даже на некоторое время как бы избавиться от нее, но это не духовное дело, а, скорее, душевное или даже физиологическое: человек просто устал все в себе прокручивать раз за разом, отвлекся, к примеру, на борщ со сметаной, и ему сразу же хорошо стало, отошел.

«Скажем и о тех, которые сопротивляются страсти. Иной, когда услышит плохое слово, печалится, но не о том, что его оскорбили, а о том, что он не перенес этой обиды: такой находится в состоянии подвизающихся и сопротивляющихся страсти».

Авва Дорофей для многих кажется ужасен, потому что он ставит очень высокую планку, такую, что даже представить себе невозможно. Как так?! Человек сознательно опечалился не за обидное слово, а потому, что не смог перенести обиды! Это очень высоко, и если бы все вокруг и мы сами были такими людьми, то как было бы прекрасно! Но это очень высоко! Причем этот человек находится не в числе тех, кто искореняет страсть, а среди тех, кто борется. Он еще не победил ее, страсть еще может одержать над ним победу.

«Другой подвизается, трудится, но, наконец, побеждается понуждением страсти. Иной не хочет отвечать оскорбительно, но увлекается привычкой». То есть такой человек понимает, что он поступил нехорошо, не оправдывается и не успокаивает себя, сказав: «Ну, вспылил я, и что? С кем не бывает». Нет, он признает ошибку и раскаивается в своем грехе.

«Другой старается не сказать отнюдь ничего обидного, но скорбит все же о том, что ему досадили, и себя осуждает за то, что скорбит, и раскаивается в этом». Конечно, здесь многие могут обвинить авву Дорофея в достоевщине, хотя это и анахронизм, однако надо признать, что он четко и дельно описывает состояние человека. Если ты внимательно смотришь за собой, разумно проходишь путь Божий, то тебе это должно быть знакомо. Вспомните, в «Гарри Поттере» Гермиона говорит Рону: «Не у всех же эмоциональный диапазон такой же, как у зубочистки». Точно также и здесь: не все к себе относятся как к зубочистке, которая либо колет, либо валяется.

Человек может увидеть свои чувства, размышления, понять свое устроение: «Да, я понимаю, что меня обидели, и в ответ я действительно ничего не хочу сказать, но я чувствую, как мне нехорошо стало на душе. Я осуждаю себя за то, что дурно, нелюбвеобильно отреагировал». То есть человек даже не ответил, а внутри себя испытал такое чувство. И ему действительно нужно увидеть свое внутреннее устроение, осознать его.

«Иной не огорчается оскорблением, но и не радуется о нем». По мысли святого, человек, который не радуется оскорблению, еще только сопротивляется страсти, но не свободен от нее. Что же нам делать с аввой Дорофеем?

«Вот эти все сопротивляются страсти. Но два из них имеют отличие от прочих. Кто побеждается в подвиге и кто увлекается привычкою, тем угрожает опасность подвергнуться беде действующих по страсти». Здесь имеется в виду то, что есть люди, которые ближе к погибающим, а есть те, которые, не радуясь оскорблению, не обижаются и тем самым близки к искореняющим страсти. Очень высокая планка задана преподобным! Мы не будем рассуждать о том, насколько это высоко или низко, самое важное для нас то, что все сказано честно.

«Сказал же я о них, что и они в числе сопротивляющихся страсти, ибо произволением своим остановили страсть и не хотят по ней действовать, но и скорбят, и подвизаются. Отцы же сказали, что всякое дело, которого душа не хочет, бывает маловременно». Очень интересную мысль здесь высказывает авва Дорофей. Он говорит, что если у человека есть страсть и он с ней борется, то ему требуется сильное напряжение, чтобы с ней справиться. Но и тут ничего еще не закончилось, и счастливый конец пока не наступил.

«Но таковые должны испытать себя, не исполняют ли они если не самую страсть, то что-либо из побуждающего к страсти, и потому побеждаются или увлекаются ею? Находятся такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти – один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию или по иной какой-либо страсти: таковые злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Такие принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обманывают». Мы уже с вами когда-то говорили о знаменитом монахе, который не обижался на «псов», оскорблявших его.

«Наконец, желаем сказать и о тех, которые искореняют страсть (значит, авва Дорофей знает многих людей, раз может классифицировать их состояние). Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду (то есть ожидает получить награду небесную), сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно». Так считает авва Дорофей, и он не одинок в этом мнении. Хотя мы можем здесь немного не согласиться с преподобным. Размышляя о награде, мы не имеем в виду, что человеку за его труды полагается десять монет. Если он, подвизаясь, преодолел нечто ради Бога, взошел в те места, в которых он никогда раньше не бывал, то в этом как раз и заключается награда для него. Человек не требует, чтобы ему что-то считали, посылали, возвели куда-нибудь, ему уже хорошо быть там, где он есть. Однако автор говорит, что здесь присутствует какая-то неразумность.

«Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что он подал повод к тому: этот разумно искореняет страсть». Это действительно разумно, потому что разумность искореняющего страсть доходит здесь до безумия – именно так на это смотрит мир греха. Как так? Это до какого уровня должен дойти разум, чтобы сделать такой хитрый круг: человек, претерпевая оскорбления, радуется им, потому что считает, что подал повод к ним и должен был их претерпеть. Это действительно разумно! Только такое рассуждение бывает сложно понести: принимать оскорбления, возлагать вину на себя, почитать все находящее на нас за наше собственное – это дело разума. Еще раз говорю, если рассудочно применить это убеждение, то оно с точки зрения многих обычных людей покажется тягостным и странным.

Авва Дорофей говорит, что «это есть дело разума, потому что каждый молящийся Богу: “Господи, дай мне смирение”, должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь, кто оскорбит его». И действительно, откуда у человека появится смирение? Сам себя он научить смирению не может, а потому всегда должны находиться рядом такие «бойкие учителя». Если человек подвизается, борется со страстями, то он должен разумом держать в себе это изящное, изысканное рассуждение и не уныло, но разумно воспринимать необходимость всех этих обид, оскорблений и несчастий. Это дело разума.

«... Принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное – есть дело разума...»

Надо признать, что здесь без разума никуда не деться. Ведь если все делать неразумно, то человек этого не выдержит. Да и дух в нем должен быть крепким, чтобы он смог вот так себя поставить. «И когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам смирял себя внутренно». Повторюсь, очень сложно так поступать; не рассуждая, этого просто не сделать. В человеке должен быть крепкий дух, который не станет, с одной стороны, унывать, а с другой – не будет взмывать в тщеславие: «Пусть они оскорбляют меня, но я-то знаю, какой я великий человек, раз им не мщу!» И в то же время человек не должен думать так: «Они меня все оскорбляют и унижают! Ах, я бедный, несчастный и всеми гонимый!»

Какой же внутренней силы требует этот путь для того, чтобы проходить его разумно и духовно! Это действительно великий подвиг.

 

Записала Евгения Осипцова