У книжной полки. 22 июля

Александр Гезалов. Соленое детство.

Книга, которую мы сегодня предлагаем вашему вниманию, написана бывшим детдомовцем Александром Гезаловым, человеком, как он сам о себе говорит, с «ампутированным детством». Он смог преодолеть невероятные трудности, не попал в тюрьму и не спился. При этом он не только сумел уйти из «подвалов общества», но и создал организацию, которая активно помогает детям-сиротам, осужденным, лицам без определенного места жительства. Спустя годы после выхода из детдома автор возвращается в сиротское детство, чтобы помочь другим. О любви и ненависти, добре и зле, о боли и пути человека, который смог выбраться из колеи и стать собой рассказывается в книге под названием «Соленое детство». Она вышла в свет в Издательстве Никея.

Автор книги - «Соленое детство» - Александр Самедович Гезалов родился в 1968 году в поселке Тума Рязанской области. Воспитанник детского дома. Как отмечают издатели, из тринадцати выпускников его года в живых остался он один. В настоящее время - публицист, общественный деятель, международный эксперт по социальному сиротству стран СНГ, эксперт Департамента социальной защиты населения г. Москвы. Соавтор документального фильма «Блеф, или Новым годом», автор книг «Соленое детство», «Просто о сложном» и других, инициатор многочисленных социальных проектов. Женат, отец четверых детей.

Надеюсь, - пишет автор в предисловии книги, - кому-то будет интересно прочитать книгу о человеке, выросшем в советском казен­ном детском доме, некогда попытавшемся что-то поправить в своей жизни, найти свой скромный путь, применение в большом и малом. Обычно читатель, по мнению автора, в книге ищет скорее себя, нежели того, кто ее написал. И я никогда не думал, - говорит Александр Гезалов, - что придет­ся однажды начать яростно стучать по клавиату­ре, чтобы снова перестрадать и излить прошлое, представить окружающим, чем живет человек с ампутированным детством. Мне, как никому, это сделать неимоверно трудно. Каждый раз за­бираться куда-то под кожу, выдергивать отту­да окровавленный старый дневник, привлекать и увлекать читателя. Своим прошлым и настоя­щим, а возможно, и будущим.

«Об издании этой писанины, как признается автор, он вообще не ду­мал. «Мне было важно, - говорит он, - выговориться, выписаться, выстрадать нечто очень важное, как мне кажет­ся, для меня, а возможно, и для других. Я бродил по городу с рукописями, это выглядело забавно, наверное. Очень похоже на то, как несут куда-то компромат. Жить с прошлым, которое тебя мытарит, очень сложно. Двигаться вперед с душевными язвами и нерешенными вопросами еще сложнее. Как немного упростить свою жизнь, чем наполнить? Возможно, нужно сесть за стол и описать все, что было, и станет легче. Написал. Не полегчало. Однажды я набрел на доброй души человека, Ирину Ларионову. Та прочитала все, что я напи­сал, и утром, в слезах, предложила мне издать от­рывки в журнале «Север», которым тогда руково­дил покойный Станислав Панкратов. Мне слабо верилось, что он возьмет что-то в журнал. Но он взял мои записки в печать.

 Уже потом автор получал многочисленную почту — кто-то не верил, кто-то ругал, кто-то хвалил. И наверно, это главное, что должна делать лите­ратура. Просто быть. Но, как отмечает Александр Гезалов, мне бы очень не хотелось, чтобы при чтении этих строк вам показалось, что я хочу разжалобить кого-то, хочу, чтобы меня кто-нибудь пожалел. Нет. Но хочется, чтобы у кого-то, кто прочитал воспо­минания о соленом детстве, дрогнуло сердце. Мо­жет, этот «кто-то» вспомнит о своих детях. Где они, что с ними? Или, встретив ребенка из детского до­ма, будет готов не только его «жалеть», а захочет искренне этому ребенку помочь. Всего-то надо, - утверждает автор, — поучаствовать в его судьбе. Часто до этого не до­ходит — «дядина-тетина» конфета уже считается участием. И где та золотая середина? Когда, оказав помощь и содействие сироте, нужно вовремя отой­ти, дать ему самому шанс и возможность сделать первый самостоятельный шаг в жизни? Он-то ча­ще всего не понимает, что ваша помощь не может длиться вечно и только он сам может себе помочь...

