Уроки православия. Епископ Среднеуральский Евгений. Плач и радость – духовные и греховные. Урок 1

Сегодня мы начнем цикл передач, на которых будем говорить о том, что слезы, плач и радость могут быть и спасительными, и губительными, т.е. иметь в своем основании как добродетели, так и страсти. И постараемся разобраться с еп. Среднеуральским Евгением - что значит «всегда радоваться», «быть в мире скорбными» и «плакать о грехах своих».

– Сегодня мы начнем цикл передач, на которых будем говорить не просто о вещах духовных и очень важных, но и обратим внимание на то, как по-разному они понимаются даже людьми церковными. Но, прежде чем начать наши уроки, давайте вслушаемся в стихотворение Александра Худошина:

Есть слезы горечи и слезы сожаленья,

И слезы ярости и гнева тоже есть,

И ток холодный слез ожесточенья,

Питаемый надеждами на месть.

Когда же плачем мы из состраданья –

В груди иной источник отворен,

И о любви свидетельствует он

К великому иль малому созданью.

Есть слезы радости и слезы умиленья,

И просто слезы. Отчего? Бог весть.

И покаянные – за них нам свыше честь

И скрытая от всех слеза смиренья.

Да! Слезы, плач, смех, радость… Оказывается, они могут быть и спасительными, и губительными, то есть иметь в своем основании как добродетели, так и страсти.

И то, что подразумевается под плачем и радостью в Священном Писании или святоотеческих творениях, совсем не тождественно тому, как понимается плач и радость в нашей обычной жизни. Так, о любви, радости, страстях пишут и святые отцы, и авторы любовных романов, но речь идет там о вещах противоположных. А если мы будем верить и тем, и другим, то обязательно запутаемся, уклонимся от пути спасения и не достигнем той цели, которую указывает нам Господь в Евангелии. Нам – христианам, учит святитель Игнатий, необходимо иметь хотя бы простые, но точные понятия о вере. И на наших уроках мы с епископом Среднеуральским Евгением постараемся разобраться в том, что значит «всегда радоваться», «быть в мире скорбными» или «плакать о грехах своих». Опыт показывает: есть проблема точного понимания этих слов и правильного воплощения их в жизнь.

Епископ Среднеуральский Евгений:

– И жизнь – она не статична, как памятник, или как деревья живут: если ветер дует, то они машут листьями, а если ветер не дует – не машут. Жизнь человеческая гораздо богаче и разнообразнее, чем жизнь других существ, и, конечно, в ней есть место и для радости, и для смеха, и для других проявлений. Если мы берем крайние точки, то в одной точке у нас – радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесах, а в другой – горе вам, и там будет плач и скрежет зубов. Вот две крайние точки. А жизнь происходит между ними. И в разные этапы возраста человека, духовного возраста, и в разных жизненных ситуациях мы приближаемся либо к одной точке – радостной, либо к другой – печальной.

Но мы понимаем, что и смеются, и плачут вообще все люди на земле и во все времена: и задолго до Пришествия Христова Адам плакал, когда его изгнали из рая, и так же задолго до Пришествия Христова люди, которые впоследствии были покрыты водами Потопа, очень весело жили, все их устраивало. То есть сам по себе плач и сама по себе радость свойственны человеку во все времена, вне зависимости от его веры и духовного опыта.

Но человек приобретает веру, приобретает духовный опыт, и они встречаются у него в жизни с теми эмоциями, которые знакомы с детства. И человек пытается соотносить: исходя из моей веры, из моего духовного опыта, моя радость и мои эмоции – радостные; или мой плач, моя печаль, моя грусть, мое уныние – это что? И этим вопросом задается, конечно, каждый человек: что это? Это хорошо, это плохо, это грех? Или, наоборот, не грех? А может, это благодать снизошла? И вот человек смеется и говорит: такая благодать! Или целый день рыдает, как царевна Несмеяна, и говорит: это у меня плач по грехам. А на самом деле это может быть надорванная психика, или это может быть прелестное состояние, а может быть просто нормальное человеческое состояние души.

Поэтому, конечно, задаться этим вопросом о месте в нашей жизни радости, веселья, о месте в нашей жизни каких-то более серьезных и скорбных переживаний – это важно и актуально, и приходится с этим встречаться и лично в своей жизни, и в жизни тех людей, которые приходят к священнику как к пастырю, чтобы как-то посоветоваться о духовных аспектах своей собственной жизни.

– Изучение любой науки начинается с определения тех понятий, которыми она, эта наука, оперирует. Так, изучение истории начинается прежде всего с определения, что есть история, физики – что есть физика, и так далее. То же происходит и в науке спасения. Приступая к ней, мы должны сначала точно усвоить, что есть христианство, как в нем понимается Бог, человек, какие заповеди Господь дал человеку для спасения и как Он Сам в этом спасении Своему творению помогает. И к какой бы теме в рамках этой науки мы ни приступали, внутри нее нам также необходимо будет определяться в понятиях – в нашем случае это радость и плач. Однако и здесь не все так просто, поскольку человек трехчастен, то есть имеет тело, душу, дух. А значит, и радость, и плач могут быть как душевными, так и духовными, то есть разными, а отличия между ними – весьма существенными. Судите сами.

Вот как звучит психологическое (иначе душевное) определение радости: радость – одна из основных положительных эмоций человека, внутреннее чувство удовлетворения, удовольствия, счастья. А вот как определяется радость духовная: радость – это внешнее проявление любви, действие благодати Святого Духа в сердце человека. Радость является признаком того, что человек находится на правильном пути в деле спасения. И старец Паисий Святогорец говорил об этом так: «Где Христос – там истинная радость!» Что же касается плача, то под одним и тем же словом могут подразумеваться явления абсолютно разные. Вот первое определение: плач есть одна из психофизиологических реакций человека, для которой характерны слезы. Плач наступает как реакция на сильное психическое переживание или в результате длительного нервного напряжения. Так понимается плач душевный. А вот духовным плачем принято называть иные переживания: это внутреннее состояние подвижника, которое выражается в глубоком сердечном сокрушении о своих грехах перед Богом. И, обращая внимание на такие принципиальные различия, владыка Евгений добавляет: знания обо всех этих эмоциях, реакциях и внутренних состояниях помогают нам разобраться в себе и понять, какие мы на самом деле – душевные или духовные.

Епископ Среднеуральский Евгений:

– Давайте сначала о простом – о душевном. Потому что о духовном всегда говорить сложнее и к этому надо подойти. Душевный плач и душевная радость. Прежде всего, большинство наших телезрителей умеют душевно радоваться и душевно плакать. Ну кто не плакал, когда его обидели? Кто в детстве не плакал, когда кто-то над тобой смеется или когда от тебя отвернулись твои одноклассники (или твои согруппники по детскому саду)? Дергается подбородок, краснеют глаза, учащается дыхание, и происходит рыдание. Это всем хорошо знакомо. О смехе тоже: всех нас научили смеяться, и родители радовались нашему смеху, когда мы были маленькими, нас щекотали или нам показывали какие-то игрушки: глазки горят, ребенок смеется. Мы этот навык приобрели, и мы его не теряем. Мы умеем душевно плакать и умеем душевно смеяться. И подавляющее большинство наших современников и христиан, людей воцерковленных, носят в себе именно душевные радость и плач, радуются и плачут душевно.