О себе и товарищах моих, их судьбах, я – говорит автор, - старал­ся писать максимально правдиво, так как считаю, что важно написать именно правду. Может, прав­да расставит все на свои места и спустя годы хоть как-то облегчит нынешние сиротские страдания (хотел убрать эту фразу, но это тоже правда). Детство бывает разное, и зависит оно только от родителей. Только они ответственны за детство своих детей. Мне не хотелось бы, чтобы эта книга звучала обвинением родителям. Тут, скорее всего, больше подходит «не суди, да не судим будешь». Я сейчас сам родитель и очень переживаю о том, что с мо­ими детьми будет завтра. Во мне есть некий ин­стинкт, и он говорит мне, что я должен вложить в них нечто важное. Непонятно, откуда во мне та­кая ответственность, но я очень боюсь быть пло­хим отцом. А еще очень боюсь, что не мои дети сейчас, а другие дети через какие-то сто, двести, триста лет окажутся в той же ситуации, что и я. На распутье, брошенные, забытые, ничьи. Одиноко лежащие в сиротской кроватке. Это как «от тюрь­мы и сумы» — от детдома не зарекайся…

Но, - сокрушенно отмечает Гезалов, - детские дома есть и будут существовать еще очень долго, и надо суметь помочь детям-си­ротам обрести себя, понять мироустройство, най­ти мотивы надежды, веры и любви. Все это как живая вода для их раненых душ. Любите этих и всех детей, и они будут счастливы. Хочется, чтобы мои записки прочли педагоги, работающие с детьми-сиротами в детских домах. В них просто рассказывается, как все было у ме­ня и моих друзей, лишенных родительской люб­ви, семьи и получивших взамен «системное вос­питание». Спустя годы могу назвать детский дом одним этим словом — «система». Может, кому-то из педагогов мои воспоминания помогут понять эту систему, разобраться в хитросплетениях вза­имоотношений всех участников «процесса».

Из-за своей изолированности от общества детские дома отстают от быстро меняющегося внешнего мира. Маневрировать во времени си­ротам значительно сложнее, чем детям «домаш­ним». Суметь оценить старания и желание детей жить максимально счастливо, как это только воз­можно в детском доме, содействовать им в этом и помогать в дальнейшем — это так важно! Лю­бые дети хотят радости и тепла. Надо постарать­ся помочь им обрести это тепло. Не то тепло, что мы сами себе представляем — воздушные шари­ки, игры и подарки, а тепло слов, внимательный взгляд — без него детство превращается в коле­со, по которому бегает очумевшая от закрытости белка. Так понятно, как кажется, — дать от души, дать от сердца. Но почему-то люди несут лишь приношения, не понимая, что очередная ночь ре­бенка будет такой же, как и ночь прошедшая, — в одиночестве. Это детдомовское одиночество— одиночество брошен­ного, покинутого человека.

Мне часто снится мой детский дом, хотя я покинул его стены больше 20 лет назад. Сплю нервно. Во сне вижу еще живых своих товарищей, читаю, глажу свою школьную форму. Являются мучители-воспитатели, сон мой нервный, но покаянный. Моя жизнь перевалила экватор, хочется пожить для себя, но — стоит только лечь спать, как я попадаю в детский дом, СИЗО, и встречаю «глаза одиночества». Тут же мысль пожить для себя испаряется. Очень трудно жить по условиям, которые диктуют обстоятельства, но так честнее. Господь указал мне мое предназначение — прощать своих недругов и мучителей. Я научился любить тех, кто не любим обществом, все свое время и жизнь я отдаю им, это большое счастье — знать, что живешь не зря. Можно искать смысл жизни в материальных ценностях, но итог будет печален: ради чего и кого все это? На днях позвонили с ОРТ (Первого канала), хотят, чтобы я рассказал о детском доме, как прошло мое детство, юность и так далее. Я думал, что мои воспоминания волнуют исключительно меня самого. Так трудно каждый раз вытягивать эту занозу… Но я готов вспоминать— ради тех, кто этого не пережил. И дай Бог, чтобы с ними не случилось первой части этого эссе — Соленого детства. Которое застряло в моем сердце вечной занозой.

*** Практически не существует книг, написанных бывшими детдомовцами. И часто мы даже не догадываемся, что переживают дети в детских домах. Но Гезалов не просто «не сел и не спился», как большинство выпускников детдомов – он стал помогать другим. Во второй части книги описан его опыт «общественника», начавшего заниматься благотворительностью «с нуля». Эта книга – для всех, кому интересен опыт преодоления; для тех, кто так или иначе сталкивается с детьми, потерявшими родителей; кто занимается помощью другим; а еще для тех, кто утратил веру в себя и опустил руки.