Духовное – это, конечно, гораздо интереснее, но и гораздо сложнее, если разбираться внимательно. Прежде всего, духовное – это дар. Все, что мы имеем духовного, – это то, что нам Господь Бог дает, начиная с нашего духовного рождения в таинстве Крещения. Мы не какими-то упражнениями и не какими-то собственными потугами приобретаем жизнь вечную, и не нашими заслугами благодать Духа Святого в таинстве Миропомазания нисходит на нас, на нашу душу. Это дар, который Христос дает человеку по Своей любви к нему и, конечно, в ответ на какое-то движение человека к Богу. Понятно, что движение человека к Богу выражается в нашей вере, в том, что мы говорим: да, я верую в Бога, верую в Иисуса Христа, в Бога Отца, в Бога Духа Святого (и дальше по Символу веры в то, что мы перечисляем). Или Господь дает этот дар по вере восприемников – крестных. То есть сам ребенок вообще не знает, что происходит, а по вере людей Господь Свою любовь открывает и дает такой дар – жизнь вечную. А в дальнейшем Он этот дар регулярно обновляет, повторяет, когда мы участвуем в таинствах. Пришли мы в храм, подходим к Чаше (или подносят нас) – это не наше, это дар. Тут мы приходим к слову «благодать» – «благо давать»; Бог дает благо человеку, который обращается к Нему, или даже не обращается – порой благодать посещает человека тогда, когда он этого даже и не приносит. Здесь место действия Бога: так, как Он желает, так, как Он хочет. И мы должны сразу сказать, что невозможно научиться духовно радоваться или научиться духовно плакать, потому что это дар Божий.

– А вот что о наших реальных возможностях говорит святитель Игнатий (Брянчанинов): «Чудное дело! Те люди, которые по естественной наклонности проливают потоки слез беструдных, бессмысленных, бесплодных, как и те, которые проливают их по греховным побуждениям, когда захотят плакать богоугодно, внезапно обнаруживают в себе необыкновенную сухость и не могут добыть из глаз ни одной слезной капли. Из этого, – пишет святитель, – мы приходим к пониманию того, что слезы страха Божия и покаяния есть дар Божий и для их получения необходимо позаботиться, во-первых, о стяжании причин для таких слез».

Итак, святитель Игнатий учит: для того чтобы Господь подал человеку дар плача о своих грехах, нужны вполне определенные условия, и если их не выполнять, то получить такой дар невозможно. Первое из этих условий – необходимо увидеть и осознать свою греховность. Но значит ли это, что человек, научившийся видеть свои грехи и каяться в них, наверняка будет плакать только богоугодно или гарантированно получит от Бога дар слез?

Епископ Среднеуральский Евгений:

– Что такое учеба? Мы приобретаем навыки. Вот нам говорят: «Рисуй кружочек целую страничку». А потом скажут: «Это буква “о”, ты научился писать букву “о”. Научился, сам делаешь, давай следующую букву». И человек вот так познает грамоту, учится правильно писать. И если у человека есть определенный талант, есть упорство, то он неизбежно научится читать, писать, считать и все прочее; это некий результат учебного труда.

Вот в духовной жизни нет такой прямой зависимости. Человек может выполнять все упражнения – сколько таких историй. И даже далеко ходить не надо: в житии святого преподобного Силуана Афонского мы читаем, что он пришел в монастырь не просто так, не случайно – призвание такое было. Он откликнулся на призвание Божие и стал усердно выполнять монастырские послушания, стал хорошим монахом. Он стал хорошим монахом, но в Русском Свято-Пантелеимоновом афонском монастыре было много хороших монахов – тех, которые вовремя вставали, шли к службе, с любовью принимали послушания своего старца и в течение дня выполняли все положенные молитвы, которые искренне каялись в своих грехах, исповедовались, причащались и прочее, прочее, прочее, из чего состоит, чем наполнена монашеская жизнь. Но когда преподобному Силуану явился Господь, открылся в Своей славе, в Своей любви, и отец Силуан пришел к духовнику (старцу) и делился с ним тем, чего он сподобился, то старец в удивлении воскликнул, что «многие отцы, многие монахи десятилетиями трудятся, живут в ненатопленных кельях, не ложатся спать, а сидят, и берут на себя другие подвиги, но проходят десятилетия, а такой благодати, как получил ты, они не получают». Удивился старец вот этому дару любви, который Господь проявил к Своему избранному сосуду – к отцу Силуану.

А ведь многие другие в этом монастыре жили и спаслись, попали в Царствие Небесное. Но им пришлось потрудиться гораздо больше, прежде чем Господь послал им этот дар. А кому-то и вообще не послал: от кого-то Господь принимал труды, принимал послушания, человек прожил всю жизнь, отошел в мир иной и попал в Царствие Небесное, но вот такой явной благодати, такой явной встречи со Христом не произошло. Или произошло, но об этом никто в окружающем мире не узнал.

«Человек до благодати живет и думает, что у него все на душе хорошо и благополучно; но когда посетит его благодать и пребудет с ним, тогда он видит себя совершенно иначе, а когда потом снова потеряет благодать, тогда только узнает он, в какой великой беде находится» (преподобный Силуан Афонский).

Возвращаясь с Афона от святого Силуана к нам, когда мы стали серьезными, воцерковленными, православными христианами: мы знаем уже все утренние молитвы (кто-то даже наизусть их может прочитать), и вечерние молитвы тоже знаем, и в воскресенье всегда в храм ходим, заповеди постоянно на ум приводим, стараемся Иисусову молитву произносить и ждем: ну я же все сделал: молитвы знаю, Евангелие почти все уже могу рассказать, и канал «Союз» я смотрю, и столько оттуда уже узнал (или узнала), что могу кого хочешь научить! Я все знаю, уже пора! Сейчас придет благодать и появится такое светлое ощущение, и будет покалывание в душе, я буду чувствовать, что душа прямо сжимается и разжимается, у меня радость будет, я всем буду радоваться, чтобы все видели, что я такая радостная. Или наоборот, когда я буду думать о своих грехах, у меня сразу будут влажными глаза, слеза будет накатываться, и все будут смотреть и говорить: «Смотри, о как плачет! Приходит в храм и плачет!» Вот это не действие благодати, это действие воображения.

–  «…ум нечистый, – предупреждает святитель Игнатий (Брянчанинов) – желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть их, сочиняет для себя видения из себя, ими же обманывает себя и обольщает. Так и сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, сочиняет их из себя, ими льстит себе, обольщает, обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их влиянию, порабощаясь их власти». Какое грозное предупреждение! Нельзя придумывать себе духовные переживания – такие фантазии не от Бога. Господь, взирая на сердце человека, Свои дары и подает, и отнимает, имея при этом одну цель – исправить нас. И благодать есть такое Божественное действие, которое направлено на спасение человека.

Епископ Среднеуральский Евгений:

– Напомню, что святой Силуан, сподобившись явления Христа во славе, в любви, наполнился этим, удивился этому, жил этим, а потом постепенно стал терять – точнее, Господь стал потихонечку (не сразу) отнимать, и действие благодати сошло на нет. И не было тех благодатных слез, и не было того умиления, и того света, и той радости, которая посетила. И начались будни, которые продолжались более десяти лет. И человек жил верою в то, что Господь его любит, что Господу вот эти его труды, потуги угодны. И он, хотя уже с сухим, холодным сердцем, без слез, без радости, несет крест, потому что Господу и такие труды тоже угодны. И если слезы появлялись, то это были не такие слезы, что «не заплакать ли мне сейчас с братией в храме, когда какое-то песнопение запоют, от умиления, как красиво сложили песнопение». А он действительно плакал, когда его труды были, как казалось, напрасны: правила совершает, Иисусову молитву читает, а сердце холодное, а Господь не приходит. «Наверное, действительно настолько я грешный человек, и настолько я расслабленный и непутевый христианин, что Господь далече от меня. Господи, почто Ты меня оставил? Где Ты, Господи? Почему Ты удалился от меня?»

И действие благодати в святом Силуане проявлялось уже не как явное явление Спасителя и как явное утешение, которого он сподобился в начале своего монашеского пути. А слезы в нем появлялись как опыт жизни, как опыт познания своего несовершенства, как опыт познания своего недостоинства и несоответствия своей жизни высоте призвания Христова.

Знаете, есть люди, которые придумывают себе болезни. Не хочет человек идти в армию и говорит: а придумаю я, что у меня плоскостопие. И вот он начинает об этом думать, придумывать и уже сам убеждается в этом, уже сам считает, что это так, и всех убеждает в этом. Вот в духовной жизни мы тоже склонны себе придумывать: я придумаю себе какое-то духовное дарование – радость или плач; я придумаю себе какую-то роль – учителя духовного.

– Здесь уместно будет напомнить, что святые не просто знали об этой человеческой слабости, но и всегда учитывали ее, когда давали различные духовные советы. Так, например, святитель Феофан Затворник, цитируя или переводя святых отцов, намеренно опускал те места, где говорилось о физическом аспекте молитвы. Почему? Потому что точно знал: многие его современники примут подобные указания подвижников за конечную цель и начнут осуществлять имитацию молитвы, так и не поняв ее сути. А сколько в наши дни тех, кто, читая святоотеческие творения без духовного руководства, также занимается имитацией молитвы или аскетики, или придумывает себе ощущения, впечатления, даже дарования. Однако подлинная духовная жизнь – это не подражание подвижникам веры. Она есть собственный путь каждого человека, путь, выверенный точными ориентирами, и по нему нас ведет Сам Господь. От нас же требуется доверие к Нему и искание Его воли.

Епископ Среднеуральский Евгений:

– Святой Силуан не придумывал – а на Святой Горе Афон и не для кого придумывать: братия занимаются каждый своею душою, своим делом, своим послушанием – для него это было естественное проявление его христианской жизни. Напомню только, что в своем усердии он был постоянен: он исполнял послушания, читал правила, читал Священное Писание. Он не говорил так: «О, нет благодати, ничего у меня не получается». Как у нас говорят: «Ничего не получается…», мы бросаем, у нас руки опускаются, мы начинаем унывать и перестаем выполнять даже ту малую меру, которую выполняли до этого.

Святой Силуан – яркий пример того, что он сохранил внешний и внутренний облик своего благочестивого христианства. Только грусть и плач от того, что нет плодов: «не вижу плодов, пуст и наг и обнажен от Твоея славы». Господь ждал, Господу было угодно. И спустя больше чем десять лет Господь вернулся к нему, открылся. И уже после этих трудов, после такого духовного поста Господь не оставлял его. И пришла к нему настоящая духовная радость. И эта радость была непридуманной; радость не от того, что кровь взыграла или мурашки побежали. А радость от того, что он нашел Возлюбленного, нашел искомое, и теперь Господь с ним и не оставляет его. И конечно же были слезы – о том, что, даже находясь в этом благодатном состоянии, все равно проявления падшего человеческого естества никуда не пропадали: он видел свои немощи и о них плакал.

Кстати, об этом же святой преподобный Серафим Саровский – человек, который уже находился в этой самой благодати Духа Святого, говорил, что, «когда я что-то делал по своему уму (по человеческому уму), то у меня совершались ошибки, я ошибался». Понятно, что можно предположить: когда такие вещи происходили, то и сердце преподобного Серафима печалилось и плакало о своем собственном несовершенстве.

А говорим мы все это к тому, что благодать – это дар, который Господь, кому желает, дает в раннем духовном возрасте; кому-то желает дать уже на исходе его земного жития; а кому-то Он желает открыть по исходе из этой жизни, с любовью преподать в утешение за скорбную жизнь, которую человек понес. Наличие радости или наличие слез не является неким обязательством, которое Бог обязан дать христианину за то, что он ходит в храм, или за то, что он прочитал творения святых отцов, или за то, что он повстречался со святым человеком в своей жизни. Это дар, который Господь как желает, так и дает. Наше дело – открываем страницы Писания, страницы Евангелия и читаем, как надо жить: когда молишься, закрой дверь своей кельи и молись. Пусть твоя правая рука не знает, что делает левая. Но (уже по слову апостола) всегда молитесь. А радость будет следствием тогда, когда Господь это пожелает дать.

Продолжение следует

Автор и ведущая программы Ольга Валентиновна Баталова
Записала Нина Кирсанова